blue orangeade

ˏˋ°•*⁀➷ настоящее. ˏˋ°•*⁀➷

      — что вообще произошло? — спрашивает хёнджин, вышагивая туда-сюда по больничному коридору. он чувствует себя странно, нервно, словно только что съел целый пакет со сладостями и сахар в его крови подскочил, за исключением того, что адреналин подпитывался тревогой, готовой взорваться в любой момент.       ему отвечает сынмин, в то время как джисон устроился на его плече. они оба выглядят невероятно устало:       — мы не совсем уверены. мы тогда застряли в пробке на маленьком перекрестке в соседнем квартале от дома феликса, и он сказал нам, что выйдет там, ведь нам все равно ехать в другую сторону. мы сказали, что нам совсем не трудно, но он настаивал. короче говоря, как только мы оказываемся на парковке, я звоню ему, чтобы узнать, добрался ли он до дома, но вместо него трубку берет какая-то женщина.       хёнджин мычит в ответ и усаживается рядом с джисоном.       — она сказала нам, что он попал в аварию и что уже вызвала скорую помощь. сказала нам встретиться с ней в больнице, и мы тут же рванули сюда. приехав, поблагодарили женщину за помощь... ага, вот сидим ждем врача, — заканчивает сынмин. — мы его почти не видели.       — он ведь в порядке, да?       то, как сынмин обходит этот вопрос жутко раздражает.       — это кажется нереальным, — впервые с прихода хёнджина произносит джисон. — типа. это наш феликс там. мы были с ним буквально два часа назад, — голос джисона дрожит, словно еще немного, и он разрыдается.       — он будет в порядке, — успокаивающе говорит сынмин. — он будет в порядке, не переживайте.       но как тут не переживать?       несмотря на то, что хёнджин ненавидит феликса каждой частичкой своего тела, он никогда бы не пожелал ему такого. вряд ли бы смог, даже если бы попытался.       хёнджин сжал плечо джисона, в надежде успокоить, хотя был согласен с его словами. феликс, с которым он ругался за такой пустяк, как рабочее место, теперь заточен в больничные стены. хёнджину стыдно, тень беспомощности не покидает его.       — не хотите чего-нибудь из больничного кафетерия? — спрашивает сынмин. — я не особо люблю сидеть вот так, — хёнджин может его понять, сидеть в тишине, ничего не делая, лишь дает уйму времени на размышления. что, если бы феликс не вышел на том перекрестке?       — бутылку воды, спасибо, — отвечает хёнджин.       он наблюдает за удаляющейся фигурой сынмина, почти погружаясь в мыслях, но его успевает вытянуть голос джисона.       — кстати, — начинает он, вручая по всей видимости, телефон феликса, на обоях которого красуется кот в солнцезащитных очках. это так по-феликсовски, думает хёнджин. — женщина сказала, что пыталась сначала позвонить тебе.       это застает его врасплох.       — мне? как? — хмурится он.       джисон кивает, смахивая влево для всплывающего окна вызовов в нижней части экрана блокировки.       — ты единственный номер в его списке экстренных контактов, — говорит он, показывая его номер, сохраненный как ‘хёнджин’ со смайликом пельменя. хёнджин помнит причину этого, ему даже не нужно подтверждение от феликса.       в голову лезут те четыре пропущенных вызова от феликса.       — почему он записал туда мой номер, а не, ну не знаю, кого-то из родственников?       джисон пожимает плечами.       — это феликс. и это касается тебя. все всегда странно, когда дело доходит до вас двоих, чувак.       хёнджин не может поспорить, но мысль застревает в голове.       и эта мысль остается. даже через час, когда хёнджин ёрзает в крошечном кресле рядом с кроватью, в которой крепко спит феликс. он мог бы пересесть на диванчик, но ему не нравится идея быть вдали от феликса сейчас. он не хочет отвечать на все что и зачем, и называть причины, почему он так считает. ему стало намного легче после слов врача.       — у него все хорошо, гораздо лучше, чем раньше. да, он потерял довольно много крови, но все выглядит хуже, чем есть на самом деле. его здоровье стабильно улучшается, он также получил несколько черепно-мозговых травм, но жизни это не угрожает. его телу понадобится время, чтобы оправиться от внезапного шока, но он действительно хорошо справляется с лечением. мы будем следить за ним, пока он не проснется, что, по нашему мнению, скоро произойдет, а затем мы примем решение о дальнейших действиях.       хёнджину пришлось заставлять джисона и сынмина вернуться домой, сказав, что он останется на ночь и позаботится о нем, а им нужно немного отдохнуть – и это правда. это был тяжелый день для всех. оглядываясь назад, хёнджин даже не знает почему он добровольно вызвался это сделать. может, он чувствует себя виноватым за то, что не ответил на звонки женщины, хотя он полностью осознает, что это не его вина, ведь его телефон сдох. он бы не ответил на звонок феликса даже если бы захотел. может, он чувствует, что это его долг – быть здесь и присматривать за феликсом, хотя шансы, что он проснется прямо сейчас, равны нулю.       за последние несколько часов произошло столько вещей, начиная с сотрудника месяца (кстати, нужно будет поговорить с сынмином об этом) и заканчивая тем, что он сидит здесь, рядом с феликсом, но совсем не так, как мог себе представить.       хёнджин вздыхает, глазами пробегаясь по бессознательному парню. феликсовы веснушки кажутся ярче, чем обычно, хотя они все еще немного теряются в коже из-за проходящей зимы. он никогда бы не признался в этом феликсу, чтобы не раздуть его эго еще больше, но он всегда считал, что веснушки феликса были очень крутыми. чисто потому, что он никогда прежде не видел корейскую внешность с веснушками. он знает, что люди в корее ценят чистую кожу, свободную от шрамов и особенностей, и по-любому были люди, которые считали веснушки феликса изъянами.       хёнджин не мог согласиться.       его веснушки — это то, что делало феликса... феликсом. представлять феликса без веснушек — это как создавать галактику без звёзд — невозможно.       в какой-то момент, попрощавшись с джисоном и сынмином, хёнджин уселся рядом с феликсом, рука парня обхватила хёнджинову, и у него духу не хватило отстраниться, поэтому он просто держал феликса за руку, слегка зацикливаясь на разнице в размерах рук, одновременно надеясь, что его рука не вспотеет быстро; это будет мировой рекорд, правда (и да, он осознает как странно это звучит, учитывая все обстоятельства).       — тебе лучше поскорее проснуться, идиот, — тихо бормочет хёнджин, словно феликс слышал его, словно это хоть как-то поможет.       и словно он действительно его услышал, пальцы феликса на мгновение усиливают хватку и хёнджин задается вопросом, не привиделось ли ему это прикосновение.       мне действительно нужно поспать.       сегодняшние события невероятно измотали его. хёнджин укладывается головой на больничную кровать, прямо на тыльную сторону своей руки, ощущая холодную кожу и еще более холодные металлические кольца, прекрасно понимая, что с наступлением утра, его шея убьет его. он смотрит на их переплетенные пальцы, и чувствует странную тоску, что-то горящее глубоко в животе, яркое и горячее, когда он не может уменьшить ее беспочвенные мысли. я просто голоден, вот и всё.       с присутствием феликса рядом с ним, и его разумом, полным мыслей о веснушках, ласковыми улыбками и гораздо молодой версией феликса, хёнджин закрывает глаза и проваливается в глубокий сон.

