Незнайка.

«Как хочется ресниц твоих коснуться. Как хочется вдруг прошептать: «Люблю.» Как хочется уснуть и не проснуться. А я тону и искорки ловлю. Как хочется лететь с тобою рядом. И за руку как хочется держать. И танцевать под ярким звездопадом. И к сердцу очень хочется прижать.» Хуайсан перевернул страницу и задумался. Снова взялся за перо и написал: «В-шестых, Вэй сюн прошел страшную войну, насмотрелся много ужасов и крови, научился управлять призрачной армией. А ведь это зрелище не для слабонервных. Да еще и сам Лань Чжань периодически трепал ему нервы. Кстати о Лань Чжане. Не ожидал от него ничего подобного. Вокруг Вэй сюна всегда толпились обожатели и обожательницы. Задаривали его цветами и фруктами. Я скорее всего подумал бы, что кто-то из них когда-нибудь решится пойти на приступ. Подобные попытки время от времени уже делались отдельными отчаянными храбрецами. Но безуспешно. Вэй сюн умеет отбивать охоту похотливых самцов. Но никогда бы не подумал, что всегда мрачный и строгий второй молодой господин Лань решится на что-то подобное. Проще сказать, я не ожидал от него такой прыти. Вот тебе и унылый зануда! Вот тебе и монах с кучей бессмысленных, занудных правил в голове. Ревностный блюститель гусуланьского порядка, смелый и отважный воин. Хотя, несмотря на всю свою отвагу, он все же так и не нашел в себе сил признаться, не хватило смелости. И Вэй сюн так и не видел чьих рук это дело. И даже не догадывается, что господин зануда способен на такие безумные поступки. Почему отважному, смелому юноше, прошедшему ужасы войны не хватило духу? Потому что боится насмешек или боится быть отвергнутым? Все возможно. Найдёт ли этот грозный нефритовый истукан когда-нибудь в себе смелость признаться в этом? Мне кажется, что он скорее умрёт, чем расскажет Вэй сюну, кто это был.» Снова перевернул страницу, написал, немного подумав: «Сегодня уже точно узнал, что Мэн Яо не равнодушен к Вэй сюну. Если у меня раньше были кое-какие подозрения, то теперь это твердая уверенность. Не просто неравнодушен! Судя по тому, как он отчаянно выл и царапал землю, размазывая грязными кулаками слезы, он влюблен до чёртиков. У меня так же есть и некоторые сомнения насчет стихов. Каждый раз, как появлялся конверт у двери Вэй сюна, Мэн Яо там непременно присутствовал. То что это не стихи Лань Чжаня уже давно известно. Цзян Чэн? Да тот один единственный стишок едва накропал. Да он и не любит поэзию. Кстати, стихи передраты самым наглым образом у известного поэта. Надо бы узнать, не было ли в посетителях борделя в Юньпине этого самого поэта? Только как? По борделям я не хожу, надо бы что-то придумать. Кстати, Вэй сюн попросил меня помочь с поисками девушки, что его поцеловала! Ага! Девушки! Он склоняется к тому, что девушка их нашего ордена или из Гусу Лань (да, кстати, из Гусу Лань, но только он полом малость ошибся). Так же по его мнению, не исключено, что это орден Мейшан Юй, там тоже воспитывают воинственных и сильных девушек. Мадам Юй была далеко не слабенькая, если умудрилась дотащить до пристани двоих рослых парней семнадцати лет. Так что для такой девушки прижать парня плотно к дереву, чтобы не особо трепыхался, не такая уж и сложная задача. Так что под подозрением три известных ордена. Я могу начать с самого дальнего, потом поеду к Вэй сюну, якобы для отчёта. Сам же по пути быстренько заскочу в Юньпин, посижу в винной лавке, послушаю сплетни, вдруг