Рождество — маленькая сказка про любовь

      Рождество. Не самое ли сказочное время в году? Когда земля устелена белым пушистым пледом, в свете фонарей так завораживающе мерцают кружащиеся в воздухе снежинки, и вечером город загорается самыми яркими красками праздника. Множество огней вокруг цепляют взгляд, как и изобилие украшений и различных декораций на витринах и городских улицах. Та самая предпраздничная суета, которую испытывал каждый, заключающаяся в выборе подарков и угощений для рождественского стола. Для кого-то это поистине волшебное время, ведь принято, что именно в преддверии Рождества большинство людей встречает свои вторые половинки. И это считается самой большой удачей и чудом. Соулмейт — человек, предначертанный самой судьбой, часть души, без которой жить в тягость. Люди неполноценны, пока не встретят своего соулмейта, они не могут в полной мере наслаждаться жизнью, полностью ощущать те или иные эмоции и чувства. Только будучи вместе, целостная душа способна ощутить настоящее счастье, нежность, душевное тепло, как и наоборот печальные, плохие эмоции. Порознь двое только могут почувствовать физическую боль друг друга. Если один получает ранение, царапину, синяк, то другой чувствует это на себе, а также на его теле на том месте образуется рисунок, будто татуировка, в виде разнообразных видов лотоса. И сходит лишь до полного восстановления ранки у первого. А когда предназначенные наконец встречаются, находя друг друга среди сотни тысяч лиц, это исчезает, ведь рядом им не страшна никакая боль и преграды. Когда они рядом, весь мир меняется, в нём появляется больше красок и чудес, чувства становятся ярче и сильнее. Наверное, именно поэтому Рождество считают таким особенным и волшебным временем. Вот только Пак Чимину этого не понять. Для него Рождество — лишь удивительная красота вокруг, любимый пряный латте и имбирные пряники, запах хвои и свеч, хруст снега под ногами, повсюду играют старые добрые песни. Но это никак не волшебная романтика, не любовная книга со счастливым финалом, не ожидание своего особенного человека. Чимину даже кажется, что он всей душой ненавидит своего соулмейта. Или злится. Возможно обижается. Или тот просто раздражает его. Раздражает до бесов и злостных плохих слов в его адрес. «Люди, предначертанные друг другу, разделяют счастье и печаль, удовольствие и презрение…» Они ведь должны делить всё поровну, как и удачу, вот только очевидно, что его наглый предначертанный забрал себе всю удачу за них двоих. Иначе Пак не может объяснить, почему ему так сильно не везёт, почему жизнь швыряет его в буквальном смысле лицом в грязь, опрокидывает его раз за разом и пихает его на одни и те же грабли, будто те замаскированы под асфальт. Чимин невезуч во всём, всё, к чему он относится или прикасается, заканчивается крахом. И каждый раз он проклинает именно своего соулмейта за все свои неудачи. Он представляет, как тому всё легко даётся, как всё сходит с рук и удача сыпется из карманов, в то время как он сам крупицы собирает с земли. Конечно, он не такой эгоист и на самом деле, какой-то частью души и сердца рад за своего избранника судьбы, тайно даже для самого себя надеясь, что у того всё хорошо. Вот только это не мешает ему злиться на него за все свои проблемы и спихивать на него вину за них. Он одновременно и хочет встретить его, и не желает этого, понимая, сколько всего нелестного может высказать ему за все свои провалы. Да и со своей «суперспособностью» привык никогда ничего не ждать и не ожидать — поэтому и в это Рождество совершенно ничего и никого не ждёт, стараясь игнорировать ноющее сердце, когда видит на улице милые влюблённые парочки.

