I Dream Your Body Nude

      Их дни проходили в дымке из секса и наслаждения. Чат сдержал свое обещание, доставляя ему удовольствие всеми доступными ему способами. В иные моменты он сосредотачивался на уходе за своим омегой, следя за тем, чтобы ему было комфортно и его хорошо кормили. Кала заменила еду и воду, оставив свежее белье в корзине за дверью; Чат постелил его, когда пришёл в себя. Он напомнил себе, что нужно будет обязательно отблагодарить Калу за ее преданность.       Но когда течка Кхема начала проходить, Чат забеспокоился. Эти дни закончатся, и что тогда с ними будет? Будут ли они запускать воздушных змеев и играть в ансамбле, как будто ничего не произошло? Чата не устраивало это разовое партнерство. Он хотел Кхема, нуждался в том, чтобы он принадлежал ему, иначе его жизнь больше не имела бы никакого смысла.       Но что он мог предложить ему, кроме члена размером больше среднего, дара игры на тафоне и своей вечной преданности?       Чат смотрел, как спит Кхем. Он лежал лицом вниз на подушках, зарывшись в гнездо из одеял, которое он сделал шире, чтобы оно могло вместить Чата.       Раскинувшись, как морская звезда, его тело было наполненным во всех отношениях. Чат позаботился об этом. Кхем был в безопасности. Никто не мог добраться до него, пока Чат был с ним. Это было то, что он хотел, нет, то, он должен был дать ему. Чат хотел быть барьером между ним и жестоким миром, который будет использовать его красоту и радость до тех пор, пока ему нечего будет дать еще. Он был слишком драгоценным, слишком нежным, чтобы им злоупотребляли таким образом. — Ты снова шпионишь за мной, — сонно пробормотал Кхем со своего места в гнезде. Он потянулся, температура тела начала возвращаться к норме, и повернулся на бок. — Мне не позволено говорить, что ты прекрасен, и я не буду лгать, так что у меня нет выхода.       Кхем рассмеялся в подушку. — Я никогда не говорил, что ты не можешь так говорить. Я только имел в виду, что это было не очень оригинально.       Чат придвинулся ближе к Кхему, проводя пальцем по его руке и плечу, отдаваясь безмерному удовольствию. — В таком случае, да. Я шпионил за тобой, потому что ты красивый, когда спишь. Неописуемо красивый, так что я заставляю себя бодрствовать только для того, чтобы любоваться тобой. — Идиот, — улыбка Кхема смягчилась; выражение его лица стало невыразимо милым. — Мне всю жизнь говорили, что я красивый. Но когда ты говоришь это, — он положил руку на живот, — всё здесь становится трепетным и легким, такого я не испытывал ни с кем.       Чат потянулся, чтобы ущипнуть Кхема за нос. — Ты такой красивый, мой омега, — сказал Чат, охваченный безрассудными эмоциями, которые он не знал, как остановить. — Не только твое лицо или твое тело. Ты забавный и добрый, даже если ты, к сожалению, очень, очень капризный.       Кхем снова рассмеялся, комната наполнилась приятным ароматом ванили. Заставить омегу улыбнуться было почти лучше, чем заставить его кончить.       Чат повернулся к подносу, который недавно принесла Кала, полному приготовленной еды. Он налил в миску рыбного супа и подал его Кхему.       Кхем сел, его длинное тело склонилось над едой. У них был, возможно, еще один день, прежде чем этот отпуск закончится и они вернутся к своим обычным делам. Чату была ненавистна сама мысль об этом. — Мое любимое блюдо. — Я знаю. Я попросил, чтобы его приготовили, — Чат отвернулся от Кхема, делая вид, что возится с подносом, чтобы не думать о том, что все это подходит к концу. У них всегда были воздушные змеи. Или следующий раз, когда у Кхема начнется течка. Как и всё остальное в их отношениях. Постоянное приближение и уход, сближение, затем отстранение, не дающее ему ничего, кроме их дружбы, за которую можно держаться.       