Ты - мой!

Ромыч. Девять часов назад... Снаружи клуб был похож на сотню таких же заведений, разбросанных по городу: узкий, ничем не примечательный вход, мерцающая неоновая вывеска и унылый серый фасад. Ни афиш, ни рекламы, ни даже сраного флага. Просто дверь и лампа над ней. Но стоило сделать шаг внутрь...  Я почувствовал, как у меня по спине пробежали мурашки.  Воздух был густым, тяжёлым, словно в бане. Смесь дешёвого парфюма, вискаря, пива и какой-то приторной сладости, от которой голова шла кругом и хотелось либо блевануть, либо вдохнуть ещё глубже. Свет в помещении мерцал, создавая на полу и стенах картины, больше похожие на абстрактные мазки пьяного художника. Толпа, что двигалась под музыку, была живым организмом — плечи дёргались в такт битам, руки взмывали вверх, а пот катился по спинам, отсвечивая под этими дерьмовыми лампочками.  Вроде обычный клуб, да? Вот только одна деталь заставила меня чуть не поперхнуться собственным языком: здесь были одни мужики. Вот вообще, блядь, ни одной юбки вокруг.  Я стоял и пялился на эту толпу, понимая, что слова «удивлён» или «офигел» просто бесполезны в описании моего состояния. Это, мать его, были только цветочки. Я смотрел, как сотни мужиков танцуют в экстазе, полностью забыв о приличиях, как их руки свободно и без стыда скользят по спинам, плечам, шеям других мужчин, стирая все возможные границы дозволенного. В нескольких метрах от меня два парня сцепились лицами, целуясь так отчаянно и мокро, будто боялись, что через секунду, блядь, наступит конец света. И вдруг я понял: мне не хватает воздуха. Сердце заколотилось сильнее, как будто стены сдвигались друг к другу, сжимая лёгкие и не давая вдохнуть нормально. Паника, блядь, — то самое чувство, что подбирается к горлу и требует немедленно свалить отсюда нахер. Нет, я не был гомофобом, но, чёрт возьми… Слишком много тел, слишком много мужиков, цепляющихся друг за друга. Всё казалось неправильным. Слишком открытым. Личным. Первой реакцией было развернуться и уйти. Но я дал себе мысленный подзатыльник. — Вот он! — вдруг прорезался голос сбоку. Табаров жёстко ткнул пальцем куда-то вглубь толпы. Мой взгляд метнулся туда, сердце моментально заколотилось где-то в горле, и я его увидел. Саня. Он сидел у бара. Хоть и был повёрнут ко мне спиной, я узнал бы его среди сотен других. Его фигуру, эту слегка сутуловатую осанку, широкие плечи и всегда чуть растрёпанные волосы нельзя было спутать ни с кем. Он был одет необычно повседневно для себя: тёмные джинсы и куртка. Та самая куртка… Я невольно сглотнул, и на меня тут же обрушились воспоминания. «В квартиру ворвался настоящий вихрь — ни стука, ни приветствия, просто сразу его восторженный голос: — Ромыч, глянь, какую куртку отхватил! Саня был тогда ещё в костюме, в котором ежедневно ходил в свою долбанную корпорацию. А сверху была накинута кожанка, которая ему абсолютно не шла. Такие куртки носили студенты, школьники, но точно не серьёзные люди, делающие карьеру. — Ну, как тебе, классная? — спросил он с таким щенячьим восторгом, что язык не повернулся сказать ему правду. — Классная, — пробормотал я тогда. — Очень классная…» И вот сейчас Саня сидел здесь, в клубе, в этой самой куртке, которую, возможно, надел всего второй раз в жизни, потому что после той покупки я её больше никогда не видел. Я так увлёкся рассматриванием, что не сразу заметил, что Саня был не один. Какой-то тип слишком близко наклонился к нему и что-то нашёптывал. И этот ублюдок явно времени зря не терял. «Вот же сука…» Я уже сделал шаг вперёд, намереваясь выдернуть Саню из этого гадюшника, но вдруг чья-то тяжёлая рука схватила меня за плечо. — Стой! — резко скомандовал Табаров. Я развернулся, готовый разнести его к чертям. — Чего ждать? — прорычал я, чувствуя, как кровь ударила в голову. — Ты вообще видишь, что творится?! Этот хер к нему уже лезет! Но