кофейная гуща.

В раны сплошные губы искусен

Это не просто, ведь это не просто,

Нет, я не забыл твоего вкуса,

Я не забыл твоих прикосновений,

Я не забыл ещё твоего запаха:

Чтобы забыть, нужно только терпение,

Так и пошло терпение на хуй.

«Никаких таблеток», Щенки.

***

День сурка. Будильник противно звенел. Фэн Синь отключил телефон, который лишь раздражал и проверил его на наличие сообщений. От Цинсюань – ноль. От Хуа Чэна – ноль. От отца – ноль. И от Му Цина.. Ноль. Парень думает о том, как же он устал просыпаться изо дня в день, плестись на пары и работу. Идти никуда не хотелось. Он не видел смысла сейчас ни в работе, ни в шутках с Хуа Чэном, ни в помощи Цинсюаню. Хотелось простого, откровенного – выпилиться. В этот момент парень услышал звук падения какого-то предмета. Повернув голову, он увидел, как шиншилла уронила миску с едой и, встав на задние лапки, свесила передние и смотрела своими чёрными бесконечными глазами на Фэн Синя. Миска была пустой, так что критичным падение не было. Наверное, животное хотело есть и пыталось таким образом привлечь внимание хозяина. Это заставило встать парня и насыпать корма, а после, чутка погладил питомца, он все же принялся собираться: сначала в университет, а потом на работу. В университете он встретил Ши Цинсюаня в месте для курения. Мысленно слегка горестно усмехнувшись, он присоединился к курению перед занятиями. – Утречка, Цинсюань. – И тебе. Как спалось? – Паршиво, а тебе? – Ох, – обеспокоенно оглянул младшего бариста стажер, – тебе может таблетки от бессонницы взять? А еще у меня есть личный специалист, давай тебя к нему отведем? Уверен, тебе это пойдет на пользу. – Такие специалисты денег стоят, а ещё вдруг куда впишут, что я псих бегающий, – отвечает спустя время Фэн Синь, доставая вторую сигарету. – Мой специалист для тебя ничего не будет стоить, а также ты останешься бегающим психом. – Звучит оптимистично. – Если бы ты был заключённым.. Было бы иное дело. А так бегать на свободе будешь, – рассмеялся Ши Цинсюань, видя недоумение, а после осознание и улыбку, переходящую в смех, на лице студента. – Хорошо, обсудим позже. Ты как? Ушел ведь от ответа. – Вернулся, проревелся сначала Хэ Сюаню, потом в ванной, а после выпил таблеток и уснул. – Ночь была веселой у нас обоих. А меня ещё зверь заставил окончательно встать: уронил миску и ждал, пока я его накормлю. – Шиншилла – дело такое. Требовательное. Фэн Синь молча кивнул и пошел вместе с Ши Цинсюанем на пары. Сессия близилась и еë все равно придется сдавать. Как минимум, чтобы не отчислили, и он не попал в армию. Как максимум – остаться на стипендии. На занятиях было безумно скучно и нудно: казалось, что самим преподавателям не нужны были лекции и занятия. В аудиториях было душно, и даже если открывались окна, то легче не становились. – Синь, а что там по погоде сегодня? – спросил шепотом Ши Цинсюань, лёжа на столе и умирая от жары. – Меня можно будет скоро есть и без готовки. – Всего лишь двадцать три градуса тепла. – Это целых двадцать три градуса жары! Но осталась последняя пара, а после в кофейню.

***

Холод окутал, наши звезды упали,

обними на прощанье.

«Не виноваты планеты», Три дня дождя.

