Наказание Адама, или отродье Люцифера

Даже при безумной занятости, бывший лидер экзорцистов и посол Ада раз в день встречались около автомата с едой. И каждый раз при встрече Лота задавала один и тот же вопрос: — Сколько осталось? А Адам отвечал: — 23 дня. Или 20. Или 15. Но каким бы не было число, которое он называл, он улыбался. Так искренне, как никогда. Отчего-то, по сердцу разливалось тепло. Словно кто-то разбил бокал с вином, и сначала быстро, а после медленно, его тело наполнялось этим невиданным ощущением, будто вода растекалась по поверхности. Ее глаза, которые смотрели только на него, были самыми желанными. Ее руки, сжимающие банку с газировкой, были такими нежными, что хотелось плакать. Ее голос, щебечущий, наполненный искренностью, был подобен пузырькам шампанского. Он все это осознавал, но одергивать себя на этих мыслях выходило с трудом. Она рассказывала различные истории из детства и юношества. Казалось, они нескончаемые, но она просила и его рассказывать о чем-то своем. И он с удовольствием рассказывал. Все это напоминало ему дружеские посиделки за обедом. Будто они коллеги, но работают в разных отделах и могут поговорить только в перерыв. И в этом была своя магия. В основном Шарлотта была занята на интервью. Все райские телеканалы жаждали получить репортаж с ней в главной роли. И хоть она это делала неохотно, но все же мелькала на телеэкранах. И в связи с этим, райские телекомпании стали сотрудничать с адом. И ее глаза от этой новости просто сияли. Примерно за неделю до намеченной вылазки на Землю, его вызвала к себе Сера. — Адам, я не могла поверить, что ты смог поладить с мисс Шарлоттой. Как я не могла поверить в то, что ты… — она замялась, яростно смотря на него, после чего кинула ему одинокий листок, — сам посмотри! Оказалось, что это фотография. С его кухни. На которой изображены он и Лота. И под действием ракурса создавалось впечатление что они… целуются?! Что?! — Что это за… — он не верил своим глазам. — Я вот хотела у тебя спросить! Что это, Адам?! — Сера была в ужасе и шоке, перемешанными с гневом. Гремучая смесь, — Что это такое? Что я просила тебя не делать? Сблизиться с ней, но не до такой степени! Не завязывать интрижку! Не, прости господи, лобызаться перед окном! А просто достичь с ней дружеских отношений! Но нет! Ты даже здесь, когда на кону стоит равновесие мира, не можешь унять свою нижнюю голову и думать верхней! Это так сложно? Я не думаю что это такая сложная задача! — Я не целовался с ней! — вскрикнул Адам, не в силах выдержать клеветы, — мы тогда просто по-дружески общались у меня на кухне! Я же не тупой, понимаю всю серьезность ситуации! Сера, как ты вообще могла такое подумать?!! Гнев Серы перешел в недоумение. — Почему я могла такое подумать? То, что ты в прямом смысле поимел всю свою армию тебя не волнует? — Это в прошлом, Сера! — с чувством выкрикнул он. И осел на стул. Его обуревали мысли. В основном только о фотографии. Ладно, ему нечего терять, Сера своими словами это доказала. Его репутацию уже не спасти. Но Лота. Что будет, если кто-то узнает, что Шарлотта, наследная принцесса Ада, целуется с главной персоной нон-грата Ада. Случится ужас. Не тихий, а довольно громкий, оглушающий ужас. Возможно, Рая это не коснется. А вот Ад… Ад взорвется. Взорвется ненавистью к ней. И Лоте будет опасно даже находиться на его территории. — Скажи пожалуйста, откуда у тебя эта фотография? — спокойно спросил он. Сера вновь на него взглянула. — «Ангельский вестник», автор — главный фотограф издательства, — она снова занялась бумагами, когда он встал со стула, — Постой, один вопрос! — Позже, Сера… Он захлопнул дверь, когда она произнесла. — С каких пор ты стал меньше сквернословить?.. *** Яростной фурией Адам ворвался в редакцию «Ангельского вестника». Оказалось, тут заправляют херувимы. Боже, они? Что ж их как собак нерезанных? Как назло, все высокопоставленные лица заседают на самых высоких этажах. Но даже лестница ему была нипочем. Ярость обуздала Адама, давая силы летать по лестницам даже не имея крыльев. — Мне нужен главный фотограф. — Мистер Лайт сейчас занят… — шептала его секретарша. — Мне похуй, насрать и прочие эпитеты! Мне он нужен сейчас! — Хорошо…– она пропищала, сползая под стол. Через полминуты Адам стоял в кабинете. — О, главный