что-то узнаю? Потом с чистой совестью заявлюсь к Вэй сюну. Очень соскучился по нему.» Снова посидел, подумал, потом написал: «Вот только я никак не могу понять Мэн Яо. Если так страшно влюблен, то зачем самому-то предмету своей любви так цинично гадить? Или он ждет, что когда весь мир обернётся против Вэй сюна, то он прибежит и кинется к нему на шею? Вряд ли такое случится. По себе людей не судят. Вэй сюн еще никогда не кидался на шею подлецам и предателям! А в том, что Мэн Яо предатель, я ни капли не сомневаюсь. Даже дагэ догадался про двойную игру этого подлого человека. Несмотря на то, что мой старший брат вовсе бесхитростный человек. Конечно, он нетерпим к подлецам и лицемерам, по этой причине он может сильно вспылить, но быстро отходит и уже начинает анализировать ситуацию. Он настолько прямой и конкретный, что все почти принимает за чистую монету и старается видеть в людях хорошее. Хоть они с Сичэнь гэ и кажутся полными противоположностями, на самом деле, он точно такой же. Он хотя и бывает вспыльчивым, но быстро отходит и тут же старается искать хорошее в людях. Он знает о тех зверствах, которые творил Мэн Яо, но только со слов других. Но настолько наивен, что еще надеется спасти его грешную душу. Но вот кто знает конкретно о его «настоящих» подвигах, так это дева Вэнь Цин. Но ее никто слушать не будет. Она враг. Тем более, лицо приближенное к Вэнь Жоханю. Мэн Яо постарается убрать её. Меня слушать никто не будет. Вэй сюн герой войны, но его тоже никто не слушает. Цзини всем затыкают рот. Тем более, распускают мерзкие слухи. А я пока ещё никак не могу взять в толк, с чего начать разматывать этот клубок лжи?» Хуайсан поставил вопросительный знак и вспомнил на последнем совете кланов разговор между адептами разных орденов. Юноша в золотистом одеянии говорил: — Я все понимаю, но Вэй Усяня все же несёт и это заметно. Другой в белом заметил: — Если бы Цзысюнь его не полез бы специально провоцировать и раздувать ссору, думаю он бы не сорвался. Другой возразил: — Цзысюнь, конечно же, мерзкий провокатор, но Вэй Усянь действительно ведёт себя не совсем корректно, когда игнорирует всяческий этикет и элементарные нормы поведения, и прямо говорит «Вы ничтожество, а я лучше». Обидно, знаете ли… Хуайсан тогда встрял в разговор: — Знаете, а я отлично его понимаю. Как бы вы себя повели, если бы потеряли родных людей, сгорел ваш дом. А вы бы три года воевали на передовой? А потом бы вас постоянно втягивали в конфликты? Мужчины тогда повернулись и с удивлением посмотрели на Хуайсана: — Что? Хуайсан повторил свои слова. Мужчины оценивающе смерили его с ног до головы. Потом один из них сказал: — Легко говорить тому, кто всю войну отсиживался в Гусу. И тяжелее веера ничего не поднимал. Второй добавил: — Второй молодой господин Не, вы понятия не имеете о том, что сейчас пытаетесь нам навязать. Это ваше мнение. И оно некомпетентно во многих вопросах. Хуайсан пытался возразить: — Но Вэй сюн никогда не был высокомерным. И если он и сказал что-то подобное, то только потому, что чьи-то слова его сильно задели. Мужчины скептически посмотрели на него, потом отошли и продолжили разговор совсем о другом. В другой группе говорили: — Да, глава Цзинь и Гуаньяо ни за что не позволят ордену Юньмэн Цзян стать сильнее их. — Они могли бы решить проблему проще. Посвататься к Вэй Усяню. Тогда Цзян Чэн останется совсем один без поддержки. — Думаете глава Цзинь