Еще одна история. 21 век.

Штольман глянул на особняк Мироновых. Оценил. Деньги в семье были – и это хорошо. Если у адвоката есть немалые деньги, у него есть и всё остальное. Анна явно волновалась. Яков взял за руку, крепко сжал. На крыльце, когда никто еще не мог видеть, не удержался, на короткий миг коснулся пальчиков губами: - Всё будет хорошо.        Встречу в холле тоже оценил. Мать, эффектная, моложавая женщина, на свои сорок плюс вовсе не выглядевшая, смотрела неодобрительно и неоднозначно. Как мать – явно была категорически против. Явно он не соответствовал ни одному требованию к эфемерному и идеальному Анниному поклоннику. Как женщина – она в чем-то его даже оценила. И дочь, судя по всему, поняла бы. То, как смотрел Виктор Иванович на мужика, появившегося за руку с его дочерью… Если бы сейчас были дуэли, Яков бы уже лежал в канаве с простреленной головой. Ответил коротким сдержанным приветствием. Подобные взгляды действовали на него разве что лет в восемнадцать. Да и тогда вряд ли. Тогда самого понятия «родители девушки» в его голове не существовало. Того шалопая, которым он был в восемнадцать, он бы сам метлой со двора гнал. Несколько сдержанных фраз. Короткий, явно предварительный вопрос об их отношениях. Но начать разговор не в том русле Штольман не дал: - Виктор Иванович, где мы можем поговорить? К сожалению, всё гораздо серьезнее. Прошли в кабинет. Марья Тимофеевна пока их оставила, но Анну Яков уверенно повел с собой: - Она – главный свидетель. И протянул Виктору Ивановичу папку. Анна, как потерпевшая, имела право на копии материалов из уголовного дела. В папке оказались: -копии постановлений о возбуждении уголовного дела, и о признании её потерпевшей; - свидетельские показания Николая и Владимира; - материалы предварительного расследования. Виктор Иванович помрачнел. - Есть еще кое-что. Организатор похищения известен. К сожалению, официальных доказательств нет. Анна, волнуясь и запинаясь, рассказала о появлении Разумовского, сначала в отеле, затем в горах. Коротко. Слово опять взял Яков: - Вот еще копии материалов. Отель, в котором жили ребята, принадлежит Разумовскому. Не напрямую, дочерняя фирма. А тут сложнее: путевки, которые студенты получили в награду. Фирма с Разумовским не связана. Ни на первый взгляд, ни на второй. Но есть еще четвертый и пятый. Смотрите сами. Виктор Иванович смотрел здравым взглядом адвоката: - Вам не кажется, что затраты достаточно серьезны? Ради чего? Штольман покачал головой: - Не хотелось бы вас пугать еще больше, но. Уровень доходов Разумовского вам должен быть известен. Для него это всё даже не поездка в Монте-Карло, или куда там он привык ездить отдыхать. А главное: когда это наркоман или игроман жалел денег на свои игрушки? Я говорил с людьми, наводил справки. Анна у него не первая жертва. Но здесь он ошибся. Он понял, что отпускать её уже нельзя, и пообещал отдать кому-то из местных не слишком законопослушных авторитетов. Он перехитрил сам себя. Анну удалось освободить, Разумовский приобрел некоторые проблемы. Хотя вряд ли слишком надолго. Штольман некоторое время наблюдал за адвокатом, пристально изучающим бумаги. Продолжил: - И самое главное. Был вариант, что он предпочтет забыть об Анне и всех, связанных с ней проблемах. К сожалению, он отдал приказ на постоянной основе, без ограничения сроками и, возможно, средствами, собирать любую информацию о вашей семье и вашей профессиональной деятельности. Виктор Иванович нахмурился: - Я должен всё это обдумать. Штольман поднялся: - Конечно. Виктор Иванович призадумался. По словам ребят, спасли Анну военные, но поиски организовывал именно Штольман. Хотя бы за это он должен быть ему благодарен. - Жду вас завтра к семнадцати часам. Думаю, к тому времени информация со своей стороны у меня будет. Штольман коротко склонил голову. Анна поднялась и шагнула следом. - Аня! - Папа, мы завтра зайдем. Сейчас еще с мамой только поговорю. И тот, Штольман, привычно взял её за руку. То, что дочь сейчас с ним, это видно. Со своим мужчиной. Ярость пробивается сквозь всю благодарность. Тот взял свою плату, не став отказываться от того, что само шло в руки. Нынешний мир забыл слово «благородство». Его дочь уходит с этим в отель, и он ничего не может сейчас поделать. Благодарность – слишком эфемерное чувство по сравнению с благополучием дочери.        На следующий вечер собрались у Мироновых на почти семейный ужин. Мама присела рядом с Анной и всё время держала дочь за руку. Последние новости явно выбили её из колеи. Виктор Иванович расположился напротив Штольмана. Об ужине все как-то забыли. - То есть, вы врач из той местной больницы? - Именно так, - подтвердил Яков. - И всё же именно вы смогли отыскать Анну? Штольман держался совершенно невозмутимо: - Не один я. У меня там довольно много друзей, были связи. Мне помогли. - Но здесь, как я понимаю, у вас нет ни связей, ни друзей, ни работы? - Нет, - согласился Штольман. - То есть, вы не полицейский, не спецназовец, и здесь ваше присутствие Анне уже никак не поможет? - Скорее всего, - вновь спокойно согласился Штольман. - Вы же понимаете, что нужно что-то решать? Я вполне смогу сам защитить свою дочь. У меня, разумеется, есть свои знакомства, и даже Разумовскому не всё сойдет с рук. Но если он действительно настолько неуравновешен, рисковать