ˏˋ°•*⁀➷ прошлое. ˏˋ°•*⁀➷

      хёнджин сует руки в карманы своего пиджака, защищаясь от холодного ветра. он любит оставаться после школы со своими друзьями, обычно для художественного кружка и иногда на танцы (на танцы не особо, так как туда тоже ходит кое-кто). хуже всего в этом то, что школьный автобус больше не приедет, поэтому большинство учеников добираются пешком или же на велосипеде, но сегодня он совершенно забыл про него и, следовательно, придется идти домой пешком.       он уже намеревается достать телефон, который ежедневно тайком носит в школу, и послушать музыку, но только он начинает рыться в сумке, его внимание привлекают отдаленные голоса.       — мне правда плевать на это сейчас, — голос феликса.       — хватит притворяться таким крутым, — другой ужасно знакомый голос.       — мы знаем, что эти стремные пятна на твоем лице не делают тебя лучше, — добавляет второй голос. — сколько бы ты себя в этом не убеждал, что они типа крутые .       хёнджин закатывает глаза. эти два бесячих брата, сон чжехва и сон минки. они живут в соседнем районе, но все знают, что эти двое – угрозы для общества, которые никому не дают спокойно жить. они часто оскорбляют и хёнджина, но тот никогда не дает им той реакции, на которую они надеются, так что в конце концов концов они отстают.       — конопатый, — говорит джехва, хихикая, и хёнджин борется с желанием случайно накинуться на него и сбить с ног. он сопротивляется, но подходит очень близко. — ты такой странный, ты знаешь?       — да, знаю, — феликс, кажется, максимально не заинтересован всей ситуацией. словно каждый день слышит от них одно и то же.       — что ты вообще здесь забыл? с этим своим странным голосом. притворяешься? чтобы побольше девчонок привлечь? ты даже не кореец... — начинает минки, но феликс его перебивает.       — просто потому, что я родился в австралии не значит, что мои родители не корейцы, так что технически я кореец, это просто не моя национальность, — хёнджин буквально слышит, как феликс закатывает глаза.       — ну так и возвращайся в австралию. что ты здесь делаешь?       — джехва, ты правда думаешь, что я горю желанием быть здесь с вами придурками? не могу дождаться окончания школы, чтобы вернуться домой.       услышав это, хёнджин замирает. слова бьют по ушам неприятным звоном, и он выходит к ним, заряженный решением, что ему надоело слушать этих двух идиотов и их постоянное тявканье.       — эй! отъебитесь, — говорит он, направляясь к троице. он хватает феликса за запястье и тянет за собой, заставляя подстроиться под свой ритм, оставляя позади двух хмурых мальчиков.       — хватит играть в героя, хёнджин!       — ты вечно все портишь, хван!       хёнджин игнорирует оскорбления, брошенные вслед, хотя какая-то часть него хочет развернуться и послать их, но шанс, что кто-то из знакомых их родителей может оказаться поблизости, слишком велик, поэтому он просто машет им на прощание.       — тебе не нужно было это делать, — говорит феликс, как только они оказываются вне слышимости джехва и минки. — у меня все было под контролем.       — ну конечно. если они заметят, что слова задевают тебя, это взбесит их еще больше, — фыркает хёнджин. — давай просто признаем, что я сделал тебе одолжение.       — их слова не задевали меня, — огрызается юноша. — рад видеть, что ты такой же высокомерный, как и всегда, хван, — бормочет он, прежде чем взглянуть на руку хёнджина, все еще крепко сжимающую запястье другого мальчика. — отпустить не хочешь?       хёнджин тут же отстраняется, словно обжигается, и чувствует, как загораются уши, когда он старательно подбирает следующие слова.       — знаешь... они идиоты.       — я в курсе.       — ...и они ужасные люди.       феликс вздыхает.       — я знаю это, хёнджин. что ты пытаешься сказать?       — я просто, ну, — начинает хёнджин. — твои веснушки не такие и плохие. они просто хотят, чтобы ты чувствовал себя плохо, вот поэтому... они говорят все это.       — не то чтобы я не люблю свои веснушки. просто все здесь предпочитают чистую кожу, что иногда кажется... — он замолкает, в то время как хёнджин снова сует руки в карманы не зная, что сказать или сделать теперь.       хёнджин почти уверен, что пожалеет о том, что скажет дальше.       — мне нравятся твои веснушки.       он был прав. он жалеет сразу, как только произносит их.       