Еще одна история. 21 век.

Яков проснулся первым. Он не знал, сколько уже было времени, ясно лишь, что солнце стояло уже высоко. Анна спала, повернувшись к нему, и, кажется, чуть-чуть улыбалась. И выглядела такой трогательной и невозможно юной, что никакие силы не заставили бы его сейчас шевельнуться. Лишь локоть под голову подложил, чтобы любоваться было удобнее, и сразу уловил, когда дрогнули ресницы. Не удержался, и чуть-чуть подул. Изумленные глаза распахнулись. Он улыбнулся: - С добрым утром. И ловил первый взгляд, первое движение. Она смутилась, тоже улыбнулась, потянулась неосознанно, прижалась, носом потёршись о его руку, и это всё одновременно. И одно движение разом сказало ему обо всем. Улыбнулся еще яснее. Всё было хорошо. Анна чуть приподнялась. Солнце светило ей прямо в щеку, золотинкой просвечиваясь сквозь волосы: - Мы проспали? Склонился, легонько целуя растрепавшуюся прядь: - Не очень. Ты еще чуть-чуть полежишь? Мне пару минут надо. И пояснил: - Я первый, потому что я быстрый. Через буквально какие-то минуты действительно вышел уже одетый. - Я на разведку. Кажется, он убежал. Вот шел и думал – наверное, правильно он убежал, и не стал под ногами путаться? Вот правильно или нет? А кто его знает. Поживём, посмотрим. Но действительно, пора было возвращаться в реальную жизнь. Выглянул в коридор – в холле в кресле сидел Ахмед. С видом сидящего там долго-долго. Якову даже чуть стыдно стало. Вроде бы. Тот вскочил при виде него, сразу же. Несмотря на долгие годы в не самой строгой больничной среде, сидеть при приближении старших он так и не научился. Пусть до дома еще ехать и ехать, но живущее в Якове с утра чувство лишь окрепло. Всё хорошо. Они вернулись. И мощный автомобиль мчался навстречу солнцу. Яков немного переживал, как Анна перенесет дорогу, но она почти всё время спокойно и безмятежно дремала у него на плече. А совершенно невозмутимый Ахмед крутил руль. И Яков, припоминая его подчеркнуто сдержанно-уважительное отношение, внезапно вспомнил: по древнейшим обычаям самой свадьбы как таковой и не бывало. Украл невесту, домой привез – значит, уже жена. Да уж. Усмехнулся. Хочет – не хочет, а никуда Яков теперь не денется. Вызвался - надо соответствовать. Тем более, о том, чтобы отпустить Анну куда-то, и речи не было. И на самом деле привёз в свою квартиру. Открыл двери, пропуская вперёд, Анна глянула на него чуть смущенно. Яков прошел за ней, накрепко запирая двери. Оглянулся – словно он вернулся назад спустя вечность, а здесь всё оказалось по-прежнему. И на обед можно никуда не идти – в доме полный холодильник. За это время еще даже ничего не успело бы испортиться. И тут Яков вспомнил – и на постели тоже всё новое, темно-шикарное. Сел, уронил голову на руки, и глухо засмеялся. Бойтесь своих желаний – они сбываются.        Если бы было возможно, действительно бы никуда не выпускал. Увы, дела не терпели отлагательств. Уже назначена встреча с Трегубовым. Нервы сегодня вытреплют знатно - дело открыто официально. Но у Трегубова голова большая – пусть думает. И сегодня уезжают её товарищи. Необходимо проститься с ними, поблагодарить, убедить, что всё в порядке. Парням он обязан по гроб жизни. Родителям позвонить. Друзья её, разумеется, обо всем сообщили. Хорошо, что, подчинившись запрету, хотя бы не сразу, и те еще ни разобраться во всем, ни рвануть сюда не успели. Анна в беседе с родителями старалась особо не волновать их: - Мама, у меня всё в порядке, я просто телефон потеряла. Приеду, всё расскажу. - Тебя действительно увозил поклонник на вертолете? Яков невольно хмыкнул. Хотя весело вовсе не было. - Мам, я оттуда ушла, всё в порядке. - И, как я слышала, с другим поклонником? С кем именно? Анна, что у тебя там творится? Я не зря была против твоих походов. Яков слушал, и лишь за голову хватался. В разговор вступил отец: - Анна, жди там. Я приеду и немедленно заберу тебя. Теперь ужаснулась Анна: - Папа, мы уже уезжаем. Мы очень далеко, ты даже не успеешь. У меня правда все в порядке, через несколько дней буду дома. Яков разрывался между желанием взять трубку и поговорить серьезно, и пониманием, что будет лишь хуже. Оставалось ждать.        Самой плодотворной, но увы, не самой оптимистичной, оказалась встреча с Трегубовым. Стычки в горах нигде по сводке не проходили – уже хорошо. Два вертолета по-прежнему в розыске, но вряд ли это что-то даст. Наверняка по документам где-то за тридевять земель в ангаре стояли. Разумовскому предъявить нечего. Официально тот уже давным-давно уехал в Москву. Задержать соседским полицейским никого не удалось. Приехали, судя по всему, не так уж и скоро, так как никого и ничего на месте происшествия уже не было. Хотя предъявить тем, кто ехал за Анной, всё равно бы ничего не смогли, но сейчас была бы хоть какая-то информация. Но в то же время, по итогам дела, те покупатели остались в стороне. И как краем уха услышал Трегубов, желали в стороне и оставаться. Они были крайне недовольны тем, что чуть не влезли в настолько громкое дело. - Кажется, ваш Разумовский без проблем не обойдется. Это хорошо. Разумовский в деле тоже практически не фигурировал – Анины показания, при его имеющемся алиби, сулили бы ей немало неприятностей. Теперь у него тоже была возможность спустить всё на тормозах. Как бы ни относился Штольман к идее вселенской справедливости, попав в патовую ситуацию, вынужден был согласиться: безопасность Анны – самое главное.        Второй раз дверь в квартиру они открыли лишь в восемь вечера. Яков прошел по комнатам, закрывая шторы. Анна устало опустилась на стул. Яков с несколько отстраненным видом встал у другой стены. Провел рукой по лицу: - Ну и денёк сегодня. Знаешь, мне кажется, в горах было легче. Откуда-то появилась и не исчезала неловкость. В голове бродили всякие дикие мысли, и ни одной здравой среди них не было. Аня, не вставая, протянула руку: - Яша… И это внезапное: «Яша» словно что-то переключило в нем. Шагнул, взял за руку и прижал к губам. Она чуть улыбнулась: - Устал? Кивнул: - Очень. Аня, и тебе отдохнуть надо.        Ничего. Завтра будет новый день. Уложил, в одеяло закутал, скользнул губами по виску: - Спи, мне еще позвонить надо. Завтра с утра важная встреча.        Пришел позже, осторожно прилег с краю. - Яша… - Ш-ш-ш-ш… спи, Аня. Она не спала. Она крутилась, жалась к нему, льнула. Обнял покрепче, прижал к себе: - Тише, всё хорошо. Желание мешалось с чем-то иным, более сильным, тем, что владело им последние несколько суток – желанием защищать. Она невольно прижималась всё крепче, искала его руки, тепло его кожи. До Якова вдруг дошло: ей тоже сейчас необходимо ощутить самое главное – она не одна. Он рядом, он защитит. И то, в чем она не могла признаться даже сама себе – что это он, а не кто-то другой. Склонившись, стал целовать губы, ресницы, осторожно, нежно, почти не касаясь. И любил так же. И после, когда она заснула, лежал без сна, долго, перебирал волосы, и мысль была лишь одна: «Не отдам никому».