Мафия

Юнусович сдержал слово. Кто бы мог подумать, что ребята смогут доверить свои жизни слову какого-то мужика, которого они видели всего один раз в своей жизни? С их договора прошло три месяца, целый сезон, жизнь вроде как шла своим чередом. Хотя как сказать… для кого-то она стояла на месте. Перестроиться было трудно, ребята заново привыкали друг к другу. Они вышли из здания, принадлежащего семейству Кащея и будто не своими глазами смотрели на бурлящий жизнью город, отвыкнув от шума. Жутко хотелось лишь одного: бежать отсюда. Нужно было куда-то идти и отсидеться. Турбо стрельнул сигарету у прохожего и встал по правое плечо от Вадима. — Я нас поздравляю, мы бомжи без жилья и документов, — любил все же этот человек сгущать краски, чтобы жизнь медом не казалась. Документы, конечно, у них не отобрали, и на том спасибо, но в общем-то пацаны считались никем, их «попросили» не отсвечивать и не нарываться на проблемы. Теперь-то у Юнусовича был козырь в рукаве — любое неверное действие ребят скажется на Зиме. Вова, как самый мнительный до последнего думал так: даже, если они будут сидеть тихо, как мыши, Вахита могут пустить в расход, а им бросят в лицо скупое «сами виноваты». Они всем обязаны Вахиту, его большому сердцу, мужеству и мастерству дружить, как никто другой. Парни позатыкались, не отсвечивали и пытались успокоиться. Жить без жести — вот к чему они должны были прийти. И как это сделать, учитывая, что каждый засыпал и просыпался с мыслью, что мир рухнет, они совершат ошибку и обязательно случится пиздец? Время нельзя повернуть обратно. Они не смирились, но позволили себе плыть по течению. Желтый затянулся, перехватив сигарету Турбо. Вадим еще во время Игры умел не поддаваться эмоциям, сохранять рассудок предельно холодным и не растерял навык. Он не выражал особой грусти по поводу перспективы бомжевания. — Я так жил последний год, уже привык. — Нам нужно найти приемник и показать кому-то знающему твою ногу, — Вове было не до думок по поводу ночлега, он и на улице прекрасно обходился, как-нибудь прорвутся. По ним не стреляют, толчков под ногами нет, их не душит слезоточивый газ, значит все не так уж плохо. — Моя нога обработана, спасибо за заботу, — из Валеры так и шел змеиный яд. Суворов не мог принять только одно: почему Турбо злится выборочно? Почему он относится к Вадиму теплее? Ответ был, как на ладони — Желтый в душевном плане оказался не настолько близок к Турбо, поэтому говорить с ним легче. Суворов — простая душа, рассчитывал, что общие проблемы разом перекрыли остальные. Турбо тоже понимал, какая он по натуре скотина, и даже не пытался это поменять или сгладить углы. Ну и хрен с ним, пусть так. Главное, они все живы и выбрались из того ада, остальное дело наживное. — Жрать хочу, — Турбо погладил себя по тощему пузу. — Вы как? Есть хотелось даже больше, чем, к примеру, принять душ и избавиться от грязной, заношенной одежды. — Ты куда? — Прогуляюсь, ждите, — Турбо ушел, даже не обернувшись. Он был очень зол и раздражен, поэтому постарался сделать ноги, только бы подышать в одиночестве. В этот момент в голове Валеры царил переворот, он хотел кричать от безысходности, ноги сами вели Турбо вперед, чувствуя потребность бежать, и, если бы не травмированная нога, он был бы быстрее ветра. К Зиме. Он так хотел к Зиме. Валере, как свежий глоток ледяной воды в пустыне, был необходим разговор с Вахитом, его чертовы глаза живые и настоящие, его теплые руки, его дыхание, а Валеру нагло лишили последней возможности сказать хотя бы пару слова. Они даже не показали Зиму. Турбо задыхался от неизвестности. Валера сбавил шаг, прислонился к стене, исчезая из поля зрения друзей и прикусил тыльную сторону ладони, на которой обсыхала корка крови. Плевать, он не думал о себе и кусал больно и долго. Больно, пусть ему будет больно, ведь физическая хуита, которая заживет никогда не перекроет драную рану под кожей. Всё, там прямо под костями разъедало, жгло, ныло до крика. — Сука, — на выдохе вырвалось наружу. Валера должен выдержать весь этот ужасный год без Зимы, оставив его в сердце. Должен. Обязан. Смириться с этим фактом было больше, чем больно. У Валеры вырвали часть него. — Сука. Сука-сука, — шипел он сквозь зубы, задрал голову к темному небу и зажмурился, не в состоянии видеть бесконечную чернь. Ее сполна хватило на Игре. Сейчас Турбо ненавидел весь мир. Когда Вова проводил спину друга, до последнего не теряя ее из виду, он развернулся к Вадиму. Между ними меньше метра, а Суворов переминался с ноги на ногу, гадая, как бы подойти к Желтому еще ближе, а может поймать его мизинец и дать понять, что им есть, о чем поговорить? Слова куда-то исчезли. — Чего так смотришь? — тихо спросил Вадим и при этом сам не сводил глаз с Вовы. У Суворова от этого взгляда сводило дыхание и потели ладони. Он волновался. — Ты останешься с нами? Конечно, здесь, в мирной жизни, Вадим мог послать всех их на четыре стороны и съебаться. Имел право, они же не обещали друг друг долго и счастливо. Помимо подобных отталкивающих мыслей, внутри Вовы кричала надежда. Они же… они столько прошли, и все вместе. Столько боролись, чтобы быть рядом. Слова, которые они говорили, вещи, которые делали вместе не пустой звук для Вовы. Все, связанное с Вадимом имело значение, когда он почувствовал к Желтому самое нежное и доброе. Вова просто не хотел верить, что его сердце могут растоптать, и Вадим окажется лжецом. Суворов так в себя не верил, как тем словам Вадима на кухне, и ему сотни раз нужны были подтверждения. Просто пусть скажет, что остается, что забирает Вову с собой, что будет с ним, потому что Вова не пустое место. Пусть говорит это каждый день. Каждый день, который у них будет. — Уже прогоняешь меня? — Ты понял, о чем я, — Вове было стыдно задавать подобный вопрос, будто он реально намекал Вадиму уёбывать. Суворов спрашивал, давая шанс Вадиму сделать все, как тот захочет и не отпускал одновременно. Он просто больше не сможет без него. Ободранная ладонь Вовы потянулась к шее Желтого, на которой разливались багрово-синие пятна от петли. Глаза Вадима прошлись по суетливой улице, дышать здесь было совершенно нечем и хотелось укрыться куда-то в тишину и изоляцию, к чему он так привык. — Я бы остался, — признался Вадим, улыбаясь уголками губ, как услышал выдох облегчения Суворова, который тот не сдержал. — С тобой, Вов. Я так этого хочу. Вова хотел было поцеловать Вадима, обнять и постоять так еще немного, только их прервал кашель Турбо. — Я нашел автобус, он едет до моего района. Турбо сказал это так сухо, чуть ли не ультиматумом и смотрел остекленевшими от горя глазами. Нижняя губа Валеры дернулась, когда он увидел переплетенные пальцы ребят, что явно говорило: нового кризиса не избежать. Вова, Вадим, их любовь-морковь станут для Валеры тем еще испытанием. Вовсе это не ревность и зависть, глубоко в душе Турбо был рад за пацанов. Только в отличии от стервозности свою радость он умело маскировал. И все, Валера развернулся и двинул вниз по улице к кварталам. Он был чужим до неузнаваемости. — Кто со мной, тот со мной, — прокомментировал Вова себе под нос, спрятав руки в карманы. От взгляда друга пальцы аж жгло и было не по себе. Вадим, не думая ни о чем, закинул руку Суворову на шею, подтянул поближе и пошел следом за Турбо. Практически объятие застало врасплох, Желтый ни разу не трогал Вову в подобном роде. — Что-то не так? — как ни странно по довольному виду Вадима можно было понять, он сам еще как переживает подходить к Вове и переходить на новый уровень. — Все так, — ответил Суворов, и они продолжили идти, как самая настоящая парочка, немного взволнованные от переполняющих эмоций. Казалось, будто все на них пялятся, и друг от друга пора бы отлипнуть, как вдруг Вадим приободряющее встряхнул его, чтобы Вова расслабился. — Всем на