Табаров даже не шелохнулся, сохраняя полнейшее хладнокровие. — Слушай меня внимательно, Рома. Я уже позвонил кому нужно. Если это тот самый человек, который замешан в исчезновениях, то у нас появился шанс его прижать. Нужно только немного подождать… Сначала я даже не понял, о чём он. Но потом до моего сознания начало доходить — и внутри всё перевернулось от охватившей меня ярости. Рука среагировала быстрее мозга. Я вцепился в его рубашку и резко подтянул его к себе. — Ты не охуел ли, а? — процедил я сквозь зубы, не сводя с него злого взгляда. — Повтори-ка, а то я не совсем понял. Ты что, решил использовать моего лучшего друга как долбанную приманку?! Но этот гад был спокоен, как удав. Ни одна мышца на его лице даже не дрогнула. — Успокойся, Рома. Он под наблюдением, — холодно сказал Табаров, кивнув в угол зала. — Видишь того с телефоном? И двоих в чёрных рубашках? Это мои люди. Всё под контролем. — Контролируете? — прошипел я, чувствуя, как под кожей дрожит каждая мышца. — Ситуацию, может быть, но не Саню. Я глубоко вдохнул, пытаясь удержать себя в руках, зажмурился на мгновение, чтобы не сорваться на крик прямо здесь и сейчас. — Он же, блядь, абсолютно неуправляемый, — процедил я. — Этот идиот найдет приключений на жопу даже по дороге в сортир. — Ром, всё под контролем, — спокойно повторил Табаров. Мне до дрожи захотелось въебать ему по этому спокойному лицу — наглому, холодному, равнодушному. Скрипнув зубами, я приблизился вплотную и, почти касаясь носом его щеки, тихо проговорил: — Если с ним что-то случится, я тебя, сука, лично закопаю. Слышишь? Он медленно кивнул. Мы сели за свободный столик ближе к бару. Тут же возник официант — накрашенный, улыбающийся слишком широко, словно оценивая нас как добычу. Меня от этого слегка затошнило. — Что-то будете? — Два пива. Живо, — отрезал я, не глядя на него. Официант исчез. Я повернулся к барной стойке и почувствовал, как гнев, который я с трудом удерживал, снова начинает просачиваться наружу. — Пиздец какой-то… — начал я, но Табаров перебил: — Расслабься. Лучше смотри за Саней, — бросил он, кивнув в сторону бара. Сам тут же уткнулся в телефон и начал строчить кому-то сообщения. Я резко развернулся и снова уставился на лучшего друга. Моё сердце вдруг провалилось куда-то вниз. «Что за херня?» Теперь мужик сидел ближе. Намного ближе. Слишком. И в следующий момент меня накрыло волной бешенства. Спокойно, уверенно — как будто так и надо — он положил руку Сане на колено. Как хозяин. Будто имел на это право. Я перестал слышать музыку. Перестал чувствовать запахи. В глазах потемнело от ярости. Только Саня и эта наглая рука, которая двигалась по его ноге всё выше. А потом тот наклонился и впился в губы Сани поцелуем. Тот на мгновение застыл, а потом, блядь, ответил — с каким-то пьяным, сонным наслаждением, которое разорвало мне внутренности. Всё. Меня прорвало. Я вскочил, стол чуть не перевернулся от резкости моего движения. — Да пошло всё нахуй! Я его забираю! Табаров резко схватил меня за локоть: — Сядь и смотри! Я замер. Глянул на Саню снова и увидел, как тот резко оттолкнул ублюдка. Лицо у друга исказилось в гримасе, он что-то злобно сказал, поднялся и пошатнулся. Блядь, Саня явно был не в себе. Я уже готов был идти к нему, но тут мужик тоже поднялся и последовал за ним к задней части клуба. — Вот оно, — тихо произнёс Табаров, и у него в руке зазвонил телефон. — Да. Видел. Подсыпал в бокал. Он уже на месте. Ждём. Подсыпал? Меня затрясло. Я мгновенно вцепился в рубашку Табарова и дёрнул его к себе, глаза в глаза, хрипя от ярости и паники: — Ты чё сказал, сука? Но он не ответил, но его лицо было таким серьёзным, что я сразу понял: он не врал. Он действительно заметил то, что я упустил, пока пялился на совсем другое. На то, на что вообще не должен был смотреть. Я отпрянул, чувствуя, как кровь прилила к лицу, а в