о чувствах на нотных строках

Раннее рабочее утро в студии. Лоуренс недовольно раскладывает свои вещи на столе. Взьерошенный и помятый после столь веселой ночки, даже его рубашка сегодня плохо выглажена, а волосы торчат из небрежно собранного хвоста. Он снова композитор, музыкант, маэстро, и просто ворчливый сотрудник. Его как никогда раньше выводит из себя один только вид, запах черной жидкости, даже на бумаге она выглядит жутко. Лоуренс бросает скользкий взгляд на упаковку с кофе, который он заваривал себе ежедневно в начале рабочей смены. Он чувствует рвотные позывы и странный холодок пробегает по спине. Улыбки маленького демона с плакатов на стенах словно прожигают его насквозь. Еще немного, и блондин не выдержав сорвет их и разделает на кусочки, топя в чернильной жиже на полу. Мерзость. Он вертит головой отряхиваясь от странных мыслей, и пытается разобрать плывущие перед глазами ноты на листках бумаги. «Надо работать Лоуренс, у тебя накопилось задолжностей» — с укором говорит он сам себе и пробегает глазами по новым запросам на музыку, где красным карандашем агрессивно выведено «СДАТЬ В СРОКИ». Это означает только одно: Сэмми потирает переносицу, злобно вздыхая — Дрю недоволен его работой, и вероятно стоит ждать от него выговор. — Только пришел, а этот придурок уже придумывает мне проблемы — негодующе сплевывает он то ли от раздражения, то ли от непонятного ощущения во рту. Слово горечь, только вот, откуда она? Ранее он смахивал все на кофе, но теперь то. Должно быть чернила. Только этого ему и не хватало. Дежавю. Нужно выпить воды. Просто воды. Композитор шагает на кухню, где встречает несколько сотрудников художественного отдела, как раз, о удача — тех, что предсубботним вечером видели их с Генри разборки в коридоре. Они мирно болтают выпивая прохладное пиво. Эти легкомысленные молодые художники и не спешат приступать к работе, они совсем не похожи на Штейна. Наверное он уже работает в художественной мастерской. Однако как только фигура музыканта оказывается в кухонном помещении один из коллег Штейна по отделу оживляется и смотрит на него пытливым взглядом, словно не решаясь что-то сказать. «Если эти идиоты что-то выкинут про тот вечер, я обещаю, зубы им повыдираю» — думает про себя композитор, морально готовясь уже послать апонентов куда подальше, как только те откроют рот. Но от того что он слышит далее, парень встает в ступор. — Доброе утро, мистер Лоуренс — несмело произносит один из парней — простите за такой вопрос, но вы случайно не знаете что случилось с Генри? Лоуренс озадаченно смотрит на собеседника, еще не продумав свою реакцию и не поняв что вообще это значит. — В каком смысле? — напряженно выдавливает он. Художники косятся друг на друга, пожимая плечами. — Дело в том, что он все еще не пришел на работу. Никаких предупреждений о задержке он не оставлял, хотя, вы должно быть знаете, он всегда приходит на смену очень рано — торопливо разъяснил парень. Сначала композитор хочет выпалить что-то вроде «а я-то тут причем?» — но беспокойство появившееся в груди не позволяет ему это сделать, особенно когда он с тревогой осознает, что был последним кто видел Штейна в студии. Раздражение и непонимание быстро и неконтролируемо сменяется на волнение. — Что за херня. — почти про себя произносит Сэмми Коллеги заметив это растерялись еще больше чем сам Лоуренс, таким маэстро они не видели еще ни разу. «Что могло случиться с Генри? Почему он не явился? Никогда ранее такого не происходило.» Композитор прокручивает в голове все детали того вечера, вспоминает грустный вид Штейна, и его странное поведение. Неужели он сделал ему несколько хуже? Да даже если это его вина, какая мать его разница, главное чтобы с ним ничего не