хёнджин хочет пнуть себя, когда феликс поворачивается и улыбается так, одновременно знакомой и незнакомой улыбкой, несколько удивленной и счастливой в середине, но кривой и самодовольной по краям.       — нравятся? — спрашивает феликс, ухмылка отчетливо слышится в его голосе.       — ну, не нравятся... нравятся. они нормальные, — бормочет хёнджин, пожимая плечами, он отворачивается и смахивает летящие в лицо волосы, отчаянно пытаясь казаться беззаботным. потому что так и есть. он очень беззаботный и совершенно не паникует. не поймите неправильно, но он просто не хочет подкармливать эго феликса. — твои веснушки вроде ниче такие.       — ага.       — и, ну знаешь... неуверенные в себе люди будут называть тебя как угодно, чтобы почувствовать себя лучше. люди как-то высмеивали меня, называя пельменем, — хёнджин тянет себя за щеку в качестве доказательства, что он втайне пельмень, маскирующийся под человека. зачем я вообще ему это говорю? думает он.       — правда? — смеется феликс.       — просто, это не ради тебя, ладно? эти долбаные мальчишки очень бесят меня, — голос хёнджина становится выше, пока он старается держать себя в руках. — и я не хочу, чтобы они получали какое-то наслаждение над кем-то, даже если это ты.       — точно. как скажешь, пельмень джинни.       — слушай, если ты собираешься бесить и раздражать меня по этому поводу, то просто уходи! — восклицает хёнджин и быстро убегает вперед, феликс в свою очередь смеется и бросается вслед.       — ладно. хорошо, хорошо, — он хватает хёнджина за плечо, чтобы тот наконец остановился. — что ты сделал было на удивление приятно. спасибо. несмотря на то, что тебе не обязательно было вмешиваться, ведь я занимался тхэквондо больше половины жизни, и если бы они правда раздражали — я бы врезал им.       — да, да, пофиг, — говорит хёнджин и закатывает глаза. но потом все же добавляет: — они ведь не были слишком... жестоки, да? ну, пока я не пришел, — он осторожно рассматривает лицо феликса, чтобы узнать соврет ли он.       — мм, не особо, — мычит парень в ответ, и хоть его голос ровный, почти равнодушный, хёнджин знает. эти слова определенно задели его, по крайней мере чуточку, — они как ты. но хуже. я не заинтересован в ссорах с ними.       — так ты их не ненавидишь?       — не так сильно, как тебя.       — тоже, — хёнджин отворачивается, его живот делает странный кувырок. — теперь, когда мы с этим закончили, мы больше никогда не будем говорить об этом дне, — решительно говорит он.       — «никогда» означает никогда не будем говорить о том, что ты меня защищал или никогда не вспоминаем то, что ты похож на пельмень? — спрашивает феликс с дразнящими нотками в голосе.       — ой, да иди ты.

ˏˋ°•*⁀➷ настоящее. ˏˋ°•*⁀➷

      он не знает, как умудрился уснуть, учитывая, что тело и разум хёнджина были очень привередливы, когда дело касалось условий сна. ему редко удавалось уснуть в собственной постели, поэтому тот факт, что он спал на больничной кровати рядом с феликсом, тоже удивляет. хёнджин просыпается от легкого постукивания по спине. поднимая взгляд, он щурится, резкий солнечный свет опаляет лицо и приходится отвернуться, как вдруг долгожданная боль в шее дает о себе знать.       джисон сначала рассматривают его, после чего находят переплетенные пальцы хёнджина и феликса. брови джисона самую малость хмурятся, но он ничего не говорит, только лишь:       — иди домой, хёнджин.       хёнджин мягко убирает свою руку, которая за ночь успела вспотеть и воздух больничной палаты холодит его ладонь. он вытирает руки о штаны и вновь смотрит на феликса, который не сдвинулся с места за всю ночь. он очень благодарен, что джисон не стал задавать вопросов, так как не уверен, что у него есть на них ответы.       — что случилось? — вздыхая, спрашивает он.       — сынминни пошел в офис, чтобы предупредить минхо об аварии. ты, наверное, так совсем не выспался. так что иди домой, помойся и нормально поспи и поешь, я присмотрю за ним.       хёнджин хочет поспорить, поскольку он чувствует вину, оставляя феликса, или, что он не доверяет джисону позаботиться о парне, что глупо, ведь это совсем не правда. но он кивает и неохотно встает, останавливается в ванной, чтобы причесаться и не ходить по больнице растрепанным, хватает свои вещи и уходит.       