Еще одна история. 21 век.

На набережной играла музыка, тянуло дымком от мангалов. Скорые сумерки лишь угадывались в сизоватых стелящихся дымках, в чуть удлинившихся тенях. Поймал её улыбку, привычно, почти на автомате поправил совершенно растрепавшийся локон. Анна вдруг повернулась, провела рукой по щеке, легкие пальчики очертили линию скул. Сглотнул, удерживаясь, чтобы не перехватить руку: - Кажется, мы проголодались. Пошли за шашлыками.        Сидели за длинным, сбитым из досок, столом. Уже не хотелось ни шашлыков, ни мороженого. Где-то позади плыли, мешаясь друг с другом одновременно несколько мелодий. В голове шумело. Яков смотрел на розовеющее в луче прожектора ушко, на прозрачный завиток на шее. Дышать уже было практически невозможно. Над головой кружило высокое темное небо, яркие огни вокруг затмевали поблекшие звезды. Сейчас он накроет своей рукой её, переплетет пальцы – и больше уже не выпустит. Не сможет. Он ничего и никогда не хотел так сильно. Он просто возьмёт её за руку и поведёт за собой. И она пойдет. Она тоже пила вино, терпкое, словно ночь. Она тоже вскидывает голову и пытается поймать и эту ночь, и звезды. И если бы не бросившееся ему в глаза чернильно-темное небо, он бы не увидел, не ощутил – испуг в её глазах. Неуверенно-тревожное ожидание не знающей ничего толком девчонки. Как-то раньше всё у него по-другому случалось. Всегда попадались уверенные и бойкие, хорошо осознающие, что и зачем им нужно. Что ж, с этой надо быть осторожным и нежным. Сколько там у неё того опыта, у тихой девочки при папе-адвокате? Пара торопливых бестолковых первокурсников? А тут он, взрослый, уверенный. Какие там у неё шансы устоять были? Мотнул головой. Всё что угодно ему нужно было сейчас, кроме нежности. В глазах темнело при одной мысли о ней. Только представить, как он дверь в свой флигель открывает – и уже сносило крышу. Эта ночь стоила бы всего. А потом, может, еще парочка. И провинциальная домашняя девочка смотрела бы на него огромными круглыми глазами. Они же так уверенны, что стоит им переспать – и все в них тут же навеки влюбятся. А потом он исчезнет, московский гость. Ручкой помашет на прощание. Не в московскую квартиру же её волочь, отрывая от семьи, родного города. На сколько их там хватит? На месяц? Когда он сутками станет пропадать на работе, приползая без сил с дежурства. Девочке восемнадцать лет. У неё жизнь впереди, мальчики-вечеринки, клубы-дискотеки, горы-походы. Жизнь там, у себя дома, среди друзей, вот этих веселых мальчишек-альпинистов. Нафиг всё. С кем угодно пусть ходит, главное, что не у него на глазах. Завтра утром ручкой помашет, пару сказок расскажет. Не он такой первый, не он последний.