Девять причин почему

      Спальный городок окутала глубокая ночь, плачущая плотным ливнем. Под звуки дождя клонило в сон. Скромная квартира была пропитана уютом; лишь в одной комнатке горел слабый свет. Ребятам, что заполнили её, было не до сна. Бертольд быстро прибрал весь их с соседом хлам в шкаф и пригласил друзей. Все гости своим родителям сказали, что пошли делать групповой проект. Эта отговорка всегда работала. На самом деле собрались они здесь по другой причине. Ребята нашли Райнера в нелучшем состоянии. Криста обрабатывала раны на его руке, что периодически самопроизвольно дрожала. Сейчас его стеклянный взгляд был устремлён в одну точку. Пока вокруг все суетились, он был замкнут в своих мыслях. Он не был здесь. Райнер понял, почему Эрен избегал его. Среди их окружения были насильники. Он понял, что тот его попросту мог испугаться. Осознал то, что поведанное Эреном в последней записи действо происходило совсем недалеко, так рядом. В то время, когда Зик был у них. Браун ещё тогда удивился, что капитан заявился без своей свиты. В тот вечер друг вертел крышкой зажигалки, рассказывая парням глупые страшилки. Сейчас Райнер прокручивал ту самую ночь в голове снова и снова. А в сознании на повторе был голос Эрена. — В записи Эрен умолчал о том, что тогда в коридоре он одарил её пощечиной. Знаю, ему было стыдно. Но он так и не удосужился попросить прощения, — рассказывал Арлерт. — Почему он это сделал? — Он узнал, что Микаса запретила Кристе к нему подходить. Да ещё и когда она пришла его защищать в столовой, забрала тетрадь, он психанул. Когда я увидел то, как он замахнулся, я хотел его осадить — было поздно. А тут уже и Жан на него накинулся. Ну а то, что было между вами, — он посмотрел на подругу, в поисках одобрения. Аккерман кивнула и Армин продолжил, — …он мне как-то говорил, что не понимал, за что Микаса может его любить, ведь он игнорирует её… игнорирует тебя, Мик, твои чувства. Это его раздражало. Ты бы сразу его простила после того случая. А я сказал тебе: «пусть помучается». Сказал: «подождём, когда он наберётся храбрости и извинится. И если что, заговорим с ним сами… не знаю. Сделаем сюрприз, созовëм всех в «Марию», ведь мы давно так не собирались». Но тогда, в поездке, всё ещё усугубилось тем, что Бертольд мне сказал, что ты, Энни, не поехала из-за меня. «И глупцу понятно, почему ты это сделал,» — добавил Армин про себя. Блондинка зыркнула на Гувера, тот виновато опустил глаза. — Извините, — сказал он и хотел было что-то сказать, но Леонхарт его остановила. — Ладно, не стоит оправданий. Армин передал ей подушку «правды». Сегодня они решили по честному обсудить всё, что произошло и открыться. Пришла её очередь высказаться. — Раз уж это вечер откровений, то признаюсь, почему я не поехала. Тогда на вечеринке в той сторожке, кое-что произошло. Я мало чего помню… Но после этого обнаружила, что, — она нервно сглотнула, — что беременна. — Боже… — Криста, закончив с пострадавшим Райнером, присела рядом с девушкой и в знак поддержки положила руку на её плечо. — Поэтому я тогда сбежала, Берт. Было не время и не место. Если бы ты высказался о своих чувствах раньше… тогда, может быть, всё было бы иначе. — Она перевела взгляд. — Поэтому я порвала с тобой, Армин. А после моей ссоры с Эреном я задумалась и поняла, что недостойна тебя. — Глупости. Я бы всё