Хуа Чэн проснулся в квартире за несколько минут до будильника. Пока что последние таблетки, что прописал ему психиатр помогали, но он не знал, насколько долго они будут работать. За годы лечения организм научился быстро адаптироваться к различным таблетками. Умывшись, он отправился на кухню, чтобы поесть и принять лекарства. Мысли его были заняты Се Лянем. Вспоминалась школа, их знакомство.. Почти что шесть лет назад. Сегодня пятое октября, день учителя. С восьмого класса ребята могли вести занятия у учеников более младших классов. В тот день у Хуа Чэна было изо, которое он любил. Ему было жаль, что не будет любимого преподавателя, но ему хотелось верить, что тот человек, что придет вести занятие у его седьмого класса, будет делать это не для галочки. – Здравствуйте, я – Се Лянь, ваш сегодняшний учитель рисования, – в класс зашел парень со светло-коричневыми волосами, которые были несколько длинными, для обычного парня. Однако, Хуа Чэн нашел данную длину занимательной, даже красивой. – Я изучил то, что вы рисовали до этого, и предлагаю вам сложную, но как мне кажется интересную тему – портрет человека, – голос у восьмиклассника был приятным, его хотелось слушать. – Можете нарисовать любимого героя, но как человека! Попрошу не отлынивать и работать добросовестно. У кого будут вопросы по построению или ещё что-то – можете подходить ко мне и спрашивать. Многие школьники не видели смысла в изо и не любили этот предмет, но Хуа Чэн любил рисовать. Все его школьные тетради были разрисованы: деревья, люди, различные узоры. Часто он на уроках иностранного языка получал выговор от педагога, что рисует, а не изучает предмет, но кто мог заставить Хуа Чэна делать то, что ему не хочется? Вопрос всегда носил риторический характер. Недолго думая и трезво оценивая свои возможности, Хуа Чэн открыл скетчбук и начал делать набросок, смотря на Се Ляня. Ему хотелось запечатлеть портрет этого парня. Некоторые его одноклассники подходили к Се Ляню, чтобы попросить помощи в рисовке какой-то детали или совет со стороны. Ближе к концу урока парень вызывал ребят по списку, чтобы каждый показал ему проделанную работу за урок. Хуа Чэн сидел и ждал, когда же позовут его. – Хуа Чэн! – Иду, – отвечает семиклассник и идет к учительскому столу с портретом Се Ляня. В целом, рисунок был доделан, только парню хотелось бы добавить ещё теней карандашом, чтобы нарисованный казался более реалистичным. – Вот. Парень внимательно следил за эмоциями Се Ляня, на лице которого было удивление. – Ты решил нарисовать меня? – А тебе нравится? – Да, очень, у тебя пять, – говорит Се Лянь и отдаёт скетчбук парню. Хуа Чэн был расстроен, он ожидал большей реакции. – А я могу с тобой познакомиться? – Если после урока, а сейчас мне надо проверить рисунки других. Иди давай, романтик, – смеясь, сказал последнюю фразу восьмиклассник и отправил на место Хуа Чэна. Он написал Фэн Синю, что его нарисовал один мальчик, симпатичный, к слову, а после изо он пойдет с ним гулять, поэтому его друг мог не ждать его. Когда прозвенел звонок, класс быстро убежал с урока – это было последнее занятие на сегодня. Хуа Чэн думал, как познакомиться и понравиться Се Ляню. Восьмиклассник сдал ключ от кабинета, уладил пару формальностей, и тогда они пошли первый раз гулять. Тогда же первый раз обнялись. Шесть лет назад. А какие же яркие и чёткие воспоминания. За окном было солнечно и в квартире уже хотелось включить кондиционер, хотя градусник на окне показывал двадцать три градуса тепла. Еда давно потеряла вкус для Хуа Чэна, но он не пропускал приёмы пищи – таблетки этого требовали. А бороться со своим диагнозом он все же пытался. Хотя его болезнью были вовсе не цифры и буквы в бумаге от врача – его болезнью был Се Лянь. Четыре года назад. Весна. Школьная дискотека. Хуа Чэн заканчивал