горле пересохло. Табаров чуть кивнул в сторону выхода. — Он пошёл за ним. Чего хочешь сейчас больше — продолжить безполезный спор или спасти своего друга? Меня будто накрыло ледяной волной. Я рванулся вперёд, сбивая плечом людей, не слыша крики и не замечая испуганные взгляды. Мир сжался в одну точку. Саня. Я залетел в тёмный коридор, мельком осматриваясь. Здесь были туалеты и небольшие диванчики, занятые парочками, которые не обращали ни на кого внимания. Я распахнул дверь первого туалета — и замер. Ублюдок вжимал Саню в стену. Одной рукой он зажимал ему рот, другой уже рвался к ремню, срывая пуговицу на джинсах. Саня почти не сопротивлялся, лишь слабо дёргался, словно утопающий, который уже сдаётся воде. Я взревел, как бешеный зверь. Схватил его за шиворот и с такой силой швырнул назад, что сам чуть не полетел за ним. Ублюдок не успел даже пискнуть — мой кулак уже разбил ему челюсть. Я бил не думая, куда попадал: в лицо, в шею, в рёбра. Он упал, а я продолжал долбить его по голове и по груди, рыча от ярости. — Тварь, блядь! Убью нахуй! Кровь уже летела на кафель, на мои руки, рубашку. В ушах стоял только бешеный стук сердца и какой-то неясный крик. — Ромыч, стоп! Хватит! — услышал я знакомый голос Табарова. — Всё, мы его взяли! Он наш! Я остановился, кулак завис над разбитым лицом, по пальцам стекала чужая кровь. Тяжело дыша, я повернулся к Сане. Он сидел на полу, привалившись к стене. Глаза пустые, лицо белое как мел, губы подрагивали. Саня беспомощно смотрел куда-то сквозь меня, будто сознание уже было где-то далеко. Его трясло, руки дрожали, а голова начала медленно клониться набок. — Саня! — крикнул я и шагнул к нему. Но было поздно. Его глаза закатились, и он беззвучно съехал вниз, потеряв сознание.                                                                               *** — Кладите его сюда, — сказал я, показывая на диван. Мы уже были у меня в квартире. Я быстро расстелил диван, схватил плед и подушку из ближайшего шкафа и швырнул на приготовленное место. Двое людей Табарова — молчаливые, бесстрастные, словно роботы, несли Саню под руки, безвольного и расслабленного, как мешок картошки. — Спасибо. Они положили его на диван и молча вышли. Дверь щёлкнула, и в квартире повисла глухая тишина. Я стоял над Саней, не двигаясь, наблюдая, как поднимается и опускается его грудь. Лицо выглядело непривычно мирным, почти детским, словно всё то, что случилось, было всего лишь кошмаром, болезненной галлюцинацией. Будто не было клуба, не было этого ублюдка и… не было того проклятого поцелуя. Поцелуя, сука… Я тяжело опустился на кухонный стул, положил локти на колени и сжал руки в кулаки, пытаясь унять дрожь. Думал, что сейчас выдохну. Отпустит.  Но, блядь, не отпускало.  Наоборот, внутри всё начало постепенно разрастаться, пульсируя тупой болью, словно мелкие удары молотка, постепенно пробивающие брешь в стене моего самообладания. Воспоминания накатывали одно за другим. Как Саня сидел в этом чёртовом клубе. Как тот хмырь положил ему руку на колено. Как он целовал его, впивался в губы, как будто это было нормально. Как будто не было ничего важнее. Как Саня, мой Саня, не оттолкнул его сразу, а… ответил. Блядь. Руки дрожали уже по-настоящему, не от страха — от ярости, которая бурлила внутри и искала выхода. Я резко вскочил, так что стул с визгом отодвинулся назад. Открыл кухонный шкаф и выдернул бутылку вискаря. Налил стакан до краёв и тут же выпил залпом, не чувствуя вкуса. Алкоголь обжёг глотку, прокатившись вниз, словно лезвие, но мне было плевать. Не помогло.  