Таинственный кицунэ

      Заснеженный лес Инадзумы отдавал душевным холодом. Находясь в нём в своей привычной одежде, мужчина считал, что должен был уже замёрзнуть. Но тело будто бы не реагировало на погоду, оставаясь тёплым. Вдохнув поглубже, Аято ощутил странный запах. Как нежный цветок сакуры после дождя, но с приторными нотками, что с болью оседал где-то в лёгких. И стоило мужчине хоть немного больше вдохнуть, как внутри начиналась "буря", что отдавалась жуткой болью, а после липким ощущением пристало к внутренним стенкам лёгких.       Вокруг не было толком ничего. Лишь голые деревья и никакого намёка на жизнь. Буквально ни души. Ни единого домика, даже полуразрушенного, не смотря на то, что данный лес напоминал ему о заброшенном храме под горой Наруками. Среди бесконечных деревьев не было видно ничего – лишь солнце, что оставило тщетные попытки согреть землю, защитить от безжалостного холода, помочь бедным замёршим душам исцелиться под его лучами, закрытое серыми, угрюмыми зимними тучами. Некоторые лучики, что сумели пробиться сквозь темную пелену, падали на белый, как шёлк из далекого региона Ли Юэ, снег. Невзрачные дети солнца пытались согреть землю, добраться до посёлка, чтобы наконец, помочь согреться бедным животным в такую суровую зиму, не оставляя на снегу ни следа. Но тёмные дебри зимнего леса поглощали их последнюю надежду, заставляя блуждать в лесу, пока само солнце не скажет им сдаться. Холод казался будет вечным, а солнце не согреет тела и души простых обитателей леса, которые так и стремяться словить последние солнечные лучи перед снежной бурей в ночи.       Где-то дальше слышались истошные крики, а минутой спустя и вовсе за, ранее бесконечным, лесом виднелось что-то красное. Чьи-ьо алые языки опасно маячили вдали, так и крича чтобы лес спасался от неминуемой гибели, но одновременно так и манили подойти, обжечься об их прекрасные одеяния, но наконец получить желаемое тепло. Камисато и минуты более не хотел стоять, ощущая тяжесть в теле с наростающей паникой. Камисато увидел небольшой дым, и будто бы не веря вдохнул побольше воздуха. Нет. Правда дым. Такой тяжёлый, едкий, неприятный. Некой липкой жидкостью "обклеил" лёгкие, делая их ещё тяжелее. Заставляя буквально давится воздухом в попытках жадно вдохнуть хоть немного кислорода, без дыма. От такого тело буквально парализовывало, заставляло застыть на месте и не двигаться, пока в горле зарождался ком. Ком страха и отвращения. Злости. На свою беспомощность. Как только тело казалось "свободным", Аято быстро двинулся на источник звука, мужчина желая, чтобы услышанное показалось ему иллюзией, миражом, простой галлюцинацией, как и весь этот снежный лес, от цветовой гаммы которого голова уже шла кругом. Будто бы в мире существовало всего несколько цветов и оттенки к ним – черный, белый, голубой и красный.       Стоп..красный? Аято посмотрел на снег перед собой. Красные капли..такие тёмный, казалось, что они были почти что черными. Но этот вид, а после и доносящийся до его носа запах, не спутать ни с чем. Во рту резко появился такой гадкий привкус железа. А за ним истошный, громкий детский крик. Настолько громкий, что это заставило Аято зажать уши ладонями. К горлу подкатила тошнота, а каждый вдох давался с особой болью. Будто бы наконец тело опомнилось, напоминая о холоде вокруг, сжимая лёгкие в ужасной хватке стуже и снега, заставляя конечности ломить, ныть от того, насколько колкий бывает мороз...       К нему вдруг подбежал ребёнок. Увидев буквально надежду, спасение в главе комиссии Ясиро, мальчишка сразу же кинулся к нему, вцепившись в одежду маленькими, хрупкими пальцами и дрожа то ли от страха, то ли от холода. Он что-то невнятно бормотал, шморгая носом и вздрагивая при каждой попытке Аято прикоснуться к нему, успокоить. Мальчик продолжал прижиматься к тому, ощущая безопасность и но не чувствуя тепла чужого тела. Но стоило тому ещё раз посмотреть на Камисато, как паренёк тут же ужаснулся и отбежал, крича о том, что глава их комиссии...мёртв.       От таких слов Аято сильно перепугался, а после чутка осмотрелся. Те капли крови, что он видел....принадлежали ему. Буквально перед его же ногами лежало собственное бездыханное тело. Из слегка синеватого от мороза уголка губ застыла маленькая струйка темно-бордовой, даже коричневой, жидкости.       Слегка прикоснувшись к холодной щеке, Аято ощутил страх. Страх, что такое может произойти и в реальности. Что, если глава Камисато всё же умрёт в столь раннем возрасте, оставив все дела комиссии на хрупкие плечи своей младшей сестры. Но он точно знает, что не сможет сделать чего-то настолько ужасного. Точнее, мужчина не мог себе позволить. Он ещё не рассказал Аяке о всех тонкостях работы главой комиссии. Хотя вряд-ли он сможет рассказать прямо обо всех – нежные ушки его сестры точно не будут готовы к потоку информации, что Аято считает "запретной".       От раздумий и том, как он объяснит сестре её возможную работу в будущем, что может стать таковой благодаря его смерти, Аято отвлёк безумно громкий звук. Схож он был на молную, которой сама кагэмуси Райдэн Эи рассекала небо, когда её что-то безумно разозлило. Её сестра госпожа Макото на такое может и была способна, но надобности она в этом не видела – слишком любила жизнь без жестокостей. От чего всю грязную работёнку по уничтожению монстров, порожденных Бездной и не прошенных гостей Инадзумы делала Вельзевул.       