не засылал к нему женихов? Еще как. Дабровольцев было достаточно. Но все получали от ворот поворот. — Да тут и без них знаете сколько обожателей крутится? — Да кто бы отказался от такого парня? — Наверняка ему уже надоело отбиваться от назойливых ухажёров. — А глава Цзян? — Да разве можно такие вещи говорить при нем? Он как ревнивая женушка. Пасёт его на каждом шагу. — Но жениться он то не может. Он глава. — Он же может стать его любовником. — Ха, он боится! Вэй Усянь очень высокомерен и нетерпим к слабостям. Да и не любит он мужчин. — Представляю как бы он отреагировал на жалкие попытки Цзян Чэна ему понравиться! — Бедняга, иметь рядом такого красавчика и не иметь никакой надежды. Мне кажется потому он и злой вечно, как собака. — А мне кажется, они с Павлином были бы шикарной парой. Оба красавцы, оба любят порисоваться. — Да уж, представляю их вместе. Нет, не получится. Два павлина в одном доме не уживутся. — Почему? — Им хвосты будут мешать. Не развернуться. Мужчины заржали. Вспомнив этот разговор, Хуайсан написал: «Никто не хочет понять Вэй сюна. Для всех он просто зазнался. Но я то знаю, что это не так. Мне понятно, почему он таким образом защищается, за этим стоит тяжёлая травма. Да, он изменился, но не предал свои идеалы. Это прежний Вэй сюн. Но всем на это плевать. И почему-то только один Лань Чжань видит изменения и тревожится из-за них. Но все испортил своим сумасшедшим поступком и теперь вовсе боится подойти к нему. Хотя, кроме нотаций по поводу тёмного пути что еще от него слышал Вэй сюн? А мне пора навестить его. Я лучше первым делом поеду в Юньмэн. А на обратном пути еще раз заеду. Бедный Вэй сюн! Я понимаю, почему ему приходится таким жестоким образом защищать свою невинность. Его хотят все, независимо от пола. Прояви он хоть каплю слабости, его бы уже женили и затащили в постель. И как тут промолчать? Представляю как ему это все надоело. Только ленивый или старый не тянет свои похотливые ручонки к прекрасному парню! Хорошо, что еще братья Лань ведут себя вполне прилично. Хотя…младший уже перешагнул черту. Но боится признаться. Именно боится. Не знаю, что ему мешает. Воспитание или страх быть отвергнутым? Возможно и то и другое вместе. Ведь никто не знает какова может быть реакция этого неземного красавца? А он действительно неземной. И с каждым разом расцветает все пышнее и прекраснее. Словно роза. Нет, словно лотос. А может и то и другое сразу. Он прекрасный и сильный, опасный и несгибаемый, смелый и талантливый. Подобного ему нет!» На полях написал: «В этот раз он меня обнимал так, что сердце заходилось от неземного восторга. Хочу его видеть! Я соскучился!» На другой день Хуайсан встал пораньше и собрался в Пристань лотоса. Старший брат, увидев Хуайсана, удивился: — Хуайсан, а ты куда так рано? — В Пристань лотоса. Старший посмотрел внимательно: — Хуайсан, вы хорошие друзья, поговори с ним. Мне кажется, Вэй Усяня немного заносит. Как бы это не действие этой проклятой тигриной печати. Как бы до беды не довело. Хуайсан вздохнул: — Дагэ, его не заносит. Просто орден Ланьлин Цзинь пытается всеми силами навязать всем мнение, что Вэй сюн возгордился. Мало того, его изо всех сил пытаются спровоцировать на ссору. — Но он же раньше таким не был. — Согласен, не был. Но его раньше никто и не задевал. Да и еще одно обстоятельство. Не забудь, он воевал три года на передовой. — Все воевали. Скажешь Лань Ванцзи и Лань Сичэнь