вернувшись домой, он чистит зубы, принимает ванну, слишком долго стоит под горячим душем, позволяя смыть с себя день. он подумывает о том, чтобы помыть волосы, но как-то не хочется, поэтому выходит и переодевается в домашнюю одежду. он пытается отвлечься, заваривает лапшу и даже готовит яичницу, попутно ища что посмотреть на нетфликсе, но ничего не выходит.       его разум все еще в больнице с феликсом. он проснулся? врачи уже что-то говорили? хёнджин щелкает языком, вынуждая выкинуть мысли из головы и просто поспать.       его усилия тщетны. джисон звонит спустя два или три часа, как хёнджин уехал из больницы.       — хёнджин, феликс недавно проснулся.       хёнджин, как ни странно, чувствует себя преданным.       — и ты не позвонил мне, как только он проснулся? — спрашивает он, не понимая почему мысль так горчит.       — мы собирались, но столкнулись с одной проблемой, — голос джисона звучит неуверенно.       хёнджин тут же подскакивает с дивана, в спешке ища и ключи, и кошелек, и более-менее презентабельную одежду, на которой не будет пятен от лапши.       — я выхожу, — говорит он.       — конечно, хёнджин, но есть проблема...       — джисон, я почти в лифте. расскажешь мне, когда я приеду к вам, — отрезает он, когда находит ключи от квартиры. заперев дверь, он бросается к лифту.       он застревает в пробке на некоторое время и еле держится, чтобы не начать ругаться на весь автобус, пальцы нервно барабанят по стеклу. хочется позвонить джисону, узнать, все ли в порядке, но наконец загорается зеленый свет, автобус едет дальше и он совершенно про это забывает.       по приезде в больницу, он со скоростью света добирается до той самой палаты, где, как он помнит, находится феликс. он стучит, и не дожидаясь ответа, осторожно заглядывает внутрь, чтобы увидеть внутри джисона и сынмина. и очень потерянного феликса. настолько потерянного, что он даже не замечает вошедшего в комнату хёнджина.       — как он себя чувствует? — обращается он к джисону.       джисон выглядит еще напряженнее, чем прошлой ночью.       — хёнджин. он ничего не помнит.       хёнджин готов был услышать что угодно, но не это.       — чего? — опрашивает он. — о чем ты?       — именно об этом и говорю. он не знает кто я, не знает кто такой сынмин.       — ты хочешь сказать, что он память потерял? — бормочет хёнджин. он знает, что задает вопрос за вопросом с тех пор, как приехал сюда, но, честно говоря, он не понимает ничего из речи джисона. — ты шутишь, да?       по лицу джисона понятно, что никакая это не шутка, но хёнджин игнорирует его. он не слышит ответа джисона, и просто уходит в другую часть комнаты.       сынмин походу показывает феликсу что-то на своем телефоне.       — это чанбин, вы работаете вместе.       теперь понятно почему феликс выглядит таким потерянным.       парень стонет, явное разочарование сквозит в его голосе и в том, как он падает на кровать.       — я не понимаю, о чем ты говоришь. прости, я правда пытаюсь вспомнить что-нибудь, что угодно, клянусь. я не знаю кто вы, — феликс звучит так, словно повторяет эти слова уже не в первый раз.       сынмин вздыхает, после чего поднимает взгляд и встречает глаза хёнджина.       — хёнджин! ты здесь. может, он помнит тебя, — он поднимается и спешит навстречу.       поговорить с ним? может он помнит меня?       хёнджин ошарашено пялится в ответ. что, блин, происходит? он подходит ближе и садится рядом с феликсом, не зная, что делать дальше. он осматривает простыни, отказываясь поднимать взгляд, чтобы узнать заметил ли его феликс; он думает, что бы сказать. неужели феликс правда... забыл все?       — ты кто? — слышит он голос феликса, слишком быстро, слишком рано, хёнджин ведь не успел еще придумать ответ, он вообще не знает что ответить.       — эм. я хёнджин, — он наконец поднимает глаза на феликса, который смотрит в упор. — ты... помнишь меня?       хёнджин задерживает дыхание, и, кажется, сынмин и джисон делают то же самое, потому что в комнате воцаряется мертвая тишина.       феликс несколько секунд изучает его лицо, словно пытается найти знакомые черты в изгибе хёнджиновых ушей или наклоне его носа.       — прости... — кажется он слишком много сказал это за сегодня. — я не помню тебя.       хёнджин медленно выдыхает. он не знал, чего ожидал.       — меня зовут ли феликс. я родился в австралии и переехал в корею... не могу вспомнить когда... — голос феликса затихает. — я был в танцевальном кружке в университете. нет, кажется в школе? у меня... две? да. две. две сестры. их зовут... — феликс кусает нижнюю губу, пытаясь вспомнить. — я... я не уверен. почему? почему я не могу вспомнить их имен?       хёнджин смотрит на джисона и сынмина, которые выглядят так, что уже проходили через мини-игру «феликс пытается вспомнить хоть что-то».       — что мне делать? — беспомощно шепчет он им.       — просто поговори с ним, — шепчет джисон в ответ.       проще сказать, чем сделать.       хёнджин поджимает губы, поворачиваясь к феликсу. головная боль скапливается где-то в затылке.       — эй, ничего страшного, если ты не помнишь. я уверен, что ты и этого не помнишь, но ты попал в аварию, — мягко объясняет он.       — он сказал мне, — отвечает феликс, глядя в сторону сынмина. — сын-мин, верно? — осторожно произносит он, словно боится забыть имя, если проговорит его слишком быстро, когда сынмин кивает, он повторяет. — сынмин, — уже уверенней. — джи-сон, — кивает он на парня рядом с сынмином, деликатно произнося каждый слог. — а ты хёнджин, — феликс внезапно поворачивается к нему.       хёнджин немного растерялся от такой конфронтации, но кивает.       — хёнджин. мне нравится это имя, — бормочет феликс, скорее для себя, чем собеседнику, но при этом он не говорил тише, что заставляет хёнджина почувствовать себя очень осознанно. — хёнджин.       хёнджин нервно смеется.       — ага...это я, — говорит он, желая сменить тему. — я жил рядом, когда мы были детьми.       — о, так мы дружили?       — ну... — хёнджин неловко потирает затылок, не зная стоит ли ему нагло врать феликсу или нет, когда сынмин пинает его по стулу. — да! мы были. ну, друзьями.       феликс хмурится, кажется, о чем-то думая.       — это... странно, словно что-то не так, — звучит так, как будто он снова думает вслух. — простите, не хочу быть грубым. я очень стараюсь что-то вспомнить, но, не знаю. ты мне нравишься, хёнджин.       хёнджин чувствует, как уши нагреваются, когда он пытается отмахнуться от феликса и этой его вновь обретенной вопиющей честностью.       — эм. спасибо?       краем глаза он замечает, как джисон хлопает себя по лбу и тихо воет.       феликс не обижается, вместо этого он улыбается ему, и хёнджину кажется, что он не видел этой улыбки очень долго, наверное, с тех пор, как они были детьми. а потом он говорит самые дикие слова, что хёнджин когда-либо слышал от него.       — я не могу вспомнить твое имя или кто ты вообще такой, но ты кажешься мне таким знакомым, — бормочет феликс, глядя на него снизу вверх. руки его дергаются, чтобы убрать прядку волос с чужого лица. — я просто чувствую, что могу доверять тебе.       — какого хуя? — хёнджин потрясенно смотрит на него, затем переводит взгляд с джисона на сынмина. — это что, какая-то тупая шутка?       сынмин выглядит раздраженным.       — ты действительно думаешь, что это шутка?       — прости, — феликс тут же убрал руку, теперь его глаза кажутся грустными. — это было грубо?       — нет, я... — хёнджин изо всех сил пытается найти слова, чтобы объяснить, что он чувствует. как рассказать кому-то, кого вы ненавидите, о ваших сложных отношениях, когда он полностью поменяли личность с тех пор? — ты не грубишь, феликс. я просто... эм, не привык к этому, — он слегка отодвигается, не зная, как отреагирует, если феликс вдруг вновь потянется к нему снова. — не волнуйся.       феликс следит за его движением и вздыхает.       — я не знаю, как не волноваться прямо сейчас. прости, я чувствую себя так странно. я никого не знаю, я не ничего не помню, ничего конкретного, кроме тех странных обрывков воспоминаний, но... они не имеют никакого смысла.       если бы хёнджину платили, каждый раз, когда феликс извинялся...       — что последнее, что ты помнишь? — опрашивает джисон.       феликс закрывает глаза, концентрируется, его лицо морщится, пока он пытается найти ответ на этот вопрос.       — так... я куда-то шел?       джисон быстро переглядывается с сынмином.       — ты помнишь куда? или когда?       — слишком много вопросов, — стонет феликс. — простите, моя голова разрывается. нет. наверное не помню. — немного погодя, — еще раз, сколько мне лет?       — в этом году исполнится двадцать четыре, — отвечает джисон. — мы все одного возраста.       — двадцать четыре... — феликс повторяет за ним. — вы помните когда? это... двадцатого марта?       хёнджин шокировано пялится на него, ведь это был его день рождения, совсем не феликса.       — эм, нет, — медленно говорит он. — твой день рождения пятнадцатого сентября.       — точно! пятнадцатое сентября, ну конечно, почему я не могу это вспомнить? блять.       сынмин грустно наблюдает за состоянием парня, после чего переводит взгляд на хёнджина.       — мне нужно с тобой поговорить.       спустя мгновение, сынмин отводит хёнджина в сторону, в то время как джисон берет на себя его обязанности и пытается что-то объяснить феликсу, который выглядит теперь еще более расстроенным, энергично качая головой на все, что говорит ему джисон.       — врачи сказали, что у него какая-то ретроградная амнезия, которая часто встречается у людей, пострадавших от несчастных случаев. не похоже, что у него антероградная амнезия, когда человек борется с формированием новых воспоминаний. просто ему трудно вспомнить прошлое.       — но.. в такой степени? — спрашивает хёнджин. — разве возможно, чтобы кто-то полностью забывал свое прошлое после аварии?       — вот мы и зависли на этом, пока тебя не было. врач сказал нам проверить, насколько он помнит и не помнит, прежде чем назначать какое-либо лечение. обычно люди, страдающие ретроградной амнезией, забывают о недавних вещей, произошедших до аварии. забывать основные части своей жизни, как это сделал феликс, крайне редко.... но не невозможно. мы можем только надеяться, что это не навсегда, и он рано или поздно восстановит память.       — так что нам нужно делать?       — мы должны помочь ему восстановить память, только... — сынмин оглядывает джисона, который по-прежнему борется с феликсом. — он не открывается ни мне, ни джисону. я не виню его, наверное тяжело проснуться после аварии и обнаружить, что ты не узнаешь никого из присутствующих.       хёнджин кивает, наблюдая, как феликс отрицательно качает головой другому вопросу джисона.       — ты должен попытаться, вдруг он вспомнит тебя, — говорит сынмин. — хорошо попытаться, — добавляет он.       — я?! — шипит хёнджин. — ни в коем случае. слушай, я тоже рад, что он жив и здоров — ну, насколько это возможно при потере памяти — но я не могу проводить с ним столько... интимного времени.       — интимного времени? серьезно, хёнджин? — сынмин закатывает глаза. — у нас просто нет другого выбора. либо так, либо связаться с его семьей и узнать, смогут ли они что-то сделать, я ничего не знаю о его семье, или где они вообще находятся.       — я могу спросить мою маму... — тушуется хёнджин.       — будем решать проблемы по мере их поступления. но прямо сейчас нам нужно сделать все, что в наших силах. поэтому нам нужен человек, на которого феликс сможет положиться, — говорит сынмин.       — и ты убежден, что этот человек... — хёнджин указывает на себя. — ...это я? — когда сынмин кивает, хёнджин вздыхает. — почему, блин, это должен быть я? почему не кто-то другой?       — ты уже видел все сам. он доверяет тебе, хотя я не понимаю почему. если подумать, в этом есть смысл, вы выросли вместе. ты ближе к нему, чем кто-либо из нас, и даже не смей это отрицать. ему будет легче вспомнить все, что связано с тем, с кем он провел столько времени вместе. так что забудь о вашем мелком соперничестве, хотя бы пока он не восстановит свою память, хорошо?       хёнджин пытается найти аргументы против, но у него ничего не получается, и внезапно он становится главным руководителем операции: помочь ли феликсу восстановить память.       он волнуется, что очень глупо, ведь дело не в нем, дело в феликсе. сынмин прав: он должен помочь феликсу восстановить память (он понятия не имеет, как это сделать) и помочь феликсу вернуться к тому образу жизни, от которого его так безжалостно оторвали (он понятия не имеет, как сделать и это тоже).       тем не менее, когда он вспоминает улыбку феликса, увиденную ранее, он сомневается, что задача будет легкой для него или же для самого феликса. как он вообще собирается это делать, если феликс продолжит улыбаться ему?       он вспоминает, что его номер является единственным в списке экстренных контактов феликса, и что феликс помнит точную дату дня рождения хёнджина, а не свою собственную.       может быть, у феликса есть сторона, которую хёнджин так и не открыл за все эти годы.