герой нашего следующего номера! Вы хотите правки внести? — мелкий херувим-олень (как иронично), сидел в кресле перед ним и улыбался. — Уберите фотографию, пока я прошу по-хорошему, — Адам закипал на глазах. — Зачем? Наше издание станет первым, кто расскажет о ваших отношениях! — Он был явно этому рад. — Я. Прошу. Убрать. Фотографию. Что из этих четырех слов не понятно? — желваки ходили ходуном. — Почему вы так об этом печетесь? — недоумение проступало на его лице. — Раз вы не понимаете по-простому, будем по-другому, — он достал пачку купюр и с громким стуком положил их на стол. — Поверьте, Адам, у меня этого добра не меньше чем у вас, — его невинная улыбка уже начала действовать на нервы. — Уберите. Фотографию, — повторил Адам, — и не играйте в дурака, будто не знаете мое положение в Раю. — Все то мы знаем, просто фото уж больно хорошее. И рейтинги нашего издания взлетят в гору! И мы не будем его убирать. Воцарилось молчание. И в голову Адама пришла гениальная мысль. — Вы ведь дорожите этим местом? — спросил Адам. В его интонации слышались безумные нотки. — Конечно, — сказал херувим. — И вы, конечно, не захотите его покидать, — Адам оперся руками на стол, нависая над фотографом. — Да…– Он сжался, стараясь как-то уберечь себя от гнева первого человека. — Именно поэтому я предлагаю вам просто убрать эти фотографии и отдать все копии мне. Чтобы нигде, ни в одном райском журнале не было этих фото. Вы знаете кто я и какое положение занимаю. И поверьте, я могу организовать все так, что за клевету в сторону не только меня, но и принцессы Ада, по совместительству его посла, вы на этом месте долго не останетесь. Это кресло остынет быстрее, чем вы его покинете. А вы должны понимать, в каком случае это может произойти. И это я говорю лишь за себя, за Люцифера, поверьте, я ручаться не могу. Но могу сказать точно — он поступит куда более жестко для вас, чем я. С каждым словом маленький херувим становился все меньше и меньше, стараясь вжаться в кресло. — Х-хорошо, Ад-дам, сер… — демонстративно херувим выдал ему небольшую стопку фотографий, — это все, что есть… — Благодарю за содействие. Адам выдохнул, все же, не каждый раз ему нужно было использовать служебное положение для достижения цели. Но тут не было другого выхода, ведь на кону стояла репутация Лоты. *** Перед встречей с Лотой его страшно колотило. Он решил не рассказывать ей о произошедшем, все же, она могла переволноваться из-за этого, а на этой вылазке на землю все должно пройти как нельзя лучше. Хоть Адам никогда и не любил вычурно и сложно одеваться, но в этот день он хоть чуточку, но постарался. Белый пиджак прикрывал однотонную черную водолазку. Полный костюм он решил не надевать — в завершение просто натянул черные джинсы, да и все на этом. Все же, это не свадьба. А что это тогда? Он перебрал все возможные слова, способные хоть как-то охарактеризовать ситуацию, но не мог подобрать нужное. Хотя ближе всего было слово «свидание». Нет, на свидания ходят либо те кто состоит в отношениях, либо те кто симпатичен друг другу в романтическом плане, либо те кто хотят затащить кого-то в койку. Ни третье, ни первое и даже не второе не подходило под их ситуацию. Хотя назвать это свиданием так хотелось! Но с другой стороны, он все же понимал и одергивал себя от этих мыслей. Если рассудить — все это не пойдет на пользу ни ему ни ей. Реакция Серы это подтверждает. Да, отношения между Чарли и Вегги были чертовски горячи, но… блять, почему он об этом думает?! Отношения между представителями Ада и Рая невозможны, а между ними тем более! И почему он вдруг решил, что это будет закономерным финалом? Шарлотта же наверное ко всем так относится, правда же? И просто сейчас у них хорошие отношения. Дружеские. Такие, как и хотела Сера. Ну вот, все счастливы. Сера, потому что нет повода для беспокойства. Шарлотта, потому что осуществляется ее план. Но не он. В его душе тлеет едва различимая злость. Но он ее усиленно гасит. Ничто не должно испортить вечер Шарлотте. И в этот момент он задумался. Как он раньше справлялся со злостью? Ждал зачистку и убивал грешников. Но сейчас… Ему этого не хотелось. Что-то перевернулось в его голове, когда он оказался на волосок от смерти. Но возможно это до первого трупа. И жажда крови для него проснется