не были на передовой? Но их не заносит. — Так их никто и не провоцирует на скандалы. У любого бы сдали нервы, если постоянно цепляться до него. — Но он постоянно не в настроении. Да еще и одевается слишком уж экстравагантно. Меч не носит. Так что, Хуайсан, дело не в войне. И не в передовой. Дело в странном артефакте, который он таскает за собой всюду. — И что я ему скажу? И куда он его денет? — Так прямо и скажи, что волнуешься за него. Что это вредит телу и душе. Неужели он тебя не послушает? А куда он его денет, это уже ему решать. Вэй Усянь парень не глупый, сам сообразит. — Ну хорошо, скажу я ему это. Но ведь этим проблему не помогу ему решить. — Думаю самым лучшим вариантом будет посещение ордена Гусу Лань. В их библиотеке можно найти книги на эту тему. Да и они в состоянии провести диагностику его организма. Думаю у них есть возможность помочь ему. Хуайсан подумал, потом ответил: — Хорошо, дагэ. Я по дороге обдумаю как начать разговор. — Обдумай. Только сильно не напиваться. Хорошо? А то что толку от нашего разговора? — Хорошо, дагэ, постараюсь. Хуайсан попрощался с братом, сел в повозку и в предвкушении долгожданной встречи, поехал в Юньмэн. По дороге он купил сладостей и хорошего вина. Не успел он доехать до ворот Пристани лотоса, как прямо на улице повстречал ужасно сердитого Вэй Усяня. Его изящные брови были нахмурены, руки заложены за спину, красивые губы поджаты. Но даже хмурый и сердитый он был прекрасен. Хуайсан остановил повозку, окликнул: — Вэй сюн! Вэй Усянь остановился, выражение его лица немного смягчилось: — О, Хуайсан, как дела? — Хорошо. Запрыгивай ко мне. Вэй Усянь не заставил себя ждать, мигом оказался в повозке и уже обнимал своего однокашника так, что у того замирало сердце. Вдоволь наобнимавшись, он спросил: — Ну как? Не узнавал для меня про девушек? — Только собираюсь. Хочу посетить орден Мэйшань Юй. Решил начать с самого дальнего. Там тоже воспитывают самых настоящих громил. Вэй сюн засмеялся: — Это ты верно заметил. Одна только мадам Юй была способна не только прижать любого рослого мужчину к дереву. Взять вот даже ее двух громил. — Это точно. Вэй Усянь посмотрел на Хуайсана, снова обнял его за плечи: — Хуайсан, пошли в какой-нибудь трактир, выпьем? Хуайсан, словно фокусник, вытащил пред прекрасные очи Вэй сюна вино и сладости: — Зачем же куда-то идти? Мы можем выпить прямо здесь. Прошу встречать! Улыбка императора! Глаза Вэй Усяня загорелись: — Хуайсан, ты самый лучший друг! Хуайсан попросил возницу отъехать куда-нибудь в тихое местечко и остановиться. Разливая вино по чашкам, Хуайсан спросил: — Вэй сюн, мне кажется, ты был не в настроении? Вэй Усянь махнул рукой: — Да, так себе…уже прошло. Ты на меня действуешь удивительным образом умиротворяюще. Он снова сгреб бедного трепещущего Хуайсана за плечи: — Давай выпьем. Они выпили. Хуайсан вздохнул, чувствуя как тепло распространяется от живота по всему телу. Стало хорошо. Вэй Усянь сказал: — Только что здесь в самом центре Юньмэна был Лань Сичэнь. Хуайсан удивился: — Лань Сичэнь? Один? — Один. — Что ему тут нужно было? — Он пытался обманом затащить меня в Облачные глубины. — Обманом? Но…на него это не похоже. — Вот именно. Не похоже. Потому я его сразу раскусил. — Что он тебе сказал? — Он сказал, что Лань Чжань снова наказан и приглашал меня присмотреть за ним. — Присмотреть за Лань Чжанем? Что за бред? — Вот именно. Вот и я говорю, что абсолютно