А лето пахнет вишней

Чонгук проснулся рано и начал исполнять список запланированных дел, пытаясь сильно не шуметь. У линии горизонта занимался рассвет, утренняя прохлада постепенно уступала жаркому дню. Чонгук завëл тесто, приготовил крем и сладкий сироп. Пока выпекались коржи, он готовил завтрак, а Бродяга вертелся под ногами. Чонгук услышал шаги Тэхёна, которые больше напоминали скольжение. Юноша не до конца проснулся и сначала отца даже не заметил. Бродяга гавкнул, приветствуя его, и Тэхён ненадолго заглянул на кухню, пожелав доброго утра. Впрочем, добрым он его мог назвать с большой натяжкой. Соседский петух и небольшая стайка воробьëв, решившие петь дуэтом, вырвали его из приятного сна. Тэхён вышел на улицу, Чонгук, последовав за ним, остановился на крыльце. Мужчина бросил взгляд на соседский дом и отчего-то стало слишком интересно, чем заняты его хозяева. Может, ещё спят? Навряд ли, в деревне жизнь кипит с самого утра. За забором послышалась ругань, и сначала Чонгук героически решил отправиться мирить спорящие стороны, но потом понял, что бранился только один человек, а ответом на его слова служило недовольное кудахтанье. Тэхён подошёл к границе двух домов, линия забора была чуть ниже его плеч, поэтому он мог увидеть, что происходит во дворе рядом. — Кимчи, ещё раз увижу тебя рядом с кустами клубники, поверну клюв в обратную сторону. Иди долби пшеницу. — Чимин сидел у рядов капусты и был перепачкан в земле. Кажется, так он выглядит каждое утро. — Ты разговариваешь с закуской? — поинтересовался Тэхён, наклонив голову к плечу. Голос юноши был негромким и бархатным, поэтому Чимин не вздрогнул, неожиданно услышав его. — И тебе доброе утро, блондиночка. — Парень улыбнулся, плохое настроение по какой-то необъяснимой причине начало подниматься. — Знаешь, это немного грубо с твоей стороны. Он не должен знать о своëм предназначении. — Так, с кем ты разговариваешь? — С ним. Кимчи — это его имя, — произнëс Чимин, кивнув куда-то за спину. Побродив взглядом по траве, Тэхён наткнулся на оранжевого петуха, который недобро зыркал за них, стоя рядом с белой курицей и цыплятами. Маленьких пушистых комочков хотелось коснуться, но петух, глядя на них, предупреждал, что этого делать не стоит. — Ты говоришь с петухом. Это ещё более странно, чем если бы ты разговаривал с салатом. — Блондинка, ты решил покритиковать меня? — Чимин поднялся на ноги и приблизился. Чтобы оказаться рядом с забором, нужно было сделать шаг от рядов капусты. — Запомни, критика — это тоже проявление внимания. Я могу подумать, что ты ко мне неравнодушен. — У тебя интересные мысли, Чимин, — произнëс Чонгук, улыбнувшись. Отца нового друга он не заметил сразу, поэтому, вспомнив то, что сказал только что, захотел провалиться под землю. — Здравствуйте. — Парень неловко улыбнулся и присел на корточки, пытаясь найти траву, которой не место среди капусты, чтобы сымитировать активную занятость. — Привет. — Чонгук подошёл к юношам, усмехнувшись. — Думаешь, если человек постоянно тебя критикует, значит, ты ему неравнодушен? — Не всегда, но да. Если злится, например, потому, что его предали или бросили, тот, кто это сделал, что-то значит для покинутого. Нет смысла по таким причинам злиться на тех, кто нас не волнует. — Чимин встал прямо, посчитав неуважением разговаривать со старшим, сидя на земле и не глядя в глаза. Он вытер щеку рукой, только больше запачкав еë грязью. Тэхён это заметил, отчего-то появилось желание помочь убрать землю с лица. — А если человек избегает тебя и шлëт куда подальше? — Возможно, он хочет вас увидеть, но гордость и обида не позволяют ему сдаться так легко. Мы ведь говорим о моём отце? — поинтересовался Чимин и по взгляду мужчины и приподнявшимся уголкам губ понял, что был прав. — Я не знаю, что произошло у вас в прошлом, но это явно влияет на настоящее. — Я бы мог тебе рассказать, но, боюсь, ты можешь не понять этого. — Ну, как хотите. Я слишком занят, чтобы кого-то уговаривать. — А чем занят? — поинтересовался Тэхён. Похоже, только у него одного не было распорядка дня. — Ну, для начала сходить в душ, а дальше посмотрим по обстоятельствам. — У вас есть душ? — удивился Тэхён. — Ну да, летний. — А можно им воспользоваться? — Тэхён посмотрел так, что если у Чимина и было желание отказать ему, он бы запихнул его подальше. — Конечно, — Чимин улыбнулся. — Солнышко, летний душ не совсем такой, как ты себе представляешь, — произнëс Чонгук, смутно припоминая, как в детстве стоял под прохладными струями. — Если называется душем, значит, имеет что-то общее с тем, что в городе. — Как знаешь, — сказал мужчина и, прежде чем уйти, обратился к Чимину. — Называй меня хëном и давай на ты, ладно? Я не так уж и стар. — Хорошо. Хëн, вы тоже можете воспользоваться душем. — Не думаю, что твой отец будет в восторге. — Всё в порядке, он пьян. — Как удивительно сочетаются эти два выражения. Я зайду позже, а то тесто сгорит. И ещё, Чимин, ты сегодня тоже планируешь украсть моего сына? — Планирует, — ответил Тэхён вместо названного, а Чонгук удивился тому, как юноша телепортировался в соседний двор. — Ловко ты, — усмехнулся Чимин. — Дома скучно: интернета нет, а все дела делает папа. Гулять один я боюсь, поэтому буду заниматься тем же, чем и ты. — Убирать колорадов с картошки и удобрять огород высококлассным удобрением ты тоже будешь? — Понятия не имею, что такое колорады и какое удобрение высококлассное, но звучит интересно. — Ладно, блондиночка, иди осматривай душ, а я принесу чистое полотенце, — сказав это, Чимин ушёл, а Тэхён принялся искать душ. Он где-то во дворе? Странно, обычно душ находится в доме. Когда Кимчи угрожающе щëлкнул клювом рядом с его ногой, Тэхён решил подождать Чимина. — В чëм дело? — поинтересовался парень, подходя к нему. — Я не вижу нигде душа. — Тебе следует записаться к окулисту, блондиночка, — произнëс Чимин, зашагав к каменной постройке в углу двора. — А ну-ка свали отсюда, — говорил он, отпихивая ногой надувшегося петуха. — Я думал, это туалет, — сказал Тэхён, остановившись рядом. Дверь скрипнула, являя юноше устройство летнего душа. Потолком было дно широкой ëмкости, поддерживаемой металлическим каркасом, в центре — отверстие, к которому крепился кран, стены были аккуратно отделаны деревом, на одной стене была полка