вновь. Адам рассматривал свои костяшки, когда в коридор выпорхнула она. Девушка была одета в простое светлое платье, с надетым поверх черным пиджаком. Когда она подошла к нему, смех отразился от стен. — Ты специально оделся так, как я? — Шарлотта пригладила юбку. — Хотел тебя спросить о том же, — усмехнулся Адам, подавая девушке свой локоть. — Ого, прям верх галантности, — произнесла она, кладя руку на законное место. — А ты что думала, я дикарь какой-то, только и умею на гитаре играть? Я все же первая душа в раю и высокопоставленный ангел, так что манеры у меня подобающие. — Ты не меняешься…– улыбнулась демоница. Он в ответ лишь закатил глаза. Через пару мгновений открылся портал и они оказались в каком-то темном переулке. — Прохладно сегодня… — сказал мужчина. — Не знаю, мне наоборот хорошо. Стук каблуков сопровождал их на всем пути. — Еще раз, скажи где мы? — Шарлотта оглядывалась по сторонам, походя на туристку, в отличии от Адама, который с улыбкой смотрел только на нее. — Нью-Йорк, Манхеттен, — для него эти виды были знакомыми, если не сказать привычными, но ему до боли в скулах нравилось смотреть на ее реакцию. Лота с восхищением рассматривала яркие горящие вывески, сменяющиеся раз за разом. Она неприлично долго смотрела на всех людей, что проходили мимо них. Но с каким огнем в глазах она это делала! Через пять минут небольшой прогулки он заметил, что отстает от нее примерно на 2 шага. Но не упускает из виду. А она в свою очередь, постоянно оглядывается, чтобы не потерять его. И это его забавляло. Маленькая фигурка так ловко шла между людьми, причем никому не доставляя неудобства, что Адам сам не заметил, как ей залюбовался и пропустил нужный поворот. — Лота! — он смущенно улыбнулся, когда она удивленными, практически оленьими глазами взглянула на него и покорно, но все так же грациозно как и до этого, подошла к нему, — нам нужно повернуть направо и еще чуть-чуть пройти… Он взял ее за хрупкие плечи, направляя в переулок. Нужно упоминать, что эти прикосновения были лучше тысячи оргазмов? — Вот тут у нас Бродвей, а дальше — парамаунт Плаза, я даже помню как он строился, я был тут в шестьдесят девятом году. Эх, прекрасное было время… — мужчина взглянул на нужную вывеску, — а вот мы и на месте! Лота инстинктивно подняла голову вверх, где увидела надпись на полосатом, черно-белом фоне. — Ну что, показать тебе что такое мюзикл? — Да! — бойко ответила она и пара вошла в двери театра, а позже довольно быстро оказалась в зале. А он был просто огромным, раза в три больше, чем зал заседаний. Так сказала Лота Адаму, который про себя подметил, что по объемам они примерно одинаковые. Просто зал заседаний в разы выше, для того, чтобы там было комфортно высшим Серафимам. Мягкие кресла обнимали тело, предвещая то, что следующие два часа они проведут просто великолепно. Они сидели в партере, на первом ряду, почти в самой середине. Лучше мест было не найти, это он знал не понаслышке: ему пришлось отвалить немалую сумму за эти билеты, и все для счастья девушки, что сидела рядом. И когда он стал таким сентиментальным? Да, он в какой-то мере смирился с барабанной дробью по ребрам, но клялся и божился, что никогда не привяжется. Хотя, даже в этом он сейчас сомневался. Над сценой сияла яркая вывеска с надписью «Beetlejuise». По бокам от сцены царственно возвышались балконы, на которых уже собрались люди. Как же ему повезло, что на соседние места никто не пришел, что было довольно странно для театра Винтер гарден. Но лучше для него. — Вау, — Лота с восхищением осматривала интерьер зала, — Чем то даже похож на мой прошлый отель… — Адам поджал губы. Он ведь его разрушил. Разрезал, как фокусник ассистентку, напополам. — И правда, тут очень красиво… — он замер, смотря строго перед собой и боясь пошевелиться. Отчего-то ему стало не по себе. Вскоре музыка сменилась, извещая о начале шоу. Голоса, которые будто бы звучали отовсюду, но в то же время нельзя было точно определить их источник, наполнили зал. На сцене — гроб, вокруг которого множество людей в черном и с зонтиками. Все производит максимально печальный вид. — В такие времена у нас нет слов. Лишь мы есть друг у друга. Сегодня мы собрались здесь оплакать смерть Эмили Дитз; верной жены Чарльза, дорогой матери Лидии. Священное писание