бредовая идея. Правда я пошутил насчет того, что могу присмотреть. Но ведь Лани совсем не умеют притворяться. Он сразу же обрадовался и сказал, что его братишка разучивает новую мелодию. Хуайсан покачал головой: — Но…может быть…тебе следовало хотя бы узнать, что они задумали? Одна изящная бровь нахмурилась: — Он мне сказал, что я смогу послушать несколько древних мелодий. Все они несут в себе очищение духа и сердца, а так же концентрацию внимания. Хуайсан удивился: — Очищение сердца? Но твое сердце ведь не болит? — Не в этом дело. Понимаешь, Хуайсан, эти мелодии вовсе не от физического недуга. Лань Сичэнь мне сказал, что Лань Чжань в последнее время тщательно изучает «Омовение». — «Омовение»? Что это такое? — Его применяют, чтобы усмирить злых духов. — Что? Злых духов? Что за странная идея? А кто злой дух? — Похоже, что это я. — Очень интересная версия. — Да, представь себе, он даже специально выпил со мной вино, чтобы меня уговорить пойти с ним. Ты представляешь? — Выпил вино? А как же их драгоценные правила? — Вот и я удивился. — Вэй сюн, что ты ему ответил? — Я сразу понял, что это не его идея. Он явно выступаетет чьим-то посредником. Хуайсан вздохнул: — Думаешь? — Конечно, именно орден Гусу Лань всегда выступал против тёмных практик и яростно боролся с отступниками от светлого пути. Они просто отдали бы меня под суд. — А ты? — Я спросил его: «Послушайте, в вашем клане Лань все любят вмешиваться в чужие дела?» Лань Сичэнь тогда зачем-то приплел своего младшенького. Он сказал, что Ванцзи его родной брат. И ему известны его помыслы. Послушаю я его или нет, но в мире существуют принципы и правила, которым подчиняется все на свете. Хуайсан вздохнул. Он уже понял, что разговор, который ему предложил его дагэ, уже не состоится. Хотя все еще не оставил попытку повернуть все в мирное русло. — Вэй сюн, но может стоило прислушаться к его словам? — Но это не его слова! Это явно слова их доброго дядюшки под влиянием старых пердунов старейшин. Знаешь, что он мне сказал? Он сказал: «Но если бы вы были одни, вы могли бы поступать как вам вздумается. Но, к сожалению, у каждого человека в мире есть свое мнение. Надеюсь излишняя самоуверенность молодого господина Вэя не повлияет на тех, кто по-настоящему беспокоится и заботится о вас. И тому, кому вы очень дороги. Если вы верите мне и Ванцзи, клан Гусу Лань может помочь вам вернуться на путь меча.» Мнение? О каком таком мнении он мне говорил? Если это мнение старого ворчуна, то знаешь где я его видел? Хуайсан снова попытался возразить: — Вэй сюн, но может стоило бы попробовать? — Попробовать что? Хуайсан, но ты видишь во мне отклонения? Разве только то, что я не ношу меч? Одеваюсь я как-то не так? Имею я право на свой личный стиль? Ты же тоже одеваешься так, как тебе подсказывает твое чувство стиля? — Ну да. — Вот и я об этом говорю. Ты не носишь саблю, я не ношу меч. И что в этом такого? — Вэй сюн, я не ношу саблю по своим личным соображениям. — А я разве не имею право на свои личные соображения? В остальном ты видишь какие-нибудь отклонения во мне? — Я? Нет. Вэй сюн, получается, ты ему не поверил? — Я не могу доверять человеку, который пытается обманом меня затащить для того, чтобы ставить на мне эксперименты. Я им не подопытный кролик! — Может все-таки они хотят тебе помочь? Но ты не доверяешь. — Хуайсан, пойми меня правильно, я мог бы поверить, но не хочу. Понимаешь? Не хочу. Что-то мне