с различными бутылочками, из другой торчало два гвоздя, служившие крючками для одежды или полотенец. — Красота, да? Пару лет назад построили. — А куда уходит вода? — Видишь отверстие? К нему прикреплена длинная труба, она под землëй, заканчивается во втором дворе бабули Чанми в заботливо вырытой Пак Чимином неглубокой ямке. Она держит свиней, а они любят грязь. Вот такой симбиоз. — Звучит ужасно. А как вода нагревается? — Солнцем и с божьей помощью. Давай, заходи. — Нет-нет-нет, там паук. — Действительно. Ща, погодь, — Чимин снял тапок, направив его на членистоногого, но Тэхён остановил его, схватив за локоть. — Не убивай его, просто прогони, — попросил юноша, и Чимин пару раз хлопнул по стене рядом с пауком, заставив того убежать. — Теперь иди. — А вдруг он вернëтся? — Тогда я прогоню его снова. — Как ты его прогонишь, если будешь стоять за дверью? — И что ты мне предлагаешь? С тобой зайти? — Наверное, ты прав, — произнëс Тэхён и медленно зашёл внутрь, внимательно обсмотрев каждый угол. Крупные щели вверху его смущали, казалось, из них вот-вот кто-то появится. — Вот и я так думаю. — Только отвернись и не подсматривай. — Ты не пышногрудая красавица, чтобы я подсматривал. Прикрой дверь просто, замка нет. — Зайди и закрой. — Не понял. — Ты же сам сказал, что должен зайти. Так зайди и отвернись, — приказал юноша и принялся рассматривать шампунь на полке. В следующий раз нужно будет прихватить свои гигиенические и уходовые средства. — Вообще-то я несерьёзно говорил. Вот так и рождается сплетни, перевернул мои слова с ног на голову, — возмутился Чимин, но всё-таки зашëл внутрь. На самом деле, стоять в одном душе с обнажëнным парнем ему не казалось чем-то странным, хотя нет, звучит довольно необычно. Не так много вещей могли его смутить, и подросток сзади, загнавший его в кабинку, в их число не входит. Чего стесняться, если они оба мужчины? — Зачем ты раздеваешься? — насторожился юноша, когда Чимин начал стягивать футболку. Один голый парень в душевой кабинке представляется нормальным явлением, а от представлений двух юношей фантазия должна начать куда-то улетать. — Не хочу намочить одежду, на меня же тоже вода попадëт. — Ладно, но не мог бы ты остановиться на футболке? А лучше надень обратно. — Знаешь, сколько девчонок мечтают оказаться на твоём месте? — Я обязательно похвастаюсь перед ними потом, ещё и Хосоку скажу. — А вот ему точно нельзя, я до конца своей жизни от его подколов не отверчусь. — Тогда просто помалкивай. Чимин действительно планировал замолчать, а может, и не планировал. Мысли прервала резко открывшаяся дверь, за которой стоял отец. В руках у него была бутылка пива, горлышко он хотел снова приложить к губам, но от увиденной картины остановился на полпути. Чимин замер, Тэхён за ним тоже. Начать оправдываться означает закопать себя ещё глубже. Нужно будет позаимствовать у Хосока гайд по выживанию в подобных тупых ситуациях. У него такой точно должен быть. — Ого, Чимин-и вырос, — произнёс Юнги, ухмыльнувшись. На девушку за его спиной он пытался не смотреть, чтобы не смущать. — Стучаться нужно, — проворчал Чимин, захлопнув дверь перед его лицом. — Ладно-ладно, ковбой, вообще-то я рад. Я-то уже переживать начал, думал, у тебя проблемы какие-то. — Пап! — возмутился парень, чувствуя как щëки заливает румянец. — У меня с этим всё нормально. — Точно? Всё хорошо стоит? Ты скажи отцу, я всё пойму и помогу. — Ты поможешь, если уйдëшь. Чимин чувствует, как начинает закипать. Обычно, чтобы отстоять свою честь, он бросался в драку, но прописывать отцу по лицу было чем-то из ряда аморальных вещей. Хотя чего греха таить? Такое желание появлялось и не единожды. Отец-алкоголик — горе в семье, саркастический отец-алкоголик — уже трагедия. — Всё, ухожу, — сказал Юнги, посмеиваясь. — Ты в норме? — поинтересовался Чимин, но голову не повернул. Помнил, что Тэхён просил не смотреть. — Думаю, ты пристыжен больше. Что он имел в виду, говоря о проблемах? — Ну там... неважно. Тэхëн повернул кран и вскрикнул, так как не ожидал, что вода окажется холодной. Чимин непроизвольно потëр ухо, успокаивая барабанные перепонки. Да уж, этот парень слишком громкий. — В чëм дело? Паук вернулся? — Нет. И ты моешься в такой воде? — Очень освежает. Если не стоишь под струëй, а языком чешешь, закрывай воду. — Чимин повернулся и самостоятельно закрутил кран. Сигнализация сработала быстро. Тэхён завопил снова, хватая висящее на гвозде полотенце и прикрываясь им. — Убавь децибелы, пожалуйста. Слушай, пауки не вернутся, я подожду тебя снаружи. — Это они тебе сказали? — Господи, какой ты капризный. — Дверь, — тихо сказал юноша. Чимин закатил глаза и приблизился к нему, закрывая собой, а Тэхён сильнее сжал большое полотенце. Он не успел в него укутаться, даже не подумал об этом и просто держал ткань близко к телу, чтобы закрыть грудь и пах. — Пап, что ещё? — спросил Чимин, глядя в сторону. Краем глаза он видел, что дверь открыта, за ней стоит человек, таким же образом Чимин заметил, что Тэхён на него смотрит неотрывно. — Мне просто показалось… А нет, не показалось. Юнги не планировал докучать сыну снова. В конце концов, все они были молодыми, и он даже был рад, что Чимин подумал о таких важных для юности вещах. Однако пазл в голове сложился быстро: девушек с таким цветом волос он в деревне не видел, да и, несмотря на совсем не мужественный крик, чужой голос не показался ему девичьим. — Пап, это не то, что ты подумал. — Да ладно, я не осуждаю. Вы только при бабуле Чанми меньше маячьте, а то она старенькая, ещё приступ хватит. Ах, и ещё, контрацептивы — наше всё, — произнëс Юнги и полез в карман, где ничего подобного отродясь не было, иначе как бы появился Чимин? — Ну пап, — протянул парень, от безысходности уронив голову на плечо юноши. — Хорошо, сваливаю. — Юнги посмеялся над его реакцией и ситуацией в общем и ушëл. — Еблан, — в сердцах бросил парень и отошёл от юноши, отвернувшись. — Извини за это, иногда он ещё более невыносимый, чем обычно, например, когда не пьян вусмерть. — А по-моему, он забавный. Вы чем-то похожи. — Правда? Нечасто это слышу, все говорят, что я больше похож на маму. — А где твоя мама? Не хочешь об этом говорить? — добавил юноша после того, как не получил ответ спустя несколько секунд. — Да, если ты не против.

