Actum est, ilicet.

Что страшнее: быть одержимым Дьяволом или являться одержимостью Дьявола? А что, если Вы имели честь стать неотъемлемой частью двух этих крайне сомнительных опытов, и не имеете шанса на сопротивление, ведь Вы и есть виновник Вашего неизмеримого безрассудства, что своеручно привело Вас в капкан? Крепко сжимающие женские запястья длани Синклера плавно проскользнули вверх, по предлечьям, локтю, очерчивая изгибы плеч, пока в конечном итоге не остановились на тонкой шее, обжигая кожу Скарлетт ледяным металлом перстней. Пожалела ли она, поддавшись своему внезапному порыву? Отнюдь. Он привел ее к тому, чего она желала с самого первого дня, пусть и не при таких обстоятельствах; однако сам факт столь откровенных касаний хозяина отеля вызывали в ней ни с чем не сравнимый трепет, мгновенно накрывающий разум Скарлетт густым, пленяющим туманом. Не церемонясь, Синклер, удовлетворяя желания обоих, переместил руку ниже, исследуя изгибы ее изящной фигуры, намереваясь не упустить и дюйма ее прекрасного тела, сокрытого под такой ныне мозолящей алкающий взгляд формой. Мужчина скользнул к ее груди, бесстыдно и напористо сжимая нежную, мягкую кожу, не спеша убирать свою руку с места, прикосновение к которому так сильно смущало девушку. — Мисте...кхм, Винсент, это... — пробубнила внезапно остранившаяся Скарлетт, опустив голову и пряча лицо за опавшими на него светлыми волосами, приводя в порядок надрывистое дыхание, однако подбородок ее внезапно был перехвачен длинными и ловкими пальцами, вынуждая ее поднять взгляд. — Тш-ш...Тебе нужно учиться не бежать от себя. Тем более тогда, когда пути отступления уже закрыты, — прервал ее Винсент, приподнимая ее голову еще сильнее, чтобы открыть себе бледную кожу девичьей шеи, коей он мгновенно коснулся горячими губами. Скарлетт рвано выдохнула, прикрыв глаза, больше не имея возможности противиться своим желаниям, которыми она грезила со второго рабочего дня в этом проклятом отеле. Кацен таяла под влажными прикосновениями его губ, словно воск под натиском огненных языков пламени, всем существом желая, чтобы происходящее не оказалось очередным грязным сном с Синклером-старшим, которые так давно преследовали ее ночами. Мужчина подхватил Скарлетт за бедра, сподручно поднимая ее с кресла, словно та ничего не весила, и крепко прижал к себе, вынуждая девушку обвить руки вокруг его широких плеч. Синклер, казалось, никуда не торопился, однако в его рваных движениях читалась голодная спешка, пламенная страсть, что граничили с безрассудностью, ярко отражающейся в практически неделикатном покусывании шеи Кацен, которую он, словно сам был одержимым, помечал своей собственностью, почти грубо впиваясь зубами в ее кожу, не стесняясь продвигать руку выше по ее бедру, юркнув под короткое платье ее зимней формы. В конечном итоге, лишенный разума мужчина оставил пару засосов, отнимая у Скарлетт любой шанс на отрицание произошедшего и использование столь привычного ей защитного механизма вытеснения, притворяясь, что ничего не произошло. Ох, нет - еще как произошло, и Кацен будет помнить об этом еще ближайшую неделю, а пару оставленных меток будут напоминать ей об этом ежедневно, заставляя полыхать от стыда. Как она могла сопротивляться? Его касания доставляли боль, и в тоже время - непомерное удовольствие. Скарлетт обхватывала его плечи так крепко, словно боялась, что если вдруг ослабит хватку, то мгновенно проснется и окажется в постели под аккомпанемент громко звенящего будильника, оповещающего о начале рабочего дня. Но она не просыпалась. Винсент с почти отцовской нежностью опустил Скарлетт на близстоящую кушетку, слегка надавливая на ее грудь рукой, вынуждая принять лежачее положение. Она завороженно следила за тем, как мужчина избавляется от перстней, аккуратно выкладывая их на ближайшей полке. Девушка провела ногой от его колена до бедра, медленно продвигаясь к уже донельзя возбужденной эрогенной зоне, когда Винсент метнул на нее взгляд, полный удовлетворения ее действиями, словно его жертва наконец приняла правила его игры, и, более того, начала ими наслаждаться. Закончив снимать перстни, он бесцеремонно раздвинул ее колени в стороны, устраиваясь между ее ног без приглашения, наваливаясь на нее всем телом и накрывая губы девушки своими, снова сливаясь с ней в страстном поцелуе, от которого по ее телу распространялась волна жара. Кацен запустила руки под пиджак Синклера, блуждая ладонями по его спине, сминая ткань рубашки пальцами, в то время как языки их сплетались в известном лишь им одним ритме танца. Девушка настойчиво потянула ткань его аскота, пытаясь стянуть его с мужской шеи, да только тот не поддавался. Винсент немедленно отметил ее старания и фыркнул, решив прийти ей на помощь, не разрывая