понял, тебе нужно было только сказать. Новая волна боли накрыла Армина: Энни тоже пострадала и пережила всё это в одиночку. — Так можно тебя поздравить? — Криста неуверенно, с наивной улыбкой указала на живот. — Оу, — усмехнулась блондинка. — Нет, я решилась на аборт. Говорю же, я даже не знаю кто… Я ничего не помню… Неловкость сковала девушку. Райнер изучил подругу сканирующим взглядом. Он достаточно давно её знает. Поэтому ему не трудно определить, что Энни что-то скрывает. Ленц обняла Леонхарт. Та шелохнулась от тактильности приятельницы: — Со мной всё в порядке. — Ну нет же! После такого невозможно быть в порядке! — Почему ты об этом не говорила? — поинтересовался Армин. — Спокойно, Армин. Я это уже пережила. И как Эрен распускать сопли я не собираюсь. Микаса нахмурилась. Райнер взглянул на свои бинты, заботливо перевязанные Кристой в бантик. Рука всё ещё дёргалась. Кажется, только сейчас он почувствовал физическую боль. Далее плюшевая подушка оказалась в руках Микасы. Тëмные ноготки тревожно царапали ткань. Девушка отпустила взгляд. — Даже не знаю что добавить. Меня гложет то, что ему было трудно, а мы… Ничего не сделали. — Криста положила ладонь поверх руки Микасы, что явно была преисполнена горечью утраты и нуждалась в помощи, хоть и не признавала это. — На следующий день после произошедшего с Эреном, в наш дом постучались. Когда я поспешила встретить гостя, за дверью никого не оказалось. У порога стоял лишь симпатичный горшок с гортензией, где была записка: «помни о хорошем». — Прощальный подарок, — подметила Энни, пока Криста утешительно гладила девушку по плечу. Аккерман робко кивнула, передав подушку следующему на очереди. Затем все устремили внимание к Бертольду. Он пожал плечами. — Я не знал Эрена. И даже не представляю что сказать. — Ладно, Бертольд, но что ты знаешь о своих друзьях? — задала вопрос Микаса и её тихий голос окреп. — Рассказывай всё без утайки. Ты догадываешься о ком я спрашиваю. Гувер зачастую был скуп на эмоции, но сейчас его глаза забегали по сторонам, выдавая его осведомлённость. Да и Микаса с Армином не были дураками. У них, так или иначе, должны были возникнуть вопросы к «элите». И люди в этой комнате были связующими. Он и сам мог быть в чём-либо заподозрен. — Расскажи про особое место, — вырвавшись из потока размышлений, подал голос Райнер. — Что? А то ты не знаешь. — Поясни, пожалуйста, — попросил Армин. — Ну, там хранится инвентарь, секреты команды, старые кубки и остальной хлам победителей. Ничего интересного. Энни сложила руки. — Помимо этого, там оборудована зона отдыха. Как у вас там говорится… «Всë, что происходит в особом месте, остаётся в нём»? Спортсмен склонил голову, не найдя слов. — И что у вас там за обряды? — продолжила Аккерман. Парень изогнул бровь. Ситуация наращивала обороты и теперь походила на на допрос. — О чём ты? — Ты знаешь, о чëм я. О Зике, братьях Галлиард и других парнях. Вы тесно сдружились, не так ли? А как складывается с новенькими? Я о наших Жанне и Конни. В последнее время они ведут себя не так, как обычно. Жан из кожи вон лез, чтобы влиться в вашу компашку, но теперь он не выглядит счастливым. Он раздражён, как и некоторые из нас. — А парни здесь при чëм? Может у Жана просто есть личные проблемы? — А ты что-то знаешь? — тихонько поинтересовалась у Райнера Криста. Парень ничего не