гласит: «Не печальтесь, ведь на своём пути мы не одни», — речь священника была монотонной. Но с произнесением имен, фигуры актеров подсвечивались теплым светом. Девушка, державшая в руках красную розу, пела. Создавалось ощущение, что она сейчас заплачет. Адам взглянул сначала на нее, а после — на Лоту. Даже в темном зале он увидел на ее ресницах микроскопические слезы. Он не знал, что побудило их выступить на ее глазах. Она сжала губы. Люди с зонтиками собираются у гроба, плотно закрывая его. Но вдруг, как гром среди ясного неба, раздается хриплый и грубый голос, доносящийся из-за газеты. — Ебушки-воробушки! Уже баллада? — газета сминается руками мужчины в полосатом костюме и с зелеными кончиками волос, — Такое ужасное расхождение с первоисточником! — этот голос чем то напоминает… самого Адама. Лота в недоумении смотрит сначала на своего спутника, а после — на актера на сцене. Адам еле слышно смеется, когда мужчина в полосатом костюме вскрикивает: — Хей народ! Прошу прощения! Добро пожаловать в Винтер Гарден! — Поэтому я и привел тебя сюда, — он победно улыбается, наклоняясь к ее уху, — единственный из моих потомков кто унаследовал мой голос. Практически всю песню, девушка с недоверием косится то на сцену, то на соседнее кресло. А ее спутник все еще гордо смотрит на актера и безумно рад, что все человечество пошло от него. — Все, все будет хорошо, — из ниоткуда появляется банджо, — на той стороне… СДОХНИТЕ, ВЫ ВСЕ СДОХНЕТЕ! ВЫ ВСЕ СДОХНЕТЕ! — он разбивает банджо об свое колено, но оно словно по волшебству снова оказывается целым, — я буду вашим гидом на той стороне! Вся безумная вакханалия на сцене была до того органична, что вызывала одновременное недоумение и восторг у Шарлотты. Чему безумно радовался Адам. — Это нечестно знаете? — Битлджус начинает свой небольшой монолог, — Я мертвец застрявший в мире живых. У меня нет ничего. И никого с кем можно этим поделиться. Я просто хочу чтобы кто-то, хоть кто нибудь взглянул на меня и сказал: Эй, я вижу тебя, я принимаю тебя, рядом с тобой я беспокоюсь за свою безопасность, — зал смеется и Лота подхватывает эту волну своим звонким смехом, — Потому что, мертвый ты или живой. У тебя нет кого-то, кто бы тебя действительно понимал. И ты чувствуешь себя одиноким. И бесполезным. И ты никогда не достигнешь своего идеального веса, потому что ешь, когда грустишь, — он делает небольшую паузу и указывает аккурат на Адама, — Вот этот парень шарит! Зал взрывается смехом, а мужчина понимает, что он чертовски прав! Он только что описал некоторые моменты из его жизни, с упущением про устраиваемый им геноцид. Это одновременно пугало и смущало. Он ведь и раньше ходил на это шоу, так почему он до этого момента не замечал как эта фраза описывает его? Ответа на этот вопрос он не знал, но и времени на его обдумывание у Адама не было. — У нас есть детишки в зрительном зале? — Битлджус сжимал в руках «Справочник для недавно упокоившихся», — Кукольное шоу! Мистер Библьбус? — книга то открывалась, то закрывалась, имитируя речь, — Да, книга? — спросил у книги Битлджус, — Куда попадают книги после смерти? Что же, я не знаю, Книга, давай это выясним! — он с размаху кидает справочник прямо в горящий камин, — А-а-а-а! РАССКАЖИТЕ МОЮ ИСТОРИЮ!!! Повисает молчание, Лота немного съеживается от крика. — Иногда кукольные шоу могут быть грустными… — Он быстро прерывает свою речь, когда приходят Мейтленды: Адам и Барбара, которые недавно стали призраками. Вскоре на сцене появляются Дитзы. Странная Делия, проверяющая комнату на чистоту энергетики с помощью треугольника. Чарльз, который готов взять свою любовницу прямо на столе. И Лидия очаровательная, по мнению Адама, девочка, которая знает толк в эффектных появлениях. — Грусть — это просроченный салат, его никто не захочет есть. Выкинь его, — говорит Делия в ответ на подавленное состояние Лидии. Лота хмурит брови, в то время когда все смеются. — Мертвая мама, мне тут нужна небольшая помощь, — поет Лидия, когда все уходят. Спутница Адама напрягается. Забудь о своей маме. Лота чуть шмыгает носом. Папочка все отрицает. Папочка не хочет чувствовать. Он хочет чтобы я улыбалась и хлопала в ладошки, как дрессированный тюлень! Девушка кусает губы, поднимая глаза в потолок. Ты держала меня за руку и жизнь становилась