поцелуй. Одной рукой он с легкостью избавился от своего платка, отшвырнув куда-то в сторону. Не теряя времени, Скарлетт принялась медленно и хаотично расстегивать пуговицы его рубашки, грозясь в один момент случайно разорвать ткань, что являлась таким назойливым препятствием между их телами. Винсент вдруг приподнялся на локтях, заглядывая в девичьи глаза из под полуприкрытых век. Скарлетт стушевалась под натиском его взгляда, смущенно отвернувшись, пытаясь скрыть легкую улыбку. Мужчина снова обхватил ее подбородок двумя пальцами, заставляя посмотреть на себя в ответ. — Смотри на меня, дорогая, — Фраза прозвучала почти как приказ, хотя и была произнесена спокойным тоном. Его голос, как и всегда, был словно зимняя мелодия, застывшая и ледяная, что проникала в самые глубины души, пленяя и завораживая. В его нотах - бездна, тайна, бесконечность и молчание, он манил за собой в мир теней и вечного сна. Кацен не осмелилась снова отвести взгляд, хотя впрочем, она не захотела этого делать, всецело загипнотизированная его темными глазами, в которых плясали отблески камина и огня обуявшей разум страсти, всецело отдаваясь чарам его голоса и ему самому. В одно мгновение мужчина избавился от своей верхней одежды, и, сидя между женских ног, приподнял их, вынуждая расположить икры на его согнутых ногах. Синклер пробежался пальцами по ноге Скарлетт от лодыжки до бедра, в конечном счете задрав короткое платье, отодвигая ее уже насквозь влажное белье в сторону, что сейчас было совершенно ни к чему. Девушка вздохнула, нервно закусывая губу, а скорость ее неровного дыхания достигла пика. Скарлетт прикрыла глаза, вдруг снова ощутив прикосновение его прохладных пальцев к своему подбородку. — Я же сказал тебе смотреть на меня, — бархатистый тембр раздался везде и нигде одновременно, проникнув в самую сердцевину ее души, заставляя делать то, что хочет именно Он. Винсент опустил губы к ее уху, задевая мочку, и последующий шепот вызвал волну мурашек и мелкую дрожь по всему телу: — Я не люблю повторяться, Малышка Скарлетт. Пальцы его мгновенно проникли внутрь, вырвав из горла девушки громкий стон неожиданности, заставив оцарапать поверхность кожаной кушетки, на которой распологались кукольник и марионетка "любовники". Синклер покачал головой, ухмыльнувшись так, словно сейчас насмехался над ней, и снова выпрямился, отстраняясь от женского уха. — О, милая, ты ведь не хочешь, чтобы мой сын нас услышал? Прибежал по первому зову, вообразив себе, что я пытаюсь тебя искалечить? — он ввел пальцы глубже, словно испытывая Скарлетт и проверяя, насколько ясно она восприняла его слова. С ее уст слетел лишь сдавленный стон, и она закусила губу почти до крови, всеми силами стараясь сдержать себя. — Вот и умница, — оценил ее старания тот, облизнувшись, вызывая у девушки мурашки своей голодной ухмылкой. «И правда: а что бы полумал Адам, узнав, что я сплю с его отцом? Было бы ему безразлично, или, быть может, он бы разочаравался? Да и черт с этим.» — взрослый мужчина перед ней, которого она безумно и так давно хотела, был куда важнее, чем любые переживания, сходящие на нет перед предстоящим. *** Сейчас, находясь полностью нагой перед ним, под ним, под его пристальным, полным вожделения взглядом, девушка вдруг ощутила себя маленькой, незначительной, желая одновременно спрятаться и одновременно еще больше раскрыться перед Винсентом. Скарлетт почувствовала легкий страх перед ответственностью, и мужчина, словно хищник, улавливал каждую источаемую девушкой эмоцию, в особенности - чувство страха. — Ты боишься того, чего так отчаянно желала все это время? Для такой милой девушки, как ты, ты слишком много лжешь, — он усмехнулся, оставляя легкий укус на ее плече — Так чего же ты хочешь? Лишь скажи, и я приму твое желание к сведению. — Тс...Ты.. — слова никак не хотели слетать с уст, но Кацен знала: он точно не станет ничего делать, пока она не попросит об этом вслух. Это было бы идеальной пищей для его эго, и он, безусловно, не станет упускать шанс отобедать и потешить свое самолюбие. Ее лицо налилось пестрым румянцем, прежде чем она вынуждена была произнести вслух, дрожащим и тихим голоском, всего в дюйме от его ухмыляющейся физиономии: — Возьми меня, — выпалила Скарлетт на одном дыхании, сопровождая фразу тяжелым выдохом, словно произношение далось ей крайне тяжело. Мужчина широко, почти зловеще ухмыльнулся, абсолютно довольный результатом. Некоторое время он лишь молча разглядывал ее, словно оценивая, а затем облизнулся, глубоким голосом произнеся: — Хорошая девочка, — он приподнялся, подхватывая девушку под коленями и притягивая к себе, и, когда ее нижняя часть оказалась достаточно близко, Винсент переместил руки на ее бедра, сжав так сильно, что кажется, оставил после себя