***

      Зимнее утро в столь важный для студента день начинается впопыхах, ведь, конечно же, десять будильников магическим образом не сработали. На белой рубашке, которую он вчера специально аккуратно прогладил и повесил на стул, решил повисеть его трехцветный котёнок, вцепившись в неё своими острыми коготками, от которых у парня все руки исцарапаны. — Ну нет, нет, малыш! — страдальчески ноет Чимин, пытаясь отцепить того от рубашки, как слышит треск — она порвана жалобно мяукнувшим животным. А в следующую секунду до его носа доходит запах гари — приходится весь омлет с очередной купленной сковородой выбрасывать в мусорку. Он печально закидывает в рот какую-то найденную в хлебнице булочку, как назло давясь ей, находу надевая на себя более-менее приличный джемпер и светлые брючки. Нужно выглядеть опрятно и хорошо — сегодня в университете день открытых дверей и презентации, когда представители крупнейших компании рассматривают проекты студентов и выбирают себе, кого они захотят спонсировать или взять себе на стажировку. Пак так сильно старался весь год по созданию мобильной игры со своей талантливой командой, и так хочет, чтобы их заметили, чтобы обратили внимание на их, да и на его собственный, труд и способности и дали шанс. — Пожалуйста, прошу, ну хоть разок поделись со мной своей удачей, везучий болван, забравший всю нашу удачу, — молится он своей второй половинке, стоя на пешеходном переходе, сложив перед собой руки. Однако, вместо благословения свыше, вдруг из-под колёс быстро проезжающей дорогой машины по заснеженной дороге, превратившейся в настоящую кашу, вылетает противная мокрая грязь. Чимин и сообразить не успевает, как его новые красивые брюки цвета крем-брюле становятся грязно-серыми и мокрыми. Он просто стоит с несколько секунд, закипая изнутри и желая плакать от собственной жалости, от того, как уже невыносимо ему быть таким неудачником. — Да сколько можно?! — Пак срывается на громкий крик, сжав кулаки, и от злости и обиды аж подпрыгивая на месте. — Чёрт, как же ты меня бесишь, какой же ты засранец! Так нечестно! Ненавижу, за что мне это?! Он судорожно и глубоко вздыхает, пиная ни в чём неповинный снег, как смотрит на время и закусывает губы от досады, чтобы не заплакать. Поправляет сумку на плече с компьютером и бумагами, находу крепче завязывая большой красный шарф и срываясь на бег. Чимин любит зиму, снег и эту атмосферу вокруг. Но, конечно же, это время года того, чего не избежать такому невезучему человеку: неуклюжих падений. Нога неожиданно скользит по льду, и парень кубарем катится вниз по заснеженной ледяной лестнице.

***

***

      Каждое преддверие Рождества одно и то же: тянущее чувство в груди, трепещущее ближе к празднику всё больше в ожидании долгожданного чуда. А после разочарование и боль от неоправданной надежды и чувство одиночества, неполноценности, которое так хочется заполнить. «Везунчик» — Чон Чонгук постоянно слышал это за своей спиной ещё с малых школьных лет. Он был хорош во всём: наука, спорт, творчество. Что-то нравилось меньше, что-то больше, чего-то добивался сам, своими силами и стараниями, а кое-что приходило с его огромной удачей. Он был самым настоящим везунчиком и не стыдился этого. Ему всегда всё было нипочём, добивался своим трудом и капелькой благословенной удачи того, чего желал, но этого будто было недостаточно. Ему всегда чего-то недоставало. Вернее, кого-то. Чон хоть и успешен, красив, умён, но на самом деле так сильно одинок, что каждый новый лотос на коже и сопровождающаяся к ней боль служит поводом сжимающегося сердца и напоминания, что он не один в этом мире. Только это помогает ему двигаться дальше и чувствовать, что где-то есть вторая часть его души, тот, кто ждёт его. Самое большое его желание — это найти свою судьбу, свою вторую половинку, расцеловать каждую ранку на его теле, каждый его ушиб или синяк. Чонгуку очень хочется оберегать его и заботиться о нём, ему кажется, что его соулмейт уж слишком неуклюж и не бережёт себя — так часто ранит себя, что сердце кровью обливается. И Чон, будучи молодым директором известной компании, частенько заявляется на совещание с лепестком лотоса под глазом или на носу, но его это совсем не беспокоит — сильно беспокоит лишь только самочувствие своего соулмейта, переживает, из-за чего тот получает такие увечья. А руки его, где пальцы, кисти и предплечья и вовсе всегда в маленьких тонких стебельках. Но глядя на них Чон чувствует, что в этом мире есть кто-то, кому он нужен, кто, наверняка, также жаждет встречи с ним. — Ну где же ты? Я так сильно хочу найти тебя, моя душа, — вздыхает, прикрывая глаза, глядя на свои руки.