восьмой класс, а Се Лянь девятый. Парень готовился к сдаче огэ, которое абсолютно не имело ценности, а Хуа наблюдал за своим парнем, как тот решает пробный вариант по математике, что задали их классу. Осенью, когда они перешли в следующие классы, которые сейчас уже заканчивали, парни начали встречаться. – Блядская геометрия во второй части! – негодует в какой-то момент Се Лянь, просидев около десяти минут над задачей. – Круг и внутри него треугольник с радиусом, но он что-то значит и для треугольника. – Вторую часть решать не обязательно, но давай вместе взглянем. Одна голова – хорошо, две лучше, – предлагает свою помощь Хуа Чэн и начинает читать условие задачи. – Ага, два дебила – это сила, нет мозгов, зато красиво, – процеживает Се Лянь. – Не злись ты, – говорит Хуа Чэн, целуя в щеку своего парня. – Сейчас решим эту геометрию. – Смотри, радиус – это медиана в данном примере, теорема, которую разбирали в прошлый раз здесь подходит. Доказываешь все, а потом находим боковую сторону. Готово. – Я ничего не сдам, – тяжко вздыхает Се Лянь. – Хэй, – Хуа Чэн кладёт руку на плечо Се Ляню и смотрит ему в глаза, – все ты сдашь. Ты решаешь идеально первую часть – это уже четыре, а ещё пытаешься решать первые четыре задания во второй части – задача, уравнение, построение графика и геометрическая задача! Ты невероятен. Се Лянь смотрит на парня и улыбается. – В твоих глазах я – божество, а в своих – убожество. Хуа Чэн снова слышит эту фразу. Наверное, в выпускном альбоме, Се Лянь бы её написал, если была бы возможность. – Я уже много раз тебе говорил, и скажу ещё столько же и больше, если тебе надо: ты не у – бо – жес – тво. Как минимум человек, как максимум.. – Хуа Чэн сделал вид, что на минуту задумался, – Один из лучших в классе, ты крайне умен, ты понимаешь и гуманитарные предметы, и технические! Ты читаешь различную литературу, красиво танцуешь.. Тебя буквально обожает вся школа, и я, конечно же. Ты гордость своих родителей. – А ты сверкаешь, как бриллиант, двадцать пять карат, – Се Лянь немного смеется, прикрывая улыбку рукой, – список бесконечен, ладно, на сегодня хватит меня заваливать комплиментами. Пошли валяться на кровати. Эти моменты были всегда одними из самых любимых у Хуа Чэна. Казалось, что лежать на одной кровати, смотря на потолок в комнате Се Ляня, на который была приклеена карта звёздного неба над спальным местом, ощущать, как он лежит рядом, как он дышит в унисон с ним.. В такие моменты само время останавливалось для двух душ, что в очередной раз смотрели на созвездия. – Хочу увидеть созвездие Кассиопеи, – сказал Се Лянь, нарушая тишину. В квартире никого не было, кроме них двоих. – А это какое из? – уточняет Хуа Чэн. – Ты раньше про него не рассказывал. – Вот это, – Се Лянь поднимает руку, указывая на созвездие несколько правее него. Законы физики, что существуют уже миллионы лет, подобно звездам, опустили рукав кофты Се Ляня, и, когда Хуа Чэн следил за рукой своего возлюбленного, он заметил белые полосы, что были бесконечны, как показалось на первый взгляд, но тут же он заметил и другие порезы. Свежие. С которых ещё не сошла кровь полностью. – Созвездие красивое, – немного погодя говорит Хуа Чэн, – да, – парню уже не до созвездий, он увидел следы селфхарма, о котором Се Лянь никогда не упоминал, о котором он даже не подозревал. Длинный рукав не казался чем-то критичным и тем, на что он заострял внимание, он привык думать, что Се Ляню комфортно ходить в подобной одежде. – Хуа! Вот снова улетел в свои мысли и не слушаешь меня про созвездие, – грустно сказал Се Лянь, – тебе совсем наплевать на это все? – несколько изменив тон голоса, высказывает парень. – Твои руки. Этих двух слов было достаточно, чтобы Се Лянь посмотрел на рукав, которые слишком сильно открыл руку, на которой было видно