Кхем заерзал, но Чат не обернулся. Он не мог. По крайней мере, до тех пор, пока он не возьмет под контроль то, что продолжало скручиваться у него в груди, это соленое, печальное чувство, которое ощущалось как одиночество и имело вкус горя. Чат не мог сдержать запаха кислой вишни, который наполнил комнату.       Сильные руки появились у него из-за спины, прижимая его к груди, которая больше не горела, как несколько дней назад. Еще один признак того, что всё почти закончилось. — Ты грустишь.       Чат шмыгнул носом, но скрыл это смехом. — Я не готов иметь дело с господином Кхаем, который заставит меня проводить дополнительные репетиции из-за моего отсутствия.       Кхем поцеловал его между лопаток. — Я могу определить, когда ты лжёшь, — он повернул Чата к себе, изучая его лицо. Когда он был удовлетворен, он поцеловал Чата, долго и глубоко, пока член Чата не возбудился от его внимания. — Просто спроси меня.       Чат уставился в глаза Кхема, не веря. Неужели он мог так легко прочитать, что было в его сердце? — Я не понимаю тебя…       Кхем опустил голову, прижимаясь носом к шее Чата, пока не добрался до его пахучей железы. Он лизнул ее, медленно и обдуманно. Тело Чата мгновенно наполнилось радостью и чувством благополучия. — Ты всё понимаешь.       Чат покачал головой, не желая принимать то, что пытался донести до него Кхем. Он открыл рот, чтобы заговорить, и тут же закрыл его. Он не мог. Он не мог заговорить и выяснить, что был неправ. — Мой альфа, — сказал Кхем, еще раз облизывая его пахучую железу. — Пожалуйста. Я не скажу «нет». — В смысле? — Чат спросил, отстраняясь, но только настолько, чтобы посмотреть Кхему в глаза, чтобы убедиться, что это не плод его воображения. — Это не то решение, которое следует принимать легкомысленно.       Кхем скривился, как будто Чат действительно испытывал его терпение. — Я решил это задолго до того, как ты пришел.       Затуманенный мозг Чата изо всех сил пытался переварить тяжесть этого признания. — Серьезно? Но я даже не ухаживал за тобой должным образом.       Кхем нахмурился. — Неправда. Все эти твои подарки. Ты всегда защищал меня. Разве это тоже не своего рода ухаживание?       Он не ошибался, и Чат часто верил, что таковы были его намерения, даже если он никогда не заявлял о них. — И все же. Ты заслуживаешь драгоценностей. Хорошей одежды. Легкой жизни… — Я могу получить их завтра, если бы это было все, о чем я заботился, — перебил его Кхем. Он откинул волосы Чата со лба. — Я хочу танцевать. И я хочу, чтобы меня лелеяли. Я хочу, чтобы меня желали не только из-за моего тела. Я могу получить все это прямо здесь, с тобой.       Альфа в Чате раздулся от гордости, но он все еще был рациональным человеком и не смог бы вынести, если бы Кхем что-нибудь потерял из-за него. — А Кхонг не расстроится, что больше не сможет использовать тебя, чтобы заманивать богатых альф смотреть, как ты танцуешь, если ты будешь в паре?       Кхем пожал плечами. — Не все пытаются залезть ко мне в постель. Некоторые из наших клиентов действительно приходят на выступление.       Чат попытался заговорить, готовясь к очередному протесту, но Кхем закрыл ему рот. — Пожалуйста, Чатра. Мой Альфа, свяжи меня узлом. Пометь меня, — Кхем притянул его для еще одного поцелуя. — Сделай меня своим.       