ＡＢＯＵＴ ＵＳ

* * *

      вообще это было не запланировано.       с самого первого дня их встречи всё было до дикости спонтанно. и напряжение росло со скоростью двигателя гоночного автомобиля, если не с геометрической прогрессией. и все те неловкие моменты, когда возбуждение становилось болезненным.       нет, не подумайте, им было в какой-то мере комфортно, только вот на подкорке сознания болезненно мельтешила такая табличка.

      «02.03 — у Гена новый парень. он высокий, точно не такой, как ты. он занимается лёгкой атлетикой, вроде как понимает суть романтики. у Асагири постоянно засосы на ключицах и под воротом водолазки. видимо им весело. но ты ведь не атлет, да и как парень ты на троечку из десяти. сколько раз подряд ты выдержишь? от силы два, а Ген будет рукой догонять. nice!»

      «05.13 — у Гена новый ухажёр. он дарит ему конфеты, букеты, водит в кино, у них пока ничего не было, но до отношений уже шаг. и ты готов прекратить общения, когда парень с силой сжимает твоё плечо. а Асагири даёт ему звонкую пощёчину.

он хватает твою ладонь и уводит в мед.пункт. сидит и сжимает ладонь, перебирая пальцы. он странный.»

      время утекает сквозь пальцы, день сменяется новым, месяца заканчиваются, а воспоминания обо всех тех касаниях, следах мельтешат перед лицом.       Ген не создан, чтобы доминировать в отношениях. он ясно дал это понять, а Сенку грезил этим, теперь надеясь, что у него есть шанс, ну, хотя бы получится договориться об очереди. мол, давай сегодня я сверху, а завтра ты. или подобие этого.       или что-нибудь ещё, но чтобы альтернатива была, потому что Ген первый, кто не казался тупицей. первый, с кем было приятно спорить и объяснять новое. первый, кто был с Сенку, потому что это просто Сенку. и с ним было хорошо. любые касание, комплименты, замечания и даже молчание было чем-то настолько откровенно пьянящим, что Ишигами готов был растворить всех его бывших, из-за которых Асагири хныкал ему в плечо, говоря о том, что они не в его вкусе, но в его вкусе в его окружении нет.       как оказалось, он соврал. а ещё умалчивал, что искал подобие Сенку, но так и не смог найти замену ему среди других таких же гениев своего дела. ни Хьёга, ни Модзу, ни Укё — да, Ген пробовал встречаться с лучшим другом, но это продлилось неделю, и они молча хранят эту тайну — не смогли заменить эту светлейшую горе луковицу.       а ещё он заметил, что для парня, у которого раньше отношений вообще не было, целовался он отменно. у Гена ноги дрожали, вот это уже Бьякуе и Лилиан нормально не объяснишь.       красный — не отогрелся с улицы, неловкий — всегда таким был, спросите у Сенку, я запнулся об пень и сломал руку, слежу за Сенку — просто никогда таких людей не встречал, искренне им восхищаюсь.       в тот вечер он трижды кончил у себя в ванной, смотря на фотографию Сенку в мокрой из-за дождя рубашке. было время, когда вот такие фотки позволяли ему скрывать свои чувства на протяжении недель. а теперь даже встреч не хватает, он не уверен, что ему вообще теперь Сенку хватит.       они оба не планировали то, что происходит.       нет, ну, возможно у Гена были насчёт этого зародыши в виде эмбрионов где-то в самой тьме его грязных мыслей.       Сенку же не планировал прийти в дом к человеку, с которым вчера весь вечер целовался до белых пятен перед глазами, а потом пытался успокоиться в ванной, наяривая, вспоминая ладони на своём животе и рёбрах.       он даже не думал, что то, что между ними сейчас происходит — результат его недомолвки. так-то всё могло произойти гораздо раньше. но у Гена смелости не хватило, а у Сенку развития эмпатии, которая временами была ниже эмпатии жука к дереву.       а теперь до боли в прокушенных губах, кровоточащих царапинах от ногтей на ладонях, хотелось чего-то большего, чем просто дружеское «пососались и забыли», как любил говорить их общий знакомы Рюсуй. из его цитат можно создать сборник и в тот же месяц это станет бестселлером.       а ещё он впервые представил Гена снизу. ну да, он пересмотрел свои взгляды, потому что оказывается тот тип с вечно недовольным лицом так-то оказывается открыл для Асагири прекрасный мир «лежи и подавай признаки жизни». а ещё его он звал почти бывший, что иногда произносилось с такой явной язвой и иронией, что даже Сенку немного выпадал, так как вообще не ровня в кибербуллинге.       почему «почти»? поясню, мне не трудно, ну, как сказал сам парень, будь они вместе, он бы всё равно его бросил — не в его вкусе страдальцы. ему больше нравятся учёные с революцией на голове.       ну, это мелочи.       Ген снизу — это что-то странное и феномен необъяснимый.       то есть не у него на плечах чьи-то ноги, а его. и не на каких-то левых, потому что у Сенку в голове просто кульбитами фантазия рисует себя и подкидывает образы, а вот как раз-таки на его. и, боже, Леонардо лепил ли его ноги? просто он не знал, как объяснить идеальную золотую середину. мышцы подкачены, но всё равно упруги. они не пышные, не совсем тощие, хотя да, костлявые, но в меру. их приятно сжимать.       можете не сомневаться, Сенку вечером это проверил. будь у него под рукой наклейка с надписью «облапано», он бы со звонким шлепком приклеил бы её на задницу Асагири.       а ещё он его проклинает, потому что, чёрт возьми, как теперь справиться с подобного рода фантазиями? он не привык. как ему это развидеть? он не готов возбудиться ещё раз.       вот Ген в позе наездника, выгнувшись в спине, закинув голову и царапая грудь своими короткими ногтями. и это точно лепил какой-нибудь Микеланджело, особенно тот момент, когда студент внезапно резко опускался бы до основания и закидывал голову, выстанывая имя учёного.       ох, а то, когда Асагири на столе в лаборатории, в его халате, цеплявшегося за стол. и шея вся в засосах, а губы онемели от поцелуев. и внезапно всплывает лицо того парня, который бы по счастливой случайности зашёл в помещение.       и, Сенку уверен, с ним Ген вёл себя не так распутно и порочно. он вообще стонал под ним? что за бывшие у этого болтолога, если он от одних поцелуев млел, как ненасытное животное в период течки? цеплялся и жался, гортанно стонал и мычал.       у Ишигами ещё много идей и фантазий, которые пытали его всю ночь. и было бы просто прекрасно, будь он один дома. так нет же, там находился его отец. неловко, стыдно, немного неприятно, потому что буквально за стенкой он и Лилиан смотрят рождественскую комедию, а он надрачивает, представляя своего друга.       благо из водоворота мыслей выводит сам двухцветный. он смотрит на него и наклоняется вперёд, не скрывая интереса.