Руки продолжали дрожать, так же, как и всё внутри меня. Я налил второй стакан, потом третий. Каждый выпивал залпом, не запивая и не закусывая, просто заливал эту дикую ярость огненной жидкостью. Взгляд зацепился за пачку сигарет. Я щёлкнул зажигалкой, вдохнул горький дым и почувствовал короткое облегчение. Но оно длилось лишь мгновение. Голова гудела, мысли были слишком ясными, слишком болезненными. Я снова видел, как Саня отвечает на поцелуй, как расслабляется в руках того ублюдка. Как будто, так и должно быть. Как будто так правильно. Да кто ты ему такой, мразь? Ты просто… ты просто… Я сжал стакан так сильно, что он едва не лопнул в руке. А потом разум начал подсовывать картинки. Хуже. Чётче. Выдуманные, но такие реальные, что хотелось закричать. Как он тянется к тому ублюдку. Как шепчет что-то ему на ухо. Как его рука скользит под рубашку. Как он стонет, мать его. А дальше — хуже. Я увидел, как не успеваю. Как Саню затаскивают в машину. Его глаза — беспомощные, умоляющие, направленные на меня. Я бегу за ним, но не успеваю, мать его, не успеваю… Четвёртый стакан. Пятый. Горячая жидкость сжигала меня изнутри, а потом постепенно наступало то самое долгожданное затишье. Я уже не знал, какую по счёту сигарету курю, но в груди медленно начинало копиться что-то ледяное, тяжёлое и смертельно холодное. Это было уже не просто бешенство. Хуже. Намного хуже. В моей голове постепенно начало оформляться решение. Холодное, взвешенное, беспощадное. «Сука, решил проверить? Ну что ж, проверим… Проверим, мать твою». Я снова глубоко затянулся, чувствуя, как ледяное спокойствие расползается по венам, вытесняя остатки сомнений и жалости. Я даже не заметил, как пролетели несколько часов. Как за окном тёмная ночь постепенно сменилась бледным, серым рассветом, и комната начала наполняться тусклым, неуверенным светом. И именно в этот момент Саня начал приходить в себя.                                                                               *** Саня. Я просыпался медленно, тяжело, словно вытаскиваясь из глубокого болота. Первое, что пробилось в сознание, была мысль: «Какого хера я, блядь, на полу?» Тело затекло настолько, что казалось, будто его кто-то перебил в нескольких местах и криво срастил обратно. Плечо онемело, левая рука вообще казалась чужой, отдавала глухой болью. Шея застыла в такой неестественной позе, будто я полночь пролежал с вывернутой головой, прижатой к стене. Я чуть пошевелился — и почувствовал: на мне что-то лежит. Плед. Ну хоть за это, мать его, спасибо. Попытался сообразить, почему меня укрыли, но в голове царила глухая пустота. Второе, что добило окончательно и бесповоротно: «А я, блядь, вообще где?» Мозг ещё не успел окончательно загрузиться, но тело уже начало первые попытки двигаться. Я упёрся руками в пол, чтобы хоть чуть-чуть приподняться, но стоило мне лишь дёрнуться, как поясницу прострелило такой адской болью, что в глазах на секунду потемнело. — Ммм, твою ж мать… — я застонал и снова рухнул на пол, едва не разбив себе лицо. Боль была настолько яркой, что я едва сдержал крик. Было такое чувство, будто по мне проехался танк. Несколько раз. Вперёд и назад, чтобы закрепить результат. Я сжал зубы, пытаясь дышать ровнее, в надежде хоть немного прийти в себя. И пока я беспомощно пытался осознать масштабы своего пиздеца, рядом что-то тихо зашевелилось. Я резко повернул голову, мгновенно забыв о боли, и застыл. Ромыч. Он лежал совсем рядом, буквально в полуметре от меня. На его лице было выражение полной отключки. Он дышал медленно, тяжело, глубоко. Волосы взлохмачены, под глазами залегли тени, кожа бледная и помятая, словно он не спал несколько суток. Память нахлынула одним мощным ударом. Сначала всплыли разрозненные картинки: клуб, бар, запахи, удушливый воздух, потом его ярость, его губы, его руки... Блядь, его руки… Внутри что-то судорожно сжалось. — Охуеть… — выдохнул я почти беззвучно, чувствуя, как по телу прошла волна жара и страха одновременно. Сердце начало отбивать какой-то бешеный ритм, который гулко отдавался в ушах. Я закрыл глаза, пытаясь заставить себя успокоиться, но с каждой секундой картинка в голове становилась