нас начихать, — прошептал он, склонившись над ухом Суворова. Эта хрипотца делала из Вовы самого довольного парня на этой хреновой улице. Внимание скорее привлекал их грязный вид и рваная одежда. Ребята же отказались от предложенной Юнусовичем помощи в новых шмотках, только взяли несколько купюр, которых как раз хватило на проезд и продукты. У Валеры была небольшая квартира и правило: не доёбывать его. Турбо забрал длинный батон вместе с банкой корнишонов, попытался сказать еще что-то, — ребят, я не сука, просто день выдался хуёвый, — и заперся в спальне, откуда не высовывался до следующего вечера. — Тебе правда некуда пойти? Откуда ты? — спросил Вадим, когда они с Вовой разбирали скприпучий диван для будущего сна. Эта рухлядь держалась на честном слове. — Местный, — ответил Суворов, убирая подушку — они ему не нравились. — У нас была однушка с батей, — задумчиво продолжил он, — думаю ее забрали за долги. Там… , — подробности о том, как Суворовы перебивались с хлеба на воду из-за лечения отца, Вова решил оставить до лучших времен, — сложно все, на нее давно положил глаз наш банк. А ты? — У матери есть дом за городом. — Вау, — искренне удивился Вова. К дому как полагается шел участок, а земля имела хорошую цену. — Получается ты у нас парень с приданным. Вадим усмехнулся. — Не обольщайся, там почти землянка, условий никаких. — Значит Валера был прав, мы бомжи, — вздохнул Суворов. Желтый сел на постель, серьезно смотря на Вову. Валера в нестабильном состоянии мог поймать белку и выгнать их да хоть посреди ночи, об этом тоже не стоило забывать. Вадим не имел привычки сидеть на чужой шее да и жить на птичьих правах у Валеры не особо хотелось. — Мы можем и в моем бараке, — с надеждой в голосе заговорил Вадим. — На первое время пойдет. Вова взглянул на прикрытую в спальню дверь. Оставить Валеру? — Будем навещать Турбо каждый день, мы его не оставим, — тут же добавил Желтый. — Он все еще наш друг, но ты же видишь, как ему сложно? Надолго мы здесь? Пока у Турбо есть настроение? — Валера не псих, — заступился за друга Вова, понимая прозрачный намек. — Я так не сказал. Валера не был трудным, он был собой. Его мучала лишь одна мысль — мысль о Зиме. С ней он засыпал и просыпался. Первый месяц был сложный. Валера не разговаривал с ребятами, не выходил из комнаты, постоянно лежал зубами к стенке и накрывался одеялом с головой каждый раз, когда Вова заходил к нему с предложениями поговорить, поесть, прогуляться. — Когда ты видел его в последний раз? — претензия так и сквозила в голосе Суворова, потому что ему не нравилось лицо Вадима. Желтый, если мог, становился черствым сухарем. Он жил у Валеры, но совести хватило укорить Вову в том, что тот излишне лезет к Турбо. — Он не ест, не выходит на улицу и только таращится в стену, а Валере нужно видеть мир, блять, не знаю, что угодно. Вместо этого он лежит целыми днями и… , — Вова понизил голос до шепота, — не хочет, чтобы я дышал рядом с ним, я это нутром чувствую. — Зачем же так категорично? По-моему, Валера нас всего лишь ненавидит. — О, класс, мне намного легче! — развел руками Вова. — И говори потише, вдруг он не спит. — Вов, расслабься хоть немного и дай ему время. Расстояние с Зимой, понятное дело, мучают Турбо. Еще и мы, как бельмо на глазу, рядом тремся. — Предлагаешь съехать? Хер там, я не оставлю Валеру одного, — когда разговор заходил на тему переезда (который ни разу не значил бросить, забыть и вычеркнуть Турбо из памяти), Вова вставал в позу и слышать об этом не хотел. — Мы живем с ним в одном доме месяц, а Валера только глубже уходит в себя. Я все понимаю и пытаюсь не лезть, но ему бы тоже пора понять, что обещание Зиме ни черта не дает ему право вести себя, как скотина. Вову злило отношение Вадима к положению Валеры. — Ты специально подбираешь слова погрубее, да, или просто хочешь разбесить меня? — Суворов отвернулся, упираясь руками в кухонную стойку. Ему также следовало быть тактичным с Вадимом. — Так спокойно, — сказал он себе. Вову тоже заебывало поведение Турбо, доводя до отчаяния, но Суворов не позволял себе говорить о друге в таком тоне. — Ты же знаешь, мы здесь не потому что обещали Вахиту. Желтый уронил лицо в раскрытые ладони. Возможно, он погорячился. Всем трудно и главным было не доводить ситуацию до беспредела. Вадим нашел работу на стройке, решив, что не будет искать место получше, ведь задерживаться в городе больше, чем на обозначенный срок, они не будут. Бетон, кирпичи и физическая работа помогали отключить голову, но порой возвращаться домой морально было тяжело. Бывало такое, что Желтый задерживался подольше и возвращался только ради Вовы. Конечно, умом Вадим понимал, что Суворову также трудно и прийти в норму, и заново найти общий язык с Турбо, но все это понимание меркло, когда Вадим наглядно видел кричащую стену, выстроенную Валерой. Он терроризировал их, при этом не говоря ни слова. Нет, Турбо не строил козни и как будто все еще любил ребят. Желтый почему-то думал, что Валера бы на коленях умолял ребят не съезжать, если бы соизволил выбраться из заточения и увидел, насколько серьезно они решили жить отдельно (даже, если бы парни жили в соседнем доме). Вадим оказался вообще не готов столкнуться с эмоциональным откатом Валеры. — Валере нужно взять себя в руки, пока он сам себя не съел. — Да знаю я. — Напомни Турбо об этом в следующий раз, когда он проигнорирует любую твою просьбу, — Вадим говорил уже спокойно, только не убавил легкий намек на сарказм. — У меня голова болит, — сказал Вова, когда тишина начала напрягать. — Пожалуйста, дай ему время и не настаивай на переезде. Вадим громко выдохнул, глянув на дверной проем. Лучше он уйдет и оставит Вову с его тараканами одного, поговорят в другом месте, чтобы сейчас не разругаться. — Не дави на мое чувство вины, — сухо попросил Вадим. Блять, да сколько можно? Кто виноват в депрессии Вадеры? Никто! Суворов знал Вадима, и чувствовал, что тот все понимает, но зачем-то вместо помощи (просто ничего не делай и перетерпи, блять, ёбаный год, как бы херово не было) нет-нет да припирал его к стенке с требованием растрясти Валеру. Как будто это было в силах Вовы, твою мать! — Куда лыжи навострил? — Вова обогнул крохотную кухню, преградив путь к побегу. Им нужно успокоиться и держать голову холодной, потому что проблемы в первую очередь были у Валеры. — Садись и ешь, я кому готовил? Вадим не хотел оставаться, если Суворов продолжит гнать на него. А еще Вадим соскучился по Вове и любил их тихие вечера. — У нас же по прежнему все нормально? — вдруг спросил Вова, потому что Вадим так и остался стоять на пороге. Вадим чуть склонил голову, как бы говоря Суворову не задавать глупых вопросов. Тем временем Вова внимательно проверил суп на соль, положил рядом с тарелкой пару кусков хлеба и с подчеркнутым интересом ждал, пока Желтый вернется на место и попробует еду. Если повезет переключиться на нейтральную тему, они уснут без немой претензии и обиды. Вадим сел напротив Суворова, облизал масляные от жирного бульона губы и замычал, одобряя. Это было не вау: Вова настрогал огромные куски моркови, которые оказались недоваренные, но эта была еда. И Суворов старался над ней, как умел, Вадим в свою очередь был ему благодарен за внимание и все остальное. Доев в тишине, Вова убрал тарелки в раковину. Хотя бы к теме Валеры они больше не возвращались. Днем осень была теплой, а мерзкий ветер дул за окном только ночами. — Замерз? — спросил Вадим, плотно запирая форточку, откуда шел холод прямо на пол, из-за чего их ноги стали ледяными. — Вадим, — зашипел Суворов, оказываясь в охапке чужих рук. Желтый обнимал его со спины, положив голову на плечо. — Давай сегодня? — шепот пустил неминуемый табун мурашек от уха к шее и по телу Вовы. Ладони волнующе шарили по его телу, пока губы Вадима целовали