* * *

      они встретились в парке недалеко от района, в котором живёт Асагири.       то место было тихим, не было странных типов, которые хотели бы облапать какую-нибудь малютку, хотя те, кто злоупотреблял водятся. их жильцы района называли «подпольные», так как обычно встречались в подворотнях или под лестницами в подъездах.       Сенку краснеет, когда вручает купленный утром красный шарф. он считает до десяти, расправляет шарф и накидывает на чужую шею. Гену невероятно идёт красный. ему вообще любой цвет идёт. он долго смотрит на него, замечая румянец из-за излишнего внимания.       у него на левой щеке шрам, после того, как осколки от колбы буквально впились ему под кожу, а длинные ресницы дрожали. и это всё ему чертовски шло.       не желая тянуть более, хотя рассматривать аккуратные черты лица было более чем приятно, притягивая к себе и снова целуя, как день назад, упивается сладостью губ.       они сминают губы друг друга, Сенку пытается попробовать взять инициативу на себя, сильнее прижимая Гена.       он скользит сквозь расстёгнутую куртку и прижимается к влажному свитеру. в его волосы зарываются длинные пальцы, распутывая хвост и прижимаясь сильнее, углубляя поцелуй.       каким чудом Сенку успевает сжать бёдра, чтобы Ген удержал равновесие и оба не упали, одному чёрту известно, потому что смотрят, будто не от падения спаслись, а от какого-то окаменения.       зато после того, как Ген спокойно вздыхает и улыбается, говоря, мол, пронесло, они подскальзываются и падают, Ишигами слышит, как хныкает студент, он уверен, там огромный синяк, потому что Сенку упал сверху.

      «12.31 — подарил Гену подарок, молодец. наконец выглядишь не жалким влюблённым задротом, а вообще-то вполне перспективным бойфрендом. правда твоим костям далеко до его бывших.