произошло. Но время близится к обеду, а коллеги все нет на месте. Маэстро быстро забывает и про воду, и про выговор от Дрю. — Вы вообще пытались с ним связаться? — с укором спрашивает он, злобно прожигая еще более серыми от напряжения глазами, двух бедных художников. Сэмми честное слово был готов сам броситься искать Штейна, а эти двое просто стоят и пожимают плечами? — Мы звонили ему но… — начал что-то мямлить один из парней, как вдруг со стороны художественного отдела послышался звонкий голос Джоуи, который явно был чем-то недоволен. Давно Дрю не отчитывал кого-то лично, да еще и, о боже, покинув свой кабинет и снизойдя к своим работникам. Он был из тех кого слава испортила не постепенно, возможно он был таким всегда, а должность только подкрепила в нем эти черты. Трое работников в изумлении выглядывают из дверного проема. — Генри! — выкрикивает один из аниматоров. Дрю стоит возле входа в мастерскую аниматоров и нервно жестикулируя о чем-то спорит с Штейном, пока тот казалось, пытается просто успокоить «старого друга». Штейн выглядит вымотанным, хотя только казалось бы пришел на работу. Сердце от этой картины невольно сжимается. — Неужели Генри так сильно попало за опоздание? — сожалеюще произносит другой из его коллег по его отделу. — Да заткнитесь вы — шикает Лоуренс — дело не в этом. Еще пару мнгновений, директор студии негодующе прижимает ладонь к лицу, пока Генри что-то спокойно ему объясняет, после чего эти двое вместе удаляются дальше по коридору. " что там вообще происходит? " Сэмми конечно (пока) не параноик, хотя с этой работой может быть уже все что угодно, но происходящее действительно кажется ему странным. Одно хорошо — Генри таки пришел, но значит ли это что беспокоится не о чем? — Ладно, перерыв уже закончен, пойдем и мы — неуверенно, словно просто желая сбежать от компании Лоуренса ребята удаляются с кухни. — Хорошо что с Генри все в порядке — слышатся их голоса вдали коридора. Композитор бросает взгляд на часы и понимая что их разговор и правда затянулся, в торопях набирает чашку воды и поспешно шагает с ней в свой кабинет. Время за работой сегодня тянется по-особому медленно. Сэмми торопливо выводит ноты, проверяя их и перечитывая раз за разом, в поисках оплошностей. Торопиться он не любил, но сегодня слишком много мыслей не давало ему покоя, и сейчас он просто хотел поскорее избавиться от них, погрузившись в работу. Чернила, Генри, Джоуи… Что не день то интрига какая-то, ну правда. Больше всего его волновало два последних пункта. Но сейчас работа. Нужно закрыть все задолжности. «Поздней ночью слышу шорох, чьи то голоса во тьме Из чернильной этой бездны как сбежать тебе и мне? Чтобы до изнеможения, до мозоли на кистях Не губил себя ночами, пряча в сердце боль и страх Чтобы вечер одинокий не наполнил дым сигар Чтобы мне вкусить позволил этих чувств прекрасный дар Может в мире одиноком, бродишь как в пустынной мгле Я развею твое горе, лишь доверишься ты мне.» — Что за чушь ты пишешь Лоуренс? — нахмурился он сам себе, выйдя из раздумий и взглянув на листок в руках. Парень устало прижимает ладонь к лицу. Сильно заныла спина, и композитор наконец оторвав глаза от бумаг понял, что пора идти за новыми нотными листами, так как вся бумага на его столе исписана. Сэмми собрал работы в стопку, и пошел в сторону склада музыкального департамента. Надо торопиться, и сдать все как можно скорее. Он не боялся Джоуи, нет. Он не хотел опозориться перед самим собой, получив такой выговор. Проходя по коридору, парень мельком взглянул на дверь мастерской художников. «Генри.» Так он и думал. Нотные листы на его складе закончились. Как вовремя-то. И почему он не обратил на это внимание когда ходил сюда с Генри? Хотя ответ пришел