везде, где бы не оказались. — Ты в своем уме? Вова боялся близости. Они только спали с Вадимом на одном диване, много целовались, Вова уже неоднократно трогал член Вадима и ловил губами тихие выдохи, когда тот кончал в кулак Суворова, или на его бедра, но не более. — Нет, Вадим, нет, — просил Вова, закусывая губу и млея. То, что Вадим делал с ним была сущим испытанием на прочность. Желтый приспустил Вовины трико, обхватил полувставший член, на конце которого уже подтекало и прошел по всей длине, чтобы ему было легче дрочить. — Валера услышит, — умоляя, Суворов не контролировал свое тело и вилял задницей так, что был готов скулить от каменного стояка Желтого, в который упирался. Вова сжимал кисть Вадима, пытаясь задержать ее внизу или вытащить из своих штанов. Трахаться на кухне друга, который мог заявиться туда в любую минуту, было как минимум стремно. Вова сделал несколько движений тазом, выпрашивая руки Вадима сжать посильнее. Это было невыносимо: хотеть своего мужика и бояться его хуя одновременно. А вдруг Вове будет также больно, как в прошлый раз? В прошлый раз с Кащеем. Чувствуя определеную невзаимность, Вадим оторвался от Вовы и развернул его к себе лицом. Суворов облизал губы и загнанно дышал, будто за ним неслась тысяча чертей. От чувства вины он чувствовал себя погано, как и Вадим себя. Он же не мог вот настолько напугать Вову? — Мне это надоело: надоело, что ты боишься, когда я тебя трогаю, боишься обидеть Валеру тем, что у тебя есть личная жизнь. Вов, мы даже говорим в этой квартире шепотом, ты заметил? Вадим говорил серьезно, больше не собираясь откладывать этот разговор. — В чем твоя проблема? Вова не знал, куда деть глаза. Страх это нормально. Нужно всего лишь немного времени, чтобы он рассеялся. Плюс они жили в стрессовой ситуации, когда значительную часть мыслей занимало бедовое состояние Валеры. — Вов, я не трахнуть тебя хочу, чтобы слить, — продолжая следить за его реакцией, сказал Вадим, — хотя было бы неплохо, потому что, да, у меня есть член, желания и ты, это нормально. Не понимаю, почему ты лезешь ко мне, как кошка в течке и дрожишь, с моими пальцами внутри, но, когда дело доходит до… дела, ты сливаешься и резко хочешь спать, — Вадим постарался говорить максимально спокойно, чтобы не напугать Вову своим резким и накипевшим откровением. — Я знаю, когда тебе хорошо, я видел тебя раздетым и мне все понравилось, но я не могу найти ответ твоему резкому «нет». Я же чувствую, что что-то не так, и вот здесь Валерой ты не прикроешься. Причина в чем-то другом, и без твоей помощи, я ее на найду. Просто скажи, что ты хочешь, где у тебя болит или еще что-то. Хватит пытать меня, пожалуйста. Говори прямо, хуже уже не будет. Вова взял руки Вадима в свои, чтобы успокоить и уперся лбом в его грудь. Сердце Желтого стучало быстрее обычного, пока Суворовское пыталось остановиться. Он практически не дышал. — Я помню про твой первый раз и могу понять стеснение, но твое поведение заходит за грань моего понимания. — У меня уже было, — на одном дыхании выпалил Вова. — Мне было страшно и больно, я не хочу об этом говорить, и я не боюсь тебя, просто каждый раз думаю о нас, меня пугает мысль, что всегда будет страшно, больно и пусто. Мне нужно переступить эту боязнь. Внутри какой-то блок, причина не в тебе, просто… Вадим тут же приподнял подбородок Вовы, чтобы тот посмотрел ему в глаза. Желтый смотрел в расширенные от страха зрачки долго, не в силах подобрать слова. Как ни крути определенная догадка закралась в голову Вадима, но он не думал об этом серьезно. Вова бы сказал ему, или нет… Всего секунду назад на Суворова смотрел другой человек, а сейчас Вову мягко говоря напрягал вид Вадима. Имя Кащея витало в воздухе, оба не стали произносить его вслух. — Я не живу в том моменте, ты все делаешь правильно и не давишь на меня. Причина только в моих зажимах, это пройдет. Понимаешь, сейчас все разом навалилось, мир кажется не настоящим, я сам себе таким кажусь и думаю, что не принадлежу себе. Но я, — Вова сделал заминку, — я не боюсь секса с тобой, просто видимо забываю, что реально пора двигаться дальше. — Иди, — без злости на Суворова сказал Вадим. — Я тебя понял. Вова не хотел уходить и чуть ли не вылетел из кухни пулей, сам не понимая, какого черта ему так трудно зацепиться за реальность. Вадим курил на кухне минут сорок. Спать он все же пришел к Вове, накрыл одеялом, обнял со спины, и только тогда Суворов выдохнул без рваной рези в ребрах. * Вова пытался спать и больше ворочался, слушая, как дождь лупит по карнизу несколько часов к ряду. Он крутил в голове одну простую вещь: им нужно разговаривать. Если с Вадимом отношения строились сами собой, парни на интуитивном уровне понимали, чего хотят друг для друга и делали это. Они были друг у друга. Уверенность в этом, как фундамент и хороший каркас держала их в потоке. А вот с Валерой была беда. Он настолько ушел в себя, как вдруг Вова поймал себя на мысли, что не помнит голос Турбо. Друг отделывался банальными фразами «да», «нет», «не хочу», «не надо», «я в душ, нет, вены резать не буду», «спасибо, за завтрак, который подгорел», «Вов, отстань». Интонация была резанная, как тупое стрекало в рану. — Валере нужен психолог. — Он сам тебе сказал, или ты так решил? И на секундочку, Вов, у нас нет денег на такую роскошь. — Вадь, ты ведешь себя, как… Черт, ладно, забыли. — Вы всегда можете прогуляться до леса и поразбивать бутылки об деревья. Дешево и сердито снимает стресс. Они как раз на окраине, где лесополосы хоть жопой жуй. Вова сощурился на предложение Вадима. Он сейчас серьезно? Какие нахер бутылки и деревья? Вадим благо в крик не переходил, при этом взгляд его также поменялся. На лице так и сквозила вина, осуждение (не Вовы), что-то про гнев — точно такое же лицо было у Турбо. Как ему казалось, Вова был единственным, кто держался в своем уме и, как псих, пытался выстроить доверительные, приятные, семейные, блять, отношения. — Вов, тебе тоже нужна помощь. Давай я скажу тебе одну вещь, а ты попробуешь поработать с этим? Вова согласно кивнул. — Вещай. Они снова проводили вечер в гостиной, куда Валера не показал носа. — Если ты позволишь себе расслабиться, мир не рухнет. Не пытайся контролировать ситуацию, потому что на тебя давит чувство вины. Виноватых много, но если думать об этом постоянно, можно свихнуться, — Вадим начал перебирать пальцы Вовы, а затем массировать каждую костяшку. — Я… знаешь, благодарен твоему большому сердцу, в нем есть местно каждому, но так нельзя. Думай о себе, — попросил Вадим. — И, если передумаешь насчет бутылок, в сарае их полно, — подмигнул он, уворачиваясь от подушки, которую в него тут же запустили. — Я думаю о себе, — отозвался Вова. Прекратив беситься, он подкрался поближе к коленям Вадима и лег на них, чтобы согреться. — Не могу не думать о том, что мне есть с кем поговорить, а Валера давится там совсем один, хотя ему всего лишь нужно выйти из комнаты. — Главное, чтобы он не промахнулся и вместо комнаты не вышел из себя. — Ты опять? — кулак Вовы несильно стукнул Вадима. — Я уже понял, что Валера заговорит, когда прийдет время. Я больше не хожу к нему по часам, а он вроде как начал говорить больше трех слов, это считай маленькая победа. Желтый запустил пальцы в волосы Суворова, перебирая их. За окном ударил десяток молний, грохнула гроза под шум нескончаемого дождя. Все это так напоминало Игру, что даже замотавшийся за день Вадим не мог закрыть глаза. Он пытался размеренно дышать и считать от десяти тысяч вниз — обычно этот способ помогал уснуть, но только не в этом случае. — Думаю, Валера не говорит со мной, потому что это приближает его к Вахе, — Вова прочистил горло, переходя на шепот. — Я так боюсь, что Зима не вернется из тюрьмы. Мы не знаем, что с ним происходит, не знаем о его состоянии, понятное дело, почему