ну, ты не раздавил его, когда упал. плюсик в карму!»

      а Сенку всё равно. он доволен собой. доволен ситуацией и красноречивому румянцу на щеках у парня рядом, который немного хромает и обнимает его руку, всхлипывая и зарываясь носом в шарф.       у Ишигами нет никаких сомнений, что разговор, который затеял Ген, пройдёт гладко.

* * *

      Ген снимает сначала свитер с водолазкой, сменяя их на безразмерную футболку Сенку. он и не знал, что все футболки бывших он подменил на свои и иногда просто мог часами пялится на эти ноги.       пока что ему лучше не знать таких подробностей. у Ишигами сердце чуть не выпрыгнуло, когда он узнал, что двухцветный специально для него купил несколько футболок с Дораэмоном, потому что тот часто оставался на ночь у него.       нет, не подумайте, он не ссорился с Бьякуей. ему кажется, что его приемный отец самый лучший родитель в мире, просто в тот период он был на МКС и оставаться дома одному было некомфортно.       Сенку нуждался в присутствии кого-то близкого, тянулся к людям. стоит ли говорить, что в этот период он впервые понял, почему Ген так зависим от тактильности?       оказывается обнимать Асагири, пока тот учит что-то, очень приятно. или просто стоять посреди комнаты и ощущать на своём плече тяжесть от чужой головы и горячее дыхание на своей шее.       нет, это со временем прекратилось. буквально через пару месяцев Сенку стал прежним и вёл себя так, как обычно. только вот Ген начал на него подолгу смотреть, будто понимает всё, да и вообще, Сенку, придумай отговорки получше.       касаться друг друга в принципе было странно. то есть раньше это было крайне редко, так как Ишигами чуть ли не кричал, чтобы в его зону комфорта и муха не залетела, а теперь буквально сидит на полу в ванне старшего и прижимает лёд к его бедру, чтобы синяк был меньше.       всё до такой степени комично, что хочется смеяться, но нельзя. спугнуть друг друга легко, потому тишина буквально давит напряжением. Ген пытается не улыбаться, как идиот. Сенку пытается не сгореть от стыда, оглаживая бедро.       и стоило им посмотреть друг на друга, как парни тут же отводят взгляды, теперь смущается не только Ишигами. хоть какие-то плюсы в их положении.       по бедру скользит полотенце, убирая влагу. оно мягкое, пахнет порошком и самим хозяином квартиры. у Гена дыхание спирает от одного только контакта с горячими ладонями Сенку, но говорить это он не собирается.       а сердце кульбитами заходится, когда тёплая ладонь контактирует с холодной кожей ноги. парни снова смотрят друг на друга, но на этот раз не отводят взгляды, а продолжают гипнотизировать.       Сенку перебирает в голове все возможные варианты развития событий, ведя рукой выше, ловя трепет ресниц и судорожный выдох парня. он задыхается, буквально скатываясь на пол рядом с младшим.       руку перехватывают холодные длинные пальцы. аккуратно стриженные ногти, мягкие подушечки без рубцов или намёков на мозоли. они сжимают запястья, когда Ишигами задевает большим пальцем тонкую кожу внутренней части бедра.       — надо нанести мазь, — пытается выкрутиться Сенку, смотря на Гена.       Ишигами в бога не верил, но он готов благодарить его и Бьякую за терпение. смотреть на раскрасневшегося Асагири было сроду пытке. особенно видеть, как его откровенно повело от касаний. да это даже не поглаживания были!       — прости за это шоу, я просто… аргх, просто давай забудем это, — пытаясь вернуть дыхание в норму, буквально умоляет Ген. у него хрипотца и небольшая отдышка. а ещё он не может настроить тембр то шепчет, то сипит, то чуть ли не стонет.       на него смотрят багровые глаза, пожирая и сканируя в памяти это лицо. пелену на глазах. немного дезориентированный парень, хватающийся за плечи Ишигами, вызывал невероятные чувства и жар в животе.       — ушиб синеет, — пытается перевести тему Асагири, но только пересёкся взглядом с Сенку. да, подросток умел смотреть на людей, будто говоря, вот ты тупой, конечно. возможно поэтому бегая глазами по помещению он дополнил, — имею ввиду, почему ушибы синеют, Сенку-чан?       — красный цвет придают эритроциты, содержащие большое количество гемоглобина. спустя несколько часов гемоглобин начинает разрушаться, и место ушиба синеет, — спокойно отвечает Ишигами. хотя сложно оставаться спокойным, когда перед тобой парень, на которого ты, ну, будем более воспитанными, смотрел с точки зрения сексуальности и привлекательности для дальнейшего удовлетворения своих желаний.       они смотрят друг на друга ровно минуту, прежде чем Ген отводит взгляд и придвигает ближе тюбик к своему горе-гостю.