синяки. Не церемонясь, он вошел в нее: резко, жадно, голодно, словно это отнюдь не Скарлетт была той, кто так давно об этом грезил, ведь все его действия выражали нездоровую одержимость: он будто олимпиец, наконец заполучивший свой трофей. Девушка выгнула спину, издав громкий и протяжный стон, ощущая, как веревки тугого узла внизу ее живота стали ослабляться. Это соитие казалось самым правильным при всей своей неправильности деянием. Самый запретный и самый сладкий плод из тех, что ей когда-либо доводилось вкушать. Грубые, неделикатные толчки, идущие вразрез с представлением Скарлетт о том, каким должен быть мужчина в постели, доставляли ей невообразимое удовольствие, словно так и должно было быть, это и должно было случиться с самого начала. Единение их тел ощущалось для девушки словно дебютное соприкосновение ее порочной души со всей совокупностью косной материи объективной реальности, заставляя ее чувствовать себя чем-то большим, чем просто безнадежным грешником, который пошел на поводу у своих самых грязных мечт и ощущать, как начинает стремительно теряться в пространстве. Голова ее шла кругом, ей так хотелось прикрыть глаза и полностью погрузиться в окружающее ее удовольствие, но она не имела права отвести взгляда, он бы не позволил. Скарлетт потянулась к его руке, придерживающей ее бедра, и слегка потянула на себя, вынуждая Винсента налечь на нее, ведомая жизненной потребностью ощутить его как можно ближе. Она обхватила его плечи руками, словно спасательный круг во время потопа, впиваясь ногтями в кожу его спины, то и дело сопровождая громким вздохом каждый из его бесцеремонных толчков, которые грозились повалить наземь столь неустойчивую конструкцию кушетки под двумя одержимыми друг другом телами. В этом темном и уютном уголке мрака витают эндорфины, окутывая два совершенно случайно объединивших тела (или, стало быть, души - тоже¿) людей, а свет потрескивающего камина, так нагло вторгающийся во тьму номера, словно вуалью покрывает стены, отражаясь на них мягкими и теплыми отблесками. Что может быть лучше? *** Пара победных толчков, и тело девушки забилось в легких судорогах под аккомпанемент громкого выкрика его имени. Скарлетт запрокинула голову, оставив очередную саднящую дорожку от своих ногтей, все теснее обвивая тело Синклера своими ногами. Мужчина наблюдал за каждой сменяющейся на ее лице эмоцией удовольствия, удовлетворяя себя ее реакцией. Улыбнувшись с легким прищуром, Винсент наклонился к ней, оставляя дорожку влажных поцелуев на ее дрожащем теле от груди до шеи, сопровождая их легкими покусываниями. Добравшись до ее слегка кровоточащих от сильных укусов губ, которые оставил не только Синклер, но и сама девушка, пытаясь таким образом выместить свои эмоции во время акта, он запечатлел на них короткий, но чувственный поцелуй. — Наши недостатки уравнивают друг друга, Малышка Скарлетт, — прошептал он ей в уста, слегка отстранившись, чтобы со своей привычной ухмылкой во всей красе рассмотреть ее прикрытые вежды, подрагивающие от удовольствия губы и чуть зарумянившиеся щеки. — О чем в..ты? — уточнила Скарлетт тихим голоском со все еще прикрытыми глазами, машинально скользнув рукой от его шеи до спины, по инерции слегка сжав пальцы на до сего времени горящих после ее беспощадных ногтей плечах. Винсент склонился к ее шее, и, скользнув рукой вниз от округлой груди до талии, безжалостно сжимая пылающую под его касаниями кожу, словно исследуя ее изящное тело, дал ответ с легким смешком, обжигая дыханием шею Скарлетт, оставляя на ней слабый укус: — Наши души слишком мрачны для взаимодействия с внешним миром. *** — Так кого ты теперь видишь во мне, Скарлетт? Начальника? Все того же безнравственного врача? Или, быть может, Дьявола? — спросил Винсент девушку, умиротворенно восседающую в его кресле. Скарлетт неловко поправила задравшуюся ткань платья, которое она небрежно натянула на себя после хорошего и такого долгожданного секса, словно мужчина не рассмотрел ее нагое тело вдоль и поперек некоторое время назад. Хозяин отеля обошел Кацен, останавливаясь сбоку от кресла, и расположил руки на ее плечах, скользнув затем указательным пальцем по ее шее до подбородка, задирая его, и, склонившись чуть ниже к ее лицу, заглянул ей в глаза, чтобы поближе рассмотреть любую ее реакцию и все еще слегка раскрасневшееся личико после того, что произошло между ними. Скарлетт медленно подняла свой взор к нему, тем самым замечая, что ныне оказалась всего в дюйме от лица Синклера, и впервые ее взгляд не выражал ничего, кроме беспечности. Чтобы ответить, ей потребовалось некоторое время для размышления, однако наконец отыскав в разуме то самое идеальное описание, которым могла бы наречь Винсента, спокойно и тихо произнесла: — Эфемерную отдушину.