Валере кусок в горло не лезет и… , — Суворов притих, услышав скрип двери из спальне Турбо и быстро поднялся. — Валер? Он стоял в паре метров, не отводя глаз от грозы и угольного неба сквозь стекло. Турбо с головой был укрыт капюшоном и пледом сверху, лицо выглядело помятым, губы покрылись сухой коркой. Валера не хотел мешать и влезать посреди ночи, но бесконечная ночь преследовала его даже под толщей одеяла. — Можно посидеть с вами? — Конечно! — Вова тут же скинул подушки и указал на свободное место рядом. — Садись или ложись, все, что захочешь. — Ладно, — сухо ответил Турбо и присел, собрав под себя конечности. Вадим удобно положил руки поверх спин ребят и вытянул длинные ноги вперед. Сна не было ни в одном глазу. Все то и дело косо смотрели за окно, где сухая ветка доставала до рамы и стекла и скребла по ним под давлением ливня. — Говорят, шум дождя помогает уснуть, — задумчиво начал Вова, оставаясь лежать на коленях Вадима. — Все рванье. — Тоже чувствуете, будто нас могут забрать прямо сейчас? — спросил Турбо. Одеяло Валеры зашумело, он искал позу поудобнее. — В этот раз у нас есть хотя бы крыша над головой… — Думаю, Зима тоже смотрит в окно и не спит, — проронил Желтый после чего ребята больше не говорили. * Вова царапал кусочек обоев и сидел на полу, в то время, как Турбо дымил рядом. — Если Ваха не выйдет через полгода, я не знаю, что буду делать, — признался он и пнул ножку кресла. — Меня все бесит, но в первую очередь зависимость Зимой. С ней я становлюсь мишенью для собственных демонов. Это ненормально или нормально, думать о нем так много? — Валера затих и снова продолжил. — У меня еще не было таких сильных чувств. Я не верю Юнусовичу, не верю, что Зима, если и вернется, то будет прежним. Блять, я сам себя скоро прибью за такие мысли. Турбо пах отчаянием, и Вова не мог ничего с этим сделать. — Ты же знаешь, что Зима ждет вашей встречи? Валера подвис, долго не отвечая. — Скажи это, — настоял Суворов. — Скажи, что не непридумывал себе всякого. — Знаю, — Турбо хоть и варился в куче дерьма, но, так сказать, протрезвел достаточно, чтобы ясно понимать мотивацию Вахи поступать во время Игры так или иначе. А отношения… если оба так этого хотят, со временем вновь найдут общий язык. Наверное. Сейчас Валера не мог отвечать за двоих. Турбо мониторил летающую соринку перед глазами, пока его голова не начала покачиваться в легкий такт. Вова склонил голову, боясь передавить, но им нужно было вытащить страхи друга наружу. — Валер? — Я не знаю его, — уверенно продолжил Турбо, поправляя маленькую сережку в ухе. Он стал чаще теребить мочку и сам не замечал этого. — Не знаю, кто я рядом с ним, не знаю, кто мы вдвоем, — Турбо тут же шустро развернулся к Суворову. — У тебя было такое, когда спустя время смотришь на человека и будто не знаешь, что сидит у него внутри? Даже внешность иная. В каких-то моментах я нарисовал себе образ Вахита, и сейчас общая картина вообще не вяжется в моей голове. В Игре он гасил себя настоящего, — Валера вновь подскочил на месте, ощущая нервоз и сотню разбегающихся, как тараканы вопросов. — Вот кто Зима? Вдруг я торчу по наёмному киллеру или душителю котят? А самое стремное, что мне плевать, чем Вахит промышляет. Он меня не ослепил, но как будто дотронулся до чего-то особенного внутри, из-за чего я на многое готов закрыть глаза. У Валеры был затуманен взгляд и немного взъерошенный вид, пальцы отстали от покрасневшего уха и принялись теребить вытянутый рукав свитшота. Турбо зацепился за настороженные и внимательно-изучающие глаза Вовы и закрылся капюшоном. — Порядок, Вов, я просто стал дохуя думать, — попробовал говорить непринужденнее Валера и потер шрамик под волосами у самого лба. — Черт, если из-за Вахита и этих чертовых переживаний у меня пойдут седые волосы, клянусь, я задушу его подушкой. Вова оттаял, услышав, как Турбо шутит. — Прям задушишь? — О, я многое хочу с ним сделать. Легкий блеск лица, обещающий расправу, почти присмирил Вову. Если Валера хочет кому-то втащить, значит он возвращается. К тому же Суворов давно подозревал, что отношения в паре Зимы и Валеры строятся на чем-то среднем между страстью и хорошенькой дракой, которая перетекла в жадные поцелуи, ну, и те травмирующие нежное сознание и уши Суворова вещи, которые он до сих пор отчетливо помнил: влажные шлепки от толчков их тел на скрипучей кровати. Ужас. А еще Турбо разговаривал. И, если в начале Валера будто стыдился сам себя, подваливая к Вове, словно его отвлекли от важного дела, то с каждым новым днем Турбо говорил больше и больше, искренне нуждаясь в обществе друга. Суворов старался отвечать развернуто, с каким-то анализом, пока до него не дошло: Валера говорил вслух не только с ним, а больше сам с собой. Вова подозревал, в те долгие недели изоляции, Турбо не смотрел в стену, а говорил с ней. Большая благодарность бетону, который умеет только слушать. Будь он немного сговорчивее, Валера так бы и остался в спальне. Вдруг Турбо попытался подавить смешок, вызывая вопросы, ведь парни сидели в тишине. — Он лучший из тех, кого я встречал, но этот ебливый пес, не вернется ко мне. Вова свел брови. Что еще за новости? — С чего ты взял? Валер, я, конечно, многое могу понять, но уверен, первым же делом Вахит прилетит к тебе. Ему нужно увидеть тебя. — Я не об этом, — отмахнулся Турбо. — Ваха не похож на нас. И, конечно, за год в тюряге, он додумается, обломать мне все. Вова так и слышал все невысказанные маты, которые напрашивались у Валеры. Ведь только за последний час Турбо назвал Зиму гнидой с таким щенячьим взглядом. — В каком смысле? Турбо закатил глаза, будто все было очевидно. Для него может и да, но Вова вообще ни черта не понимал. — Если говорить простым языком: Вахит комнатный псих, он не компанейский, он… совсем другой, и меня, как на аркане тянет в это лысое болото, — легко улыбнулся Валера. — Шуму людей он предпочитает шум дождя и немую дрочильню своих мыслей. Понятия не имею, как ему моя бесконечная болтовня, но там все каким-то образом сошлось. Пока Вова понял, что Вахит всех их считает варварами. Ну, здорово. — Считаешь, ему нужен кто-то поспокойнее? — предположил Вова, боясь говорить об этом вслух. У Валеры все же была тяжелая рука, мало ли как он отреагирует. Турбо аж приосанился. — Ага, щас. Покой ему будет только сниться. Вов, я к тому, что Зима итак похоронил себя, а меня столько раз пытался держать в стороне. Подозреваю, он оставит все воле случая, а сам, не-а, ко мне к сожалению не приползет, даже, если ему отстрелять коленки. Суворов постарался незаметно скривить лицо. Нет, все же как Валера умудрялся с таким холодным спокойствием и завуалированно говорить, что любит Вахита, при этом страдать по нему и пустить все на самотек, было задачей со звездочкой. — Вы оба странные, я больше не знаю, что сказать, — громко выдохнул Вова. Два придурка, вот серьезно. Валера довольно улыбнулся, он итак это знал. Прежде чем уйти, Суворов решил вставить свои пять копеек. Вахит мог как угодно держать Турбо на расстоянии и пытаться защитить его, а Валера соглашаться с решением Зимы. Они взяли верное направление — слушать друг друга, но в будущем препятствий может оказать больше, чем планируют ребята. Им и самим необходимо задавать курс сраной ложке, если оба хотят одного и того же. — Ты только не закрывайся от Вахита, позволь случиться тому, что ты не в силах контролировать и… , — Вова поймал указательный палец друга, чтобы тот не мучал свою мочку, — давай обойдем без жести, никаких отстреленных коленок, лады? Не загоняй себя своими же мыслями. Какой от этого толк? Вова рассчитывал услышать что-то дельное, как Турбо выдал. — Я же говорил: Ваха во всем виноват. — Что? — Без него я так много не думал, раньше все как-то само получалось, а про коленки я подумаю, — не без юмора договорил