* * *

      бокалы пустеют на протяжении всего их недолгого вечера.       если не считать, что за этот вечер они успели иссушить те две бутылки, которые были у Гена как заначка, бутылку игристого, которое он покупал на празднование закрытых экзаменов и те, на которые они были настроены.       так много всего. я уверена, что вам, мой дорогой читатель, захочется узнать, что же всё-таки произошло. я поведаю, ведь события довольно занятны. в особенности не стоит таить, что именно эти напитки станут спусковым крючком для последующего продолжения вечера, ночи, утра и будущего в общем, потому что власть судьбы лишь в наших руках.       как бы не хотелось быть последователями фатализма, но мы побудем рациональными реалистами. это всяко лучше сидеть и судорожно ждать своего часа. глупо верить, что всё предрешено, ведь по сути и по фактам все события, действия и последствия, совершаемые нами являются аспектами алгоритмов тех или иных ситуаций, которые, в свою очередь, тоже являются исходными других наших решений.       забавно, не так ли? вся бренность нашего мира в целом зависит от наших решений, но люди не хотят брать на себя ответственность и перекладывают всё на волю чего-то тоже сомнительного. например та же вера в бога или Бога, как вам будет угодно. и всё же даже за это вас оспорят, ведь тогда прийдётся признать, что ответственность несёт не кто-то, а именно конкретный индивид. но по сути своей и спор не приведёт к решению, а атеиста, скептика или простого человека, который просто решил разобраться в этом, осудят за неправедность.       довольно забавно, что этим людям не приведут аргументов весомых. не спорю, иногда люди убедительны, а другие впечатлительны. если бы некоторые умели грамотно отстаивать позицию и преподносить точку зрения, то атеистов было бы в разы меньше. но проблема общества не в том, что люди не верят, а в том, что их не смогли убедить в своё время.       многие страдают из-за того, что их не смогли убедить.       например теория Сэмюэла Роуботэма могла бы быть очень даже актуальной, в неё бы верили и поклонялись, но никто не был настроен на её восприятие. а теперь стоит сидеть и гадать, что же Сэми хотел и какие плоды желал пожинать. увы, в XIХ век мы с вами не попадём.       зато не менее яркий пример убедительности был сейчас перед нами. он буквально показывал, как убеждать надо. Сэмюэл может только присвистнуть с того света, вздёрнув брови.       так убеждают людей, что налоги нужны на процветания государства. говорят, что вакцина безопасна. уверяют, что конфликт не понесёт человеческих жертв. иными словами Асагири Ген пытался себя убедить, что ничего плохого в тесном телесном контакте с боком передруга недопарня нет. правда двухцветный был скептиком, хотя скрывал это за маской наивного дурачка. приятно быть лицемером, и не стоит этого отрицать.       но лицемерие в данной ситуации никакой сущей роли не играет. в общем не играет, когда речь идёт об Ишигами. он был отдельным рассматриваемым объектом. константой или исключением, которая всё ведёт под откос.       если Сенку критиковал со своим Я. то Ген буквально жил в симбиозе. принятие себя и понятие сущности Я было первым шагом к пути идеального лжеца.

      «он буквально засосал нас вчера у себя дома на диване. а сегодня облапал в нашей же квартире в ванне! и всё это, конечно же, по дружбе. мужской и крепкой, а как иначе, верно?»

«он заморочился. нашёл, купил, упаковал и принёс грёбаный шарф с этой чёртовой нашивкой с белым сердцем в середине. да, гений, мы не слепые!»

«не смотри на нас так, сердце уже не молодое — не выдержит ведь! так, «не смотреть так» и «отводить взгляд» разные вещи, чёрт тебя дери, мелкий, не беси.»