Грохот повторился вновь и отдался неприятной болью в ушах, что закончилась лишь спустя несколько секунд противного писка. Пока Камисато не повернул голову, казалось, он бы и не понял, что происходит. Сама Селестия объявила войну землям Тейвата.. а точнее то люди, что посчитали себя достойными, чтобы сразится с божествами, могущественнее самих Архонтов вместе взятых. Кто именно начал эту войну – было не ясно. Но это и не важно. Теперь Аято видел эту ужасную картину в полной красе, и он мог поклясться любым Архонтом, что хуже этого не видел даже сам Моракс, повидавший все войны на земле Тейвата.       Вокруг повсюду кричали люди, то от боли ран, то от слепого гнева боли, из-за потери самых родных людей. Плакали дети, в попытках спрятать от данного действия свои крохотные разумы. Забыться в холоде снежно-морозной зимы, лишь бы не переживать всего этого. Он видел самых лучших воинов, и некоторые из них уже успели положить свои мечи от изнурения. Всё указывало на то, что битва шла возможно уже не первый день...       Райдэн Эи билась нещадно, используя все свои лучшие техники, не заботясь о том, что случится с территорией – отстроят, если выживут. С одной стороны от неё стояли Аяка с Сарой. На глазах сестры виднелись слёзы. Та также была ослеплена пеленой болючего гнева из-за смерти самого близкого в её жизни человека. Рядом бегал Тома с аптечкой, Ёимия вместе с ним. Они помогали всем, кому могли, и пытались помочь тем, кому сделать это было уже не возможно. Итто со своей бандой Аратаки носили людей в безопасное место для оказания первой медицинской помощи и поддержки. Макото командывала всем этим делом, а Куки беспрекословно подчинялась ей, выполняя все указы. С другой стороны от Вельзевул был Путешественник, и кто-то до боли похожий на него. Видимо, он всё таки нашёл свою сестру, и теперь те дрались рука об руку, прикрывая друг друга и готовые порвать друг за друга. Чуть дальше стояла Мико, колдуя своими чарами кицунэ и пытаясь как можно сильнее отвлечь, ослабить врага, проникнуть в его сознание и выиграть время. Всё, лишь бы они победили.       Но Аято пугало отсутствие одного человека. Отсутствие того, комв пренадлежало его сердце. От этого незнакомого Камисато чувства ранее внутри всё сжалось. Но не сердце, нет. Его будто бы не было. Будто бы после своей смерти он потерял это сердце, либо окончательно отдал его тому, кого сейчас нету. Пустота внутри теперь стала ощущаться как никогда. Теперь холод ощущался вновь, но совсем иначе. Теперь он как напоминание о старых ранах. К примеру что тот образ прекрасных глаз он более не увидит никогда.. А ведь просто уже столько времени. Почему же даже после смерти он не может их отпустить.       Камисато мог бы ответить на этот вопрос. Мог бы, но не хотел. Не хотел признаться самому себе, что дал такую "слабость". Что влюбился в человека, о котором заранее можно было понять, что он вряд-ли вернётся ещё раз. От этого и было больно. Похоже..что только от этого было больно. Холодный ветер подул вновь, заставляя уже совсем слабое подобие тела вздрогнуть от пробирающей его боли.       Глава Камисато поднял голову. Прикрыл уши руками. Так осторожно, будто бы они хрустальные. Так мужчина хотел приглушить звуки вокруг него. Не слышать всего этого ужаса и просто проснутся как после кошмара.       Как вдруг он увидел то, чему точно не мог поверить. Знакомая фигура любимого человека.. Такая маленькая и хрупкая на фоне суровой зимы с кровавыми следами. Морозный ветер вновь напомнил о себе и силует вздрогнул так, что казалось, его сейчас снесёт этот сильной и холодный поток воздуха. Казалось, что даже Барбатос был в гневе, от чего ветер становился с каждым разом сильнее. Он не знал, что происходит в Мондштанде, но вспомнил о знакомых оттуда. О Господине Меле, малышке Кли с которой пару раз сидела Ёимия с Аякой и Томой, а также тому барду, что столько раз помогал расследовать некие преступления, что он казался мудрее, чем должен быть.       И буквально спустя неделю после их приезда, на том самом собрании, он встретил эти прекрасные глаза. Прекрасные...но совсем без жизны. От этого взгляда хотелось одновременно и спрятаться, и сделать так, чтобы он вечно был устремлён только на Камисато. Сделать так, чтобы глаза наполнились жизнью, а улыбка и радость заиграли на её лице..       Да вот только сейчас этот человек прибежал к его телу с немой болью. Кицунэ упал на колени, осторожно взял вялое холодное тело и прижав к своей груди. По бледным щекам потекли слёзы, а спустя пару минут на всю эту "арену" был слышен ужасающий крик боли, который могли слышать абсолютно все... ***       Он резко проснулся, прокрича то ли от страха, то ли просто повторяя за той фигурой кицунэ. В глазах всё плыло, когда он пытался осмотреться. Место вокруг было исполнено в красно-коричневых оттенках, а фигуры перед ним идеально подходили своим одеянием по цветовой гамме. И спустя пару минут он услышал знакомый смешок.       - ох, милый, видишь, он уже проснулся). - с лёгким смешком сказала какая-то девушка. Прикрыв глаза Камисато немного зажмурил их, после чего снова посмотрел на уже две более чёткие фигуры. Как он и предполагал – хитрая лиса Мико уже вовсю улыбалась, смотря на кого-то возле неё. А после, когда Аято повернул голову, он встретился с теми самыми глазами... Тогда почему Мико сказала "милый"? Что тут вообще происходит? И почему он тут оказался...