Этот автор расскажет вам историю!

— Нет, ну ты посмотри. Уже третий день у меня яйца воруют! — вокруг женщины собрались соседки, активно поддерживающие её негодование по поводу пропажи яиц. Эта женщина зарабатывала тем, что продавала различные продукты: молоко, яйца, сыр и тому подобное. Её муж был ремесленником, так что хоть и жили они в столице, но приходилось им туго. — Говорю я вам — это все мальчонка разноглазый! Проходя мимо, мне стало интересно о чем речь и подойдя, я тоже обратил внимание, на свернутого в клубок ребенка. Мальчишке было лет пять на вид; волосы растрепаны, лицо почти черное, из одежды тонкие лохмотья, на ногах и руках царапины. Выглядел он так себе. Женщины на перебой кричали кто о чем: некоторые выгораживали его, говоря, что такого кроху скорее куры заклюют; другие напротив — рассказывали как он у них воровал. Наконец, этот шум разбудил его. Стоило мальчику открыть глаза, как на него накинулась торговка с яйцами. Он тут же скрылся, а я только и делал, что смотрел ему вслед. Женщины тоже ничего особенного сделать не могли, поэтому разошлись кто куда. Второй раз мальчишку я встретил в другой части столицы. Плотник бранился на него, за то, что тот украл яблоко. Представляете! Когда к нему подошел такой же плотник, то сказал, что это он отдал яблоко, но первый мужчина не поверил. В этот раз я тоже решил не вмешиваться — себе дороже. Скоро крикун успокоился, и дав подзатыльник прогнал мальчика. Так я в течение дня наблюдал, как разноглазого мальчишку ругали то тут, то там за кражи. К слову сказать, выглядел он не только бедно, но и хлипко. Смотря на него казалось, что на палки повесили ткань, таким он был худым и бледным, если смыть грязь. На следующий день я снова увидел, как торговка бранилась на мальчонку. Оказалось, у её снова пропали яйца. В этот раз был свидетель — соседский сын. Смотря на этого сына, мне казалось, что он психологический врун. О чем не спросил — ответит только ложь. Как бы там ни было, но это стало последней каплей для хозяйки и она обратилась к стражам, чтобы наказать воришку. Некоторые молодые девушки, ещё не родившие или держащие младенцев, просили её одуматься и не брать грех на душу, если мальчика убьют случайно. Однако торговка была непреклонна. Когда новость о её жалобе стражам стала известна по столице, то разные жители стали приходить к тому же посту, соображая о различных злодеяниях мальчишки. Часть жаловалась на что-то посерьёзнее: кража кур, пшена, избиение собак палками; часть на мелочь: краденый мандарин с ветки, показание языка и тому подобное. Мне, как прибывшему из дальних мест, многое казалось пустяком, но тут считали иначе. На следующее утро один из стражников сообщил: — Этот юнец, чье имя Хун, обвиняется в краже чужой еды, животных, а так же неподобающем проведении! — на площадке со столбом посередине, где цепями сковывали преступников, все замолчали. — В наказание он получит пятнадцать ударов палкой! — все ахнули. Другой стражник приволок малыша и заковал в цепи. Некоторые девушки до сих пор ахали и охали, некоторые просили пощадить ребенка, но старшее поколение стояло тихо и зло смотрело на маленького преступника. Только Хун начал кричать, вырваться, говорить что не виновен — в общем, сопротивляться. Получив первый удар по спине, мальчик закричал ещё громче. Его ноги подкосило и он почти свалился, но цепи не дали, только больно вдавили в кожу, но из-за худобы было лишь больнее. Пока он пытался встать, палач сделал следующий удар. Хун закричал снова, снова упал, снова пытался подняться и снова получил удар. Так продолжалось до десяти ударов, пять из которых попали в одно место. На десятый удар он упал, продолжая кричать. Спина была покрыта ранами и кровью, стекающей к земле. На тринадцатый удар он сорвал голос и вместо крика вырывался только хрип. Стоило палке в последний раз коснуться его тела, как люди начали расходиться. Первый солдат сказал наставление для остальных и скрылся. Хун-эра отпустили, но он так м не смог подняться, оставаясь валяться в своей крови и грязи. Тогда меня прогнали, стоило мне остаться одному. Не имея желания пострадать, я послушно ушел. О судьбе мальчика мне мало известно, но думаю, что в конце концов он выжил. Мне ни раз приходилось видеть, как его избивали, так что в нем я не сомневался. К тому же, даже взрослый мужчина не всегда выдержит пятнадцать ударов плетью, а палкой… Через год я снова оказался в тех краях. Теперь жители меньше обвиняли мальчишку в кражах, но чаще говорили, что внезапно у них что-то пропало, почти из-под носа. Теперь я не встретил Хун-эра, но уверен, что все дело в его скрытности.