      Ген буквально ловит каждое движение голодным взглядом. он слишком пьян, чтобы соображать и нормально мыслить.       он не думал ведь, что Сенку согласиться на попойку с человеком, между которым у него не просто напряжение, а с которым прямо-таки жёсткий сексуальный тупик.       — из нас вышли бы просто отвратительные алкоголики, — бурчит Сенку после первой бутылки, а после третьей заявляет, — я считаю, что не справедливо, что тебя ещё никто не слепил или не нарисовал. ты ведь намного… подскажи прилагательное, болтолог.       Асагири смотрит исподлобья на него, словно на полоумного, мол, я вообще не переношу алкоголь, а ты хочешь, чтобы я что-то адекватное тебе выдал?       — аргх… ну, ты круче всяких муз и напыщенных барышень с картин. а тебя ещё никто не нарисовал… я уже это говорил? я забыл.       — так будь первым, кто это сделает? — мычит Ген, всё же приваливаясь к плечу Ишигами ощущая, как горячая ладонь ведёт по рёбрам к боку, собственнически сжимая.       — в этом-то и проблема. я же не позволю теперь это сделать, так печально, — пресекает Сенку, забирая пустой бокал из рук Асагири и помогая тому подняться на ноги, чтобы доплестись до кровати или любой другой поверхности, которая будет мягче пола и теплее коврика.       — мне совсем не жаль, если именно ты будешь против.       — тогда я против того, чтобы тобой кто-то восхищался. они упускают такую прекрасную возможность вдохновиться…       — когда ты пьян, то более откровенен, Сенку-чан.       — это-то меня и раздражает. быть сентиментальным очень напряжно.       ответить Гену не позволяют губы.       они со вкусом вина, влажные, покусанные, чуть припухшие, но такие невероятные. да, сентиментализм зло. чтоб этих Томсона и Руссо он на том свете не повидал, даже при том, что не верит в жизнь после смерти. такой из него буддист, он знает.       вернёмся к губам. кисловатым и невероятно манящим. их он желал больше всего на свете последние пару лет точно. а ещё мечтал, чтобы они делали то, что делают в данный момент.       сначала просто касались чужих, прикасаясь так чувственно, что воздух из лёгких напрочь выбивался, а дофамин с адреналином вызывают просто феерические всплески в груди.       от одних только касаний его всего трясёт и он цепляется за скулы, удерживая лицо возле своего и смело отвечая, прижимаясь на подсознательном уровне. Ген буквально по кусочкам себя собирает, когда чувствует ладони на бёдрах. колющая боль от взаимодействия шершавой пятёрни с местом ушиба. но и та уходит на второй план, когда под коленями оказывается кровать, на которую его с нажимом усаживают и разводят ноги в стороны, размещаясь между ними.       и у Сенку, как и у Гена, кульбитами сердце заходится. нельзя быть таким возбуждённым из-за человека. это только алкоголь, адреналин и сексуально влечение, подкреплённое тестостероном.       а губы горят, алеют от таких касаний. для Асагири впервые ощущать нечто невероятное настолько ярко. для Ишигами в принципе впервые ощущать нечто подобное, но его это устраивает и даже нравится.       губы сминают чужие. у Гена они ещё отдают бабл гамом помимо вина. хочется поскорее проникнуть и попробовать его на вкус, но так приятно просто целоваться, не заходя слишком далеко.       чувствовать приятную дрожь ресниц своими щеками. видеть более тёмную кожу под глазами, бледные кончики ресниц прямо напротив своих. эти смешные бровки, которые то вздёргиваются, то хмурятся.       а Асагири хнычет от нетерпения и дышит рвано, выстанывая нечто вроде просьб.       когда чужой язык проходится по верхней губе, то оба будто трезвеют и отстраняются, смотря друг на друга.       Ишигами только сейчас замечает скрещённые на пояснице лодыжки и бёдра, прижимающие его за талию ближе к себе. а Ген чувствует чужое возбуждение, что упирается в промежность так же чётко, как и мозолистые широкие ладони у себя на пояснице, прижимающие ближе к себе. хотя казалось бы, куда ближе?       они смотрят друг на друга минуту, а может меньше. Ген стонет, когда ладони вздрагивают и ведут выше. он тянется к футболке, стягивая со своего худого тела. открывая будто не доступ к телу, а к своей душе.       Сенку будет сущим ублюдком, если с утра уйдёт. как подобное мог делать тот парень, по которому Асагири страдал весь второй год старшей школы.       он не может не то, что оставить на утро. он контролировать рядом с ним себя не мог, припадая к пухлым губам и снова целуя, позволяя Гену вести, пока сам с упоением, жадностью и голодом буквально поглощал всё и из раза в раз пробовал перенять инициативу, пока у него это не вышло.       то было что-то необычное. будто в тот момент атмосфера поменялась с пьянящей на страстную.       Ген под ним был не просто влекущим, а настолько желанным. всё его тело было для Ишигами произведением тончайшего искусства. он буквально был Мона Лизой для учёного. надо будет, Сенку напишет ему такую картину, которая переплюнет даже Леонардо.       он гладит его грудь, ощущая бешеное сердцебиение. такое же, как и у него.       отрывается от губ и покрывает поцелуями шею, прижимаясь сильнее к сонной артерии и упиваясь тем, о чём мог только грезить. спускается ниже и оставляет бордовый засос на ключице, целуя. стон во время самого процесс заставляет вздрогнуть, но ладони и пальцы в волосах прижимают сильнее, когда он переходит подобными поцелуями на грудь.       внутри бурлит от наслаждения во время прелюдий. каждый вздох, стон, касание вызывает дрожь и импульс, скачущий вниз в пах, разжигая всё до предела.       Ген буквально вырывается, чтобы поменять позиции и нагим расположиться на бёдрах. он что-то шепчет прямо в губы, но разобрать не получается. у него на уме только то, как же превосходен парень на его коленях.       он изящен даже с небольшими изъянами. нет, то не изъяны. особенности звучит подходяще.       у Асагири даже изъяны были идеальны. это не уродливые рубцы, как у Сенку. это другое.       когда его опять прижимают к своей шее, Ишигами всё же улавливает едва уловимый запах сладкого парфюма так подходящего ему. это было просто до искр перед глазами совместимо с парнем.       он чувствует, как Ген, скорее всего, растягивает себя. улыбается и под нос шепчет, мол, съешь ведь. успокойся. но до учёного смысл доходит постепенно.       он лишь тянет ладонь, которой он растягивал себя к себе, рассматривая пальцы. голос в голове слишком чётко и язвительно отзывается:

«тут должно было последовать что-то вроде облизывания пальцев или другой микробной херни, но лук случайно завис, и ему требуется перезагрузка.»

      — чёрт… я вообще не знаю, что мне делать, — шипит Сенку и целует оставленный ранее на ключице засос.       — не волнуйся, самую сложную часть я уже выполнил, — успокаивает его Асагири и снова берёт лицо в свои руки, заставляя посмотреть на себя, — мы на пару выпили почти три бутылки вина. тебя вообще ничего не должно заботить. делай то, что хочешь, ладно?       и он делает.       сжимает его бёдра, вдыхая мускусный запах тела. притягивает к себе ближе, всматриваясь в голубые омуты, замирая на долю секунды. он слишком красив, возвышаясь над ним и утопая в его глазах. будто гипнотизируя друг друга, они снова целуются. самозабвенно, забывая обо всём их окружающем.       вспотевшие, до предела возбуждённые, будто уже находящиеся за пределом этой Вселенной, они сжимают друг друга в объятиях. и этот поцелуй будто совершенно другой, хотя отличие только в том, что Ген сейчас так-то почти без одежды, если не считать съехавшую на щиколотку повязку.       Сенку же сохранял своё целомудрие до последнего и даже футболки не снял, упиваясь изгибами парня на его коленях. ему можно было даже не дрочить, просто продолжать целоваться и чувствовать, как Асагири трётся сквозь спортивные штаны и нижнее бельё, но студент был явно настроен на продолжение. он смотрит в затуманенные возбуждением и алкоголем глаза Сенку, которые потемнели на несколько оттенков, стоило ему оттянуть резину спортивок и выдохнуть в самые губы:       — у тебя с алкоголем взаимодействия в slowmo происходит, Сенку-чан? — пыхтит Ген, с нажимом проходясь задницей по бугорку с выступившим влажным пятном на нём.       — просто ты с ним не конектишь, пропускаешь самое интересное, — шепчет учёный на слишком громком выдохе, переходящим на стон.       — а сейчас тебе разве не интересно?       — сейчас я просто хочу тебя трахнуть, — признаётся Ишигами, запрокидывая голову назад, потому что болтолог никак не может наиграться в свои тупые игры.       — тогда ты потерпишь, пока я привыкну? — состраивает он умоляющее личико, надувшись и отворачиваясь от парня, будто он сказал что-то невероятно отвратительное.       — почему мне кажется, что ты не пьян?       — о нет, Сенку-чан, я безбожно пьян. в трезвом виде я бы не был столь откровенен и вульгарен, поверь на слово, — наконец резинка трусов неприятно бьёт по коже бёдер, высвобождая эрекцию и позволяя подростку судорожно выдохнуть, обнимая Гена за талию. она у него тонкая, обхватывая её обеими руками получается, он придерживает Асагири, помогая постепенно опуститься на член. судорожно дышит в грудь и слышит чужое сердцебиение.       в глазах на секунду всё темнеет, а потом краски возвращаются и он поднимает голову на Ген, который тяжело дышит ему в губы и снова коротко целует, придерживаясь на плечи и приподнимаясь на коленях, выдавливая из себя судорожный стон-всхлип, когда медленно опускается.       содрогается всеми клетками тела и стонет громче, опускаясь резче.       он похож на божество. прекрасный аргумент для атеиста, чтобы поверить, что то самое, чему люди поклоняются на коленях у Ишигами. нарочито медленно поднимается и пытается опуститься резче, но не получается то ли из-за долгого перерыва в сексе у Асагири, то ли из-за алкоголя, который сейчас ощущался не так явно как в самом начале. по крайней мере Сенку не жалуется. насчёт Гена не уверен, он тот ещё перец. и слова клещами не вытащишь.       зато сейчас так открыт для ласк. сам подставляет шею и гладит скулы, подбородок, прижимается ближе и голодно пожирая взглядом все движения учёного.       а потом вскрикивает, потому что Сенку надоедает терпеть, насаживая до упора и наблюдая за реакцией парня, который кивает и поднимается, а Ишигами повторяет и смотрит на раскрасневшееся лицо, ловя невесомый поцелуй и стон губами.       — С-Сенку-чан, — Ген берёт в ладони лицо парня, оглаживая его губы большим пальцем, убирая блеск и припадая к ним, выстанывая в поцелуй, — только посмей ускользнуть на утро.       — даже мысли не было, — смело заявляет он, помогая теперь и подниматься на дрожащих ногах, целуя плечо и прикрывая глаза.       его запах бесподобен. он сам бесподобен.