***

— Чимин, ты не думаешь, что тебя слегка видно? — поинтересовался Хосок, глядя на друга, который стоял за столбом. — Она не вышла ещё? — Неа, — произнëс Тэхён, глядя на дверь магазина, за которой около десяти минут назад скрылась Чеëн. — Почему ты от неë прячешься? Ты еë боишься? — Дурак, что ли? — Чимин выглянул из-за столба и, увидев девушку в окне, спрятался вновь. — Да, боюсь. — И на что тут слюни пускать? — спросил Хосок, окинув Пака взглядом. — Ни исключительной красоты, ни мужества. — Если ты захлопнешься, я буду рад, а ты цел. — Ладно, ты как хочешь, а я пошёл, — произнëс парень и направился к магазину. Тэхён, немного подумав, отдал предпочтение сладкому мороженому и пошёл вслед за Хосоком. Чимин решил, что с завтрашнего дня начнëт поиски более преданных друзей, глубоко вздохнул и вскоре пожалел о том, что не ушёл домой. — Зятёк, рада тебя видеть, — послышалось за прилавком, как только Чимин переступил порог магазина. Чимин кивнул и нервно улыбнулся. Хвиин в подробностях знала о влюблённости дочери и во всём поддерживала её. Чимин и неглупый, и неленивый, чем не хорошая партия? Собственно, по этим причинам «зятёк» быстро за ним закрепилось. Хосок растянул губы в улыбке, взглянув на страдальческое выражение лица лучшего друга, бросил презрительный взгляд на светящуюся Чеён, которую ещё не простил за вчерашнее, и подошёл к Тэхёну. Юноша стоял возле морозильного ларя, рассматривая немногочисленные ряды мороженого и прислушиваясь к тому, что происходило за спиной. — Чимин-и, привет, как тебе моё новое платье? — спросила девушка, покрутившись. — Удалось выбить хорошую скидку. — Тц, как много пантов, — произнёс Хосок негромко. — Что ты сказал? — возмутилась Чеён. Передние пряди её волос сзади были схвачены крабиком, а жёлтое платье с крупными розами подчёркивало преимущества фигуры, но признаваться в этом себе или ещё кому-то Хосок не собирался. — Я говорю, так много цветов. Чимин точно в восторге. — Парень широко улыбнулся, встретив прищуренный взгляд друга. — Ты прекрасно выглядишь сегодня, — произнёс Чимин, приподняв уголки губ. Тэхён взглянул на неё и подумал о том, что она действительно красива, интересно, почему Чимин избегает знаков внимания, которые она ему оказывает. — Для меня это главное. Погоди, у тебя тут ресничка. Чеён потянулась рукой к его лицу, а Чимин сдержал порыв отстраниться. Он не любил, когда его касаются чужие или малознакомые люди, но он никогда не скажет, что ворчит не всерьёз, когда его против воли обнимает Хосок и точно не скоро признается в том, что тепла ждёт от одного конкретного человека, который явно не знает, где его сын находится сейчас. Девушка коснулась пальцами его кожи под глазом, убирая ресницу, Чимин поблагодарил её и повернул голову в сторону зашумевших друзей. — Подожди, Тэхён-а, не моргай, — приторно сладко произнёс Хосок, театрально трясущимися руками касаясь нижнего века юноши. Тэхён, стоя близко, внимательно смотрел ему в глаза и подыгрывал, но вскоре не сдержался и засмеялся, отворачиваясь. Странно, почему-то очередная брошенная Хосоком шутка не заставила Чимина разозлиться, напротив, ему захотелось улыбнуться. — Идиоты, — обиженно произнесла девушка. Хвиин, которая прежде вздыхала из-за того, что Чеён и сын местного пьяницы выглядят очень мило вместе, теперь обратила внимание на незнакомого юношу. Незнакомым он был и потому, что прежде его здесь она не видела, а также из-за того, что таких, как он, ей не приходилось встречать тут вовсе. — Зятёк, а это кто? — шепнула женщина, чуть наклонившись к прилавку, чтобы быть ближе к парню. Чимин подошёл к ней, воспользовавшись возможностью уйти от неловких разговоров и взглядов с Чеён. — Это мой сосед, пару дней назад переехал сюда с отцом. — Точно, видела я вчера мужчину. Волосы длинные, одет был стильно, по-городскому, такой импозантный, а это его сын, значит? Вообще не похож. Он же как девочка. Да ещё и крашеный. Ты с ним поосторожней, видела я таких в фильмах современных, не на женские прелести они западают. Тэхён громко хлопнул крышкой холодильника и подошёл к прилавку, при этом не опустив головы. Папа не учил его уважать старших, он говорил ему с уважением относиться к тем, кто уважает его. Юноша выложил всё выбранное мороженое на прилавок и, когда сунул руку в карман шортов за деньгами, взгляда тоже не отвёл. — Я заплачу, — произнёс Хосок, встав перед ним. Всё-таки атмосферу нужно было как-то разряжать. — Крашеный подождёт на улице. До свидания. — Юноша выглянул из-за его плеча, улыбнулся продавщице и звякнул колокольчиком на двери. — Увидимся, — бросил Чимин девушке и тоже скрылся за дверью. — Скажешь, что я поступил ужасно? — спросил Тэхён, заметив, что Чимин на него смотрит дольше двух секунд, которых достаточно, чтобы взглянуть на случайного человека. — Скажу, что ты был крут. Нахамить, при этом не произнеся ни одного слова, ещё уметь нужно. — Это не хамство, а защита чести. Не люблю, когда обсуждают меня или мою семью, тем более так неприкрыто. Думаешь, я правда крут? — поинтересовался юноша, повернувшись к нему, и, прежде чем он успел часто закивать, вмешался Хосок. — Да, ты как та самая стерва — любимый персонаж Чимина во всех сюжетах. — Это похоже на комплимент, так что спасибо. Уйдём отсюда, пока Чимину снова не пришлось искать ближайший столб? — Эй, вы двое, заканчивайте надо мной стебаться.