ответил, всё ещё отстранённо смотря в одну точку. Бертольд выдохнул и начал объяснить: — Наша команда — крепкая семья. И это не просто девиз. Чтобы положиться на плечо товарища, нужно его хорошо знать. Уединённая хижина стала особым местом, где мы можем друг другу открыться. Райнер сложил руки, смерив друга сердитым взглядом. — Пока всё это звучит довольно странно… — сказал Армин. — Перевожу: для поддержания командного духа они собираются вместе, чтобы упиться, — пояснила Энни. Слова её были резки, но правдивы. — Если у вас такое крепкое братство, то в случае преступления вы можете друг друга покрывать… — мыслила в слух Микаса. — Твои подозрения заходят слишком далеко. Да, твой парень попал в патовую ситуацию и ты переживаешь, но зачем пытаться кого-то в этом обвинить? Лучше ведь не станет. Никто не ручается за его ошибки. Глаза девушки загорелись пламенем гнева. Аккерман была готова наброситься на Бертольда, но её остановили. Сжав руки в кулаки и пытаясь вырваться из захвата Энни и Армина, девушка высказалась: — Вы настолько зазвездились, что серьёзно верите в свою несокрушимость? Чтите себя особенными, да? Элита, которым дозволено всё? Вы ведь продаёте детям запрещенку, запугиваете хороших ребят, накачиваете и насилуете девочек! — Что? Парни не святые, ну уж точно насильники! — Открой глаза! — она указала на Энни. Та закатила глаза, не понимая, как она вообще оказалось в подобной ситуации. Она тоже хотела высказаться, но решила воздержаться. — Мы здесь чтобы разобраться, а не ссориться, — напомнил Армин. — Бертольд проявил гостеприимство, согласился обсудить происходящее и помочь. — Ты ведь сам можешь пострадать. Зачем ты их покрываешь? — вдруг отозвалась Криста. — Мы же тебя знаем, Бертольд. Ты хороший парень. Всё это зашло слишком далеко. Вечеринки, особое место, Эрен, случай с Порко, а теперь и с Райнером. Твои друзья страдают. Наши друзья. Мы не собираемся никого обвинять. Просто… хотим найти ответы. — Убедительно. - Гувер на мгновение прикрыл глаза и выдохнул. - Ладно. Я скажу кое-что. Зик любит коллекционировать памятные фото с посиделок… Может на них что-то и найдётся. Они как раз хранятся там. На время повис немой вопрос, а затем Микаса выпалила: — Ты должен принести нам фото! — Что? Не буду я! — Я тоже была в хижине, — вдруг призналась Криста. — Парни привели меня. Обстановка была дружеская. Мы обсуждали прошлую игру, затем… да глупости всякие. Мы смеялись. Но в какой-то момент я себя подловила на мысли, что что-то не так…стало жутко, с того момента, как мне предложили выпить. Начали лезть различные мысли. — Если инстинкты тебе нашëптывали бежать, что сложно просто было встать и уйти? — вдруг отмер Браун. — Тебе легко судить. Ты не был там, хрупкой девушкой в окружении только одних взрослых парней, — сказала Микаса. — О, — заметил Берт. — Сразу включился, как дело дошло до Кристы. Девушка же игнорировала выпад и со строгим настроем сказала: — Но знаете, я готова пойти туда снова, чтобы найти фото! — Нет, принцесса, — проигнорировал слова друга Райнер, пристально смотря на девушку, что поджала губы. — Тебе туда идти я не позволю. Мы сами их найдём. Думаю, с тебя достаточно. Он прекрасно понимал, что чувство вины не даёт ей покоя и она пытается сделать хоть что-то, чтобы выйти на путь искупления, как и другие ребята, что собрались в этой комнате.