***

      Всё складывается как всегда безупречно в это снежное утро: спокойный подъём и вкусный завтрак, на подкаченном теле дорогой костюм, на запястье фирменные часы. Личный секретарь встречает его на выходе из квартиры и сопровождает к иномарке, пока тот даже умудряется случайно найти крупную купюру под подошвой своего ботинка. Поднимает вверх лицо, и на нос падает крупная снежинка. Чонгук просматривает данные про университет, в который решил приехать ради презентации проектов студентов, и глаза поднимает только тогда, когда машина с большим плеском окутывает растаявшим грязным снегом кого-то на пешеходном переходе. Его, почему-то, передергивает от этого, словно он сам оказался на месте бедняжки — что-то внутри как будто дрогнуло. Но он просто хмурится, не обращая своего драгоценного внимания, открывая бутылочку воды. Мужчина уже выходит из машины, будучи на территории университета, как ему резко становится больно в колене, локтях и грудной клетке. Его аж шатает от этого, он опасно покачивается, а взволнованный секретарь подхватывает его, спрашивая, что случилось. Голова идёт кругом, к горлу поступает ком страха не за себя — за своего предназначенного. И стоит Чонгуку зайти в туалетную кабинку, как видит два лепесточка на локтях, а так же большой красивый лотос вокруг колена, когда он приподнимает брюки. И ему становится очень грустно, что просто больше нет сил — почему его соулмейт так калечится? Что с ним? Где он? Неужели, его бьют?.. В голову и раньше лезли такие неприятные мысли, от которых тот всегда злился до дрожи, каждый раз видя на себе следы и чувствуя боль соулмейта. Хочет уберечь его от всех, от всего, и если его действительно обижают, то всем обидчикам руки переломать. И сейчас так обидно и грустно, что в столь красивый зимний день с начинающимся завораживающим снегопадом его предназначенному больно. Только Чонгук выходит из уборной, злой и расстроенный, надумав себе дурного про безопасность соулмейта, слишком резко открывает дверь. Но этой самой дверью ударяет по лицу какого-то ойкнувшего мальчишку. И у самого оно загорается отголоском жгучей боли. — Прошу прощения, — только и хрипит слегка напуганный за студента Чонгук, сам держась за нос. — Ничего страшного, врезаться во что-то — это моё хобби, — недовольно бурчит тот, только сейчас поднимая глаза на чертовски красивого мужчину. Невольно сердце удар пропускает и начинает биться иначе, во рту пересыхает, нечто внутри словно пробуждается от многолетнего сна — будто бы распускаются бутоны прекрасных цветов лотоса. Мужчина такой элегантный, изысканный, в добротной одежде, обладающий крепким телосложением и удивительно красивой внешностью. Не то, что весь грязный, промокший, растрёпанный Чимин с красным от встречи со снегом и после дверью носом. А когда их взгляды пересекаются, когда они смотрят друг другу в глаза, когда каждый ощущает в груди невероятное яркое чувство, неописуемое словами, когда невидимая ниточка судьбы, тянущая их друг к другу, наконец соприкоснулась — тогда они всё понимают. Они чувствуют это кожей, ощущают душой, что готова стать единым целым. Это на подсознательном, духовном и платоническом уровне. Это уникальная связь, необъяснимая никак, помимо как судьбы. Это чувство единственное, неповторимое, его не перепутать ни с чем, ведь оно особенное. — Это ты… — еле выдавливает из себя Чонгук, не веря собственным ощущениям, во все свои прекрасные горящие и большие глаза глядя на такого милого, самого очаровательного и красивого парня перед собой. — Это правда ты. Моя душа. Чимину же хочется плакать одновременно от испытываемых чувств, от въевшейся обиды за всё, за все его неудачи, и от того, что он так глупо и внезапно встретил свою судьбу в таком ужасном виде. А сам всегда представлял эту встречу как в сказках или фильмах, представлял, как это будет волшебно и романтично, как они так мило случайно столкнутся в кофейне или сядут рядом в кино, как тот предложит ему свой шарф или зонтик на улице и нежно улыбнётся ему. Вот только все ожидания и представления оказываются не такими сказочными, реальность в буквальном смысле ударяет по лицу туалетной дверцей. — Вы наглый вор! — не придумав ничего лучше, восклицает Чимин, чуть ли не тыкая ему в грудь. — Забрали у меня всю удачу, не оставив ни капельки: надеюсь, вы сполна наслаждались букетами моих порезов о приборы и бумагу, фингалов о дверной косяк, ушибов от падений и вообще…! — Я запоминал каждый