***

Для привала была выбрана полянка под деревом. Мимо, хохоча во всё горло, пробегали дети, а парни сидели на траве, разбираясь с прикупленным в магазине. Тэхён ел пломбир на палочке, Хосок со своим уже закончил и теперь шелестел пачкой орешков, а Чимин рылся в пакете. — А это кому? — поинтересовался он, достав нераспечатанный рожок. — Это Тэхён тебе выбрал. — Я никогда такое не ел. — Конечно, ты же всегда берёшь самое дешёвое. Рожок был большим, мороженое на верхушке было выложено спиралью и полито вишнёвым сиропом, вафля была твëрдой и наверняка хрустящей. Выражение о том, что он берëт то, что дешевле, Чимин считал ложным. В основном за них двоих платил Хосок, и парень предпочитал не слишком пользоваться его добротой. — Иногда от тебя также пахнет, — произнëс Чимин, приблизив мороженое к носу, а затем взглянув на Тэхёна. — Это вишнëвый блеск для губ. — Ты пользуешься блеском для губ? — удивился Хосок. — Ты что из этих? — Из каких этих? — Тэхён наклонил голову к плечу, действительно не понимая, что он имеет в виду. Он открыл бутылку с лимонадом, отпивая немного, и отдал еë Хосоку, которого Чимин неожиданно пнул да так, что тот водой чуть не поперхнулся. — Из тех, кто пользуется блеском для губ, — ответил Чимин, пока Хосок не успел выдать то, что действительно хотел сказать. — Ну, выходит, действительно, из этих. — Я так и подумал. — Хосок невинно улыбнулся и вовсе не потому, что придумал очередную шутку. В воздухе пахло свежескошенной травой и немного дымом из ближайшего двора, а ещё цветами, такими, которых здесь не было. Стоило повернуть голову в сторону Тэхёна, как этот аромат становился сильнее. Похоже на духи, и почему-то казалось, что они невероятно ему подходят. И пахло вишней: сильно от мороженого и слабо от чужих губ. Чимин замечает, что пялится, Хосок тоже и подозрительно на него смотрит. Парень видит мимо проходящего петуха, следит за ним, а затем снова переводит взгляд на друга, тот пьëт лимонад. — Чимин, ты гей? — Вопрос прозвучал неожиданно, заставив Чимина выплюнуть воду, которую успел набрать в рот. Парень откашлялся и удивлëнно посмотрел на Хосока. Откуда вдруг взяться таким вопросам? — Чего? — Я просто кое-чего не понимаю. Чеëн бегает за тобой не первый год, она красивая неглупая и трудолюбивая, в общем, под стать тебе. Она готовит для тебя и делает подарки, кажется, примчится, стоит тебе только пальцем поманить, но ты даже и не подумал дать ей шанс. Почему? — Она мне не нравится, вот и всё. Она найдëт кого-то получше. — Ты не позволял целовать себя даже в щëку, притворялся дурачком, когда намекали на интим. И ладно, если бы ты так поступал только с Чеëн, но ты так вëл себя со всеми, кто клеился к тебе. Каким-либо другим объяснениям это не поддаëтся, следовательно, ты гей. — Ты серьёзно? Ты же сам в девственниках ходишь. — Это в каких ещё девственниках?! — возмутился юноша и весь вытянулся, чтобы была понятна степень его возмущения. Однако он быстро стушевался. Незачем врать лучшему другу, тем более если этот друг сам всë знает и поэтому его не обхитришь. — Ладно, мы оба девственники, но у меня ведь на это другая причина. — Правда? Назови нам еë, — Чимин усмехнулся. Хосок бросил взгляд на Тэхёна, затем перевëл его на друга, задавая немой вопрос: «При нëм говорить?» Вопреки опасениями парня Тэхёну до него дела не было, он с грустью смотрел на мороженое в руке Чимина, тот ел его слишком медленно, а оно стремительно таяло. Кажется, он не был большим фанатом сладкого. — Не дают мне, доволен? — Ты не представляешь насколько. — Чимин расплылся в улыбке и отдал мороженое Тэхёну, который с радостью его принял. Не заметить поползновения юноши в сторону лакомства было сложно. — Смейся-смейся. — Хосок прищурился, глядя Чимину в глаза. — Вот когда за мной будут бегать аж две какие-то горячие женщины, я посмотрю, как ты будешь смеяться. — Расскажешь мне об этом сразу же, как глаза откроешь, а то сны имеют свойство забываться. Тэхён засмеялся, привлекая к себе внимание. Шутка ему показалась хорошей, мороженое вкусным. Сидя на прохладной зелëной траве в хорошей, как он считал, компании, он чувствовал себя хорошо и свободно. Чимин непроизвольно зацепился взглядом за его лицо, губы, кончик носа, подбородок и немного щëки были измазаны в мороженом. Он подумал, что нужно поискать место, где можно умыться, Хосок думать не умел. — Тебе будто на лицо накончали, — произнëс Хосок, разрезая тишину звонким смехом. — Я… мороженое же тает… — замямлил юноша, растерянно глядя на хохочущего парня. Замешательство Тэхёна длилось недолго, через секунду он нахмурился, а рожок впечатался Хосоку в грудь. Юноша поднялся и направился прочь от них, тыльной стороной ладони вытирая лицо. Чимин посмотрел ему вслед и перевëл укоризненный взгляд на Хосока. — Что? Он психованный. Вот скажи мне, что я такого сделал? — Ты же понимаешь, что Тэхён не я, который просто тебя на хуй пошлëт? Он же как… — Если кто-то из вас ещё раз назовёт меня девчонкой, я натравлю на вас свою собаку, — крикнул им юноша. Он остановился возле зелëных кустов за забором одного из домов и отвернулся от парней, скрестив руки на груди. Кусты были усыпаны ягодами, которых Тэхён не ел прежде. Судя по причудливой форме листьев, колючкам по всей длине веток и красному, оранжевому и зелëному цветам плодов, это был крыжовник. Тэхён сорвал одну ягодку, понял, что вкусно, и взял ещё одну. В принципе, убить Хосока хочется теперь не так сильно. — Слышь, Чим, а это случайно не дом той сумасшедшей бабульки, которая мне чуть руку не сломала, когда я к еë крыжовнику полез? — спросил Хосок, глядя на двор, возле которого Тэхён увлëкся поеданием ягод. — Ага, и деда, который мне солью ногу прострелил, когда я на его цыплëнка случайно наступил. Цыплëнка, конечно, жалко, но не настолько же. Тэхён, иди сюда скорее, — повысил голос он, но юноша игнорировал. — Фея, прости меня, ладно? Только сюда иди. Во дворе замаячила какая-то фигура, и парни поняли, что делать ноги поздно, по крайней мере, Тэхёну, а им ещё жить и жить.

***

— Чë, блять? — произнесли они синхронно, глядя на полную миску крыжовника в руках Тэхёна. — Ты веришь в это? — спросил Хосок, повернув голову к другу. — Мне кажется, нас где-то наëбывают. — Ты хочешь сказать, что они тебя просто отпустили? — голос Чимина опустился до писка. Да, не мужественно, но его шоку вполне простительно. — Ну да. — Юноша пожал плечами, не понимая их реакции. — Отпустили, слышал? — Чимин нервно рассмеялся. — Да она меня тогда вот так вот скрутила, — негодовал Хосок, заводя руку за спину, наклоняясь и показывая, как это было. — А ты… Ты! — То есть бабка завела тебя во двор, умыла и дала огромную миску крыжовника? — Она сказала, что на ветках грязный, только тарелку попросила вернуть потом. — О, ясно, вот тогда она тебя и порешает, — сказал Хосок, пригрозив ему пальцем. — А ещë дедушка дал это. — Юноша прижал миску к боку, удерживая еë одной рукой, и поднял локоть, на котором висела связка крупных сушëных бычков. Хосок заорал снова.