чётче. Как его губы жадно впивались в мои. Как его пальцы скользили по коже. Как грубо, как отчаянно он прижимался ко мне, словно пытался что-то доказать, что-то понять или окончательно уничтожить, между нами. Я резко втянул воздух сквозь зубы. Тело ломило, как после серьёзного замеса, и я уже не мог понять, откуда именно болит сильнее. Голова кружилась, и я снова попытался пошевелиться, осторожно, уже зная, что боль вернётся, но выбора не было. Я не собирался оставаться на полу до тех пор, пока он не проснётся. Я медленно, по сантиметру, начал приподниматься, стиснув зубы, чтобы не закричать. Поясницу снова прострелило. Руки дрожали от напряжения, но я всё-таки смог сесть, опираясь на локоть. И только теперь я по-настоящему ощутил последствия ночи, которую, чёрт возьми, никогда бы не смог забыть, даже если бы очень захотел. Пока я приходил в себя, пытаясь хоть немного успокоить бешено стучащее сердце, Ромыч снова пошевелился и внезапно открыл глаза. Наши взгляды встретились. Взгляд у него был такой, что я тут же почувствовал, как всё тело снова предательски напряглось. — Ты… как? — тихо спросил он, слегка хриплым, скомканным ото сна голосом. Я сглотнул, пытаясь найти ответ, но не мог выдавить ни слова. Смотрел на него и чувствовал только одно: Полный, абсолютный пиздец. Но я всё-таки смог выдавить: — Нормально, — и отвернулся. Стиснув зубы, чтобы он не услышал мои адские муки, я начал медленно подниматься, и вдруг за спиной раздался резкий, свистящий вдох. Я сначала не понял, что это было, пока медленно не повернулся обратно. Глаза Ромыча были широко распахнуты, и в них одновременно плескались страх, гнев и что-то ещё, что я не мог сразу понять. Он смотрел куда-то ниже моей поясницы и в его глазах плескался самый настоящий ужас. Я замер, словно врос в землю. Сердце гулко ударило — так сильно, что на миг перехватило дыхание. Первая мысль вспыхнула молнией: «Он сожалеет!» От этой догадки внутри разлился леденящий холод, опустошение накрыло с такой силой, будто в груди вдруг раскинулась выжженная пустыня — мертвая, безжизненная. Я медленно повернул голову, взгляд скользнул вниз, туда, куда смотрел мой лучший друг… и тогда я увидел. Следы крови. Сердце в груди пропустило удар, по коже прошёл ледяной холод. В голове резко зашумело, ноги вдруг сделались ватными. — Блядь, я тебя порвал... Саня, я... — голос Ромыча был слабым, хриплым и каким-то чужим, будто он не верил сам себе. Он резко схватился за голову, замычал, сжимая волосы пальцами с такой силой, словно хотел вырвать их с корнем. Я стоял перед ним, совершенно парализованный, не в состоянии двинуться, не в состоянии что-то сказать. Боль в теле моментально отступила куда-то на задний план, заменившись диким, животным страхом, который медленно полз по позвоночнику вверх, к затылку. — Как я мог?.. — шептал он, не отнимая рук от головы. Его голос дрожал, и я впервые за столько лет услышал в нём неподдельный ужас и что-то, что было даже страшнее этого — ненависть к самому себе. — Как же я мог, блядь… Он начал раскачиваться вперёд-назад, как сломанный, и его дыхание стало частым, почти паническим. Это было жутко — видеть Ромыча таким. Сломанным. Потерянным. Беззащитным. Меня тряхнуло, словно током. Я хотел что-то сказать, хоть как-то его успокоить, но вместо этого только нелепо стоял. — Ромыч… — голос звучал тихо, почти беззвучно, — я… это не… я в порядке, слышишь? Но он не слушал. Будто вообще меня не слышал. С каждым моим словом он лишь всё сильнее сжимал волосы, и его дыхание становилось всё тяжелее и беспорядочнее. Я сделал шаг вперёд, неловко пошатываясь, чувствуя, как тело снова начинает гореть от боли. — Ром, ну посмотри на меня… пожалуйста… Он поднял голову. Его глаза были красные, налитые отчаянием и диким, неуправляемым страхом. — Я не хотел… — проговорил он хрипло. — Саня, прости… я не… блядь, я