лотос на своей коже, чтобы после это место целовать на твоём теле, — перебивает его Чонгук, смело взяв его ладошки в свои тёплые руки, не отрывая от него восторженных глаз, в которых целые вселенные. — Я понял, что ты часто врезаешься во что-то, потому хотел бы всегда держать тебя за руку, что готовка это не твоё, поэтому я сам учился готовить, чтобы ты не ранил себя, и что у тебя есть кот тоже понял — уже изучил характеры разных пород кошек, где хорошие ветклиники, корма и игрушки. У Чимина брови вверх взмывают, рот раскрыт в изумлении, а сердце предательски колотится в грудной клетке, из которой норовит выскочить. Его руки так правильно ощущаются в мужских чужих, кажущимися самыми родными. Он совершено не знает этого мужчину, но уже чувствует, что может доверять ему, что может положиться на него и поверить всем его словам. Его соулмейт — безумно красивый и галантный незнакомец. Пускай и кажется ему странным из-за услышанного — а может, ему так приятно и он смущается, что пытается найти подвох. — В-вы звучите, как маньяк-сталкер, — щёки то красные, от своего предначертанного исходит тепло и трепещет внутри чувство, которое ни за что не перепутать с каким-то другим. — Я… точно, прости, — Чонгук растерянно брови выгибает и, неловко усмехнувшись, отпускает его руки, отходя на шаг от студента. Как вдруг из-за поворота резко показывается несущаяся вперёд группа студентов с тележкой. Пара секунд, и они бы просто налетели на бедного Чимина, сбив бы его с ног и поранив, но Чонгук вовремя хватает его за талию и тянет на себя, спасая от них. Вот только ещё не догадывается о том, насколько же мальчишка на самом деле невезуч. Ведь тот поскальзывается на ровном месте, его ноги путаются о ноги мужчины и вместе с ним летит на пол за дверь туалета. Крупное и мускулистое тело служит отличным смягчением для Чимина, очень даже удачно упавшего на зажмурившегося Чона. И первый замирает, задержав дыхание от красоты мужчины и чувств, пылающих в каждой клеточке тела. Они вновь встречаются взглядами, глядя друг на друга так близко, что на лицах ощущаются краткие вздохи. — Знаете, может я и не такой уж неудачник, — хихикая от волнения, проговаривает Пак, впервые думая о том, как же сильно ему повезло, что ему достался такой соулмейт. — А вот вам стоит задуматься над тем, с каким ходячим невезением вы столкнулись. — Я уже в восторге от него, — обворожительно улыбается Чонгук, и другой пропадает в этой улыбке, отозвавшейся в самом сердце. — И готов разделять с тобой поровну все наши удачи и неудачи. — Ох и пожалеете вы ещё, мистер… И только Чимин это произносит, как они чувствуют, что промокают. Весь дорогой костюм Чона в воде, разливающейся по полу из сломанного крана раковины, как и его лаковые ботинки. Они оба ругаются себе под нос и, быстро вставая на ноги, выскакивают на коридор. Чимин вжимает голову в плечи, готовясь к выговору по поводу того, что это всё его вина и он испортил брендовые вещи наверняка влиятельного человека. Вот только Чонгук смеётся. Громко и искренне смеётся, хватаясь за живот, не помня даже, когда в последний раз испытывал такие сильные эмоции. Он… чувствует себя счастливым. И от этого невероятно хорошо и Паку — хочется тоже смеяться, ведь так приятно рядом с этим мужчиной, что неловкая улыбка сама собой расцветает на лице. — Как насчёт сходить на свидание прямо сейчас? — успокоившись, Чон снимает с себя мокрый пиджак, одаривая того обаятельной улыбкой и заманчивым взглядом. — Как насчёт переодеться сначала? — фыркает Чимин, доставая из сумки телефон. — И вообще у меня сегодня… Его красивые глаза с таким редким благородным лисьим разрезом округляются до пуговок, он бледнеет за раз, стоит ему увидеть время, кучу пропущенных вызовов и сообщений от своего преподавателя и ребят по команде. — О нет, только не это, — пыхтит Пак, жалобно ломая брови и, подхватив сумку, он срывается с места, выкрикивая за спину: — Вы должны мне всю вашу удачу, мистер соулмейт, только посмейте не поделиться! И он скрывается за углом, оставляя промокшего Чонгука с такой искренней и тёплой улыбкой, что тот сам не верит, что способен так улыбаться. Этот мальчик: самый милый, очаровательный, действительно неуклюжий и «слегка» невезучий вихрь — удивительно приятная неожиданность. Восхитительное чувство, вспыхнувшее внутри двух встретившихся соулмейтов, является настоящим чудом для них. Это рождественское чудо и начавшаяся зимняя сказка, где они главные герои.

