Забота

Микаса теперь свободна. Она вольна не исполнять ни чьи приказы: она больше не служит королеве, и нет рядом мальчишки, который тянул ее за собой. Мальчишки, ради которого она была готова отдать всё. Мальчишки, о котором хотела заботиться и оберегать. Она так до конца и не разобралась, была это особенность Аккерманов или настолько глубокая привязанность. Но ей снова нужен человек, за которым она будет идти. Если так подумать, она никогда не принадлежала себе. Сначала за нее всё решали родители, потом семья Йегеров, дедушка Армина и старшие по званию сослуживцы. А когда она наконец стала вольна решать сама за себя, она не знала, что делать с этим правом. Она могла бы продолжать заботиться об Армине, но место рядом с ним заняла Энни, и Аккерман была этому рада. Жан всё отдал бы за ее заботу, она не видела в нем мужчину и не хотела давать ему надежду на взаимность. Кажется, после «Гула» ее сердце покрылось новым слоем льда. Она не готова впускать в него новых людей, но и у друзей теперь новая жизнь. Впрочем, есть человек, о котором нужно позаботиться. Все 3 года после завершения войны Микаса получала королевское жалование как ветеран и работала на оружейном производстве, поэтому скопила достаточную сумму для того, чтобы бросить всё. Всё это время они с Леви изредка обменивались письмами, поэтому она знала где он находится и о его планах задержаться там надолго. Но прежде чем Микаса добралась до него, она посетила несколько стран, которые еще уцелели. Их можно пересчитать по пальцам, поэтому это заняло около двух месяцев. Когда она сошла с парохода, на пристани ее уже ждал бывший сослуживец в инвалидном кресле. Он совсем не изменился, только швы на лице заменили раны. На ее удивление, он был рад ее видеть. Об этом свидетельствовали чуть приподнятые уголки губ и букет сирени, который он ей протянул. — Рад тебя видеть, Микаса. Волосы девушки выбились из низкого хвоста из-за ветра, который гулял по палубе, и сейчас второпях поправлялись своей хозяйкой, а нежно-голубое платье в белый цветочек, облегающее сухое тело, раскрывалось на ветру. Микаса стала куда меньше тренироваться, из-за чего объем мышц уменьшился, но тем не менее округляться она себе позволяла. Сама того не ожидая, девушка расплылась в улыбке. Приняв букет цветов, она по обыкновению подтянула развевающийся на ветру шарф к лицу и немного кивнула. — Спасибо, капитан. Как вы себя чувствуете? — Писал же тебе, что больше не нужно меня так называть, — Леви развернулся на коляске и покатил ее прочь с пристани, а Микаса послушно последовала за ним, — я в порядке. Не думал, что решишь навестить меня. Прямо перед фактом поставила. Не говори, что у нас снова проблемы. — Нет, капитан. Я недавно кое-что выяснила. Это по поводу вашей ноги — Моей ноги? — мужчина задрал голову и посмотрел на девушку, продолжая катить коляску — А что с ней? Культяпка как культяпка — Да, — Микаса кивнула, — я нашла врача, который может помочь вам встать на ноги. Это ученый, который занимается разработкой протезов. Это такие механизмы, которые помогают заменять конечности… — девушка замолчала, наблюдая за реакцией Леви. Он резко остановил коляску, выражение лица из нейтрального стало вопросительным. — С чего ты взяла, что мне это нужно, Аккерман? Микаса остановилась следом. Глаза по прежнему были направлены на бывшего капитана, но казалось, что она смотрела куда-то глубже, сквозь него. Действительно, с чего она это взяла? Он ведь не просил ее о помощи, а она решила всё за него, поставила перед фактом. Настолько одичала, что теперь навязываешь свою заботу взрослому мужику? Смотря на Леви, совершенно нельзя было сказать, что он страдает от своего нынешнего положения. На нем надета рубашка с короткими рукавами, так что Микаса видела забитые мышцы рук. По ногам тоже не скажешь, что они похудели, значит, он не бросает тренировки. Спина по-прежнему ровная, взгляд острый. Не так выглядят люди, которые чего-то стесняются. Но ей все равно было грустно видеть на инвалидном кресле человека, которому она доверяла свою жизнь, по чьему приказу была готова умереть. Они четыре года сражались спина к спине, были лучшими из лучших, и он был последним, кого она должна превзойти. Она не хотела, чтобы это произошло так быстро. Словно выйдя из транса, девушка резко взъерошила волосы Леви и направилась дальше не слишком быстро, чтобы он мог ее нагнать. — Чтобы если кто-то сделает так, вы смогли его догнать и уложить на лопатки. Мужчина хмыкнул, одним движением руки поправив прическу, и покатил коляску за девушкой. — На такой случай у меня есть пистолет, так что не зазнавайся, Аккерман. — Это значит, что вы согласны? — Микаса посмотрела на Леви через плечо, продолжая идти, — мы можем просто съездить и поговорить с врачом, он вам объяснит что это вообще за протезы и как это будет происходить. Сама я вам не смогу донести, да и не сказать, что сильно понимаю… Но я видела его пациентов, их результаты, поэтому подумала, что это хороший шанс для вас. Может, он и с вашими пальцами что-то сумеет сделать. — Как ты вообще о нём узнала? Случайно или целенаправленно его искала? Вместо ответа девушка подошла к кассе, где продавали билеты на пароход. Спросив у продавца, какие есть ближайшие рейсы, она повернулась к Леви. — Поплывем через 3 дня или через 11?