проще. Шарлотта мнет руки. Папочка двигается дальше. Папочка не терял маму. По прозрачной коже катится горячая соленая слеза. И в то же время она кладет руку на предплечье Адама, сжимая его ладонь. Он же — сжимает в ответ. И сидит так целую песню. — Так что прощайте! Сайонара! Не пишите СМСок посреди ночи с текстом «не спишь?», потому что «неизвестный номер», — Битлджус говорит с придыханием, — Увидимся в аду! — он бросает на пол какой-то шарик, который испускает маленькую струйку дыма, — Меня нет!.. — он не исчезает, — Воспользуюсь дверью. Адам и Барбара начинают танцевать вместе, когда Битлджус их окрикивает. — Эй, ребят! — он показыва средний палец, — Идите нахуй. — Этот парень, — вскрикивает Адам Мейнтленд, — Нуждается в психотерапии! Я надеюсь что у них там есть мертвый психотерапевт, который может оказать ему необходимую помощь! — А кто такой психотерапевт? — шепотом спрашивает Лота и Адам видит слабую серую полоску на ее щеке. — Тот, в ком нуждаются большинство жителей Рая, — говорит мужчина с тревогой в голосе. И, как он подметил про себя, ему в первую очередь. Его навязчивые мысли о психотерапии прервал очередной музыкальный номер. Битлджус сидел на крыше дома Дитцов, повторяя тему из начала. Ты невидим, когда ты — это я, Здесь никто не видит моей истины. Если бы они взглянули наверх, то разглядели бы «Эй, там кто-то на крыше!» А этот момент Адам снова задумался. Он ведь тоже был невидимым и это все больше роднило его с персонажем на сцене. Боже, как унизительно! В чем смысл хотя бы пытаться? Ведь сейчас Я в ловушке, сбежать нельзя. Изгнан! Брошен! Растворен, словно мерзкое облако хипстерских вейпов. Адам старается сохранять спокойствие, хоть и внутри у него все переворачивается. Никто и не говорил, что жизнь справедлива. Наверное, они никогда не увидят Демона, которого нет. Ты невидим, когда ты… я. Последняя фраза пропевается так красиво, что Лота выдыхает протяжное «вау». — Сейчас будет самая клевая песня в мюзикле, — шепчет ей Адам, обжигая горячим дыханием ее висок. Давай, прыгай, но его это не остановит Перед тобой — надёжный план «Б" Я принесу твоему папочке так много страданий Лишь скажи моё имя Да, это определенно лучшая вещь, которую он будет напевать еще лет 20. И похоже не он один. Лота уже во время финальной песни первого акта пританцовывала плечами, сжимая его ладонь. В воздухе буквально пахло ее нетерпением поделиться впечатлениями от первой части шоу. — Я в восторге! Это просто крышесносно! — она развернулась к нему полубоком. — Конечно, первый человек дерьма не посоветует, — он подмигнул ей, от чего щек девушки коснулся легкий румянец, — и это еще не конец — впереди еще второй акт. Именно в этот момент он заметил чуть потекшую тушь. — Можно? — он протягивает руку, чтобы стереть незаметную полоску с лица, на что девушка мило улыбается, давая согласие, — Ты плакала? — Да, расчувствовалась что-то, не бери в голову, — по лицу Лоты видно, что кое-где она привирает. — Все, теперь ты еще красивее, — он чуть дольше положенного оставлял пальцы на щеке, боясь ее отпустить. Второй акт начался с бодрой песни герл-скаута, продолжился побегушками по присподнии. Кстати, на одной из песен Лота обняла Адама за руку, положив голову на плечо. Стоит говорить, что в этот момент он был счастлив? — Знаете это чувство, когда получили все что хотели, но все еще кажется, что никто тебя никогда не полюбит, — Битлджус молчит, а после снова показывает на Адама, — Этот парень шарит! Да, он шарит! Но в данный момент мужчина совершенно забыл об этом, да и о постановке в целом. Ведь в данный момент рядом с ним, точнее сказать на его правом плече, лежала она. Да, он ругал себя за эти мысли, ими вымощена дорога на суд, а оттуда — прямиком в небытие, но как же ему было хорошо! На сцене началась свадьба Битлджуса и Лидии, и именно в этот момент он решил прошептать Лоте на ухо: — Интересно, какая у них разница в возрасте? — Уж точно меньше чем у нас, — ответила Лота и густо покраснела, смотря прямо и боясь шелохнуться. Адам же, тихо смеется и накрывает ее своим крылом. Да, никто, даже она, его не видит, но Адам даже кончиками перьев чувствует ее тепло. И ему от этого хорошо. Они отстояли все аплодисменты. Шарлотта хлопала так активно, что ее маленькие ладошки покраснели, словно