***

Юнги вышел на улицу, пнул под перьевую задницу петуха. У него голова болит из-за объективных причин, а он вздумал песни горланить. Разобравшись с пернатым, Юнги пошёл дальше и остановился. — Так, а куда я шëл? — спросил он самого себя. — В туалет? Нет. За двор? Тем более, нет. Огород? Когда я там был в последний раз? Получается, зря вышел. — Юнги кивнул в подтверждение своих слов. — Получается, зря. Значит, нужно вернуться. Бутылка пива в руке нагревалась на солнце, нужно было взять в холодильнике другую, а эту оставить на потом. Юнги остановился, прислушиваясь. В душе шумела вода, затем всё снова затихло, но не могло же ему показаться. До белой горячки далеко, как сказал знакомый фельдшер, минимум год, а значит, два мелких извращенца всё ещё трутся там. В принципе, сцена, представшая перед его глазами не сильно его удивила. В гетеросексуальности своего сына он был уверен почти так же, как в своей, в своей меньше. Чимин завëл нового друга, и это не могло не радовать Юнги. На одном Хосоке далеко не уедешь, ненадëжный малый, и в КПЗ Чимин благодаря ему сидел, и в школе он его подстрекал хулиганить. Юнги своим сыном гордился, на него он и правда не был похож. Может, Чимина с Хосоком как-то местами поменяли, второй имеет с Юнги больше общего. Мужчина подошёл к душу, прижался к двери ухом. Там определëнно кто-то был. Он толкнул дверь и замер, ожидая увидеть там что угодно: Чимина и Хосока в весьма компрометирующей позе, трезвого Сокджина, свои перспективы, но никак не обнажëнного соседа с мыльными разводами по всему телу. Чонгук подставлял лицо прохладным струям, вода ручейками стекала по его коже. Стоит признать, тело у него было отменное: кожа смуглая и гладкая, с перекатывающимися под ней мышцами, сильные руки с веточками вен, ямочки на пояснице, на которых глазам пришлось задержаться,и подтянутая шикарная… — Ты закончил рассматривать сзади? Мне нужно повернуться? — усмехнулся Чонгук, отключая воду. — Мой душ теперь Нарния? Какого хуя он сегодня рождает новых людей? Или у меня галлюцинации? — Не переживай, я настоящий. — Чонгук стянул с крючка полотенце, обернул его вокруг бëдер и повернулся. — Можешь потрогать. Ну, чтобы убедиться, что это действительно я. — Кто тебя пустил в мой душ? — Твой сын? Знаешь, он милый и добрый, не то что ты. — А знаешь, ты прав, я совсем не добрый, поэтому могу сделать так. — Юнги схватил полотенце за край, резко дëрнул и отступил. Оно осталось у него в руке, а Чонгук оказался ничем не прикрыт. — Вещей я у тебя тут не заметил, поэтому давай, попробуй выйти в таком виде. Юнги смотрел на него, не позволяя взгляду скользнуть ниже чужого лица. Кошачьи глаза мужчины хитро прищурены, Чонгука они завораживают, переворачивают всё внутри почти так же, как и много лет назад. Почти. Время стачивает камни, стирает воспоминания и заглушает чувства, которыми человек жил прежде. Но глядя на него сейчас, Чонгук понимает, что вот-вот сотрëт это «почти». — Ты правда думаешь, что я не смогу выйти? — Конечно, сможешь, если в голове достаточно ебанцы. — Не выражайся. Займи рот чем-то полезным. — Ты прав. — Юнги усмехнулся, прижал горлышко бутылки к губам и сделал глоток. — Хватит пить. Чонгук действительно не постеснялся. Остановился рядом с ним и даже не оглянулся по сторонам, когда выходил. Он схватил его за запястье, отнимая бутылку от губ. Запястье тонкое, как для мужской руки, даже слишком, весь Юнги тощий, но при этом не лишён изящества. — Просроченное, что ли? — спросил Мин, глядя на бутылку и противостоя крепкой хватке приближая еë к лицу. — Мерещится же всякое: Чон Чонгук, мнение которого никому не всралось, раздаëт приказы. Так, годен до… Чонгук закатил глаза и выхватил бутылку. Та разлетелась на осколки, ударившись о стену дома. Юнги взглянул на мокрое пятно и перевëл недовольный взгляд на Чонгука. — Я уберу, — произнëс Чон. — Тебе бы есть побольше, а не дрянью этой горло заливать. — С каких пор ты записался мне в мамочки? — Не ëрничай. Ты же себя губишь. Как ты этого не понимаешь? — Я понимаю. Лишь одно неясно. Почему моё состояние тебя волнует? Ты вернулся из-за меня? Нет, если бы это было так, ты бы приехал раньше, тогда, когда я в тебе нуждался. А теперь катись из моего дома. — Хорошо, — согласился Чонгук, не найдя слов, которые он бы мог сказать в своё оправдание. — Только полотенце верни. — Я уверен, что видел у себя такое же. — Я принëс его из дома, — произнëс мужчина, схватив за край, Юнги крепко держался за второй. — То, что у меня во дворе, — моë. — Правда? Чонгук ухмыльнулся и резко дëрнул полотенце на себя. Юнги был достаточно не везуч и упрям, чтобы не отпустить свою часть и по всем законам физики и прихоти судьбы-злодейки впечататься в чужую грудь. Мужчина обхватил Юнги за талию свободной рукой и заговорил прямо у его уха. — Получается, я тоже твой? — тихо сказал он, пуская табун мурашек по чужому телу. — Ведь я в этом дворе. — Отлипни от меня. Забирай полотенце, что хочешь, забирай и уëбывай, — говорил Юнги, пытаясь его отпихнуть. Чонгук был заметно его выше и шире, а Юнги мало того, что худой, так ещё и по своему обыкновению не совсем трезвый. — Когда я выберусь, а я выберусь, мало тебе не покажется. Пизда тебе, можешь писать завещание. Юнги упирался в его грудь, создавая небольшое расстояние между ними, а Чонгук, поняв, что выбираться у него получается, отпустил полотенце и соединил в замок пальцы на его спиной. Чонгук старался не прижиматься к нему бëдрами и удерживал мужчину из вредности, не имея какой-то конкретной цели. Юнги ворчал что-то, и это казалось до жути милым. — Знаешь, что я с тобой сделаю? — прошипел он, приблизившись к его лицу так, что их носы почти соприкасались. — Я кремирую тебя, ты будешь гореть долго-долго, а я буду смотреть, а потом я нассу на твой прах и выкину в болото. — Ты не представляешь, насколько милый сейчас, — произнëс Чонгук, улыбнувшись. Юнги замер, удивлëнно глядя на него. Это в каком месте он милый? Что за глупости. — Да уж, мужики пошли, баб им мало. Тьфу. — Бабуля Чанми придирчиво осмотрела их, скривив губы, и исчезла так же быстро, как и появилась. Понимание ситуации наконец достигло мозга и ударило по Чонгуку. Он прижимается к мужчине, при этом будучи абсолютно голым. Чонгук ненавидел сплетни, терпеть не мог, когда других волновала его жизнь или чья-либо ещё. Сколько он себя помнит, он пытался вести себя тихо, а Юнги не был таким. И в конечном итоге, они оба с пустыми руками. Чонгук схватил полотенце, прикрывая то, что ниже пояса и поторопился уйти. Он исчез так, словно Юнги его держал, никак не наоборот. Юнги скользнул взглядом по соседнему двору, у ворот всё так же росла рябина, а двор больше не был заросшим. В доме снова теплилась жизнь.