почти что все следы его действий. Парень резко принял сидячее положение, опустив рукав, но и Хуа Чэн сел и посмотрел в глаза Се Ляню. – Давай поговорим. – Зачем? – спрашивает Се Лянь, потеряв хоть какие-то искры жизни, желание быть и общаться с парнем сейчас во взгляде. – Меня волнует то, что с тобой происходит. Недавно я с Фэн Синем искали тебя, чтобы забрать с какой-то вечеринки, где ты был очень пьян. Ты начал курить, и твоя зависимость – она лишь укрепляется. Я уверен, что в шкафу у тебя стоит несколько бутылок спиртного. Ты и так разрушаешь свой организм, а ещё это. И это давно, – Хуа Чэн не знал, что стоит говорить в такой ситуации, он хотел дать понять Се Ляню, что он тут, рядом, но казалось, что Все это было бессмысленным, – я не давлю и не хочу заставлять тебя говорить о причинах и так далее, но.. У тебя есть я и Фэн Синь, я твой парень, а он твой друг. Он же явно тоже не знает.. – Знает, – резко отрезал Се Лянь. – Он мне руку зашивал однажды. Просто я скрываю лучше и режу так, чтобы помощь не нужна была. – Хорошо, – пытается сохранять спокойствие Хуа Чэн, – он знает, но тебе это не помогает. Я все пытаюсь тебя понять, Сень, я не могу залезть в твой мозг и понять, что тебя тревожит. Я боюсь тебя потерять. Давай.. Давай поговорим. – Нет. – Но.. – Я сказал нет. Я не хочу тебя видеть. Уходи. – На завтрашней дискотеке мы все равно увидимся. Я за тобой зайду. – Как хочешь. Сгинь сейчас только с глаз моих. – Если захочешь увидеть.. – Хуа Чэн тяжко выдохнул, надевая школьный рюкзак, – позвони. Се Лянь тогда кивнул головой и даже не проводил парня. На следующий день была школьная дискотека. Все пили. Или же большая часть. Учителя куда-то ушли, доверив все старшим классам, которые сами были пьяны и разбредались по классам парочками. Хуа Чэн видел Се Ляня, но не подходил к нему. Он же вроде.. Не хотел его видеть? В какой-то момент к Хуа Чэну подошёл Фэн Синь поговорить о Се Ляне. Они обсуждали его моральное состояние и действия, которые его просто разрушали. Обоих беспокоило происходящее. Хуа Чэн отвлекся на диалог, и через десять минут, когда он посмотрел на место, где был Се Лянь, то не обнаружил его. Что-то не ладное закралось в голове у парня, и, сказав об этом Фэн Синю, они начали искать пропащего. Спустя время Хуа Чэн его нашел. В туалете. С расширенными зрачками. И кровью, что текла по рукам с плеч и самих рук. Скорая. Звонки родителям Се Ляня. Своим родителям. Реанимация. Разборки. Школьная дискотека.. Если бы на ней все закончилось. Даже сейчас, спустя столько времени, Хуа Чэна передергивало от воспоминаний былых дней. Захотелось закурить. Парень вышел на балкон, и, открыв настежь все окна, достал сигарету и начал курить. А когда-то точно также курила его первая любовь. Первая и последняя. Спустя месяц после дискотеки четыре года назад. – Да, Се Лянь? – Нам надо расстаться, Хуа. – Сень, подожди.. – у Хуа Чэна тогда земля из под ног начала уходить, – давай обсудим в реальности, поговорим, пожалуйста, – парню не дали договорить. – Я все решил, можешь меня искать – не найдешь, – слегка посмеиваясь, сказал Се Лянь. – Прощай, Хуа. Гудки. Звонок был прерван. Номер недоступен. Пытаясь найти Се Ляня, все разводили лишь руками. С Фэн Синем он поступил ещё хуже – он ничего ему не сказал и просто исчез. Лишь спустя время Хуа Чэн узнает, что Се Ляня положили в психиатрическую больницу. Спустя время, он узнает, что Сеня из неё вышел. Спустя время, он встретит Фэн Синя и начнет с ним работать. Спустя время.. Но тот пятнадцатилетний парень ещё абсолютно ничего не знал и был слишком разбит. Наверное, тогда, первый раз из этих глаз полились слезы. Сложное было время. Но сейчас внутри Хуа Чэна лелеялся крохотный огонек надежды, что он встретит Се Ляня, что они всë же поговорят. И как же хотелось его обнять.