Кхем целовал Чата, глубоко и долго, быстро погружаясь в непреодолимые потребности их тел. Они повалились на кровать, где Кхем раздвинул ноги, приглашая Чата расположиться между ними, и он принял это, осыпая Кхема поцелуями и укусами везде, куда только мог дотянуться. Кхем обнял его и, в свою очередь, поцеловал, покусывая его грудь, посасывая его гордые соски. Комната была пропитана их ароматами, и Кхем был готов, его лицо было открытым и умоляющим, и Чат знал, что ожидание само по себе жестоко. Разве они недостаточно долго ждали? — Будь моей парой, — сказал Чат, перекидывая ногу Кхема через плечо. — Иди рядом со мной, будь связан со мной так долго, как я тебе нужен, — он взял свой член в руку, проводя кончиком вверх и вниз по влажности Кхема, содрогаясь от восхитительного совершенства, от того, насколько ясно было, что именно здесь его место. — Будь моим, — сказал он прерывающимся голосом, прежде чем скользнуть внутрь тела Кхема, будто возвращаясь домой. Потому что это был дом, а не резиденция его семьи, откуда он сбежал, чтобы не следовать профессии своего отца, не Мэн Суан, куда он приехал, чтобы заново открыть себя, и не инструмент, который он так нежно любил. Когда Чат начал двигаться внутри тела Кхема, пойманный в ловушку его руками и ногами и чистой потребностью, он понял, что это было то, к чему он шёл, каждое решение, каждый ложный поворот, каждый шаг, который он предпринимал, должны были привести его сюда. — Я буду твоей парой, — произнес Кхем свою часть клятвы. — Я буду идти рядом с тобой, буду связан с тобой так долго, как ты захочешь, — Чат толкался сильнее, двигался быстрее, и Кхем принял его, приглашая войти в свое тело. — Мой, — закончил он, распадаясь на части, его идеальное лицо расплылось от удовольствия. Основание члена Чата все набухало и набухало, а Кхем корчился, царапая руки и грудь Чата, оставляя длинные красные полосы на его гораздо более бледной коже. Он был так близок к Кхему, похоронен так глубоко, но этого никогда не будет достаточно. — Дай мне свой узел, альфа, — захныкал Кхем, его глаза горели отчаянием. — Привяжи меня к себе. Мне это нужно…       Решительным толчком Чат протолкнул свой узел внутрь. Даже после стольких занятий любовью и вязки, Кхем был восхитительно тугим. Он извивался под Чатом, пытаясь взять его. Он оскалил зубы, в груди у него заурчало, в то время как его тело стало чувственным и великолепным в своей борьбе. Чат надавил сильнее, вырывая еще больше стонов из своего любовника, в то время как его скользкое тело делало все липким, теплым и сладким. — Дыши, мой омега. Ты можешь принять меня, — повторял Чат, как мантру. — Ты можешь принять меня.       Кхем кивнул, выдыхая. Чат отодвинулся и снова задвигался, и без предупреждения тело Кхема втянуло его внутрь, и он оказался внутри, основание его члена удерживалось на месте теплом Кхема. У Чата вырвалось рычание, низкое и хищное, когда он вошел так глубоко, как только мог, чувствуя, как его контроль ослабевает, и он начал кончать, пульсации оргазма, словно железо, сжимали его внутренности. Он попытался отстраниться, пошевелиться, но был пойман в ловушку жара Кхема и мог только давить и давить, в то время как Кхем растворился в удовольствии, его рот был полуоткрыт в знак капитуляции, его оргазм был взрывом, который захлестнул их обоих. Чат протянул руку между ними, чтобы погладить его член, довести Кхема до оргазма струями семени, которые окрасили его грудь и живот.       