Еще одна история. 21 век.

Как оправдаться, Штольман не знал. - Ты связываешься с ней за моею спиной? Она звонила вчера? - негромко спросила Анна. Не то, чтобы он не сумел бы выкрутиться, но ситуация была очень сложная. Анна лежала на нем, практически распластавшись сверху. Всё, что он мог, приглушенно прошептать: - Аня, я же так долго не выдержу. В её улыбке явно промелькнуло торжество. Яков пояснил: - Ты тяжелая. Это он зря. Она приподнялась на локтях. Локти опирались об его бока. Яков приглушенно захрипел, попробовал шевельнуть рукой – та бессильно упала. Прикрыл глаза и изобразил обморок. Не помогло. - Говори честно. Ты всё знал еще до того, как мне позвонила вожатая. Ты ухом не шевельнул, запретил мне мчаться в лагерь и сказал, что там пара ссадин, не больше. И что все давно помирились и без нас счастливы. И вечером всё именно так и оказалось. Я еще могу понять, что тебе звонят первому и помимо меня. Но почему ты от меня всё скрывал? Яков вздохнул. С трудом. - Аня, мне никто не звонил. Просто логика. Я сам был мальчишкой и сто раз был в лагере. Я обошел весь лагерь, я хорошо знаю, что где смотреть. Там серьёзная организация, с младшей группы вообще глаз не сводят. Тренер профессионал, медсестра тоже. Если бы что-то серьезное, звонили бы не так. Да и Дмитрий толковый парень, было бы необходимо – позвонил бы сам. Анна не понимала его вечного пофигизма: - Яша, ему семь лет. А если бы что-то случилось, и он не смог позвонить? Яков вздохнул. Так никуда не годилось. Мальчишка взрослел гораздо быстрее, чем хотелось бы Ане, по-прежнему оставаясь в центре её вселенной. Произнес серьезно: - Анна, просто поверь мне. Ничего не случится, никогда. Но ты же знаешь, если что, я всегда буду рядом и узнаю задолго до всяких звонков. – Тему пора было менять. - И слезай уже с меня, сейчас дырка в ребрах будет. Быстро перевернулся на бок, уронив Анну на кровать. Та ожидаемо, обиделась: - Дырка? Я такая тяжелая? Значит, я потолстела? Яков печально вздохнул: - Если сравнивать со временем нашего знакомства, то довольно заметно. Вот здесь и вот здесь, - тут же показал наглядно, где именно. Еще бы, после родов и кормления ребенка. На размер точно увеличились, а уж форма… Якову одного взгляда хватило. Потянулся губами. Анна попыталась чуть увернуться, не особо, впрочем, стараясь. Впервые за последние годы они были предоставлены сами себе и днем, и ночью, беспрерывно. А впереди еще три недели ничегонеделанья. Фактически второй медовый месяц. Сняли номер в отеле у самого моря, поблизости от спортивного лагеря, куда поехал Дмитрий. По опыту Якова, их присутствие очень понадобится через недельку, когда спадет первая новизна. Несколько дней, чтобы убедиться, что родители тут и никуда не денутся, а потом опять до конца смены за уши не вытащишь. Но всё это время они будут лишь вдвоем. Глянул на Анну. - Тихо, - пора было включать режим доктора. – У тебя мало физической активности. Доктор прописал обязательную утреннюю гимнастику. Анна смеялась: - Яша, тебе вечерней мало было? Я, может, устала. - Да? Это серьезно, - и убрал руки. - Синдром хронической усталости. Тогда отдохнуть тебе надо. Лежи и не шевелись. Анна тут же насторожилась. Он слишком быстро согласился. Практически, мгновенно. Яков не подвел: - Доктор прописал тебе легкий расслабляющий массаж. Через пару минут: - Аня! Убери руки. И ноги тоже. Не мешай – это массаж. Профессиональный, между прочим. Всё, что она смогла, это выдохнуть: - Яша, ты уверен? Тот ответил очень-очень серьезно: - Конечно. Ты еще не знаешь глубину моего профессионализма. Массаж можно делать самыми разными частями тела. Завтрак они явно пропустили. Пора было на обед. - Яша, а для тебя доктор массаж не прописывал? - Нет, - испугался Яков. Но тут же опомнился: - Прописывал. Но вечером. Нужно придерживаться графика. А по графику у нас всё-таки обед. Вечером сидели на набережной. Пили вино из пузатых бокалов. Где-то позади приглушенно играла музыка, огромные звезды кружили над самой головой. Они вовсе не впервые на море, но отчего-то именно сейчас кажется, что время повернуло вспять. Что не было никогда и ничего. Он сейчас переплетет пальцы и поведет её за собой. И она пойдет. И он будет любить её долго и нежно. Его сбывшаяся мечта. Стало немного стыдно – самую чуточку. Он знал – у Анны своя работа, и планов, как всегда, громадье, и возможность повышения. Знал, она советовалась с отцом, пыталась определиться. Когда-нибудь потом всё сбудется. Но был совершенно уверен – сейчас уже не успеет. Когда стал подрастать Дмитрий, как-то оказалось, что тесть с тещей обожают внука не настолько уж безоглядно, как поначалу казалось. Уважали, скорее. Как и Штольмана. Жили они друг от друга далеко, встречались редко. И мало того, что мальчишка на отца похож, как две капли воды, так и характер тот еще – самостоятельный до ужаса, самодостаточный. И папин сынок, безоговорочно. Марья Тимофеевна всё чаще упоминала – можно бы и внучку еще. Такую бы маленькую, чтобы баловать, наряжать, такую ласковую, как Анечка в детстве. Аня соглашалась, и Якову намекала – не против ли он. Тот плечами пожимал: конечно, он не против. Хотя ему и сына хватало, но пусть будет, как решат. Но время шло, дни, месяцы, уже и пара лет минуло, а ничего не менялось. Анна переживала одно время, общими усилиями вместе с её врачом успокоили – ничего страшного, так тоже бывает. Время, отдых, спокойствие. А сейчас вдруг представил – такую крошечную, у Анны на руках, и маленькую кудрявую головку у её груди. И да, время повернет вспять. И легкое отчуждение, что иногда всё же проскальзывало в отношениях с её родителями, растворится безвозвратно. Интересно, сможет ли он любить так же сильно, как Димыча? А слышать так же? Или слышать её будет уже Анна, и наконец-то поверит ему полностью, а чуть ревновать – уже он? Кто из них двоих материалист, за эти годы Яков понял уже отлично. Прикрыл глаза, прислушался. Где-то там вдали, в лагере, тишина и спокойствие. Всё хорошо. Выбросил все мысли из головы, и нужные, и не нужные. Медленно поставил на столик опустевший бокал: - Потанцуем? Над площадкой поплыла мелодия очередного медленного танца. Яков умел великолепно танцевать всё, начиная, разумеется, с классического вальса, но отчего-то особенно любил именно этот танец, незамысловатый - два медведя в обнимку. Жар от её тела плыл по его крови, и дыхание смешалось с дыханием. Сейчас есть только миг. Только небо. Только море. И её рука в его руке. Навсегда.