***

Му Цин снова думал о фортепиано. Столько дней не заниматься. Он, наверное, уже совсем скоро разучится играть. Внутренняя совесть и голос скоро его сожрут. А еще он совершенно не понимал, что делать с занятиями в четверг – ведь уже вторник. Пришлось остановить бесконечный поток мыслей и пойти к Се Ляню. – Руки в ноги и встаем. Вопрос о колледже. – Я сплю. – Не спишь. У меня занятия в четверг, подготовка к экзамену. Ты или устраивай все, или отпускай меня туда. – В четверг и решим. – Если я иду в четверг на урок по камерному, то мне надо сейчас сесть и позаниматься. – Сядь рядом со мной, – сказал Се Лянь, похлопав рукой по пустому месту на его кровати рядом с ним. Му Цин сел рядом с ним, и тогда Се Лянь поднялся, повалил его на кровать, сжав в объятиях и уснул дальше. Видимо мысли Му Цина сегодня не остановятся. Се Лянь сейчас точно не в состоянии что-то говорить и делать, и не понятно из-за чего это: наркотики, алкоголь, сонное состояние, ментально окончательно уплыл он или еще что.. Пианист думал о том, что лежать в объятьях Фэн Синя ему нравилось больше. От Се Ляня хотелось сбежать. Его все еще удручал факт, что он не может никуда самостоятельно ходить, передвигаться по городу. С одной стороны он видел в этом попытку заботиться о нём, он ощущал себя мнимым центром нынешней умирающей вселенной Се Ляня, а ему этого не хватало с самого детства. У матери было очень много проблем и ей было не до сына, который был от мужчины, что ей изменил и оставил с восьмимесячным ребенком ни с чем. Он не винил её за это, но из-за этого парень вырос в очень терновых условиях. Сравнивая себя и Се Ляня, он мог сказать следующее: если Се Лянь был помидором, что рос в теплице, за ним ухаживали, потакали его капризам, то он был тем самым сорняком или травой, что проросла сквозь асфальт в каком-то очень захудалом месте. И он все еще каким-то чудом держится. А Се Лянь того гляди и умрет в какой-то момент. Му Цину было все интересно познакомиться с человеком, с которым Се Лянь встречался, будучи школьником. Несколько раз он будто и жалел о том, что они расстались, но в большей степени, он ненавидел всë, что было связано хоть как-то с тем человеком. Из-за чего это было – парень так и не понял. Он устал пытаться понимать Се Ляня. Это казалось невозможным. Можно выслушать человека один, два, три, десять, двадцать раз.. Но с каждым разом становилось тяжелее и хотелось отправить Се Ляня на все четыре стороны. У Му Цина тоже есть проблемы, но он не заставляет Се Ляня так себя ощущать, думать и может, страдать. Сначала парень был готов слушать его, терпеть припадки, капризы, приступы ревности, тревожности, но с каждым разом становилось тяжелее. Тогда начинались ссоры. Страдали они оба. Они знали и понимали, как ранить друг друга. Они были слишком схожи. Наверное, поэтому им и нельзя было быть вместе. Это была встреча, которая заранее была обречена на провал, но в конец которой никто не хотел верить. И все же люди странные существа. Сначала страдают, что тоскливо и невыносимо в одиночестве, а после умирают, общаясь с людьми. Интересно, золотая середина вообще существовала? Хоть когда-то? Хоть где-то? Сейчас бы раствориться в царстве морфея и жить счастливо, но как назло ни в одном глазу не было даже намека на желание спать. Приходилось оставаться в реальном мире, лёжа в объятиях человека от которого.. Му Цин сам не понимал – тошнило или было не так плохо? Разум кричал, что пора бы предпринимать какие-то меры и выбираться, а уставший ребенок внутри ещё громче орал о том, как он устал. Парень прекрасно понимал, что его вымотал колледж, вечные проблемы и мысли о деньгах, а ещё о работе.. На которую никак не получалось выкроить время. Даже если ночью работать – не выходило, не вписывалось в график, часто пианист ночами делал домашнее задание. С Се Лянем можно было не думать о деньгах. Наверное, это был единственный плюс. Но приходилось думать.. Мысли лезли сами. О фортепиано – ведь Му Цин не сложился, как пианист, так уж заведено, что в высшем учебном заведении музыкантов не особо чему-то учат, педагоги лишь подскажут пару моментов, но не более. Произведения гигантские и безумно сложные. Парень понимал, что такое он не потянет. И даже если выйдет так, что он поступит в высшее учебное по музыке, то очень вероятно, что он вылетит из консерватории. Поступить – самое лёгкое. О будущем – высшее образование, где его получать, в какой вуз идти? В университеты надо было сдавать или егэ, или внутренние экзамены.. Второй вариант сильно ограничивал парня, а егэ сдавать после музыкального колледжа для бюджетного отделения почти что нереально. Оставалась консерватория. А куда там поступать.. Пианистов возьмут, наверное, не больше десяти. Поступать будут люди с каждого колледжа его города, а их три, из ближайших городов.. В сумме может выйти.. Не хотелось называть эту цифру и в голове, хотя мозг уже давно все продумал. Двести. И это их консерваторию не считали престижной, не столичная консерватория, а