он, путая Вову, который не всегда понимал, шутит Турбо или нет. — Сейчас ты боишься, что ваше будущее с Вахитом так и не наступит, — с нежностью ответил Вова, — а ты хочешь, чтобы твои опасения оказались напрасными. — Я так и сказал. Они говорили еще о чем-то, о мелочах. — Мы хотим уехать, — признался Вова. — Нет, не сейчас. Не ходим быть далеко, пока Вахит за решеткой. Потом. Когда все закончится, мы с Вадимом уедем. Валера был разбит. Он привык к ребятам, они были его громоотводом на пути к плохим мыслям и тоске. — Если есть желание, можем уехать все вместе. Я уже не могу без тебя, Валер. Турбо не знал, что сказать. В городе драконов его ничего не держало, поэтому предложение оказалось заманчивым. С другой стороны стоило учесть мнение Вахита, а его они еще не скоро услышат. Валера обхватил свои колени и положил на них голову, украдкой взглянув на Вову. — Как думаешь, Юнусович отпустит нас? — Мы же молчим и не отсвечиваем, — в хмурый тон Валеры ответил Вова. — Он отпустит Вахита, как обещал, Валер. Суворов говорил так, надеясь на лучшее до последнего. Он и сам, как огня боялся, что Юнусович влезет в последний момент, и их почти спокойная жизнь рухнет. — Не уверен, — с придыханием сказал Валера, натирая глаза. — Если ничего не получится, я не смогу… , — Турбо не смог договорить от удушающего кома в горле. Он постарался закрыть лицо и уши, накрывая их руками. Вова перехватил Валеру, обнимая. Они просидели в тишине остаток вечера. Говорить о будущем было самым больным, потому что каждый разговор заканчивался севшим голосом Валеры. * Вадим купил машину. — Мне кажется, или эта колымага один в один… , — начал было Вова, как Желтый показал голову наружу, услышав нехорошее слово «колымага». — Я хотел сказать, нельзя ли было найти что-то не такое ретро? Она же старше нас. Вова обошел авто, тронул зеркало с водительской стороны и чуть не снес его локтем. — Вов, осторожно, не громи здесь ничего. — Оно само, видишь на соплях висит, — тут же оправдался Суворов. — Ты сам у меня сейчас повиснешь на соплях, — Вадим шлепнул тряпкой, приготовленной для полировки Вове по заднице. Тот быстро отскочил. Валера появился во дворе и закружил рядом, не вынимая сигарету изо рта. — Ты где надыбал этот металлолом? — Турбо стукнул по крышке кулаком, продолжая ходить вместе с Вовой вокруг, как коршун. — Или кому дал? — усмехнулся Валера, поясняя. — Согласись, предыдущий хозяин был только рад избавиться от этого корыта, ну, и отыметь тебя на сдачу. — Вы оба пошли отсюда, — строго сказал Вадим, прогоняя чертей отойти от его малышки. — Это моя машина. Вова с Валерой переглянулись. — Так это машина? Почему ты сразу не сказал? — поржал Турбо. — Мы б хоть торт испекли! Суворов не смог подавить смешок и тут же поймал кислый взгляд Желтого, который рассчитывал на другую реакцию. Хотя бы не конский хохот. — Ладно тебе, Вадь, не обижайся, мы же шутим. — Шутки у вас дурацкие. Желтый слил грязную воду из ведра и плеснул остатки на пацанов так, что те шустро разбежались по разным углам двора. — Холодная же! — Да? — спросил Вадим, состроив наивную гримасу. — Так я же пошутил. — О-ой, — протянул Турбо, не оценив попытку передразнить их. Вадим любовно осмотрел машину, которую купил без раздумий, как только подвернулся случай, ведь давно мечтал о ней. Не самый презентабельный вид приоры, зато цена не била по карману. — Тихо-тихо, детка, они не хотели тебя обидеть, — ласково отозвался Желтый, думая, что его не слышат и перешел к натиранию зеркала. Смеясь, Валера гаркнул, чуть ли не падая на траву, Вова тут же начал смотреть на новую подружку Вадима с подозрением. — Детка? — ревниво спросил он, вообще-то ни разу не получив подобного слащавого обращения в свою сторону. Валера издал звуки рвотных позывов, кивая головой, как болванчик. — Да, он так сказал, мои уши были не готовы, — Турбо зыркнул на Вадима, мечтая еще немного поиздеваться над ним. — Бать, а чем еще вы занимаетесь со своей малышкой? Вадим ответил, не поднимая голову: — Так, на секундочку: по статистике только приора за последний год переехала болтливых пешеходов больше сотни раз, — Желтый похлопал авто по капоту и просиял улыбкой, — не хотелось бы ее пополнять, но вы меня вынуждаете. Валера развернулся к Вове с лицом лица. — Он нам угрожает, ударь его. Суворов присел на корточки рядом с Вадимом и стащил пачку сигарет из заднего кармана его темных джинс. Нет, он был рад приобретению Желтого, учитывая, как тот буквально слюной исходил на металл. Вова не был против. — Не беси меня, — с ноткой злобы приказ он. Да, ему все же нужно время, чтобы перестать считать, что машина ворует внимание Вадима больше положенного. — А если серьезно, где ты ее нашел? Она точно на ходу? — Валера рылся в бардачке, у которого заклинило механизм. Турбо постучал по ручке, захлопнул ее и быстро смылся наружу, пока оно не доломалось. Вова прыгнул на водительское, дергая передачей на первую скоростью, затем назад и вернул на нейтралку. — Сидеть удобно, — заметил он. — Вообще-то нам нужна машина, пешком-то не находишься. Вадим, конечно, был признателен ребятам, которые после обсираний попытались поддержать его, но было поздно. Желтый уже затаил обиду. — Посидел? — Вадим склонился над Вовой, открывая дверь. — Да. — Теперь выходи, твое место в маршрутке. — В каком смысле? — не понял Вова. Валера тут же закинул руку другу за плечо и выпустил табачный дым губами. — Эх, Вадим-ка, а мы так рассчитывали на тебя и твою машину. Не знаю как же дальше жить, — показушно вздохнул он. — Скройтесь уже, — взвыл Вадим, тем самым только раззадоривая ребят. — Вы просто самые худшие люди, — бурчал он, натирая до блеска ржавеющий кусочек на капоте. Парни никуда не ушли. Они ловили последние теплые дни осени, в процессе болтовни помогли Вадиму заменить масло и клапаны, Валера вслух считал, сколько ребята потеряли в деньгах. — Еще раз скажешь про бомжей, я за себя не отвечаю, — предупредил Вадим, бросив в Турбо сухую ветку. — И я не продал почку, хватит задирать мою одежду и искать сраный шрам. Валера довольно лыбылся с крыльца. Суворов подставлял лицо солнцу, пряча глаза под плотными очками и пытался не ржать, когда Турбо посоветовал ему проверить наличие у Желтого всех яичек. — Они, знаешь, как ценятся на черном рынке? — Прекрати. На закате Вадим отвез их за границу города к ветряным мельницам с одной стороны и высокому забору из бетона и колючей проволоки — с другой. — Она завелась, или у меня галлюцинации? — Приход от газа, — кивнул Вова, натирая панель рукой. — Вадим же заправился дизелем. — Ну, говорили же добрые люди, возьми на сдачу пистолет! — заёбанно взревел Желтый, и ребята умолкли, пока он не начал биться головой от руль. В сорока километрах от Казани находилась исправительная колония Вахита. Вова сидел на капоте, Валера на земле, Вадим ходил рядом, пиная сухую траву. — Думаете, он чувствует наше присутствие? Желтый сплюнул под ноги и закурил. — Почему вы говорите о Зиме, как об умершем? Вова вскинул бровь. — Лица сложные, — уточнил Вадим. Нет, этот человек однажды доведет Суворова до греха. Зачем вот так в лоб и цинично да еще и перед Валерой? — Вадим. — Что Вадим? Давайте говорить начистоту? Зима с самого начала был готов сдохнуть в Игре, так? Он выжил, мы тоже. Уверен, Ваху знатно переебало, когда его успешный план откинуться пошел по одному месту, но разве это не лучший исход? У него там, — Желтый указал на заграждение тюрьмы, — достаточно времени, чтобы обмозговать случившееся. Если хотите ему помочь по-настоящему, перестаньте жевать сопли. Ты, Валер, в первую очередь. Турбо посидел смирно, больно ударившись о слова Желтого. Наверное, было много неправильного в том, что Валера реально вел и чувствовал себя так, будто похоронил Зиму. — Что? Что ты так смотришь на меня? — Вадим, я фанат твоей