нельзя. Здесь ему не так уж и сложно нанять каких-нибудь отморозков. Анне необходимо уехать, желательно, за границу. Там ей ничего не грозит – найти там наемников, оружие, это почти нереально. К тому же у меня есть надежные знакомые, и разумеется, её местонахождение будет на всякий случай держаться в тайне. Яков задумался, кивнул: - Пожалуй, это неплохой вариант. О себе он не сказал ни слова. Анна возразила, резко: - Я никуда не поеду. Виктор Иванович пытался переубедить – она никому не поможет, если её схватят, а попутно и тех, кто будет рядом с нею. Анна крепко взяла Якова за руку: - Я останусь здесь. Я не собираюсь бегать всю жизнь. Яков произнес мягко: - Я думаю, нам стоит пройтись, поговорить. Возможно, мы сможем найти компромисс. Анна была категорична: - Я не поеду без тебя, а ты не должен уезжать, там ты не сможешь работать по специальности. Это даже не обсуждается. Значит, мы остаемся вместе. Яков вновь заговорил всё также мягко: - Всем нужно дать возможность остыть. Виктор Иванович настроен серьезно. Официально обвинить Разумовского не в чем, но, возможно, получится поднять связи такого уровня, что тот не посмеет никого из вас тронуть. Я не прошу уезжать насовсем. Всего пара месяцев, пока ситуация прояснится. Оставлю все координаты. Потом вернешься, или я приеду к тебе. Анна насторожилась. Что-то она уже слышала насчет пары месяцев. И насчет того, что дела не делаются мгновенно. Спросила словно ненароком: - А где сейчас Разумовский? Яков усмехнулся криво: - Вновь в Александровск отправился, насчет нас выяснять. Так что время пока есть. Он сам не заметил, что проговорился. Яков в курсе всех передвижений Разумовского, он что-то планирует, выясняет. Но Яков почти всегда был с нею – значит, он не один. И он хочет отправить её подальше. Она уедет и не увидит его больше никогда. - Яков, я же помню, тебе же давали рекомендации, в медцентр в Подмосковье. Там такая серьезная должность, и с перспективами – это же идеальный вариант. Нужно ехать на собеседование, пока не поздно. И Яков начал рассказывать, что там пока не время, и вакансия никуда не денется, и ему надо еще документы пересмотреть. Он врал. Он никуда не собирался. Стало вдруг страшно. - Я не пущу, никуда. Что ты решил, разбираться с Разумовским? Ты с кем-то связался, с киллерами, криминалом? Что они потребуют, Яков? Яков обнял, резко, стал целовать волосы, утешать, успокаивать: - Анечка, девочка, что ты себе придумала? Какой криминал? Какие могут быть киллеры? Это же вообще нереально. Анечка, подумай сама, сейчас же не девяностые. Никуда я не влез. Со мной сотрудничает частное агентство, из тех, что работает лишь с избранными. У меня всего лишь были рекомендации. Так что сейчас собираем информацию, возможно, удастся прижать еще и со своей стороны, и ему придется оставить нас в покое. - Яков, но на это же нужны бешеные деньги! Тот успокаивающе: - У меня достаточно средств, и даже более чем. Она не верила. Ему же даже продавать было нечего. Куда он влез из-за неё? Вздохнул: - Анна, накопления у меня были всегда, еще с Затонска, я дом там продал. А потом я работал четыре года с утра до ночи. При этом я вовсе не обязан был принимать сложных больных со всех окрестных районов, и тем более из соседней республики. И там многие считают себя обязанными отблагодарить после. Если с местной властью я договаривался насчет аппаратуры, оборудования, кадров, да и много чего еще, обычных людей просто отправлял категорически, то с некоторыми, имеющими влияние, проще было не связываться. Откладывал на потом. Так что, когда я уезжал, и все знали, куда и почему, мне собрали все долги всеми возможными баранами, и да, я взял всё. Так что сейчас у меня есть и средства, и возможности решать.        Если хочешь соврать, нужно говорить правду. То, что он сказал, было правдой – до последнего слова. Но было еще кое-что. Тогда в Александровске собрался военный совет. Трегубов сделал вид, что не в курсе, но прислал глаза и уши. Говорил неторопливый седой аварец: - Женщину у вашего Разумовского уже увели. Он понял, что за ней стоит сила. Умный отступил бы. Но я кое-что слышал о нем. Он сейчас или отыграет назад, оставит её в покое и станет искать новую жертву, или будет копать дальше. Если пойдет дальше – только убирать сразу. Он выждет полгода, год – и вашу женщину всё равно достанет. Яков понял и принял. Разумовский поднял все связи в Александровске, узнавая о Штольмане. В Твери отдал в разработку семью Мироновых. Значит он однозначно будет выжидать удобного момента. Дожидаться пока он начнет действовать, нельзя. Неведомых киллеров Якову не отыскать, ни здесь, ни там, да и охрана у Разумовского серьезная. Единственным выходом было идти самому, и надеяться, что Разумовский уже собрал всю информацию, и что всё, что возможно, ему подали в нужном ключе. Что Якова не примут всерьез, и шанс будет. Как и понимал, что ему самому уже не уйти. Сжал в кармане осколок серого гранита, провел по острой грани, вдавливая в кожу, привычно сжимая пальцы. Сразу стало спокойнее.        Повторил то же самое: - Аня, не отказывайся сразу. Незачем зря тревожить родителей. Скажи, что подумаешь, решишь. Мы еще обо всем поговорим. Анна вздохнула: - Да, Яша. Почему-то не могла она с ним спорить, не хотела. Они еще разберутся. У них ведь много времени впереди.