Вскоре их оргазмы утихли. Чат упал вперед, позволив ногам Кхема опуститься по обе стороны от него. Он нежно поцеловал Кхема, обнюхивая его лицо, царапая его грубую челюсть и гладкую кожу шеи. Поскольку узел все еще был прикован к телу Кхема, инстинкт подтолкнул его к тому сладкому местечку на шее Кхема, которое пахло апельсинами, ванилью и гвоздикой, приторным медом и кориандром. Кхем, который все еще был во власти оргазма, обнажил шею, свою длинную, чудесную шею, и прошептал: — Сделай меня своим, Чат. Будь моей парой. — Да, — кивнул Кот. — Я сделаю тебя своим, — слова пришли из глубокого, первобытного места в нем. Лизнув набухшую пахучую железу, которая, казалось, нагрелась под его языком, Чат поцеловал ее, прежде чем обнажить клыки и прикусить. Вопль Кхема разорвал воздух, когда Чат удерживал его на месте, вкус сладкой крови просачивался сквозь его губы. Его сердце альфы взвыло, когда он сделал Кхема своим, сейчас и навсегда, по выбору своего омеги, по его желаниям. И Чат всегда давал Кхему все, что тот хотел.       Чат медленно лизал рану Кхема, снова и снова, пока кровь не перестала сочиться из нее.       Наконец, Чат потерся носом о щеку своего омеги, упиваясь удовольствием обладания и ощущая его незавершенность. Чат повернул голову, обнажая шею. — Теперь ты. Сделай меня своим, Кхем. Будь моей парой.       Глаза Кхема стали мягкими и теплыми, его запах — безмятежным и сладко-покорным. — Ты тоже будешь моим, — с этими словами он обнажил свои клыки, два совершенных, острых инструмента обладания, и прикусил пахучую железу Чата. Тот испытал боль, удовольствие и бесконечное, нескончаемое блаженство. В комнате пахло ими, но также и чем-то еще. Теперь они были парой, и их союз привел к появлению нового аромата, слияния вишни, ванили, апельсина и перца, которое ознаменовало начало всего, чем они станут вместе.       Они вместе погрузились в бесконечный экстаз наслаждения друг другом. **       Пара.       Это слово все еще звучало странно и чудесно в устах Чата.       Когда туман рассеялся, Чат вспомнил о своем новом состоянии и обо всем, чего он все еще желал. Он хотел семью, супруга с его ребенком внутри, но даже в своем опьяненном сексом, наполненном радостью состоянии он понимал, что пока им никак нельзя заводить малыша. — Ты слишком много беспокоишься, — сказал Кхем после того, как они оправились от дезориентации, вызванной их близостью. Кхем сиял в своем посторгазмическом состоянии, излучая удовлетворение во всех отношениях. Голова его покоилась на груди Чата, его рука была небрежно перекинута через талию, он практически мурлыкал. — Я принял меры предосторожности. Когда мы решим завести ребенка, это произойдет в подходящий момент. У малышки будет двое родителей. — Ты решил, что это будет девочка? — наконец, спросил Чат.       Кхем что-то напевал, играя с пупком Чата, обводя рисунок вокруг его естественного завитка. — Я провел большую часть своей жизни среди мужчин, — Кхем поднял голову, чтобы посмотреть на Чата. — Женщины всегда были добры ко мне. Было бы приятно для разнообразия завести маленькую девочку. Бледную и сильную, как ты, но красивую, как я.       Чат ущипнул его за талию, заставив взвизгнуть: — Ты хочешь сказать, что я некрасивый? — Вовсе нет, — запротестовал Кхем, отмахиваясь от руки Чата, когда тот снова потянулся ущипнуть его. — Ты неотразим. Я лишь ждал знака, когда смогу сказать тебе об этом.       Чат наклонил голову, чтобы посмотреть на свою пару сверху вниз. — Знака? Какого знака? — Я думал, что не интересен тебе, поэтому я никогда не давил, пока мы не оказались на холме. Тогда я осознал, что ты хочешь меня так же сильно, как я тебя, — он ухмыльнулся, изображая раздражение. — Я имею в виду, у тебя хватило наглости спровоцировать мою течку. — Правда? Это не входило в мои намерения, — запротестовал Чат, хотя и был чрезвычайно доволен собой. — Так ты воспринял это как знак? — Да, — просто сказал Кхем. — И, как видишь, оно того стоило.       Чат вспомнил, каким униженным он был, когда потерял контроль над своим желанием. Он так долго сдерживал его. Он должен был знать, что то, что он чувствовал к Кхему, неизбежно ускользнет от него и выйдет за пределы границ, которые он воздвиг, чтобы сохранить это в секрете.       