такая, рядовая.. А так сложно поступить. И других высших заведений в его городе такого плана нет. Что не говори, а творческие профессии и вузы гораздо сложнее сдачи егэ и поступления в обычный университет. Надо сдавать шесть предметов: специальность, сольфеджио, гармонию, литературу, язык и коллоквиум. Последнее выглядело хуже ада. Там будут просить играть начала различных произведений. Вот люди раньше на вечерах читали стихотворения поэтов, наигрывали произведения.. Но это было любительски. А тут и характер произведения передать, и в нужном темпе, и по но там попасть, и динамику сделать. И биографию композитора от и до знать, и произведения его, и стили, и эпоху, и инструменты. Самым ужасным было то, что нет чётких критериев того, что могли бы у тебя спросить. Как поступающий, ты должен подготовить максимум, и желательно не сойти с ума. Хотя, Му Цин уже. Так что битва будто была уже проиграна. Об одиночестве – в этом городе он мог по пальцам пересчитать всех, с кем общался за три года. Лин Вень, Фэн Синь, Се Лянь, тот бариста.. Преподаватели, интересно, считались? Он проводил довольно много времени. Наверное, на этом и правда все. Порой Му Цин знакомился с людьми на сайтах знакомств, но дальше переписки заходили редко. А единичные встречи за успешное знакомство парень не считал. Одиночества он боялся, наверное, не меньше, чем не суметь реализовать себя, как музыкант и не поступить в консерваторию. Отсутствие людей в жизни его сжигало до тла. Порой казалось, что огонь не оставлял даже пепла. Когда Му Цин познакомился с Фэн Синем и начал с ним сближаться – парень лелеял какую-то надежду, что это не просто так. Как оказалось, что Фэн Синь ощущал эту ситуацию правда близко к сердцу. Даже испытывал какие-то романтические чувства.. К нему. Учитывая то, сколько раз Му Цин думал о нём и переносился мысленно к нему, то наверное, он мог сказать, что этот человек ему важен и с ним.. Спокойно. Признание данного для него – дороже всех слов о любви и чувствах. О своём развитии – ему казалось, что он отстает от сверстников в уме по музыкальным предметам. Какие-то люди знали о композиторах, правда их слушали, интересовались.. Ему хватало колледжа и собственных занятий за инструментом для познания музыки. Продолжать изучать в свободные минуты музыкальное дело не хотелось, наоборот, мечта была забыть о нëм. Но Му Цину казалось это неправильным: он и так не лучший музыкант и пианист, так еще и не развивает себя в данном русле, чтобы иметь преимущество хотя бы в теоретической части. Ему не хотелось это узнавать. Он мог рассказать о произведениях Ференца Листа, почему ему не нравились его трансцендентальные этюды – ведь в эпоху того композитора люди соревновались, кто круче, кто сложнее напишет, чтобы никто кроме композитора не мог сыграть произведение. Как считал парень, что писать музыку на спор – не совсем разумно. Это становилось сатирой. А не музыкой и откровением, в котором ты мог излить свою душу, переживания.. Он знал какие-то аспекты, но ему казалось, что этого все еще недостаточно. Список и правда был бесконечен. И наверное, больше себя, Му Цин ненавидел лишь свои мысли. Ведь они имели конца и чаще всего этот бесконечный поток не приводил его к какому-то итогу. Но это с какой стороны посмотреть, ведь вывод – что легче было не рождаться вовсе –вывод, но не тот, что искал парень. Ведь все-таки живёт человек один раз. В данном обличии, в данное время. Второй раз тебя такого не будет, даже если верить в перерождение, различные религии и теории. Жизнь требует действий. Му Цин аккуратно выполз из объятий Се Ляня и, проверив, что он спит, пошел к своим вещам. А точнее к телефону, который был его собственным. Он знал, что устройство было заряжено на пятьдесят два процента перед тем как его отключили, так что разрядиться телефон не должен был. Заветные несколько минут ожиданий и телефон включается. Му Цин мешкает, чем сможет ему помочь Фэн Синь, но решает все же это сделать. цветки ландыша: это было глупо. не знаю, прочитаешь ли ты это сообщение и надо ли тебе это, но я нахожусь здесь. геометку прикреплю. я не могу отсюда выбраться, это связано с се лянем. если вдруг я не смогу выйти на связь больше.. я хотел сказать спасибо за то время, что ты был возле меня. мне было спокойно рядом с тобой. После Му Цин написал пару строчек Лин Вень, своему партнеру по каменному, преподавателям и выключил телефон, запрятав его в недра каких-то своих вещей. Сердце стучало несколько быстрее обычного, то, что он сделал вряд-ли ему поможет, но вдруг тот старший бариста, как его.. Хуа Чэн? Вдруг он поможет. У него явно есть связи и своё влияние в этом городе, как казалось Му Цину. Хотя, когда кажется, то креститься надо. Му Цин снова закурил. В какой-то момент затылка была сделана не совсем удачно: он подавился, закашлялся и начал задыхаться. Он не мог вдохнуть воздух и с каждой секундой становилось все хуже. Се Лянь спит, того роботизированного парня нет.. Смерть? Такая нелепая?