* * *

      ему явно снится сон.       перед ним Сенку, нависающий над ним, нагибающийся, чтобы оставить на губах свой след. привкус вина, собственного тела и солоновато-горького пота, но всё равно до одури приятно.       он зарывается в волосы пальцами и пропускает их, прижимая на особенно кульминационных моментах. вот, например, он попал по простате, останавливая, убирая волосы с лица и двигаясь под тем же углом. эта точность была той самой чертой, которая присуща только Ишигами.       его ум и гениальность заводили до дрожи в коленях, до сбитого дыхания в школьной кабинке и невероятного Ишигами, который нависал над ним. и он не эфемерный. вполне ощутимый. он сам над ним и в нём. покрывает поцелуями грудь и останавливается на шее.       Ген видит, как он жмурится, как приятно собственное тепло взрывается через пару движений рукой. и ему хорошо. до звёзд и исрк. до коликов в немеющих губах.       ему нет дела до наступившего года. возможно он его пропустил. он засыпает и не совсем отдаёт себе отчёта, настаивая на одном единственном, поскорее провалиться в приятную негу.       перед ним Сенку, нависающий над ним, нагибающийся, чтобы оставить на губах свой след. привкус вина, собственного тела и солоновато-горького пота, но всё равно до одури приятно.       он зарывается в волосы пальцами и пропускает их, прижимая на особенно кульминационных моментах. вот, например, он попал по простате, останавливая, убирая волосы с лица и двигаясь под тем же углом. эта точность была той самой чертой, которая присуща только Ишигами.       его ум и гениальность заводили до дрожи в коленях, до сбитого дыхания в школьной кабинке и невероятного Ишигами, который нависал над ним. и он не эфемерный. вполне ощутимый. он сам над ним и в нём. покрывает поцелуями грудь и останавливается на шее.       Ген видит, как он жмурится, как приятно собственное тепло взрывается через пару движений рукой. и ему хорошо. до звёзд и исрк. до коликов в немеющих губах.       ему нет дела до наступившего года. возможно он его пропустил. он засыпает и не совсем отдаёт себе отчёта, настаивая на одном единственном, поскорее провалиться в приятную негу.