***

      Пребывая в состоянии легкого шока и искреннего потрясения, Чимин дышит через раз, запыхавшись, успевая точно в бреду прибежать почти вовремя к конференц-залу. В голове творится хаос — там крики паники, счастья и страха. Там ураган сменяющихся мыслей, в которых мелькает красивейший мужчина, предстоящая презентация, собственный непрезентабельный вид, ответственность за будущее не только его, но и его команды, с которой они работали над созданием этой игры. Ведь именно он представляет всю их работу, пока те грызут ногти за кулисами, разнервничавшись из-за опоздания Пака. — Тебе удивительно повезло, что ещё не пришли все приглашенные гости, — деловито проговаривает девушка, снимая с нервного и перевозбужденного друга шарф и куртку. — Мне… повезло?.. — Чимин готов расплакаться от этих слов, и не помня, слышал ли он их когда-нибудь. Перед глазами стоит лишь улыбка мужчины, а внутри возрастает уверенность в себе. Он чувствует себя как никогда прекрасно, на таком подъёме, что весь страх и волнение сходит на нет. И такое приятное, хорошее предчувствие насчёт этого выступления и дальнейшего — он уверен в том, что удача, наконец, на его стороне. Когда объявляют их проект и его самого, Чимин, невзирая на свой внешний вид, вздёргивает подбородок и уверенно ступает на сцену, не переставая улыбаться… Кому пришло в голову ставить на сцене, прямо после окончания кулис, чёртову ёлочку с гирляндой? Уж явно не невезучему человеку. Потому что в попытке схватить выскользнувший из рук микрофон, Чимин зацепился за украшенную к праздникам ёлку, повалив её — некоторые шарики катятся по сцене. Паку кажется, что это его нервные клетки. Ладошки снова потеют, становится не по себе и им вновь одолевают беспорядочные мысли. Ведущий данной конференции студентов успокаивает его, и декорацию быстро ставят на место, пока студент выдавливает из себя натянутую улыбку, видя подбадривающих его членов своей команды по проекту на первом ряду зала. «Ничего страшного, Чимин, позориться тебе не привыкать, дальше будет лучше, тебе непременно повезёт в этот раз!» — думает про себя парень и начинает презентацию с уместной шутки по поводу его неуклюжести. Что-что, а вот притягивать к себе публику и внимание он умеет. Не только своим «умением позориться», а мелодичным голосом, искренним природным обаянием и харизмой. Чего таить: ещё и своей миловидной внешностью. Он знает это, потому и чувствует себя довольно комфортно, легко рассказывая про командный проект видео-игры, которой нужно лишь получить одобрение на развитие. Попутно с этим позади него показываются картинки презентации с наглядным примером его слов. Казалось, что могло пойти не так? Дойдя лишь до середины выступления, ещё даже не затронув самую главную, основную часть, презентация на экране внезапно пропадает. Чимин начинает нервничать, поглядывая на пытающихся оживить ноутбук друзей, один из которых быстро побежал искать зарядное устройство. Пак продолжает рассказывать то, что может сказать без сопровождения картинки и видео-ряда, но замечает хмурые, недовольные выражения лиц представителей фирм, которым уже и не интересно это. А после и микрофон его начинает так противно и громко пищать, что те кривятся, и бедному сжавшему прямо на сцене студенту приходится его выключить. Он жалобно смотрит на пожимающую плечами команду, а ведущий неловко просит его уйти. К сожалению, время выступающих ограниченно. — Эх, жалко, конечно, но и ладно, нас поберегли для больших высот, чем могли бы нам дать те люди… — Да-да, оппа, ты так прекрасно рассказывал, молодчинка…! — Не переживай, хён, у нас всё ещё впереди! Ребята из команды тут же налетают на потускневшего парня, облепляя его и подбадривая, хлопая по спине и приобнимая. Сейчас он такой мрачный и грустный — не верится