прямолинейности. Не в бровь, а в глаз, все как я люблю, но завали. Никто не хоронил Зиму, я вообще не хочу, чтобы мы обсуждали его в таком свете, — Валера устало вздохнул, не отводя глаза от колючей сетки сверху каменной кладки забора. — У меня много мыслей в голове, и не все они адекватные. Я рихнусь скоро, потому что не вижу его, а это место, да, напоминает кладбище. Мне нужны его сраные объятья, его голос, наши глупые разговоры и… , — Турбо аж трясло, он сжал кулаки, а потом развернулся и пошел мерить шагами поле. — Валер, ну ты куда? — Не видишь, ему просто нужно выпустить пар. Пусть погуляет и поорет на деревья, дай ему время, — Вадим поправил ворот на курке Вовы, клюнув того в нос и прикрикнул вслед Турбо. — Валер, если хочешь, мы можем тебя обнять? Валера развернулся, показав Желтому средний палец и лег на траву. Так они стали чаще топтать поляну перед тюрьмой на достаточном расстоянии, чтобы их не разогнали с собаками. Парня периодически забывали, где находятся и носились здесь, как дикари. Много смеялись, почему-то пробивало на истеричные слезы и шутливую драку с валянием на остатках травы, где уже лег первый снег. Это было необходимое бешенство. * Вова прошел в спальню на цыпочках, торопливо стянул с себя свитер, следом отправились трико, Вадим, не соображая, откуда такая прыть, отложил книгу и уже знакомо положил руки на талию Суворова, когда тот забрался на него. — Привет, — улыбнулся Вова и тут же накрыл губы Вадима. Желтый не растерялся и ответил на поцелуй. — Уже соскучился? Они виделись полчаса назад, Валера забрал Вову в магазин, потому что ему «срочняк» нужно было забрать новые кроссовки. Из аргументов было «шевели булками, пока их не упиздили у меня из-под носа», а против такого не попрешь. Дело, конечно, первостепенной важности в семь вечера. — А как же Валера и его тонкая душевная организация? Вадим помнил правило не хватать Вову за голые булки, если Турбо находился в радиусе километра. — Валера со своей организацией взял твою машину покататься, — покусывая губы и тут за зализывая их, ответил Вова, ловко снимая с Вадима трико. Желтый отвел голову в сторону, чтобы убедиться немного наглое лицо Вовы. Эти двое как всегда все провернули за его спиной. — То есть украл? — То есть взял. Я отдал ему твои ключи. Значит Вова спер ключи Вадима, чтобы Валера спер его машину. В этом доме никому нельзя было доверять. Класс. Вова уперся ладонями в голую грудь Вадима и причмокнул губами. — Ты же не против? — Спасибо, что спросил. Куда Вадим против лукавой улыбки этого неуёмного, которое оседало его в одних трусах? Желтый завалил Вову на спину, подгибая его ногу в колене и пригладил бедро. Суворов приподнялся, чтобы снять с себя трусы. — Долго будешь просто смотреть? После того разговора на кухне, Вадим был осторожнее и лез к Суворову разве что с поцелуями, не забывая его трогать везде — просто не мог лишать себя этой возможности. Членом в Вову он больше не тыкал. Оно как-то само ушло на второй план. Вадим ждал, пока Вова сам к нему прийдет. — А? — завис Желтый. — Трусы снимай, а. У Вадима основательно стояло, Вова не дожидаясь его, провел по своему члену и совсем расхлябанно разлегся, утопая под чужим голодно-ласковым взглядом. — Красивый вид, — подметил Вадим, не в состоянии отвести глаза. — Да? — прошептал Вова и развел ноги, чтобы Желтому было удобнее. Он немного ерзал на простынях, лениво работая рукой, при этом заливался румянцем, не видел, как разошлись туда-сюда его вновь отросшие волосы и подмахнул вверх, когда Вадим подался навстречу, сцеловывая не загорелую кожу. Желтый опускался вниз с таким желанием везде коснуться Вовы, он водил руками, несильно сжимая пальцы на вздохах. — Какой ты красивый, Вов, пиздец просто. Вадим не мог вычеркнуть из памяти те злые слова, сказанные Суворову в лесу, когда ему пришлось слушать стремные «комплименты» по поводу своей внешности. Как же Вадим тогда ошибался. Желтый подхватил ноги Суворова, втянул его запах на внутренней стороне бедра так, что заныла челюсть и выделилась слюна. Вова только думал, что двинется умом, когда его чуть ли не облизали. Желтого ничего не смущало, он оставлял поцелуи внизу живота, сделал тоже самое с наливающимися яйцами, лизнув их, и Вове понравилось. Он рефлекторно раскрылся и развел ноги шире. — Ты что делаешь? — несколько загнанно спросил Суворов и откинул голову на подушку. Возгорая, он почувствовал между в себе давление языка. — Ты побрился, — улыбнулся Вадим, не переставая целовать Вову буквально в задницу. — Замолчи, умоляю, — тихо попросил Суворов и закрыл лицо руками, сгорая от стыда, когда работа языком повторилась. Пружины чуть заскрипели под давлением и трения их тел. — Мне нравится, — продолжил как ни в чем не бывало Желтый. Отдельное удовольствие ему приносило легкое волнение Вовы. Он постарался, приготовился для Вадима, который оценил вовсе не бритое очко. — Так язык, да? Вадим кивнул, не поднимая голову и растягивал Вову для себя. Суворов шумно дышал, тихо скулил, сжимаясь от влажного ощущения и неожиданно для себя вошел во вкус, толкаясь навстречу. Член прилип к животу, где-то в груди гуляла маленькая граната, готовая разорвать его. На вопросы «так нравится», «здесь нормально» Вова только кивал, выстанывая, стоило Вадиму добавить пальцы. Он то двигал им, то разводил, приятно массируя. Внизу и под задницей было совсем мокро. Желтый вновь вернулся к губам Вовы, что перешло больше в борьбу их сплетенных языков. Пальцы оставались внутри, Суворов поймал глазам крепко натянутые мышца на отрабатывающей в нем руке Вадима и в буквальном смысле улетал. Желтый был для Суворова центом вселеной в этот важный и до пизды интимный момент. — Давай уже, — попросил Вова, понимая, что ему недолго осталось. Он хотел Вадима глубоко в себя во всех смыслах. Желтый вошел осторожно и не двигался, давая Суворову привыкнуть. Когда Вова пережил маленькую агонию, в комнате остались тихие шлепки, рваный гортанный шум, не в силах сдерживать себя и поцелуи. Они так много целовались, переплетаясь друг с другом. — Давай так, — предложил Вадим, когда сам сел и усадил на себя Вову. Суворов обхватил Желтого руками, почувствовал, как у него забило в ушах и носу от жара и духоты. Вадим почти не моргал, наблюдая за Вовой в процессе и подмахнул вверх, вгоняя член по простате. — Сделай так еще. И Вадим сделал, насаживая Суворова до упора. Било в ноющую точку, от которой все тело крыло сладким, волнующим давлением, и Вова стонал громко, не в силах оставить или заглушить это в себе. Их голые тела варило, как в котле, Желтый делал короткие, не сильные движения, трахая почти лениво, потом срывался до отбойной долбёжки. Вову подкидывало ударами кожа к коже, он сжимался все чаще и старался не отставать, виляя бедрами, что разбудило в Вадиме его темную сторону. От них пахло смазкой, потом, слюной и кровью Вадима, которая осталась на языке Вовы, когда Суворов перекусил его губу. Вова замычал, прижимая Вадима к себе, почувствовав, как Желтый добивает головку его члена массирующим движением. Суворов слил под загоняющие рваные толчки члена в себя, когда Вадим кончал в него. * — Клянусь, если ты сейчас не сядешь, меня стошнит. Укачало уже от твоих похождений. — Это нервы. Нервы, ебучие нервы, нервы, черт возьми, — повторял, Турбо, как заведенный. Вова следил за ним, отсаживаясь подальше. Ладно, раз нервы, хрен с ним, пусть ходит. — Сколько можно ждать? Почему Вадим поехал один? Мы что, не могли встретить Зиму вместе? Блять, я сойду с ума в этом доме. Еще за месяц до амнистии Вахита Турбо был сам не свой, а сегодня, вот прямо сейчас, Зима ехал к нему, поэтому у Валеры слетели все предохранители. — Дыру на этом ковре протрешь, отойди, — попросил Вова, в десятый раз поправив половицу у двери, к которой Турбо то и дело подходил, открывал дверь, высовывал