подсказывает, что тут какая-то ловушка. Понимаешь, он говорил со мной, но у меня все время было такое ощущение, что он что-то не договаривает. Но, что? — Вэй сюн… Вэй Усянь налил в чашку вино, взял пирожное и подал в руки Хуайсану: — Хуайсан, хватит об этом. Я тебе все рассказал. Если будешь еще настаивать, то мы поссоримся. Ты же этого не хочешь? — Нет, конечно… Хуайсан взял из рук прекрасного одноклассника вино, глядя прямо в бездонные глаза с огненными искорками, залпом выпил до дна, задохнулся от крепости. Вэй Усянь засмеялся, сунул ему прямо в рот пирожное: — Закусывай. А то опять захмелеешь. Хуайсан принялся послушно жевать закуску. Вэй Усянь сказал: — Кстати, он мне напрочь испортил все настроение. Я даже капли вина не выпил, встал из-за стола и ушел. Лань Сичэнь тогда тоже встал и сказал, что тигриную печать нелегко контролировать. Это может разрушить тело и душу. После этих слов я сразу понял откуда дует ветер. Цзэу Цзюнь кажется, неплохо подружился с Цзинь Гуаньяо? А кто у нас спит и видит тигриную печать в своих загребущих ручках? Хуайсан покачал головой, он никогда бы не подумал, что Сичэнь гэ будет выступать на стороне этого Мэн Яо, да еще и служить ему пособником в захвате опасного и желанного артефакта. Но Сичэнь гэ завел тот же разговор, что и Цзини… Это явно была его ошибка. «Эх, Сичэнь гэ…» Вэй Усянь поднял голову, в бездонных глазах полыхнуло пламя: — И тогда я ему сказал, что это не важно. Я хочу попробовать. Может я и есть тот гений, который сможет контролировать этот процесс. С этими словами я повернулся, махнул рукой и покинул его, не выпив ни глотка вина. Вот как раз в этот самый момент ты меня и встретил. Хуайсан помолчал, потом решил, что теперь уже лучше напиться до чёртиков и плюнуть на все эти бесполезные разговоры с самой высокой башни. Они допили вино, которое привёз Хуайсан и переместились в богато украшенный трактир, где на втором этаже были довольно уютные кабинеты с диванами и кроватями, с широкими балконами. Вино здесь подавали дорогое и весьма изысканное по вкусовым качествам. Хуайсан и Вэй сюн просто пили, ели, снова пили. Рассказывали друг другу смешные истории, вспоминали юность и свои проделки. Смеялись. Снова пили. Им просто было хорошо. Они решили сегодня ни о чем не думать и не заводить серьёзных разговоров, а просто наслаждаться моментом. В конце концов Хуайсан проснулся в одной кровати с Вэй сюном. Тот сладко спал, закинув на него одну ногу и одну руку. Хуайсан повернулся, его обдало нестерпимым жаром, так близко было это прекрасное лицо. Длинные ресницы, пухлые губы, сложенные в трубочку, нежные щеки, которые так хотелось поцеловать. Хуайсан ощутил странное состояние, которое его охватывало каждый раз от его близости. «Что опять со мной? Что?» Хуайсан хотел перевернуться на живот, чтобы его прекрасный одноклассник нечаянно не обнаружил его состояние. Но не успел. Вэй сюн пошевелился, но не проснулся, а рукой подгреб под себя сопротивляющегося Хуайсана, так что его нога и рука оказались как раз в том самом месте, которое так тщательно оберегал Хуайсан от его внимания. Хуайсан задергался, но Вэй сюн придавил ногой в самом чувствительном месте. От всех этих действий, от тяжести этой прекрасной стройной ноги, от сильной руки, лежащей на его животе, Хуайсан ощутил как вверх поднимается та самая волна, которую остановить он уже не в состоянии. Он не удержался и застонал. Сквозь сон