даже, что некоторое время назад его глаза сияли радостью, он сам излучал яркий свет и энергию человека, способного свернуть снежные горы. — Простите, ребята, это всё я, — закрывая слезящиеся глаза чёлкой, дрожащим голосом проговаривает Чимин, сжимая кулаки. — Это моя вина… из-за меня ничего не вышло… простите. А те и не успевают опровергнуть слова друга, который быстро убегает прочь, схватив свои вещи. Слёзы хлещут по щекам, стоит ему выбежать в пустой коридор, а собственная жалость душит. Ему так сильно обидно вдвойне: за испорченную презентацию и за то, что он так глупо оставил своего соулмейта, которого только успел встретить. От этого он начинает ещё больше плакать — видимо, внутри за долгое время всё накопилось, а сейчас беспорядочно вырывается наружу. Так жаль, что пришлось быстро попрощаться с тем мужчиной, если бы только ещё чуть дольше поговорить с ним… Конечно, он знает, что раз это его вторая часть души, то судьба сделает всё, чтобы вновь свести их вместе. Но когда это будет? Через неделю? Месяц? На кануне следующего Рождества? В слезах и расстроенных чувствах Чимин вызывает такси, решая быстрее оказаться дома, чтобы продолжать плакать под пледом, выпивая тазик какао и утешая себя новогодними фильмами. Было ошибкой выходить на улицу в минусовую погоду, где ветер и снегопад, с влажными щеками и слезами на глазах — мороз оседает на лице. Такое ощущение, будто реснички в одно мгновение замерзают, становясь маленькими льдинками, как и сопли от плача в носу. Его передергивает от холода и становится даже больно дышать. Он мельком смотрит на экран телефона в окоченелых пальцах, думая, что такси уже подъехало к восточному входу, и тут же направляется туда. Ни то туманная дымка в сознании, ни то ледяная пелена на глазах или снегопад с промозглым ветром, или же по собственной глупости, но Чимин умудряется сесть в единственную машину с заведенным двигателем, даже не глянув ни на модель, ни на номера. И сразу же глаза, которые неприятно жжёт, закрывает, весь скукожившись, радуясь теплу прогретого салона авто. — Какая удача, — раздаётся мягко, немного удивлённо. Этот голос… Чимин сперва распахивает красные, опухшие глаза, а после подпрыгивает от испуга, обнаруживая напротив себя самого красивого в мире мужчину. А сам он, оказывается, вовсе не в дряхлом такси: в иномарке класса люкс, где два ряда сидений друг напротив друга. Где, как раз-таки, и сидит улыбающийся, точно довольный кот, его соулмейт. — Я знал, что мы скоро встретимся, — проговаривает тот, а Чимин от шока и испуга хватается за дверную ручку, характерно защёлкнувшуюся. — Выпустите меня! Это похищение! — на повышенном тоне восклицает студент, изворачиваясь так, чтобы мужчина не видел его в таком ужасном виде. — Ты сам запрыгнул ко мне в машину, — Чонгука это очень забавляет, он спокойно закидывает ногу на ногу и опирает подбородок о руку, любуясь своим соулмейтом. — Как очаровательно. — Я думал это такси! — Не дурно, — усмехается тот, подчеркивая дорогую модель авто. — Я готов быть твоим личным такси, Чимин~а. Пака передергивает, его пылающее красное, но такое милое личико вытягивается, и он поворачивается к мужчине, умиляюще хлопая ресницами, на которых тают льдинки. — Откуда вы знаете моё имя? — шепчет, вжимаясь в сиденье. — Вы точно маньяк-сталкер… — Нет-нет-нет, не пойми меня неправильно, Чимин, — теперь Чон не усмехается, выпрямляется в спине и садится уже не так вальяжно, в его глазах и голосе серьёзность. — Мы не так начали. Позволь представиться: я Чон Чонгук, директор компании JoyGame, я был на твоем выступлении в университете… — Вы слишком молоды для директора, — от волнения голос становится тоненьким и высоким, Пак чувствует, что весь горит от стыда, а конец предложения и вовсе не желает воспринимать, дабы не