голову наружу, орал какие-то дурости, когда не видел даже на горизонте машину Вадима и с грохотом закрывал ее обратно. — Соседи вызовут ментов на твои вопли, уймись. — Вов, мне, конечно, до пизды приятна твоя забота, но отвали, — в попыхах сказал Турбо, обещая покусать его на месте. — Соседей тоже нахер. Вова сдался и отстал с идеями призвать Валеру хоть к какому-то порядку. Он же как полоумный переставлял, то сахарницу из угла в угол, то двигал стулья, как будто Зима с порога будет сверять их положение по линейке. — А как ты вообще… ? Ну, готов поговорить с ним? Турбо потер лицо до красноты, подколов волосы и упал на табурет. — Нихуя я не готов. Я жду его, ждал все это время, но меня пугает до усрачки все, что будет дальше. Как он будет себя вести, что говорить — всё. — Начнете все с начала, да? С чистого листа? — Если он захочет? — устало выдал Валера. — Или же, если Ваха не нашел в тюряге нового парня, какого-нибудь забитого наколками лысого качка с маленьким хреном. Вова подался вперед, чтобы увидеть лицо Валеры и убедиться, что друг шутит. И Валера шутил, это было видно по блеску в его хитрых глазах и улыбке. — Придурок, — Вова пихнул Турбо в плечо, после чего они засмеялись. — Ставлю сотню, что Ваха хранил верность тебе. — Если так, то свалите на ночь. У нас с Вахитом будет долгий и обстоятельный разговор. Вова не мог сдержать себя, он быстро обошел Валеру и обнял его сзади, наваливаясь без всяких сожалений о том, как такую нагрузку вынесет позвоночник друга. — Я люблю тебя, — прошептал Вова. Он хотел сказать, что гордится Турбо. Валера напрягся и обмяк в чужих руках. Он тоже. Турбо задрал голову: — Ты мой первый настоящий друг, знаешь об этом? — Другой бы тебя не выдержал, — усмехнулся Вова. — Твоя правда. Парни растворились в приятном чувстве, от осознания, что рядом нужный человек. И этот чел твой странный полоумный друг. Они не услышали, как в дом кто-то тихо вошел. Валера так быстро подорвался, не сразу заметив сморщенное от боли лицо Вовы, которому тот случайно заехал затылком в челюсть. Вадим так и стоял в дверях кухни, смеряя парней серьезным взглядом. У Вовы сердце упало в пятки. — Где Вахит? — Живой, — сразу же заверил Желтый, чтобы на него не смотрели почти в ужасе. — Я его встретил, довез до заправки, где он вышел. Зима сказал, ему нужно побыть одному. Вадим отмер и весь его довольный вид в раз смыло. — Он что, ахуел? Года не хватило? — не выдержал Вова. — Валер? — позвал он друга, который не двигался. — Как он? — не слушая вопросы, уточнил Турбо, обращаясь к Вадиму. — Руки, ноги на месте? Желтый не стал говорить, что Вахит вышел к нему с перебитым носом. Он немного раздался в плечах и вытянулся, а так в общем-то без изменений. Зарытый глубоко в себя, как и было прежде. — Он обещал навестить нас позже, — только и сказал Вадим. На самом деле они хорошо поговорили с Зимой, вот только он не оставил свой адрес и мог смыться в любое место. — Навестить? — как в трансе повторил Валера и втянул воздух в легкие, мечтая взять что-нибудь потяжелее. Вахит мог засунуть навещание себе поглубже. — А он вообще трезвый был? Вадим заметил закатывающиеся глаза Вовы и втянул щеки, отвечая серьезно. — Как стеклышко. — Отлично, — потер ладони Турбо, — его-то я и засуну Вахиту в очко. Пусть только покажется мне на глаза. Валера вышел из дома, прихватив куртку. — Он же не наделает дел? Пусть идет. Он в себе, я это знаю, значит не вернется с трупом Вахита, — завуалировано сказал Вова, пошевелив пальцами в воздухе. Суворову было больше, чем интересно узнать подробности о Зиме. Он шустро поправил взлохмаченные волосы Желтого, которые от легкого снега сделали их влажными и подставил поближе жестяную банку в качестве пепельницы. Вадим смекнул, почему Вова ведет себя так обходительно, удобно уселся и усадил Суворова к себе на колени. — Он в порядке, — заверил Желтый, поглаживая бедро Вовы. — Насколько вообще может быть таким. Суворов закинул руку на плечо Вадима и внимательно смотрел на него. — Он говорил что-то о Валере? О планах? Куда он вообще уехал? — Дайте пацану время, — попросил Желтый. — Его нет, вы уже накинулись, а что было бы, если бы Ваха приехал со мной? Вова скукожился. Да ничего бы не было, поговорили бы. Может завалили Зиму вопросами, но что в этом плохого? Они столько не виделись. — Вов, отстань, — Вадим щелкнул парня на носу и закурил. — Дай мне, — Суворов потянулся к сигарете Вадима и, передумав, обхватил его губы своими, жадно втягивая и дым, и язык. — Не жадничай, — улыбнулся Вова, когда Вадим выдохнул остаток табачки носом. Желтый, который уже словил стояк, сжимал ляжки Вовы и отставил сигарету, чтобы не прожечь одежду. — А вдруг Валера зайдет? — ухмыльнулся он, помогая Суворову снять с себя свитер, под которым была еще футболка. Вова еще раз поцеловал Вадима почти целомудренно и сощурился. — Ты издеваешься, да? — Издеваюсь, — поддел Вадим, не скрывая улыбку. — Коз-зел, — Вова шлепнул Желтого в плечо и посмотрел на часы. — Тебе обязательно брать ночную смену? Со всеми этими разъездами и ожиданием на контрольно-пропуском пункте Вахита, Вадим чуть не забыл, что ему пора бы собираться на работу и навестить персонажа из прошлой жизни. — Нам нужны деньги. — Когда уже деньги свалятся на нас с неба? — обреченно поинтересовался Вова, прекрасно понимая, что и ему пора искать работу. — Если бы за гонор платили, мы могли бы сдавать Валеру в аренду. — Валера заебет клиентов придирками, и наш бизнес прогорит. Без вариантов, Вадь, — пожал плечами Суворов. Оконная рама со стороны сада заскрипела, откуда показалось очень суровое лицо Турбо. Он пожевал фильтр сигареты и смог открыть окно, подцепив его железным проводом. — Алло, тук-тук, вы там не ахуели? Вова аж подпрыгнул, схватившись за грудь. — Ты… ты что здесь делаешь? — Живу! Вышел покурить называется. — Мы думали, ты уже давно нашел Ваху и гонишь его к Канадской границе, — сказал Вадим с набитым ртом, оторвав кусок багета. — Ага, — хмуро с толикой сарказма ответил Валера, — граница подождет. — Собираешься прихлопнуть Вахита? — спросил Вова, передавая другу кусочек булки. Остатки он забрал себе. Неожиданно вместо психов и угроз, Турбо равнодушно пожал плечами. Он же изначально говорил об этом: Зима отойдет в сторону, поэтому Валера в какой-то мере был готов к подобной выходке. Однако, психовать меньше он не стал. — Этот гаденыш сидит у меня в печенках! Конечно, я оторву ему что-то, как только он сюда заявится, — заявил Валера. — И вам, если придумаете еще один бизнес-план с моим участием. * Скрипучий лязг вилок по керамическим тарелкам, немые переглядки и гробовая тишина. За окном лил дождь и успел достать всех своим стуком о карниз. На фоне зудел дикторский голос из новостной ленты. Вова навострил уши, поймав нечто важное даже на минимальном звуке. — Прибавь! — Суворов забегал глазами, шлепая руками по столу, чтобы быстрее схватить пульт. Вадим добавил громкости. — Причина смерти — перелом затылочной кости, в результате обширное кровоизлияние в мозг. Самый юный разработчик Всемирно известной исправительной Игры «Мафия» Бережной Константин был убит сегодня ночью, его труп обнаружили на парковке в районе Дома Быта. Следственный комитет ведет закрытое расследование, родители более не дают комментарии, а мы следим за новостями, и будем держать вас в курсе… Сказаное обрушилось на ребят ошпаренным кипятком, их лица стали напряженными до неузнаваемости, а глаза бешеными. Валера дотянулся до розетки и вырвал шнур. Все угомонили начавшуюся было суету и вернулись к тарелкам, никак не обсуждая смерть Кащея. Кем он был убит — вопрос на миллион. Предполагалось, что у Кащея было достаточно врагов, которые нашли его. Правда не всралась ни Вове, ни Вадиму, ни Валере. Никто из присутствующих на кухне не хотел копаться в этом говне, даже, если