на морозе. Но вскоре легкий майский ветерок обдул их прохладой. Они вместе шли по улицам Манхеттена, рассматривая огромные горящие билборды. — Ты домой не хочешь? — для него Рай был домом, а для нее — временным пристанищем, как съемная квартира, — то есть… Назад. В рай. — Нет, я хочу еще погулять! — она прижалась ближе к его плечу, — Делай со мной все что хочешь, но в рай я не ногой. — Тогда у меня есть идея, — и почти сразу пара завернула в круглосуточный минимаркет, где купили две банки шампанского. — И что, будем пить и гулять? — спросила девушка, выходя на воздух. — Лота, неужели от меня так несет банальностью? — Ну нет… — Тогда доверься мне! — Недолго они искали подходящую дверь, — Итак, сейчас ты увидишь первоклассную ангельскую магию, — он касается ручки, открывает проход и пропускает ее вперед. Но она не заходит в какой-то мрачный коридор. Проход сразу же приводит Шарлотту, а следом и Адама, на крышу. — С крыши лучший вид на Нью-Йорк, принцесса, — он по-кошачьи улыбается, видя удивленные глаза Лоты. Он называет ее так исключительно из ее титула, не больше! — Адам! — девушка улыбается, значит он все сделал правильно. — Садись, выпьем же за такое прекрасное явление как мюзикл и Бродвей! — он поднимает свою банку, стукается с девушкой и делает глоток. Да, шампанское все такое же прекрасное, прямо как и она. — Так и будем сидеть молча? — он облизнул губы, смотря на девушку. — А что ты предлагаешь? — Вечер откровений! Говорим то, что не можем сказать трезвыми! — Адам делает еще один глоток, — но чуть позже, пока алкоголь разойдется. — Ну… хорошо! — девушка подносит к губам банку. Но молчание воцаряется на крыше, разбавляемое только редкими порывами ветра. Через некоторое время Адам прокашлялся, допивая и материализуя новую банку для себя и нее. — А ты где меняешь деньги? — спросила девушка, но сразу же стушевалась, — просто ты говорил про это, а точные места не назвал. — Вообще, у землян есть выражение «Рай на земле», вот там и меняем, и не только я, но и другие ангелы, — Адам сделал глоток, — Там вообще очень сложная система. Туда зачастую отправляются «на заработки», — он сделал рукой жест кавычек, — и зарплату тут платят хорошую по земным меркам. Но среднюю по раю. Так вот, они зачастую откладывают небольшую сумму на проживание, а почти все деньги меняют на райские доллары и отправляют в рай своим семьям. Можно сказать, гастарбайтеры сверху. — Ого… А какие это места? «Рай на земле». — Если самое примитивное — Мальдивы. Так же Бора-Бора, но там только на местную валюту меняют. Еще Сейшелы, Маврикий… Но это прям классика. В Америке один большой обменник — Лос-Анджелес. Их много на земле, обычно ангелы выбирают понравившиеся и «мечутся» между ними. — Да? А ты каким пользуешься? — Лота без зазрения совести кладет голову на его колени. — Все-то тебе интересно, — он щелкает ее по носу, — Вообще я предпочитаю либо Сейшелы, либо Мальдивы. Иногда хочется свои старые кости погреть, — смеется мужчина, всматриваясь в огни большого города. — Ну я не думаю что ты настолько старый! — смеется девушка и Адам замечает легкий румянец на ее щеках. — Точный возраст не буду говорить, но сама рассуди, я видел райский сад! А его даже некоторые серафимы не застали. — А какой он? — Лота мечтательно взглянула прямо ему в глаза. — Лилит разве тебе не рассказывала? — Нет… — Тогда… закрой глаза, — она покорно закрыла их, — Представь себе место, где много-много света. Теперь — зелень, много зелени в самых разных ее проявлениях. Высокие деревья, стволы которых нельзя обнять одному. Всяческие травы, безумно приятно пахнущие. А в середине, на поляне, огромное дерево, в два раза больше всех остальных. В глазах Адама картина была дополнена двумя фигурами. Оба светловолосые. Лилит и Люцифер. Сидят под деревом и болтают о чем-то. Ощущение, что это происходило вчера. Лилит была… горячей. В смысле характера. Сейчас бы такая женщина била посуду при ссорах, топала каблуком и властным голосом сказала «Никуда ты не пойдешь и точка». Она была такой: властной, сильной, непоколебимой… Именно поэтому они и разошлись. Точнее нет. Обе его жены бросили его и ушли, не оставив от себя ни следа. Лилит сбежала с Люцифером, а Ева, после того как родила их шестерых детей, ушла. И если Лилит ушла молча, без