Вэй сюн покачал ногой, словно хотел убаюкать Хуайсана. От этих действий, он уже не смог сдерживать то, что рвалось наружу. Ощутив липкую влагу внизу живота, Хуайсан всё-таки кое-как повернулся спиной к Вэй сюну. Было страшно и стыдно, а в глазах все еще плясали яркие звёздочки, туманя разум и кружа снова захмелевшую голову. Хуайсан даже провалился во что-то наподобие сна. Вэй сюн наконец выспался, убрал с Хуайсана ногу и руку: — Хуайсан, мне пора. Цзян Чэн наверняка потерял меня. Пошли со мной? Ощущая дискомфорт, Хуайсан представил лицо Цзян Чэна при виде вот такого Хуайсана, он покачал головой: — Вэй сюн…наверное я не смогу. В голове вертелось: «Ну вот, собирался разузнать, но куда я в таком виде? Цзян Чэн сразу догадается о моем состоянии. Он и так ревнив как взбесившаяся женушка. А тут еще и ко мне ревновать начнет…» Вэй Усянь улыбнулся: — Ну, Хуайсан, что здесь такого? — Нас всю ночь не было. Он ничего не подумает? — А что он может подумать? Он что, ни разу не напивался с нами так, что мы все засыпали на одной кровати до самого утра? Или боишься, что он начнет нам завидовать? Хуайсан покачал головой: — Ничего я не думаю. Про себя подумал: «Завидовать? Да не завидовать…эта чокнутая ревнивая супружница еще и истерику может закатить, чего доброго. Нет, не сегодня. Не в таком виде.» Вслух добавил: — Вэй сюн, давай встретимся на следующие выходные. — Отлично. Мы можем покататься на лодке и порыбачить. Цзян Чэна возьмём с собой. Хорошо? — Хорошо. — Тогда я тебя жду. Ты обещал. Распрощавшись с прекрасным одноклассником, Хуайсан залез в повозку. Всю дорогу он испытывал то сильное желание вернуться и броситься в надежные объятия прекрасного одноклассника, то жгучий стыд и желание немедленно помыться. Уже ехать куда-то еще и речи не было. Он диву давался как Вэй сюн не заметил ничего. Когда он вошёл, брат спросил: — Ну как, поговорил? — В общих чертах, — уклончиво ответил Хуайсан, не желая врать. — В общих чертах, это как? Понимая, что Сичэнь гэ все равно расскажет дагэ про свой визит, Хуайсан все выложил про разговор Вэй сюна с Сичэнь гэ. Не Минцзюэ задумался: — Ладно, я попробую поговорить с Сичэнем. — Да, конечно. Дагэ, я пойду? — Иди. Кстати, а что насчёт этого Цзян Чэн говорит? — Он не знает. — В смысле не знает? — Мы только с Вэй сюном поговорили. — А Цзян Чэн где был? — Дагэ, я не был в Пристани лотоса. — А где же ты Вэй Усяня встретил? — В трактире мы были. — Всю ночь? Взгляд старшего брата скользнул по Хуайсану, задержался где-то в районе живота, брови поднялись вверх, потом он вздохнул: — Ладно, иди. Приведи себя в порядок. Брат ничего больше не сказал, Хуайсан выскользнул из залы и поспешил к себе. Он попросил слугу принести ему воды для купания. Перед тем как скинуть с себя платье, он глянул на себя в зеркало. Ниже пояса на платье расползлось уже высохшее и стоящее колом подозрительное пятно. Хуайсана словно по голове стукнуло. Все это время он красовался перед дагэ со следами страсти на своей помятой одежде и с характерным запахом. «Что он подумал? Неужели он подозревает меня в том, что между нами существует та самая связь? Теперь мой дагэ ни в какую не поверит, что мы просто друзья! Что если он скажет Вэй сюну? Что теперь делать?» Хуайсан с тревожными мыслями быстро ополоснулся, переоделся и сел записать свои переживания: «Дорогой дневник. Что мне делать? Дагэ ни за что не поверит, что у нас с Вэй сюном ничего нет. Он