***

Войдя в здание, Чонгук почувствовал прохладу и вздохнул с облегчением. Высокие потолки, деревянные двери, обшарпанная штукатурка, стены с глубокими трещинами — всё говорило о том, что здание старое. Чонгук походил по коридорам, пока не наткнулся на бригаду строителей. Один человек стоял на ступеньке высокой стремянки и промазывал цементным раствором щели, второй его страховал, а третий возился с материалами. — Доброе утро, парни. Не подскажете, где кабинет главного? — А тебе зачем? — тот, что стоял на стремянке повернул голову и задержался на нëм взглядом. — Поговорить надо. — А это что? — Строитель кивнул на пакет в его руке. — Взятка? — Ну, в какой-то степени. — Зачем тебе Ким Намджун? Какие-то жалобы? Говори, я передам. — Мы ним давние друзья, хотелось бы встретиться лично. — Давние, говоришь? Мужчина спустился с лестницы, подошёл к нему и пару секунд вглядывался в его лицо. Затем он широко улыбнулся, из-за чего на его щеках появились два маленьких глубоких предателя, которые часто выдавали его личность. Мужчина счастливо засмеялся и обнял его, похлопывая по лопаткам, Чонгук тоже приобнял его свободной рукой. — Я-то думаю, что ж лицо такое знакомое? — говорил он, а улыбка с его лица не сходила. — Чон Чонгук, ты тут какими судьбами? Ты же даже на похороны своей бабушки не приехал. Хорошая была женщина, царствие ей небесное. — Тогда мне не сказали, что она умерла. Я узнал только спустя пару лет, плюс ещё одна причина ненавидеть своих родителей. — Да, родители у тебя конечно что-то с чем-то. Так, ты тут проездом? — Нет, я здесь теперь живу. — Да ладно, — воскликнул он. — В городе проблемы? — Да, они были там всегда, но я наконец-то решил от них убежать. Ты сам как? Подрабатываешь? — Чонгук кивнул на стремянку. — Нет, просто эти два балбеса и несколько мешков цемента — всё, что я смог выбить в столице на ремонт. Который год просил, без толку. Чонгук осмотрел его с ног до головы. Намджун вытянулся, мышцы на руках и широкая грудь, скрытая футболкой и испачканным рабочим комбинезоном говорили о том, что без дела он не сидит. Внешне Намджун конечно же изменился, но по своей натуре, похоже, остался тем ещё добряком. — Как так вышло, что ты стал главой сельского совета? — Неожиданно как-то, я людям помогал, чем мог, вот они меня и зарекомендовали. До меня на этой должности был тиран, растрачивающий целевые средства. Хватит обо мне, ты лучше расскажи, чем занимался, с кем приехал. — С сыном, он уже познакомился с твоим. — Правда? Вчера Хосок истерил, говорил, что его предали, и это непростительно. — Ну, сегодня эта троица снова где-то прохлаждается. — Чонгук пожал плечами. Он сильно переживал по поводу того, подружится ли Тэхён здесь с кем-то, но эта проблема решилась довольно быстро. — Кстати, это тебе. — Чонгук протянул ему пакет, Намджун принял его и торопливо заглянул внутрь. — Какой красивый. Не стоило, он же, наверное, дорогой, — говорил Ким, разглядывая торт под прозрачной пластиковой крышкой. — Вовсе нет, я сам его испëк. Я кондитер. — Оно и видно, профессионал своего дела. Так, знаешь что? Мы просто не можем не отметить твоё возвращение. — Что ты предлагаешь? — Я предлагаю накрыть стол и сообщить Хвиин, что ты вернулся. — Почему именно Хвиин? — Так новости быстрее разлетятся. — Может, это не самая лучшая идея? — Кто тебя спрашивать будет? Мы всё быстренько организуем.