скандалов, то Ева, та мягкая и добрая Ева, что он знал, выплеснула все что накопилось. — Если бы ты не был единственным мужчиной, то я бы не хотела иметь с тобой ничего общего! — Вскрикнула она, уходя, — Сам по себе ты ничтожен, не думаю, что ты кому-нибудь кроме меня был нужен. А сейчас… Ты не нужен никому! И именно в этот момент он понял, что правда. Он никому не нужен. Впервые он почувствовал это с Лилит, к которой хоть и не было сильной привязанности. Она ушла тихо, но все же это ударило по нему. Но с Евой… он понял еще одну простую истину. Если он никому не нужен, то и ему никто нужен не будет. Привязанность делает тебя слабым. А слабые никому не нужны. Это правило Адам вывел сам, вбил себе в мозг и никогда не расставался с этим принципом. И последние тысячелетия ему это с блеском удавалось. Ни с кем он серьезных отношений не заводил, если и трахался, то это было близкое знакомство на одну ночь. Никто ему не был нужен. Но некоторые из его девочек, с кем он иногда коротал ночи, жаждали его, его внимания. Он был им нужен и они верили в то, что они ему тоже нужны. В это число входила и Лют, что после смирилась с этим. Но никто из них не был ему нужен. Ни одна. Правда сейчас, когда он сидит с дочерью его первой жены и его нутро кричит ему «Не нужно привязываться! Потом будет больно!», правило «Ты не будешь нужен если привяжешься» таяло на глазах. — Адам? — спросила девушка помахала рукой перед его глазами. — А… Что-то случилось? — он все еще не мог отойти от воспоминаний. — Нет, просто… Ты будто застыл, мне страшно за тебя стало, — сказала она, протягивая руку к его щеке. Адам инстинктивно прильнул к ней, чувствуя тепло от пальцев. — Да я так, вспомнил кое-что, — улыбнулся мужчина, будто бы по повиновению ее руки успокаиваясь. — Что же? — усмехнулась она в ответ. — Про… стихи, — ответил он, чуть поджав губы, — Да, про стихи, — в его руках тут же материализовалась тетрадь на пружине, старая, но не потрепанная. — Те самые?..– она имела в виду те, на которые писала песни его группа. — Да, — посмеялся он, листая тетрадку, — хочешь одно зачитаю? — Давай! — Лота не хило оживилась от этого предложения. — Кхм-кхм… — он прочистил горло и полушепотом прочитал строки, написанные не ровным, но отчего-то красивым почерком: Я был одинокой струною Твоей беспросветной души Доказать, примириться с тобою Оказалось сложней чем лишить Лишить ядов, желчи и власти Чем полна вся твоя душа И добавить к ней нежности, ласки, Но тебе ведь она не нужна. Не нужна тебе эта пакость Дрянь, что колом саднит в груди Не нужна тебе и радость Что как кошка, может уйти. — Не лучшее, конечно, но все же неплохое. Хотя рифмы довольно примитивны, не находишь? — Красивое… — произнесла она, смотря в небо. Адам не понял, про что говорит Лота: про его строки или про небо, полное звезд. — Лота, почему ты плакала? — он осторожничая погладил ее по волосам. — Да если честно… — она чуть приподнялась и отпила шампанского, — я сейчас думаю… о маме. Она куда-то пропала несколько лет назад. Лилит уже семь лет пребывала в раю и Адам прекрасно об этом знал. — Знаешь… Я очень скучаю по ней, — Шарлотта шмыгнула носом, — да, она переодически звонит, но… мне так ее не хватает, Адам. Это… не передать словами. — Иди сюда, — он раскрывает свои объятия лишь для нее. И она охотно на них соглашается. Она положила голову ему на плечо и громко вздохнула, утыкаясь носом в пиджак. Его руки покоились на ее спине, немного ниже лопаток. Адам учащенно дышал, стараясь унять тремор в груди. Получалось плохо. Его порыв не мог объяснить даже сам Адам, но мужчина был счастлив от внезапного проявления нежности. — Ты теплый… — прошептала девушка ему на ухо, на что Адам только усмехнулся, вдыхая запах ее волос. С ней отчего-то было спокойно, и при этом до безумия хорошо. — Знаешь что мне помогает забыть о проблемах? — Шарлотта напряглась, ожидая какой-нибудь похабной шутки. — Что же? — Полет. Она отстранилась, впуская холод между их телами. — Ты меня с крыши сбрасывать собрался? — она нахмурила брови. — Нет, — он нехотя поднялся с пола, — полет не в прямом смысле. Смотри. Он взял ее за руку, подвел почти к краю и приобнял за талию, обжигая дыханием ее шею. — Закрой глаза, раскрой руки, позволь ветру тебя обнять, — Правой рукой он провел по