не хотел… Голос сорвался. Он замолчал, словно ему не хватало воздуха. Его лицо исказила такая мука, что я невольно отступил назад, уткнувшись в стену. — Ромыч, успокойся, всё нормально... — Нормально? — резко перебил он. — Я тебя, сука, порвал, и ты говоришь, что всё нормально? Я видел, как его начала охватывать настоящая паника: дыхание сбилось, лицо побледнело, он затравленно оглядывался, будто искал выход. И я сделал единственное, что пришло в голову. Отвесил пощёчину. Ромыч замер, смотря на меня широко раскрытыми глазами. — Посмотри на меня, — я заговорил ровным, максимально спокойным голосом. — Я в порядке. Слышишь? В. По. Ря. Дке. Было видно, что это не совсем помогло. Я приложил ладонь к его щеке, чувствуя, как меня захлёстывает нежность, какой не было ни к одной бабе. — Ромыч, ничего страшного. Да, у меня кровь, но так бывает в первый раз. Это нормально... Мы были настолько близко, что между нами оставалось всего пару сантиметров. И в этот момент я сделал то, чего хотел больше всего. Поцеловал его. Нежно, почти невесомо. Ромыч застыл и смотрел на меня во все глаза. Я тоже не закрывал глаза, не углублял поцелуй, лишь хотел показать, что со мной действительно всё нормально. И это сработало — он перестал истерить. Я мягко отстранился и сказал: — Сейчас пойду в душ, а ты приди в себя, хорошо? Он был настолько в шоке, что смог только молча кивнуть. Я развернулся и медленно направился в ванную. Каждый шаг отзывался болью, словно меня резали изнутри. Зайдя в ванную, я взглянул на себя в зеркало и замер от ужаса. Синяки, багровые пятна, следы пальцев… Я повернулся, разглядывая себя сзади. Осторожно коснулся указательным пальцем края колечка мышц, но едва задел его — всё тело пронзила острая боль. — Блядь… — прошипел я сквозь зубы.  — Срать, сука, неделю нормально точно не получится. Я медленно вошёл в душ и включил воду. Сначала ледяная, потом тёплая, успокаивающая. Вода начала смывать вчерашний день. Но пока я намыливал тело, в памяти всплывали детали с Ромычем: его губы, руки, дыхание. Я даже представить не мог, что он может быть таким. Горячим. Срывающимся. Диким. Плотное тело, тяжёлое дыхание, хватка — от которой темнело в глазах. Это был не просто секс. Это была стихия. И я, чёрт возьми, сам шагнул в неё — с головой, без страховки. Да, было больно. По-настоящему. Будто меня вывернули наизнанку. Тело всё ещё гудело, но... я не мог отрицать: в этом было что-то. Что-то тёмное, вязкое, как чувство, всплывающее со дна. Грязное, но родное. Будто я сорвал запретный, сочный плод — ночью, в чужом саду. Рвал зубами кожицу, пока терпкий, кислый сок не потёк по губам — как живая кровь. И знал: назад дороги нет. Каждая мысль о нём отзывалась в теле — даже в самых кончиках пальцев. Те подгибались сами по себе, будто снова хотели вцепиться в его плечи, в шею, в волосы. Хуй знает, что пугало сильнее: то, что мне это понравилось… или то, насколько сильно. Я ловил себя на мысли: не жалею. Ни о чём. Да, было больно. Но это было по-настоящему. Так, как не бывало никогда. Я ещё долго стоял под водой, пока тело не перестало дрожать, а мысли — метаться. Когда я, наконец, выключил воду и вышел из ванной, воздух показался другим — как будто внутри дома стало на пару градусов холоднее. Я бросил полотенце на спинку стула, натянул майку, медленно прошёл в гостиную. Там было пусто. Ромыча не было. Я остался один. **************** Ребята, простите, что так долго не было новой главы. Жизнь немного закрутила, и времени катастрофически не хватало. Я очень ценю ваше терпение и поддержку — вы лучшие! Спасибо, что остаетесь со мной!☺️☺️☺️ Хочу посоветовать вам одну работу для прочтения — правда стоящая вещь. Сейчас сложно найти что-то действительно достойное, но эта история зацепила меня, и, думаю, вам тоже понравится. https://ficbook.net/readfic/0194d681-6928-783d-bdee-046fab954377