***

— Я один слышу музыку? Чимин остановился и оглянулся, не понимая, откуда доносятся звуки. Они решили вернуться, когда солнце уже село, Тэхён хотел раньше, но его не спросили, поэтому всё, что ему оставалось, так это держаться ближе к ребятам и вглядываться в темноту. Он успокоился, лишь когда Чимин схватил его за запястье и повёл за собой. Они остановились возле дома Хосока, чтобы попрощаться с ним. — Кажется, это с вашей улицы, — произнëс Хосок и разблокировал телефон, увидев, что отец писал около часа назад. — Сообщение от папы, тут сказано, что они собираются в доме Чонгука. — Кто они? — спросил Тэхён, заглядывая в его телефон. — Больше ничего не сказано. Пошлите, там, кажись, весело. Горел фонарь, который был прикреплëн у входа в дом Чимина, в соседнем доме был включëн свет, а во дворе собралось немало народу: несколько стариков, женщин и мужчин, по двору носилась пара детишек, о чëм-то своём разговаривали две девушки. В центре стоял длинный стол, ломившийся от закусок, слышался звон тарелок, треск разбитого стекла, играли песни, которые Тэхён никогда не слышал, так как те были старше него. Юноша нашёл глазами отца в компании мужчины и женщины, он улыбался, а глаза его блестели. Хотелось подойти и узнать, что здесь происходит, но их заметили раньше. — Сынок, привет, а мы как раз говорили о тебе. Кажется, я должен тебя отчитать. — Чонгук открыл для них калитку, дождавшись, когда все трое войдут, и приблизился к Тэхёну, наклонившись к его уху. — Хвиин рассказала про случай в магазине. — Ты злишься? — спросил юноша также тихо. Он не боялся, так как знал, что, что бы он не сделал, наказания всё равно не последует. — Я горжусь тобой, — шепнул мужчина и похлопав сына по плечу. — Знакомьтесь, это мой сын, зовут Тэхён, он красивый, умный и немного капризный. — Умный? — Хосок тихо усмехнулся. — Немного? — поддержал друга Чимин. — Такой молодой, а уже седой, — сказала незнакомая бабушка. Тэхён устало вздохнул, в городе никому не было дела до того, как он выглядит, а тут всё всем было интересно. — Смешная шутка, — произнëс мужчина с очаровательными ямочками на щеках и, положив руки на плечи Тэхёна, повëл его к свободному месту за столом. — Меня зовут Ким Намджун, в детстве мы с твоим отцом были хорошими друзьями. Парни, чего встали? Берите стулья и подсаживайтесь. — Он обратился к Чимину и Хосоку. Они устроились по обе стороны от Тэхёна, подальше от стола, так как между стульями почти не было места. — В доме сейчас заперт Бродяга, он сильно бросался на Хвиин и Джина, поэтому пришлось, — сказал Чонгук юноше. Он сидел на другом конце стола, но поменялся с кем-то местами, чтобы быть рядом с сыном. — Ох, я его понимаю, очень умный пëс. — Чимин хмыкнул, потянулся за солëным огурцом и тут же им захрустел. — Понимаю, что ты хочешь сбежать, но посиди с нами немного, хорошо? — попросил Чонгук, погладив тыльную сторону ладони юноши. Чимин внимательно взглянул на мужчину, он явно выпил, но не слишком много, его стопка была пустой, а когда кто-то попытался наполнить еë, Чонгук вежливо улыбнулся и накрыл стопку ладонью. — Хорошо, пап. Можно нам чистые тарелки? — Конечно, солнышко. — Так, по какому поводу праздник? — спросил Тэхён, когда отец вернулся на место. — Повод веский, Чонгук вернулся, — произнëс человек, который представился Намджуном. — Только никому не сказал, — упрекнула его Хвиин. — Даже не представился тогда в магазине, я ведь тебя не узнала. — Всё в порядке, никто не узнал. — Я узнал, не ври, — возмутился Намджун. — А вы все были знакомы с папой? — спросил Тэхён у собравшихся. — Без обид, но понятия не имею, кто он, — произнесла Джису. — Мне сказали, что тут можно вкусно поесть. А этот, — она кивнула на Джина по правую сторону от себя, — везде, где наливают. Ну, что ты смотришь на эту стопку. Я ж знаю, что, как только отвернусь, тут же глотать начнëшь. Пей уже. — Гамадриадушка, ты у меня самая лучшая, — пропел мужчина, принимаясь за стопку. — Я Чонгука ещё совсем маленьким помню, — говорила бабуля Чанми, утирая слëзы. — А теперь вон как вырос, жених уже. — Бабуль, мне уже тридцать шесть, женихом я был давно. — Кстати, насчëт этого, — тихо сказал Намджун, приблизившись к Чонгуку. — Где мама сынишки? — Осталась в городе, я и не звал еë с собой. — Остыли чувства? Я не осуждаю, это нормально. — Не было никаких чувств. Я не хочу об этом говорить, такой хороший вечер. — Хорошо, Чонгук, как скажешь, — произнëс Намджун, дружески приобняв его за плечи. — Я рад, что ты здесь, знай, что ты всегда можешь обратиться ко мне. И насчëт работы не переживай, она всегда найдëтся. — Спасибо тебе, Джун. — Да не за что. Слушай, я всё хотел спросить, как прошла встреча с Юнги, вы с ним были так близки. — Он злится на меня, теперь мы с ним чужие люди. — Если злится, значит, нечужие. Ему на тебя не наплевать. Я уверен в этом. Я помню, каким он был после того, как ты уехал, помню, сколько он отходил. — Но это было слишком давно, сейчас всё по-другому. Он был бы рад, если бы мой дом сгорел бы вместе со мной. — Он помогал твоей бабушке до того, как она умерла, Чимин еë обожал. А после еë смерти он продолжал платить за электричество, поэтому его не обрезали. Я не знаю, зачем он это делал. Юнги вообще понять сложно, — рассуждал Намджун. — Привет, народ, а что это вы тут отмечаете? — послышалось весëлое у калитки. — Только не это, — произнëс Чимин, метнув взгляд в сторону. Пьяный голос отца он узнавал сразу, за годы наблюдения научился распознавать по нему, сколько он выпил и когда захочет спать. Сейчас этот голос свидетельствовал о том, что выпил Юнги много, скоро уснëт, но до этого успеет натворить всякого. — Возвращение Чонгука, — важно объявил Сокджин. Кажется, его одного такой Юнги не смущал. — Где это ты без меня накидался? — Сейчас я тебе дам «без меня», — упрекнула Джису, отвесив ему подзатыльник. — Сокджин — мой верный товарищ. — Юнги шатающейся походкой подошёл к названному и опустил руки на его плечи. — Знакомься, Чонгук, это мой лучший друг, и он меня не бросал. Он очень неплох, хоть ещё и сопляк. — Вообще-то мне тридцать, — вмешался Джин. — Заткнись, когда старшие разговаривают, — сказал Юнги и отшатнулся от него. Он направился к Чонгуку, оступившись и едва не навалившись на Хвиин, благо, Намджун встал и удержал его. Чимин закрыл лицо ладонями, затем сжал их в кулаки и опустил голову. — Извини, дорогая, — обратился он к женщине, которую задел, затем похлопал по предплечьям Намджуна, призывая его отпустить. — Всё нормально, всё нормально. Так, значит, празднуете возвращение Чонгука. Намджун опустился на место, Юнги подошёл ближе, и Чонгук повернулся к нему корпусом, хмуро глядя на него. Юнги потянулся к столу, наклоняясь, и, скорее всего, распластался бы по скатерти, если бы Чонгук не придержал его, подставив руку под живот. Мужчина схватил огурец и захрустел им, издавая чавкающие звуки. — Вкусненько. Если это праздник, почему не позвали меня? — Он выровнялся, глядя на Чонгука сверху вниз. — Я никого не звал, пришли те, кто хотел. Тебе нужно было персональное приглашение? — Конечно, неужели я больше не особенный, Гук-и? Ведь ты так говорил, не помнишь? — Юнги наклонился к его лицу. — Как странно, у меня мозг продез… продезин… про-спир-то-ван, короче, но я вспоминаю все детали, хотя думал, что забыл. Хоть сцена, разворачивающаяся перед ними, была весьма интересна, Тэхёна больше волновал Чимин. Он сидел, сгорбившись, не показывая лица, и дышал рвано, словно пытался успокоиться. — Нужен микрофон. — произнëс Юнги, осматривая стол, будто там действительно могло быть то, что он ищет. — Джин? Джин не придумал ничего гениальнее, чем вручить другу сосиску. Юнги цокнул недовольно. но решил, что и это сойдëт. Чонгук отворачивался он сосиски, которую ему настойчиво пихали в лицо, затем гневно посмотрел на мужчину. Юнги прищурился, откусил сосиску и постучал ею по чужим губам. — Скажите, многоуважаемый Чон Чонгук, где вы таскали своё шикарную задницу двадцать два ëбанных года? Молчишь, трусишка Гук-и. Вы все тут пьëте, а алкоголик — Мин Юнги, ты уехал, не попрощавшись, а гандон — я. Чимин резко поднялся, из-за чего стул опрокинулся, создавая лишний шум. Юнги теперь смотрел на него, видел, что он здесь тоже, что щëки его пылают, а глаза сверкают. Чимин направился к калитке, ни словом не обмолвившись. — Чимин-а, стой, подожди меня, — кричал Юнги. Чеëн последовала за парнем, Тэхён задумался, стоит ли идти ему тоже. — Успокойся уже, — приказал Чонгук, поднявшись и схватив Юнги за запястье. — Прекрати себя так вести хотя бы ради Чимина. — Я говорил только правду. Понятия не имею, на что он обиделся. — Конечно, ты же не видишь дальше своего носа и стопки. — Кончай меня отчитывать, папаша, я не маленький, — сказал Юнги, отмахиваясь от чужих рук, однако, стоило Чонгуку его отпустить, как он тут же стремился встретиться с землëй. — Отведу его домой, скоро вернусь, — произнëс мужчина, глядя на Намджуна. Идти отказывался теперь не только язык Юнги, но и тело. Чонгук присел, обхватывая его за бëдра и поднимая. Юнги упëрся руками в чужие плечи, кому-то помахал, а кому-то показал средний палец. Зайдя в дом, Чонгук разулся и сбросил тапочки с ног мужчины. Тот больше не буянил, он наверняка уснëт, как только его голова коснëтся подушки. Комнату Юнги он нашёл не сразу, забыл, где она находится, но зайдя внутрь, понял, что пришёл правильно. Чонгук подошёл к кровати, опуская на неë мужчину, сам сел рядом, рассматривая комнату. Кровать он запомнил небольшой, в такую едва мог поместиться взрослый человек, теперь она была двуспальной. Интересно, как давно Юнги спит на ней один. За кроватью старый ковëр, на котором маленькие пальцы любили обводить узоры, когда было совсем скучно. Пол дощатый, Чонгуку показалось, что он слышит топот детских ног. Кое-где на полу лежат маленькие вязаные коврики. Чонгук помнит, как бабушка учила его вязать, но получалось у него плохо, зато она всегда хвалила Юнги, и он соврëт, если скажет, что не гордился им в такие моменты. Рядом с окном деревянный стол, под столешницей высечены инициалы «M.Y» и «M.J». Почему «M.J», взрослые не должны были знать. На полках стояли книги и баночки с неизвестным содержимым, в вазе на подоконнике — засушенные кленовые листья. Чонгуку было дорого всё здесь, хотелось рассмотреть каждый уголок и каждую безделушку настолько детально, насколько это только было возможно. Он повернул голову, спящее лицо Юнги озарял свет с улицы. Чонгук улыбнулся и провëл ладонью по его щеке, убрал тëмные пряди волос за ухо. Ностальгия терзает душу, и он жалеет о том, что ушло безвозвратно. За последние пару дней жизнь поменялась кардинально, будто стало словом с заглавной буквы. Нет, словом, написанным капсом. Так теперь ощущается жизнь.