внутренней стороне предплечья девушки, помогая принять правильную позицию, — почувствуй, как он проникает под ткань, а затем — под кожу. Дыши медленно и глубоко, — он положил руку ей на живот. Сам же — расправил свое единственное крыло, — не открывай глаз, представь, что ты летишь, расправь спину, а затем — свои крылья. Именно так достигается полет. Так учили летать и его. Сера лично взялась за обучение первой души. И именно тогда она показала, как чувствовать ветер. — Я… Чувствую… — подол платья обнимает не только ее ноги, но и икры мужчины, создавая ощущение слияния. Никто из них не знал, сколько прошло времени. Но и это никого из них не волновало. Они молчали, наслаждаясь присутствием друг друга. Пьют шампанское, банки которого составляют в подобие пирамидки. — Адам?..– спрашивает Лота через некоторое время, — а вот есть то, о чем ты жалеешь? — В смысле? — ее голова вновь лежит на его коленях и мужчина смотрит вниз, откладывая банку с горячительным. — Типа… Что бы ты хотел исправить? Вообще, много что. Не быть первым человеком, оставленным по сути на произвол судьбы. Не быть брошенным дважды и не изгнанным из Эдема, причем из-за отца той, что лежит на его коленях. Не совершать многих других ошибок, которые он уже не припомнит. — Наверное… отрастил бы волосы. — Реально? — спрашивает Шарлотта хмуря брови. — Реально. А ты? Она вздыхает. — Обещай что это останется между тобой и мной? — Обещаю, — он никогда не давал никому обещаний, но ради нее он сделает исключение. — Я бы хотела быть… Внимательней, — на ее глазах собираются слезы, — просто… если б я… тогда… Вегги… Она всхлипывает, вытирая тушь с глаз. — Я перепутала ее с ангелом! Я не знаю почему эти крылья… — У ангелов так бывает, что в кризисные моменты вырастают новые крылья. Слезы приостановили свой парад по ее щекам. — Я… Виню себя в этом… Как я могла… — и снова слезы текут по ее лицу. И он снова прижимает ее к себе. — Все могут совершать ошибки. Люди вон, каждый раз ошибаются, почему мы, бессмертные не можем? — Он приложил ладонь к ее щеке, стирая большим пальцем слезы. — Я… не могу находиться в аду. По крайней мере — не в Пентаграмм сити, — признается девушка, глядя прямо ему в глаза, хоть и кажется что смотрит в самую душу, — Каждый уголок напоминает о ней… — Я не могу тебя в этом винить, Лота, — он с пониманием относится к ее переживаниям. А он когда-то говорил, что этот момент был лучшим в битве! — Все это так тяжело… Но с другой стороны, все очень хорошо разрешилось. Сейчас решается проблема с правилами, после… все будет хорошо. Но… без нее. — Я верю что она рада за тебя. — Знаешь, у меня даже ее фото не осталось, ничегошеньки в отеле не уцелело, — вздыхает она, кладя голову ему на грудь. И он знает, что нужно делать. — Хочешь… Ее увидеть? — спрашивает он, гладя ее по волосам. Лота еле заметно кивает. И Адам открывает портал в зал истории зачисток. — Она в первом ряду, — мужчина помогает девушке подняться и проводит через портал, — правда, она тут в форме… — Не важно, — она с улыбкой подходит к фотографии, попутно вытирая слезы, — привет, Рада тебя видеть. Он же, поднимает голову к знакомой большой рамке, висящей посередине. На ней девушка с кудрявыми темно-русыми волосами, густыми бровями и серьезным, даже самодовольным лицом. Первая убитая истребительница. — Адам? — Лота окрикивает его, подходя ближе и замечая куда он смотрит, — кто она? — Ева, — почти без эмоционально говорит он. Когда она пришла на набор на первую зачистку, он удивился. Подчиняться бывшему мужу? Ему после ее слов казалось, что она никогда такого не допустит. И правда, она подошла к нему и предложила работать на равных, быть двумя главнокомандующими. Он отказался, ссылаясь на то, что не хочет с ней работать. Но в истребительницы она пошла. И хоть он недолюбливал ее за излишнюю критику в его сторону, в тот день, когда он увидел, слезы сами собой полились по щекам. Именно те слезы, которые видела Лют. Неожиданно, Адам почувствовал как Шарлотта обнимает его. Свою историю он расскажет ей позже, сейчас нельзя портить этот прекрасный момент. Момент, когда он почувствовал единение с ней. Момент, когда она дышала прямо в его солнечное сплетение. Момент, когда он жаждал поцеловать ее, но не предпринимал никаких попыток, боясь навсегда ее потерять.