район, где был убит Кащей давал им явный намек. Сдох, туда ему и дорога. Вова возил вилкой в своем ужине и слегка поперхнулся, Валера кашлянул, следом Вадим выдал рваный звук горлом. Они посмотрели друг на друга, не выдержав тишины. Вова не поперхнулся, он подавился славленным смехом, как и Валера, который больше не скрывал натуральный ржач, Вадиму свело скулы. Парни хохотали до колик в животе и слез в уголках глаз. — Если я упаду и буду ползать, не помогайте мне, — просил Вова, держась за живот. Зря он выпил чай, сейчас тот должен пойти носом от нескончаемой тряски в брюхе и улыбки, от которой болели щеки. — Я просто попрошу подвинуться, — хохотал Валера. Вова подтер глаза и трясся, не в силах остановить истерию. Через несколько часов их ждала дорога, за окном все также лило, как из ведра, и это могло внести коррективы в их планы. Прошла неделя с момента, как Зима вышел из тюрьмы, но он так и не нашел время, чтобы дойти до ребят. Благо Валера не бесился, он был все также спокоен и отпускал едкие комментарии. Надолго ли? Правда кое-что стало иным в поведении друга, он стал чаще задерживаться в городе, пропадал то тут, то там и откуда возвращался смирным. По логике, если Валера искал Вахита, возвращаться он должен был злой, как черт, без вариантов. Ведь у Зимы сохранился прокачанный скил затаиться. Не зря ни один из них без наводки самого Вахита так и не обнаружил Мафию, которая всегда была у них перед глазами. А значит и сейчас Ваха шифровался. — Вадим, с утра нужно заехать в одно место, хорошо? — Турбо нейтрально улыбнулся Желтому. — Без проблем, — согласился Вадим. Вова похоже единственный, кого заботил факт того, что Зима отсиживался хер пойми где. Он даже не в курсе о переезде ребят. — Мы так и будем игнорировать очевидное? Вахит. Да, я про него. Никто не хочет узнать, как ему вообще живется? Вадим с Валерой переглянулись. Турбо сделал глоток чая, не чувствуя за собой вину, Вадим тоже сохранял спокойствие. — Вы… вы вообще ахуели, да? — психанул Вова. — У вас совесть есть? Зиму, возможно, давно зарезали, и его труп в овраге доедают собаки, а вы сидите трескаете! Ребят, так нельзя. Вахит может и ведет себя ненормально, но он в тюрьме был и понес потери больше нас вместе взятых. Давай искать его, ведь он не бросил нас! Где ваша человечность? Валер, а ты какого черта опустил руки? Суворова трясло от злости. Он хотел треснуть пацанов, чтобы те пришли в чувство и перестали хотя бы жрать. — Мои руки вот, — Турбо приподнял кисти и поиграл пальцами в воздухе, как будто издеваясь над Вовой. Суворов, не найдя поддержки также в лице Вадима, с шумом отодвинул стул и вышел из кухни. — Да пошли вы оба! * Горизонт заливал малиновый рассвет. Раздраженный Вова был предельно неразговорчивым, он игнорировал любой позыв ребят обратиться к нему. Валера с легкостью уселся на заднее сидение, бросив сумку в багажник, Вадим пристегнулся, выруливая со двора. — Тебе куда? — спросил он, отводя голову назад. — Здесь недалеко, у Колхозного рынка тормозни, — попросил Валера в неком волнении. Если бы Вова обернулся, заметил бы, насколько его друг взбудоражен. — И что там? Захотел свежих овощей на завтрак? Ну, конечно, мы хуй забили оставить Вахе даже маленькую записку, но едем на рынок! Зачем? Время около шести утра, улицы были абсолютно пустыми, Колхозный закрыт, Вова спросил чисто из интереса, который не угасал с момента, как Валера заявил про свои неотложные дела. Суворов до последнего настаивал на поисках Зимы. Турбо поправил волосы и освободил соседнее место от курток, так как до нужного ему места было рукой подать. — У меня свидание, — заявил Валера, продолжая бегать глазами в поисках чего-то интересного за окном. Вадим чуть не врезал по тормозам. — Какого хуя, Валер? — за них с Желтым спросил Вова, быстро выходя из состояния, где он ни с кем не разговаривает. — Свидание? Валер, ты сбрендил?! Вадим вел медленно и свел брови, подъезжая к бордюру, у которого стояло «свидание». — Что б меня, — вырвалось у него. Вова чуть шею не свернул, смотря на то Вадима, то на Валеру, который лыбился, как придурок, на ходу открывая окно. Суворов сидел спиной к лобовому, поэтому ни черта не видел. Он ждал ответа на свой вопрос. — Стоять рано утром у трассы, — начал Турбо, чуть ли не по грудь вылезая наружу, — знаешь, что о таких говорят? — Хегенмэ, — усмехнулся Вахит, скрывая глаза солнечными очками и открывая дверь со стороны Валеры. Услышав, а потом увидев его, Вова поменялся в лице и выскочил из машины, когда Вадим поставил ее на ручник. — Твою мать, — первое, что вырвалось у Вовы и сдавленный смех, когда Зима заключил его в объятья, приподнял в воздухе и покружил. — Совсем ничего не ешь? — не прекращая улыбаться, заметил Вахит, нащупав ребра Суворова. Валера встал напротив, скрестив руки на груди, когда Вадим подошел к нему. — Твой долго будет обниматься с моим? — Ты, хитрая рожа, опусти Вову на землю. Он может привыкнуть, - не то, чтобы Желтый ревновал, но сжимать Вову подобным образом мог только он. — Хватит обжиматься. Просиявший Вова сощурился на Валеру. — Бессовестный гаденыш. — Ну, накажи меня, — подмигнул ему Турбо, тут же оказавшись в руках Вахита. Вова цокнул, не отлипая от Зимы. Вадим смотрел на их довольные лица. — Ну, иди ко мне, — сказал ему Ваха. — Не стой в стороне. Желтый вскинул руки, возвращаясь к машине. — Обойдусь. Ты уже облапал мой зад. — Вошел во вкус? — игриво уточнил Валера, подталкивая Зиму в плечо. — Как бы тебе сказать, — задумчиво ответил Ваха, получая шлепок от Вовы. — Трогать Вадима за жопу могу только я, — сказал он. — И слава богу, — ответил Валера. — Ну, вы точно пойдете пешком, — покосился на ребят Вадим, когда все трое сели в машину. — А вы как вообще…? А ты? Нет, я поверить не могу, — заваливал вопросами Вадима и Валеру Вова. Он все еще был под действием шока. Зима здесь, с ними, собственным глазам верилось с трудом. Валера подался вперед, чтобы Суворов не упустил короткого изложения. — Мы встретить в магазине, я пытался достать до верхней полки, Ваха, чуть седым меня не сделал, когда назвал по имени. Вова заметил взгляд Зимы, который подтянул Валеру к себе. Так и оставил в цепких объятиях, не в состоянии держаться с ним даже на расстоянии меньше метра. — Твоя версия? — уточнил Вова у Вахи. — Все так, — поправил бини Зима и ухмыльнулся. — Когда он пришел в себя, то кинул в меня банку с фасолью. — Потом за нами гнались сотрудники, которые собрались вызвать ментов за дебош, — Валера не стал уточнять, что не с первого раза, но попал в голову Вахита, увидел наливающийся синяк, тут же начал извиняться и совсем поменялся в настроении от бешеного психа до заболтового и виноватого парня. — За драку. Валера, кажется, пытался задушить меня, — уточнил показания Вахит. — Я был в аффекте! Вова понял, что Вадим не был в курсе планов Валеры забрать Вахита по пути. — Значит к нему ты бегал всю неделю. А сразу не мог сказать? — Вов, мы вообще-то только познакомились, и мне откровенно было не до разговоров. Так, ладно, будет время, Вова еще поговорит с Турбо. — Значит познакомились? — не скрывая улыбку, спросил Суворов у Валеры, обмениваясь только им двоим понятным взглядом. — Да, все с чистого листа. — И у меня до сих пор звенит в ушах, — влез Зима, припоминая тяжелый замах Валеры. — Может тебя застраховать? — скептично уточнил Турбо. — Вдруг тебе еще что-то прилетит в голову? Вадим вместе с Вовой скрыли смех кашлем, Ваха уставился на Валеру. — Что значит вдруг? Уже через час машина Вадима вышла на открытую трассу, рядом сидел Вова, делая громкость радио погромче, на заднем задремал Валера, свернувшись калачиком на коленях Зимы, который не спал, а держал глаза закрытыми. Он дома, мать его, дома. Город не засыпал, он просыпался, как и ребята, вставали с колен. Впереди их ждали новые приключения.