***

Вечерело. После жаркого дня обдавало прохладой. Пламенное солнце шло на закат, расписывая небо в румяные оттенки. Ребята собрались у хижины. Жан отворил дверь и жестом пригласил сначала Микасу внутрь, друзья последовали после. — Так ключ всё время был у тебя? — спросил Райнер. — Я капитан своей команды, если ты не забыл. — Блондин задумчиво кивнул, а Кирштейн пожал плечами. — Дубликаты у Зика и тренера. Когда все зашли, Гувер заперся изнутри, что сулило конфиденциальность. В стенах было аккуратно, а запах древесины въелся в окружение. На первый взгляд здесь ничего не было примечательного. Браун бывал здесь лишь пару раз. Размяв руки, Бертольд принялся за одержимые поиски, перебирая инвентарь и полку со старыми журналами. Парень занервничал. — Я был уверен, что оно находится где-то здесь! Чужая ладонь легла на плечо. Гувер поднял взгляд. Друг взглядом указал на Жана, который двумя руками держал любопытную коробку. — Зик переложил. Кстати, там, где ты ищешь, есть кое-что. Под журналами есть второе дно и там… — Там дурь, — закончил Гувер. — Знаю. Райнер недоуменно уставился на просвещённых. Снова он себя почувствовал обделённым. Спортсмен покачал головой, а затем подошёл к находке и принялся рассматривать содержимое заветного ящика. Кирштейн высыпал богатую кучу фотографий на стол. — Так что мы ищем? — спросила Микаса. — Пока не знаю. Некоторые фото были сделаны на школьном поле или на вечеринке Жана — повседневные и безобидные. Но первое, что бросилось в глаза — множество изображений на фоне убранства хижины: обнимающиеся спортсмены, довольная Хитч на диване между братьями Галиард и Пик целующая Порко в щëку. Райнер завороженно смотрел на застывшие обрывки прошлого, пытаясь войти в моменты. Ему казалось, что он видел иную реальность. Далее было куда страннее: здесь было невероятно большое количество случайных снимков с девушками. Многие из них были явно сделаны без их ведома. Красавицы были пойманы в парке, на пробежке, по ту сторону окон и даже в школьной раздевалке. — Боже… — Парням нравятся… охота, — заключил Кирштейн и виновато взглянул на Аккерман, разглядывающую фото с собой, Армином, Пик и Эреном. Она вспомнила тот вечер. Когда всё ещё было хорошо. Они все вместе посетили вечеринку Жана. Флок подошёл к ним и предложил сделать фото, потому что счёл эту компанию самой фотогеничной среди других. Это показалось забавно, но Пик пожелала отказаться — ей не хотелось светиться травмированной и уставшей. Йегер тогда её уговорил. С его слов, она выглядела красивее всех травмированных и уставших. Микаса выдохнула. Обнимая подруг, здесь Эрен ещё улыбался. Ей хотелось вернуться в тот момент, попросить Эрена не делать глупостей: не соперничать с Жаном и раньше уйти с этой вечеринки. Пройтись до дома пешком, успеть поймать пик заката и прижаться к человеку, что за столько лет стал таким родным. Пусть он бы отстранился, и аккуратно провёл бы её плечу лишь по дружески — не важно. Лишь бы уберечь его и ощутить его тепло. Райнер заметил скорбящее лицо девушки. Он не хотел, чтобы кто-то из подруг пошёл с ними. Но настырной Аккерман трудно было отказать. Глаза снова разбежались по разбросанным картинкам. Райнер зажмурился, но женские лица и фигуры всё так же были перед его глазами. — Здесь коллекция фото с девочками? — Похоже на то, — выдохнул Бертольд. — Как же это… — Нужно забрать фото, — сказала Микаса. Жан потёр лоб и сказал: — Зачем? Они же узнают. — И что? Твои дружки не должны остаться безнаказанными. Райнер цыкнул, а затем проворчал: — Зачем ты тогда бросился помогать? Затем он сам себя чуть не ударил по лбу, поняв, о какой же очевидной вещи он спросил, поглядев на причину в чёрном платье рядом с ним. — Серьёзно? Ты сейчас об этом хочешь поговорить? — возмутился Жан. — Да. — Да потому что, — он опëрся руками о стол, уцепившись взором о фото с ним и Марко, на фоне плакатов на стенах этого проклятого домишки. Его ноздри вздулись от негодования, он покраснел. — Потому что для меня было честью, оказаться среди ребят. Я стремился быть в почёте. Быть популярным. Быть на равне с крутыми парнями. А когда пострадал мой друг, я не сделал ничего, — он стукнул по столу. Райнер и не подумал, что вопрос на столько заденет его. — Хуже того: мне пришлось распрощаться с ним, потому что он «не удостоен быть среди нас», ведь когда он намеривался рассказать о том, как обстоят дела… Я отвернулся и не поддержал. Я старался закрывать глаза на правду. Но самое отвратительное, что всю свою жизнь я это делаю, думая, что будет лучше. — Микаса провела по его плечу. — Потому что я всегда был трусом. — Это не так. Если бы ты был бы трусом, мы бы сейчас здесь не разговаривали, — приняла попытку поддержать друга девушка. — Я так понял, что не очень то уж ты страдаешь по Микасе, — прокомментировал Бертольд снимок с вечеринки Жана, где парень обнимал смеющуюся Сашу поперëк талии. — Что?! — Жан выронил то, что изучал и резко выхватил фото. — Она моя подруга, если что! Микаса выронила усмешку, но снова приобрела серьезный вид, заметив фото с бассейном у своего дома. Тогда, она плавала в одиночестве. На ней был тëмно-синий купальник с открытым вырезом на всю спину и обтягивающим бюстом. Такой, как она считает, откровенный, она бы не надела при других людях. Там, пребывая в своих мыслях, она совсем и заподозрить не могла, что за ней кто-то следит. Как только она коснулась фотобумаги, она встретилась пальцами с рукой Жана. Они оба намеривались рассмотреть снимок ближе, но столкнулись, застыв, чтобы затем обменяться взглядами. Девушка отобрала фото, перевернула и отложила их на край стола. Фотографии, сделанные в хижине, принадлежали Зику. Другие фото, школьные и с вечеринок, вблизи сделаны Флоком. Определив курс, Микаса была серьёзно настроена.

***

Время сна. Лишь Эрен остался в деревянном домишке. Его соседей нет на местах. Скрипит дверь. Широкоплечая фигура заходит внутрь, запирая за собой дверь на засов. Половицы скрипят под его весом. Он аккуратно приближается к умиротворенному телу. Он опускается рядом. Убирает с лица тёмную прядь, чтобы рассмотреть. Чтобы провести по смугловатой коже. Эрен медленно приходит в сознание. Он поначалу щурится и пытается сориентироваться. Но в груди его застывает ужас, когда он заглядывает в бездну глаз человека, что навис над ним и лишил дара речи, крепко закрыв рот рукой. Он обнаружил, что замерзает, ни смотря на то, что его пытаются распалить. Он обнажён и обездвижен. Его красотой пользуются. Его уязвимостью. Он за неё расплачивается. По щекам текут дорожки слëз. Словно сладостный напиток в жару, что порождает жажду, его желают осушить до дна. На время его посещают силы и он старается воспользоваться возможностью оттолкнуть хищника, но спортивные руки перекрывают кислород и конечности начинают неметь. Он задыхается и прощается с жизнью, но хватка ослабевает. Всё. Дело подошло к концу. Эрен понимает, что проиграл борьбу. И исход был предопределён сразу. Горячее дыхание обжигает его кожу на шее, пока он жадно ловит воздух. Его влажная холодная рука касается