уже как-то предлагал посвататься. Мой дагэ человек прямой и бесхитростный. Я боюсь, что при встрече с Вэй сюном он обязательно заведёт разговор на эту тему. Я с ужасом представляю глаза Вэй сюна. Он то ни о чем не догадывается. Он даже не заметил, что со мной что-то не так. Самое ужасное то, что я изо всех сил держу себя в руках. Но проклятый алкоголь все-таки сделал свое чёрное дело. Но…как сладко. Когда он касается меня, обнимает… Как хочется утонуть в этом омуте его прекрасных глаз, утонуть и сгореть без остатка в огненных всполохах его пламени. Когда я ощущаю на себе его сильные руки, так хочется отдаться без малейшего остатка, без единой мысли. Ничего не видеть и ничего не слышать. Утонуть, сгореть, отдать всего себя, забыть себя…раствориться… Конечно же, я не смог сдержать порыв своей души и тела. Не смог и уже не было сил держать себя. Мой организм отреагировал почти мгновенно. И этого просто невозможно было уже скрывать. Ничего не оставалось, как вернуться домой. Вэй сюн, конечно же, ничего так и не понял. Но я обещал навестить его в следующий выходной. Сначала я поеду в Юньпин. А потом в Пристань лотоса. Порыбачим и покаемся на лодках. В принципе, какая разница чем заниматься? Главное, я снова его увижу.» На полях написал: «Обьятия в этот раз были бесконечные. Замирало сердце. И не только… Люблю.» Через неделю Хуайсан снова собрался ехать. Старший брат посмотрел на него долгим взглядом, потом спросил: — Хуайсан, долго ты так будешь бегать? Хуайсан прикрыл веером заалевшие щеки: — Что? — Может все-таки посватаемся? Хуайсан испугался: — Нет, нет, дагэ, что ты? Нет! Он этого не поймёт! — Почему ты так категорично утверждаешь? — Потому что…понимаешь, дагэ? Ему не нравятся мужчины! Брови старшего поползли вверх: — Дааа? И в то же время вы по всем ночам прячетесь по трактирам, как самые настоящие любовники? — Это совсем не то. — Или может он с девушкой тебя перепутал? И после подобного ты еще будешь утверждать что-то там про девушек? — Да, дагэ. Да. Ему они действительно нравятся. — Странно. Ладно, но могу я с ним как-нибудь поговорить? — Зачем? Дагэ, зачем? — Может дело совсем не так обстоит, как ты думаешь? — Нет, дагэ. Пожалуйста, не нужно без моего согласия устраивать мою личную жизнь. Прошу тебя. Хуайсан, испугавшись собственной смелости, прикрылся веером: — Извини меня за дерзость, дагэ. — Ладно, иди куда собрался. Я пока не буду ничего предпринимать, если не хочешь. Хуайсан вдруг ощутил, как колотится сердце. Он ответил: — Хочу, очень хочу…дагэ…но…не надо. Прошу тебя. Не нужно. Про себя подумал: «Один такой деятель уже попытался устроить своему младшенькому его личную жизнь. Только все испортил. Вэй сюн не из тех людей, которых когда-то занимало чужое мнение, а тем более мнение общества. Ох, если дагэ вдруг решит с ним поговорить? Что делать тогда? Ведь у Вэй сюна тигриная печать, которую все жаждут получить. А мой дагэ побратался с этим Мэн Яо. Этим самым он автоматически попадает под определение друга Цзинь Гуаньяо. А это значит, что он на его стороне. Вот так вот… Захочет ли Вэй сюн с ним говорить? Не получится так же как с Лань Сичэнем? Я даже боюсь представить, что Вэй сюн ответит моему дагэ.» Хуайсан умоляюще посмотрел на брата. Не Минцзюэ только покачал головой. — Хорошо. Как скажешь. Хуайсан вышел и пошел садиться в повозку. Когда они уже ехали по дороге в Юньмэн, Хуайсан сказал: — В Юньпин поехали? — Хорошо.