У старых грехов длинные тени

Средневековый угрюмый городок,

К маленькой гостье он был не готов –

Эхом разносится цокот каблучков

С виду обычных её башмаков

– Ой, ну ты чего плачешь? Ты же взрослый! – удивилась младшая из Ван Хельсингов, отступив на шажок назад и убрав ручки за спину. – Самый настоящий взрослый! Соскучился что ли? Так и я скучала, Люци, но я ведь не плачу, смотри! – гордо вскинула она круглую лохматую головку, гордо улыбаясь. Охотник всхлипнул, с улыбкой глядя на родной лик: – Да, Эби, – наконец подал он тихий голос, – ты так выросла, малышка! – Не малышка я! – насупилась девочка. Люциус её хмурому выражению личика чуть рассмеялся. Он пересел с колен на корточки, и Эбигейл начала, активно размахивая ручонками, рассказывать ему всё на свете: то, что первое вспоминалось, ведь она не видела брата так давно! Бегая вокруг только и успевающего вертеть головой призрака, его сестра с интересом щупала плащ и длинные рукава, дивясь красоте нашитых созвездий, трепала его кудри пальчиками, звонко смеясь и вешалась на шею, крепко обнимая. – Знаешь, а ты отличаешься от образа, который я видела во снах. – Правда? Чем? – Ты весь такой настоящий, – девочка очертила его фигуру в воздухе. – Я могу тебя потрогать, ты разговариваешь! Когда я спала, ты являлся таким загадочным, словно в тумане и никогда не подходил близко, я и лица твоего толком не могла рассмотреть из-за своего роста. Грим, кстати, крутой, ты сам делал? Люциус растерянно оглядел себя. Точно – его кости скелета, просвечивающие сквозь светящуюся кожу голубого цвета. – Э-эм… – начал парень, но девочка продолжила свой рассказ про детские сны. – И потом на утро рассказывала о тебе Эрике, а она грустно улыбалась и говорила, что такое бывает. Естественно, Эбигейл в своём словесном потоке рассказывала фантому и про старшую сестру: – Представляешь, а она стала такой печальной после того, как ты ушёл… – грустно начала девочка, приложив ручки к груди и смотря щенячьими глазками вверх на высокого брата. Тот нахмурился: – Действительно? Я так этого не хотел… – Да! – перебила его младшая. – Она, конечно, пытается быть при мне весёлой и делать вид, будто всё уже прошло давным-давно, но я-то вижу: как она меняется вдали от всех. Ей по-прежнему тяжко… Но она так старается. Ради меня, Ладрона и дедушки! – чуть веселее начала она, размахивая пышным подолом платьица из стороны в сторону. – Хотя они и остались на кораблике, далеко от нас… Люциус удивился: – Как это так? Наши парни остались на «Наследии», а вы с Эрикой живёте где-то отдельно? – Я же говорю: мы поехали в дом родителей. «Это небезопасно…» – думал про себя Ван Хельсинг, вспоминая карты и место расположения старинного семейного гнезда. Лайнер по сравнению с тем домишкой был настоящим укреплённым замком с морщинистым драконом в виде старого Абрахама. Эбигейл, не замечая задумчивого вида брата, продолжала свои рассказы: – А на День Рождения к Эрике, помимо её друзей из Академии, приезжал Ладрон. Он такой вредина! – без злобы с улыбкой хихикнула девочка. – Да уж, милая, Лад по сравнению с твоей сестрой совсем не изменился, наверное, – ухмыльнулся Люциус, очнувшись от своих размышлений. – Однако я хотела бы видеть его и дедушку и прадедушку и на своём празднике! Мне сейчас семь лет, а будет целых восемь, Люци! – Эбигейл счастливо зажмурилась, представляя торжество. Старший брат смотрел на неё печальными глазами. – Всего семь лун… – грустно объявил женский голос, и из темноты к двум Ван Хельсингам медленно вышла высокая фигура Марты.

***

Девочка в фиолетовом платье резко распахнула глаза: Люциус только сейчас понял, что глаза у сестры светятся ярким светом и не похожи на те – при жизни, – цвета коралла. Эбигейл заворожено смотрела на возникший образ носферату: – Ого! Какая вы красивая! – весело констатировала она, хлопнув в ладоши. Графиня удивилась такой реакции, часто заморгав голубыми глазами, а охотник тихо хмыкнул: конечно, Эби не умела отличать расы монстров от людей, но была всегда настоящей в комплиментах окружающим. – Здравствуй, – неуверенно начала бывшая Дракула, подходя ближе к девочке и чуть наклоняясь, – не бойся меня… Девочка хихикнула, с интересом рассматривая носферату: – Я и не боюсь. Я вообще ничего не боюсь, взрослая ведь! Марта улыбнулась ей, присаживаясь на одно колено и оглядывая девочку, наклоняя голову из стороны в сторону, как если бы волчица обнюхивала встречного. Маленькая Ван Хельсинг покачивалась на носочках вверх-вниз. – Ты Эбигейл, верно? – Ага. Люци, ты знаешь эту леди? – обратилась она к брату. Тот кивнул, вставая на ноги и расправляя звёздный плащ. Девочка резво протянула ручку к графине: – я Эбигейл Хельсинг, давай лапу! – Меня зовут Марта, милая, – улыбнулась женщина и протянула свою белую ладонь для рукопожатия, но её пальцы прошли сквозь. Эби это, однако нисколько не смутило, а вот вампир была в растерянности. – Я тоже не мог её коснуться, когда хотел обнять… – тихо проговорил ей Люциус. – Это странно – задумалась графиня, чуть нахмурившись. – Ничего странного! – громким голоском перебила их девочка. – Всё очень просто: вы мне всего лишь снитесь!

Эта жизнь не репетиция!

Ведь у меня есть ты,

А у тебя есть я!

И неважно – что ты сумел:

Из всего, что хотел,

Цель одна – дорога!

Оба взрослых призрака устало вздохнули. Марта вновь сосредоточила внимание на изучении взглядом образа человеческого детёныша, а охотник смотрел не на Эби, а куда-то мимо неё: его мысли были далеко отсюда. – Вы подружка Люци? – весело обратилась к женщине девочка. Названная подавила смешок. – Нет, Эби, это моя… Наставница. – Острый слух брата, однако не улетал ни за какие пределы галактики и остался при нём. Графиня кивнула, приветливо улыбнувшись ребёнку. – Воу, учитель! Здóрово, а у нас в школе… – начала девочка, как тут вампир, осматривая её и принюхиваясь к новому запаху, резко оскалилась и глухо зарычала. Эбигейл испуганно замерла на месте.