***

— Я хочу побыть один, — произнëс Чимин, быстро шагая прочь. — Ты не должен держать всё в себе. Я могу тебя выслушать. Никто не желает тебе плохого. Твой отец… это ужасный поступок, — тараторила Чеëн, следуя за ним. — Просто оставь меня! — Чимин повысил тон и повернулся, заставив девушку остановиться. — Я не хочу ни с кем разговаривать и видеть не хочу, поэтому, если ты не хочешь, чтобы я на тебе сорвался, уходи. Тэхён, к тебе это относится тоже. Хватит, подслушивать. И вовсе он не подслушивал, просто ощупывал листики на каком-то кусте неподалёку, проверяя их цвет. Чимин бросил взгляд на них обоих и начал угодить. Теперь главное — не упустить его из виду, чтобы не заблудиться. — Он сказал нам уходить, почему ты идëшь за ним? — поинтересовалась девушка, когда Тэхён прошёл мимо неë. — Я хочу в туалет. Пойдëшь со мной? — произнëс юноша, улыбнувшись. Сейчас они стояли под светом фонариков от некоторых домов, но парень направлялся туда, где их не было. — Твой Чимин — напыщенный индюк, даром он мне не сдался, так что перестань быть такой подозрительной. Чимин шëл прямо, Тэхён свернул на какую-то улицу. Вскоре он пожалел об этом, потому что она оказалась самой тëмной, а тени кустов напоминали живых существ. Дождавшись, пока Чеëн уйдёт, Тэхён вышел на дорогу и пошёл за Чимином. Он нашёл его спустя минуту и вздохнул с облегчением. Похоже, сегодня он занял у кого-то смелости, если идёт ночью по улицам. Тэхён всегда боялся темноты, а в селе ночью было ещё страшнее, чем в городе. Впрочем, силуэт впереди его немного успокаивал. Тэхён двигался тихо и старался не приближаться сильно, полагая, что Чимин не знает о том, что его преследуют. Почему он занимается этим сейчас? Ведь он мог сидеть в хорошо освещаемой комнате, а не трястись от страха и ночной прохлады. Он бы укрылся одеялом и думал бы о том, чем сейчас занят Чимин, где он и как себя чувствует. Тэхён устал идти и прятаться за шелестящими деревьями в моменты, когда парень поворачивался. Хотелось назвать Чимина недобрым словом и уйти домой, но Тэхён понял, что совсем не помнит дороги назад. Они вышли на открытое пространство, где не было домов, но всё чаще встречались деревья. Тэхён почувствовал, как ноги утопают в холодной траве. Вблизи переговаривалось множество лягушек и шумел камыш. Луна отражалась на водной глади и освещала берег. Тэхён задержал дыхание, такой красоты ему видеть ещё не доводилось ни в заповедниках, ни на фермах, ни на курортах, куда он ездил с семьëй. Было нечто прекрасное и чарующее в этой картине. Чимин сел на берегу, Тэхён тоже поспешил опуститься в траву, чтобы остаться незамеченным. — Я попросил оставить меня одного, — негромко произнëс Чимин. — Я просто шёл в ту же сторону, гулял и совсем не следил за тобой. А давно ты заметил, что я гуляю? — С самого начала. — А почему не сказал? — А ты бы ушёл? — Нет, — не задумываясь, ответил юноша. — Вот и я так подумал. — А можно я подойду к тебе совсем немного? — попросил он, звуча так жалобно, что навряд ли кто-либо сейчас смог бы ему отказать. Чимин повернул голову, изучая Тэхёна взглядом. Тот обнимал себя за плечи, заметно вздрагивая и бегая глазами по земле. — Зачем пошёл за мной, если так боишься темноты? — Ну, когда я в темноте не один, мне почти не страшно. Мне показалось, что ты не хочешь оставаться в одиночестве, хоть и говоришь обратное. Разве ты недостаточно часто один? — Подойди. Тэхён улыбнулся, радуясь маленькой победе и пошёл к Чимину, присаживаясь в метре от него. Теперь, чтобы успокоить себя, ему было достаточно осмотреться, прислушаться и напомнить себе о том, что рядом сидит его друг. — Здесь очень красиво. Часто приходишь сюда? — Если ночью, то лишь тогда, когда мне сложнее обычного. Сидеть здесь ночью с кем-то для меня в новинку. — Это похоже на хорошее место для свиданий, — произнëс он, а Чимин усмехнулся. Тэхён вновь зацепился за него взглядом, ноги согнуты, локти упираются в колени. Его дыхание шелестит так же громко, как и камыш, и он тоже не поднимает голову. — Знаешь, в темноте не видно, когда человек плачет, и всё, произошедшее ночью, на утро кажется сном. Но это я так, к слову. — Я устал, блондиночка. Может, я что-то делаю не так? Я живу повседневностью, жду момента, когда он завяжет, боюсь дня, когда сорвëтся вновь. Не первый год так. Я смотрю на чужие семьи и завидую им, хотя понимаю, что это плохо. Руки просто опускаются. — Нельзя сдаваться. — Почему? — Чимин повернул к нему голову, луна бросила блик в его глаза, коснулась влажных щëк. — Потому что однажды всё изменится. В твоей повседневности появится что-то, что научит тебя по-другому дышать, жить по-настоящему и любить каждый свой повседневный день. — А так и не скажешь, что тебе шестнадцать и что ты блондинка. — Не шути про блондинок, пожалуйста. Я готов драться за их честь, — произнëс Тэхён, немного наклонившись к нему и прищурившись, чтобы выглядеть более убедительно. — Драться? В таком случае смогу ли я потом излечиться от пары маленьких кошачьих царапин? — сказал Чимин, приблизившись тоже. Несколько секунду они смотрели в глаза друг друга, молча споря, кто хитрее, а потом Чимин улыбнулся и отстранился. — Спасибо, что пошёл за мной. — Прости за то, что назвал тебя напыщенный индюком. — Тэхён устроился поудобнее на траве, вновь рассматривая чарующее озеро. — Я не помню такого. — Значит, я не сказал это вслух. Юноша пожал плечами и снова сделал это. Минутку, что он только что сделал? Просто сидел на месте, затем применил немного своей магии и заставил Чимина улыбнуться. В очередной раз, неприкрыто и искренне. Это не кажется странным, ведь то, что снимает с души часть груза, вообще не может определяться этим словом. Этому чему-то больше подойдëт «правильный».