вспоминать тот позор и осознавать, что соулмейт успел увидеть его во всей красе своего невезения. — Возможно, — лучезарно улыбаясь, Чонгук достаёт из внутреннего кармана пиджака бумажник, своими красивыми длинными пальцами вытаскивая оттуда визитку, протягивая её парню. Чимину кажется, что он как мешок с картошкой, нет, с красной свеклой, случайно оказавшейся в карете с прекрасным принцем, и тянет к нему свои пухлые корявки. — Мне тридцать — я долго ждал тебя. — Вот почему мне иногда казалось, что я старик в душе, — согревшись, успокоившись и расслабившись, чувствуя комфорт рядом с этим человеком, Чимин тихо хихикает, нагло забирая себе визитку и мило улыбается ему, склонив чуть голову набок: — Рад знакомству, Чон Чонгук, моё имя вы уже знаете. Я уж думал, что на меня случайно упадёт пианино и я не доживу до нашей встречи. — Но случайно упал на меня ты, — мимолетное напряжение мужчины сходит от сменившейся в салоне атмосферы, он расплывается в улыбке, а после она заменяется волнением на лице. — Ты в порядке? Плакал из-за выступления? — Ничего уже не поделать, я просто неудачник, который подвёл всех прямо перед таким хорошим праздником, — тяжело вздыхает Чимин, буквально тая от тепла в машине и тепла в голосе Чона, а сам утыкается немного грустным взглядом в окно. Там кружатся в зимнем вальсе крупные хлопья снега, мерцают огоньки и радуют глаз рождественские декорации в виде Санты, оленей, щелкунчиков и чудных гномов. Дети со смешными колпачками эльфов, у многих красивые цветные шарфы, варежки, шапки — хотя до Рождества ещё целых пять дней. Или всего лишь каких-то пять. Как вдруг он вздрагивает, потому что чувствует приятное покалывание по всему телу и тепло от широкой ладони, опустившийся на его влажные волосы. — Ты молодец, держался очень профессионально и презентация была хорошей. Ты никого не подвёл: это была не твоя вина, просто случайность. Его голос такой приятный, глубокий: заслушаться и утонуть в нём. Чимин никогда прежде не думал о том, что все его неудачи и невезение на самом деле случайности, никогда не рассматривал это с подобной точки зрения, всегда проклиная и ругаясь на своего соулмейта за то, за что тот не в ответе. А сейчас этот самый соулмейт успокаивает его. Паку стыдно, очень стыдно, он опускает взгляд на свои руки и робеет, а Чонгук, будто остепенившись, воспринимает это за неловкость младшего, думая, что не должен так вести себя, и убирает свою ладонь, отсаживаясь чуть дальше от него. — Прошу прощения за это, я совсем не тактильный, не понимаю, что со мной: ничего не могу с собой поделать рядом с тобой, — вздыхает мужчина, глядя в окно. А вот Чимин скользит слишком заинтересованными и горящими глазами по нему. От самых дорогих и промокших от случая в туалете ботинок, по его сильным ногам и торсу, что говорит о любви Чона к тренажёрному залу. Дальше шея — и почему даже она кажется чертовски привлекательной? У всех мужчин такой завораживающий кадык?.. Линия челюсти, подбородок, такие мужественно красивые черты лица — кажется, Чонгук идеален. Его глаза совсем другие, не такие, как у всех: большие, глубокие, тёмные, но они не мрачные, нет, мягкость в его взгляде заставляет таять. Нижняя губа пухлее верхней, и они такие воздушные, что хочется накрыть своими, ощутить их вкус и нежность. Чимин алеет от собственных мыслей, а всё плохое настроение и все плохие «случайности» сегодняшнего дня смываются под натиском водопада чувств внутри. Сегодняшний день, несомненно, особенный. Сегодня действительно случилось рождественское чудо, а невезение за всю свою жизнь Чимин готов понять, принять и просить, смотря сейчас на своего соулмейта: видимо, судьба сыграла с ним в шутку, забрав у него всю удачу в обмен на такого мужчину. Теперь он только неимоверно рад этому и благодарен.