* * *

      с утра он не удивляется, не увидев Сенку рядом. почему-то сомнений не было, когда он снимал вчера одежду. Ген знал, что проснётся вот так. один. в пустой кровати. в этом весь Ишигами. закрытый, сам у себя на уме. да, поэтому он и нравится Асагири. он не скучный, с ним интересно. он возбуждает одним своим присутствием, вот только… ему ведь, скорее всего, теперь придется корпеть и разбираться с собой и своими чувствами. взвешивать все «за» и «против», чтобы продолжить хотя бы общение.       да, такие заботы могут быть только у учёных. потому Ген довольно улыбается и закидывает руки за голову, ухмыляясь своей способности быть невозмутимым, потому что знает мотивы людей. он вообще много знает. постоянно подмечает детали и запоминает мелочи, вот только вчерашний вечер для его восприятия смазан. весьма и весьма, ведь помнит лишь то, что он себя подготавливал, чтобы принять всего Ишигами. как они много целовались и пили перед этим. как бесстыдно скакал на нём, слушая такие речи, которые, пожалуй, ни один репер или поэт не соберёт.       Сенку ни капли не романтичный. он точный в своих расчётах, уверенный в своих намерениях, довольно решительный, когда речь идёт о поступках и действиях, которые влекут за собой ряд действий, приводящих в движение алгоритм. и вся гениальность этого вундеркинда в том, что он, в отличие от взрослых дяденек-учёных, способен видеть эти алгоритмы. он просто умеет быстро думать, а ещё больше любит, когда ему чуть ли не поклоняются.       не нуждаешься в похвале и отношениях? но, Сенку-чан, ты человек, а не робот. ты боишься затишья перед грозой, просыпаешься из-за кошмаров, проверяешь втихую запястья друзей и готов на многое ради них. тебе нравится, когда тебя обнимают со спины и слушают. обожаешь засыпать на ком-то, чтобы не быть одному в этот маленький период. ты всего лишь человек, разве тебя это не устраивает?       чувствует холод с окна и кутается под одеяло. да, видимо этот вечно горячий парень решил проверить на стойкость своего ночного партнёра. так вот Ген готов с радостью ему объявить, что второй подобный раз, если он, конечно, будет, он не перенесёт и заболеет. а выхаживать придётся именно Ишигами, потому что за всё надо платить. не деньгами, так своим временем.       его мысли прерывает хлопок двери и тихая поступь. его точно не хотят тревожить. как мило, но он уже проснулся и засыпать вроде как не собирается. правда кого это волнует?       если подросток не ушёл, значит не всё потеряно, да и вообще, лучше и быть не может. значит у него есть все шансы снова поцеловать Ишигами, но уже без пелены и затуманенного рассудка. от этого в паху опять сладко тянет и он блаженно мычит, поворачиваясь в поисках вещей.       он видимо их катапультировал куда-то на пол, раз Сенку решил кинуть их в стирку. пол то у него моется не часто. на ламинате нередко лежит слой пыли. вот когда приходит подросток, то квартира светлеет.       он не знает, что о его квартире этот самый парень думает иначе. например, что тут всегда уютно. здесь не надо постоянно быть колючкой, чтобы твоё личное пространство уважали. можно делать то, что душа пожелает. к слову вчера она явно желала хозяина.       это уже не только маленький секрет фирмы, но и факт, с которым Ген сталкивается в своей ванной комнате перед зеркалом. держа в руках одну из футболок с Дораэмоном, он тоскливо оглядывает шею и вздыхает.       да почему с этими учёными всегда так сложно?       — ничего и не всегда, — обиженно бурчат сзади, Ген подпрыгивает, ударяясь локтём о косяк и шипя что-то на змеином, но явно нецензурном.       на него смотрят с ухмылкой. и, боже, если он ещё раз на него так посмотрит, то не факт, что Ген останется в одежде, потому что температура в помещение резко поднялась.       и, чёрт, когда Сенку облизывает нижнюю губу, растягивая губы в сытой улыбке — это выше его сил.       — я пойду и займусь завтраком, — решается Сенку, вздыхая, но тут же шугается гирлянды, которая отражается в зеркале в прихожей, фыркая на улюлюканья Гена.       они просто хотели отпраздновать этот новый год, а вместо этого пропили его и проебали.       Ген всё же заливается смехом, догоняя его уже на кухне и обнимая со спины, проходясь холодными пальцами по выпирающим рёбрам.       — если весь год мы не будем напиваться и заниматься любовь, то я перестану верить в чудо.       — мы что, кролики-алкаши?