***

Пока они были в Марлии и ждали отбытия, Габи и Фалько практически не отходили от Микасы, выражая восхищение ее боевыми навыками, которые так впечатлили их ещё три года назад. Они так изменились и выросли, но не оставили мысль о вступлении в армию. Было трудно осознавать, что в их возрасте она тоже была солдатом. Сейчас они ей казались совсем еще детьми. Она была рада, что они были вместе с капитаном. Хотя, ей казалось, что одиночество его нисколько не опечалило бы. Они сошли на берег одной из восточных стран и заселились в квартиру, которую для них подготовил клан Азумабито. Путь оказался совсем недолгим, занял меньше суток, и они уже были на пути к доктору, который, по мнению Микасы, может помочь Леви. Она заранее его предупредила, что безумство Ханджи и рядом не стояло с его, иначе бы он просто не додумался до создания протезов, и Аккерман уже пожалел, что согласился на это. На пороге двухэтажного здания их встретил низкий щуплый мужчина со сверкающей лысиной. Он сразу же предложил им навестить его пациентов на первом этаже, попутно рассказывая о том, как он восхищен подвигом Леви, что он пожертвовал своим здоровьем ради спасения товарища. Пациентов оказалось немного, всего три: девочка, у которой не было ладошки, ей предстояла операция завтра, и двое мужчин, один из которых военный. Они уже перенесли операцию и находились под наблюдением. Мужчина, у которого еще месяц назад не было руки по плечо, уже сейчас мог сгибать пальцы и руку в локте. Леви пожелал поговорить с доктором наедине. Они долго обсуждали процесс изготовления протеза, самой операции и реабилитации. Наконец Леви спросил, сколько ему нужно будет заплатить за всё это, на что доктор начал с неким фанатизмом кричать, что не посмеет взять денег со спасителя человечества. Леви поднял свой привычный припечатывающий к стене взгляд и спросил: — Она вам угрожала? Врач замялся, опустив глаза в пол и начав теребить пальцами носовой платок, которым стирает пот с лысой головы. — Нет, наверное… Немного… Леви больше ничего не требовалось говорить. Он просто коротко кивнул: — Делаем. Ученый отпустил шутку, что можно ампутировать Леви и вторую ногу, и тогда благодаря протезам удастся сделать его выше, за что получил метающий ножи взгляд и усвоил, какую тему не стоит поднимать.

***

На изготовление протеза ушло чуть больше месяца. Доктор говорил, что Леви стал его самым смелым и нетерпеливым пациентом. И перед началом операции не было привычной истерики и попытки сбежать. Он специально попросил положить его на втором этаже, намекая на то, что пока он не овладеет протезом, не уйдет отсюда. Окно его палаты как раз выходило на балкон квартиры, где поселилась Микаса. Улица была узкая, в ней едва проезжала машина, а потому девушка часто желала бывшему капитану спокойной ночи прямо с балкона. Она понимала, что здесь они надолго, поэтому нашла себе работу в ателье. Навыки шитья мама заложила ей еще в детстве, а опытная наставница помогла освежить память и набить руку. Каждый день она заглядывала к Леви в палату, приносила фрукты или орехи и терпеливо выносила его ворчание. Привыкнуть к протезу оказалось непросто. Ежедневно он тренировался вместе с доктором, а потом приходила Микаса и спрашивала его о результатах. Реабилитация занимает около двух месяцев, но он понимал, что не выдержит столько сидеть в палате без дела. Однажды, когда азиатка по обыкновению пришла к нему после работы и сидела чистила яблоко на краю кровати, он спросил у нее: — Микаса, зачем ты каждый вечер приходишь и нянчишься со мной? Ты молодая красивая девушка, сходила бы на свидание. Тебе уже пора бы о семье думать. На что она, немного помявшись и засмущавшись ответила: — Я думаю о ней, поэтому и прихожу к вам. Когда вы встанете на ноги, мы с вами вместе пойдем на парное свидание. Он никогда не замечал в Микасе женщину. Солдат — существо бесполое. Но он видел, как эта смелая и непоколебимая разведчица порой робела и краснела при Эрене. Он не думал, что ему будет дано увидеть ее такой снова. Просто девушкой. Как же ему хотелось порой залезть в ее голову и узнать, что там вообще происходит: зачем оставила родину, объехала оставшиеся страны в поиске врача, что смог бы ему помочь (об этом ему ученый рассказал по секрету) и каждый вечер проводит с ним? А еще ему было непонятно, как она может быть такой беспечной и не гасить свет в спальне, когда переодевается поздно вечером после душа. Она не понимает, что так всё видно, да? Однажды он спросил ее об этом, она вся залилась краской и ушла к себе домой, но по-прежнему никогда не тушила свет в спальне. А он по-прежнему не отводил глаз.