сам собой. Сэмми раздраженно пинает ногой ящик, и захлопывает дверь. Значит пора идти на первый этаж, на общий склад. Он с негодованием сглатывает, снова ощущая на языке гадкий вкус чернил и идет к лестнице. Он уже научился не обращать на это внимания, словно это всегда было с ним. Даже ему такое быстрое привыкание кажется странным. Но обращаться с этим к врачу…почему-то от этой мысли становится странно. Словно доктор может не поверить ему и счесть сумасшедшим. Голова при виде плакатов с мультперсонажем начинает идти кругом, и в страхе упасть со ступенек, маэстро хватается за перила. — да что это — хочет было выругаться Сэмми, но быстро замолкает. У массивной двери на склад он видит знакомую фигуру. Мысли начинают путаться и метаться одна за другой. — Генри? — позвал он. Художник медленно оборачивается, сначала в его реакции читается непонимание, но тут же оно сменяется на некую пелену безразличия, еле-заметную на его спокойном выражении лица. Тусклый свет мешает разглядеть ящики в его руках. Похоже он пришел пополнить чернила, они ведь закончились недавно. Видомо худ. отдел уже израсходовал те, что ему дал Лоуренс. — Привет, Сэмми — неуверенно ответил он. Дежавю. Снова оно. — У вас снова закончились чернила? Композитор подошел ближе. — Да, в последнее время работы больше чем обычно — легко ответил тот. — уходит куда больше материала. Лоуренс смотрит куда-то в пол. — Тебе тоже что-то нужно со склада? — продолжает аниматор весьма беспечно, словно ничего и не было между ними тогда. Может все в порядке? — У меня закончилась бумага — глухо отвечает блондин. — А, понятно — кивает тот, словно просто рассуждая о житейских делах с еще одним попутным знакомым. Но композитор ждет от него не этого. Молчание. Напряжение словно витает в воздухе, давит на Лоуренса. Генри тоже чего-то ждет. Но чего? Может все-таки пора — Генри, а...— «извинится? Стоит ли сейчас?» — Могу я- — Мне не нужна твоя помощь, Лоуренс. Его голос звучит непринужденно, но с нотками холода. Даже, жестко? Но Генри улыбается, слегка пожимая плечами. Натянуто, фальшиво. — Спасибо. Что-то внутри шелохнулось. По спине прошлись противные мурашки. Сэмми не этого, он хотел лишь извиниться перед Штейном за тот инцидент. Но почему сейчас он не может выдавить из себя не звука? Куда делась вся его уверенность? Генри поднимает ящики и поднимается вверх по лестице, больше не говоря ни слова. Он все-таки обижен на него? Лоуренс не знает как себя чувствует. Шаги мужчины удаляются вверх и влево, снова оставляя блондина одного в непонятках смотреть перед собой. Его словно разбили одной фразой. Шорох. Сэмми оборачивается в сторону кабинета, поодаль от склада. Обычно на этом этаже никого не бывает, так как большую часть времени он слишком сильно затоплен чернилами, и просто не пригоден к работе из-за этого. Тут не может никого быть сейчас, если только кто-то не пошел за вещами с большого склада. Лоуренс приближается к двери и дергает за ручку. Заперто. Все стихает. Сквозь капанье чернил и гудение тишины, он готов поклясться, слышит ропот, даже. дыхание. Нет, наверное он слишком сильно себя накручивает. Что-то течет по уголкам рта. Композитор вытирает жидкость рукой. Его ладонь. Она в чернилах. Сердце бьется чаще, а стены потемненного помещения словно сжимаются. Словно в них заканчивается воздух. Сам не зная почему мужчина впадает в панику. Он истерично распахивает дверь склада, хватая стопку бумаг и со всех ног вылетая на лестницу. Словно кто-то догоняет его, и вот-вот вцепится в горло своими огромными чернильными когтями. Музыкант не замечая ничего вокруг вбегает в свой кабинет, и поднимая глаза в попытках отдашаться видит знакомую, и очень неприятную фигуру возле своего стола. Джоуи дрю.