Он наклонил голову Кхема, чтобы дотянуться до его губ. — Я знал, что люблю тебя. Я больше не мог сдерживаться. — Я рад этому, — Чат выжидающе замолчал, и Кхем игриво закатил глаза, капитулируя — Я тоже тебя люблю.       Они целовались, в то время как ваниль и вишня наполняли воздух вокруг них, окутывая их своими счастливыми нотами.       Разговор подошел к концу, когда Кхем забрался на Чата и катался на нем до тех пор, пока они снова не потерялись в счастливом тумане своей близости ** — Сегодня отличный ветер, — заметил Кхем, когда они поднялись на вершину холма. Чат перенес свои вещи в комнату, смежную с комнатой Кхема, как только у них закончились течка и гон, к большому любопытству Руанга и раздражению Кхонга. Когда они сообщили ему о своем новом статусе, он неохотно принял такое положение дел после некоторого раздумья, перестроив несколько жилых помещений по соседству, чтобы Чат и Кхем могли жить в более просторной комнате на двоих. Кхонг беспокоился о своем бизнесе, о том, что новое состояние Кхема потребует изменений в их развлекательной программе и рекламе, поскольку у них больше не будет обещания соблазнительного омеги без пары, который привлек бы богатых альфа-торговцев, но в конце концов Кхонг воспринял это спокойно. — Всё же, мы — дом развлечений, а любовь — самое интересное из них, — сказал он с большой торжественностью.       Теперь Чат последовал за Кхемом на холм, где тот ждал его с воздушным змеем-павлином, которого Чат принес ему несколько недель назад. Кхем починил тот, который должен был заменить его, в конце концов они оба пришли к одному и тому же пониманию — воздушный змей-павлин не сможет заменить сломанный. — Я хотел подарить тебе что-нибудь красивое, это от меня, — признался Чат, держа воздушного змея, пока Кхем развязывал бечевку. — У тебя должны быть красивые вещи. — Я все еще думаю, что он слишком дорогой, — пожаловался Кхем. — Но это самая красивая вещь, которая у меня есть, — без предупреждения он подался вперед и поцеловал Чата. — Спасибо.       Чат покраснел, зная, что его кожа приобрела насыщенный розовый оттенок. — Даже красивее, чем твой халат? — Да будет тебе известно, что я купил его на свой самый первый заработок здесь, в Мэн Суан. Я хотел отпраздновать, что наконец-то могу танцевать. — То есть он не от поклонников?       Кхем разразился смехом, за которым последовал поток ванили и меда. — Почему для меня это звучит как ревность? — Это не так, — быстро сказал Чат, изучая воздушного змея с большим вниманием, чем было необходимо, в надежде отвлечь их от правдивости слов Кхема. — Я просто предполагал. — Ну, по-моему, это действительно попахивает ревностью, — поддразнил его Кхем. Он нацелился на поцелуй в щеку, который превратился в поцелуй в губы, когда Чат резко повернул голову и приник к губам Кхема. Они целовались несколько долгих мгновений, не обращая внимания ни на ветер, ни на ревность.       Когда они остановились, Чат притянул Кхема к себе спиной вперед. — Я люблю тебя, мой великолепный, чудесный омега. Не вини своего альфу за ревность, когда у него есть такая пара, как ты. — Ты слишком высоко меня оцениваешь, — парировал Кхем, но удовольствие, которое он получил от слов Чата, было окутано чудесной сладостью его запаха. — Но спасибо тебе.       Чат удерживал Кхема на месте одной рукой, в то время как другой поднимал воздушного змея в небо. Кхем размотал бечевку с привязи, ожидая подходящего ветра. На счет «три» они выпустили воздушного змея и вместе наблюдали, как он взмывает, красочный и свободный, в бескрайнее голубое небо.