***

Фэн Синь обучал Ши Цинсюаня варить такой напиток, как матча. У парня получались комочки, странный вкус, молоко разлеталось. Оставив его отмывать приборы в очередной раз, он отошёл покурить к Хуа Чэну. – Как тебе только терпения хватило меня учить всему? – спрашивает Фэн Синь, опираясь на стену и смотря на небо. – Я уже готов порой наорать на бедного Цинсюаня, когда тот не может всбить нормально молоко. Нет, ты понимаешь, молоко! И этот звук ужасный! – Более чем знаю и понимаю. Я ведь и тебя когда-то этому учил. – И все же это было не честно. Ты меня сразу узнал, а до меня лишь спустя месяц дошло, а спустя ещё месяц я решил тебе сказать, потому что думал, что ты не узнал меня! – Синь, ты думал? – Думал. – Знаешь, что происходит с теми, кто думает? – задает вопрос Фэн Синю старший бариста и сам же отвечает. – Индюк думал – в суп попал. Ты индюк, Синь. – Хоть не страус, они тупые и голову в песок прячут, – едко прокомментировал Фэн Синь. – Индюк умом тоже особо не.. – Хуа Чэн не успевает договорить, потому что видит раздраженного Фэн Синя, начинает смеяться, а спустя время они уже вместе смеются, как ни в чем не бывало. Парни докуривают сигареты и молча стоят какое-то время на улице. – Хуа, ты бы хотел снова познакомиться с Се Лянем, даже если бы ты знал, что конец будет таким? – Я бы хотел снова в него влюбиться, – не очень громко говорит Хуа Чэн, немного погружаясь в свои воспоминания. – Хотя, мне кажется, что с момента, как он пришёл вести изо, я уже понял, что не сдамся. Кто бы знал, что так обернется, – Хуа Чэн махнул рукой. – Пошли работать, Цинсюаня одного опасно оставлять. – Особенно если закажут матчу. – Или кофе с молоком.. – Надо спасать товарища. Парни вернулись на рабочее место и узнали, что было, пока их не было. Никто не заходил, заказы через приложение не прилетали. Одним словом – чудесно. Становилось скучно: клиентов не было, все продукты пересчитаны, расставлены и списаны, полы идеально вымыты, везде порядок. Все трое парней стояли за стойкой и кто-то спал, кто-то на упаковки с едой смотрел, кто-то ждал клиентов. Такое спокойствие сохранялось ровно до того момента, пока Фэн Синю не пришло уведомление на телефон. Лениво достав из кармана штанов гаджет, он включил его, ещё не видя уведомление и содержание, но разблокировав, он был шокирован. – Му Цин! – Что Му Цин? – спрашивает лениво Хуа Чэн, продолжая рассматривать еду. – Он написал и скинул геопозицию.. – Дай телефон, – потребовал Хуа Чэн, выхватывает устройство из рук младшего бариста. Ши Цинсюань перестал выслеживать клиентов и перевёл своё внимание на парней. – Я знаю, где это находится, мы сейчас туда поедем, Цинь, твой водитель далеко? – Пять минут езды. Вызвать? – Да, скажи ему, что срочно, – отвечает Хуа Чэн на ходу, закрывая технику и отключая все необходимое. – Фэн Синь, собирайся, особое приглашение надо? Твоего спасать едем. Хоть у него будут мозги на вашу парочку. – О, так они всë же встречаются? – спросил Цинсюань. – У Фэн Синя мозгов нет, потому и не встречаются. Но если твой ненаглядный ещё жив и после этого вы вдруг не станете парой, то я тебе откушу голову, Синь, – сделал предупреждение Хуа Чэн. Фэн Синю ничего не оставалось, как кивнуть головой и согласиться. Он не думал о том, что они вместе оставляют заведение и за это им могут выписать штраф, он не думал о том, как они попадут в квартиру Се Ляня. В голове была лишь мысль, что он написал. Значит, ещё не всë потеряно?