чужой крепкой челюсти. Теперь он пристально и смиренно смотрит в глаза своей погибели. — Убей меня, Райнер. Я больше так не могу. В шёпоте различима мольба. Эрен тает на глазах и намеревается исчезнуть. Как только Райнер это понимает, пытается ощутить его присутствие снова. Тело исчезает и сгорбленная фигура лишь нащупывает побагровевшую простынь. — Эрен? Эрен… ЭРЕН!!! Не уходи! Райнер вскакивает и обо что-то ударяется лбом. Этим «чем-то» оказывается локоть подруги, которая пробудила его от кошмара. И тут он вспомнила, что Энни заночевала здесь, чтобы присмотреть за ним. — А где Бертольд? — Он в школе. — Так… Мы же опоздали! — Мы подумали, что тебе потребуется отдых. К тому же, ты не расслышал будильник, а я не стала тебя будить. Сама не пошла, потому что кто-то должен за тобой приглядывать. — Чëрт… Ну я же не ребёнок, чтобы со мной няньчиться. — Нет. Ты друг, который нуждается в поддержке и отдыхе после переживаний о пострадавшем парне и бессонных ночей. — Ясно. Это заговор. — Ты раскрыл наши планы, — выдержав серьëзное лицо, ответила Энни. Райнер потирал место удара, а брови его нахмурилась. Подруга не удержала смешка. — Не парься. — Мне снится Эрен, — признался Райнер. Энни сощурилась. — Ты и правда настолько успел влюбиться в этого нытика? — Да... — неуверенно подтвердил он. Всё же признаться кому-то в этом было неловко.— При том во сне это сделал я. Я виноват. Я ведь тоже причастен. — Ты чего, дурак? Ещё не проснулся и несёшь чепуху? — немного подумав и не дождавшись ответа, девушка выдохнула. — Это не ты обрёк его на страдания. А сейчас делаешь всё, чтобы восторжествовала справедливость. — Нет, я о…короче, забудь. — Стоп. Я понимаю о чëм ты. Объясню ещё доступнее: ты бы никогда не причинил ему вреда. И как предлологаю я, ты готов любить его, не требуя этого взамен. Хотя, ты уже это делаешь? Ты переживаешь его записи, носишься по его памятным местам нашего городишки, говоришь о нём, постоянно думаешь о нём. А он? Он всё равно захотел покинуть тебя. Не наплевательски ли он поступил по отношению к тебе? После признания в записи? Виноваты те, кто над ним надругались. Только не надо так думать о себе. Райнер устало провёл по лицу. — Я знаю, что даря свет другим, ты можешь позабыть о себе и обжечься. Так что всё, хватит. Расслабься и выплюнь ненужное. Мы со всем этим разберёмся. Но тебе нужно сделать перерыв. Парень кивнул. Ему было нелегко откинуть всё то, с чем он столкнулся за последнюю неделю. — Хватит обо мне, как ты, Энни? — Я в порядке. — Слушай, ты и правда не помнишь… — Пойду на опережение. Я и правда ничего не помню. Я тогда перебрала. Всякое бывает. — Ты так легко об этом говоришь. — Ещё раз спросишь в порядке ли я — прибью. — Ладно, — сдаваясь ответил он. А затем совершил запрещённый приём: захватил девушку в объятия. — Фу, не люблю обнимашки. Где тот бронированный парень, которого я знала? Райнер зажмурился, даруя тепло. Он сжимал её в тисках так крепко, будто боялся, что она вот-вот растворится. — Если вспомнишь что-то с того вечера — не молчи, — тихо предупредил он, тем самым, обескуражив Энни. — Если решишься обратиться органам, мы с Бертом тебя поддержим. Если нет — дело твоё. В любом случае можешь положиться на нас. Наконец выпустив её, он вышел из комнаты. Оставшись на едине с собой, она достала из кармана своей сумки фото, которое ей отдал Бертольд, по возвращению из хижины. Она достала зажигалку, и черканула по колёсику. Как только рыжеватой пламя косность края, она его задула. Всё же снимок может пригодится.

***

Это Эрен. Эрен Йегер… Да-да. Тот самый суицидник. Больной на всю голову, манипулятор и изгой. Думаю, вы и так обо мне наслышаны, я ведь местная знаменитость. Перемена. Внезапно разразившееся послание Эрена оглушило школу. Коридоры переполнены. На несколько мгновений всё стихло, будто жизнь замерла. Многие растерялись: кто-то вскинул брови, кто-то вздрогнул от внезапного громкого голоса, а кто-то и вовсе поперхнулся завтраком. — Кто это включил?! — возмутился тренер Шадис. Жан начал озираться по сторонам. Саша и Конни, до этого обменивающиеся озорными шутками, побледнели. Микаса остановилась и крепко сжала лямку рюкзака, наблюдая за паникой в коридоре. Криста вздрогнула и Имир, усмирила её дрожь, взяв девушку за руку. Зик нахмурился и сложил руки. Марселя одолела жажда и он потянулся за водой, пока как брат медленно скатился на скамью, а затем вырвал бутылку у старшего и за раз её опустошил. — Эй, ты чего? Спокойно, — запереживал Марсель. …Если кому интересно, я из тех, кто оставляет предсмертные записки. А если быть точнее, то я хорошенько подготовился. Я записал девять аудиофайлов, каждый из которых содержит информацию о том, почему я решил покончить с собой. В каждой записи есть причина. Одна причина — один виновник. Понимаю, некоторые меня подтолкнули к краю не специально. Не обязательно сознательно. Просто допустили ошибку… …Если вы слышите эту запись, это значит, что все эти люди, получившие остальные, уже их прослушали. И они знают то, что подтолкнули меня к пропасти смерти. Но не только эти люди виноваты в том, что произошло. Одно трагичное событие шло за другим. Одно наложилось на другое, хлынуло и повалились как снежный ком. И тут я понял, что это конец. Что я больше не могу жить в том мире, в который нет никаких надежд. Он обречён. Как и я. Я и сам во многом виноват. За мной тоже водятся грехи. Я делал другим больно. Я делал больно себе. И в конце концов я не дал себе шанса. И сделал этот шаг. Я отнял не только свою жизнь, но и тех близких, частью мира которых я являлся. Я решил окончательно. Так будет лучше. Мне здесь не место. Я… Лишь всё порчу. Я сам виноват. Я эгоист. Я, пребывая в горе, отталкивал брата, мачеху. Отдалился от отца. Я не смог его простить. Я наслаждался чувствами Микасы и не смог её отпустить. А на последок ранил. Мне нравилось то, что она бегает за мной. Я мучил её. Я неоднократно пользовался добродушием Армина. Я говорил людям плохие вещи. Я ввязывался в драки. Да и я сам угробил свою репутацию. Не осторожничал. Я знаю, что порой не мог контролировать себя. Я вспыльчивый и упрямый. Эти качества на мне же и сказывались. Может всё же я творец своей судьбы? Не обстоятельства? Но я хочу сказать, что благодарен всем тем, кто был со мной рядом. Кто терпел мой характер. Кто протянул мне руку в трудную минуту. Я помню не только плохое, но и хорошее. Ну, стараюсь помнить. И я снова прошу прощения у тех, кого я разочаровал. Надеюсь, что я воссоединюсь с тем близким человеком, с уходом которого, умерла часть меня — с мамой. По спине Райнера прошёлся влажный холодок. Я понял, что моя жизнь более не имеет смысла. А может никогда и не имела вовсе. На этом всё. Прощайте, неудачники. — Ну и пусть катится в ад, там ему и место. Райнер, услышав то, что сорвалось с уст одноклассника, хотел было подорваться к нему, но это заметил Бертольд и ухватил его за запястье, остановив. Друг в ответ прожигал его взглядом, пока как Гувер безмолвно уговаривал его воздержаться. Браун одёрнул руку и вернулся к своей кабинке; наскоро скинул нужные вещи в сумку и нацепив футболку на ещё мокрую кожу, выбежал из раздевалки. Бертольд последовал за ним, услышав за спиной: — Что это с ним? — Странный какой-то он в последнее время, — ответил один из спортсменов. — Слышал, что у него сестра чуть не пострадала из-за этого Эрена. Зик лишь проводил ребят взглядом. Прозвенел звонок на урок. Фигура в зелёном капюшоне, проскользнувшая из кабинета, в который влетели несколько педагогов, сняла капюшон и обернулась. Шалость удалась. Энни кивнула, посмотрев на динамики и покинула коридор.