good to me

Чанбин сидит в кафетерии, жуя ничем не примечательную на вкус котлету, и внимательно следит за столом напротив. Двое его коллег, а именно — Ким Сынмин, учитель биологии и Хван Хенджин, физик, — сидят за одним столом, пытаясь прожевать все ту же еду. Хенджин что-то довольно эмоционально рассказывает биологу, поправляя пряди своих волос, вылетающие из некрепкого хвоста, пока Сынмин внимательно его слушает, ковыряя вилкой недоеденную котлету. Чанбин ухмыляется, вставая со своего места, и покидает столовую под тяжёлый взгляд на спине. Он знает, что это означает: к нему сегодня в кабинет залетит один заинтересованный биолог. Обычно Ким Сынмин не приходит в столовую школы, потому что тут куча недоразвитой мелкоты и отвратительная еда. Он носит себе перекусы собственного приготовления, из-за которых в отравление верится с трудом, в отличие от еды из столовой. Но в чертов кафетерий каждый день захаживает Чанбин — школьный математик. И как бы еда не была противна, Сынмину иногда хочется банально поглядеть на такого спокойного парня, сидящего в самом углу в одиночестве. Просто потому что есть такое желание. И чаще всего такие порывы заканчиваются тем, что он невзначай проходит мимо кабинета математики и спрашивает не нужна ли его помощь в чем-нибудь. И ему всегда отказывают. — Зашибись, — устало выдыхает Сынмин, провожая крепкую спину Чанбина взглядом. Он отбрасывает вилку обратно на стол и поворачивается к другу, который смотрит явно не туда, куда стоило бы, — Хенджин, твою мать. — Что? — возмущённо треплет Хван, возвращая глаза на лицо напротив, и хмурит брови, — Да не смотрю, всё-всё — смеётся он, поднимая руки в поражении. Он знает, как Сынмин реагирует на его влюбленность в придурковатого старшеклассника, поэтому старается скрывать это, как можно тщательнее. Но особо не выходит, потому что русые волосы постоянно мелькают перед глазами, а лисий прищур уже видится повсюду. Сынмин тяжело выдыхает, — Этот твой мальчуган умён, не отрицаю, но можем ли мы сейчас отвлечься и поговорить о моей проблеме? Пожалуйста? — Конечно, сладкий, — смеётся Хенджин, закидывая к себе в рот макаронину, и наклоняется ближе к Киму, — тогда давай к сути. Сынмин снова тяжко выдыхает, убирая от себя тарелку с непритронутой едой, и массирует пальцами виски. Хенджин знает, в чем дело, поэтому не хочет заставлять своего друга говорить это вслух. Он снова тихо хихикает и, задумываясь, предлагает несколько вариантов. Ким отклоняет их, пока не приходит к выводу, что ему нужно попытаться хоть как-то. Да, возможно это будет позор на всю оставшуюся жизнь и ему явно придется будет уволиться, чтобы больше не попадаться на глаза Чанбину, но он хотя бы попробует. Поэтому, сверив окна в их расписании, через два урока он ускоренным шагом направляется к кабинету математики, за которой его ждёт неизвестное: либо стыд и срам, либо, возможно, что-то на удивление приятное. — Входите, — разрешает Со после несильного стука в дверь. Сынмин аккуратно заходит внутрь, разглядывая кабинет, как в первый раз. Чанбин удобно раскинулся на своем кресле, сняв с себя пиджак и оставшись в одной плотно прилегающей рубашке, поворачивает голову в сторону вошедшего и весело хмыкает. — Если вы насчёт помощи, то снова простите, у меня нет для вас никаких дел. — Нет, я по другому поводу, — говорит Сынмин, облокачиваясь задницей на первую парту перед столом учителя, и складывает руки на груди. — И что за повод? — не скрывая интереса спрашивает Со, разглядывая своего коллегу впереди. — Мои дети разгромили ваш новый дорогостоящий микроскоп? — Нет, — хмыкает Ким с задоринкой в голосе, продолжая внимательно следить за математиком. — Не хотите сыграть со мной в десять вопросов? Чанбин вопросительно поднимает одну бровь, поглядывая на Сынмина. Он выдыхает и облокачивается локтями на поверхность стола, скрещивая пальцы между собой. Сынмин сглатывает слюни и понимает, что он творит что-то, чему нет никакого объяснения. — Ну, почему бы и нет, — пожимает плечами математик, хитро улыбаясь. Сынмин замирает, не осознавая, что ему правда не отказали в этой сомнительной идее, и копирует улыбку Чанбина. — Исключительно все, что связано со школой? — Проверю ваши знания, — хмыкает Ким. — Тангенс сорока пяти градусов? — Один. — Что такое матрица? — Таблица элементов из строк и столбцов. — Ваша любимая страна? — придумывает Сынмин, ощущая, как с каждой секундой становится все веселее. — вопрос по географии. — Допустим, — хмыкает Чанбин, задумываясь над ответом. — Франция. — Фотосинтез? — желая отвлечь от самых интересных вопросов, Ким задаёт что-то совсем очевидное, чтобы Со отвечал честно и быстро. — Обмен веществ у растений, при котором выделяется кислород. — Любимая еда? Чанбин хмыкает снова, не спеша отвечать: — это, как я понял, вопрос по столовой? — Верно, — не скрывая улыбки, говорит Сынмин, берет стул и, придвигая его к учительскому столу спинкой вперед, садится, укладывая руки друг на друга на эту же спинку. — Мне без разницы, — пожимает плечами Со, внимательно наблюдая за действиями биолога, — люблю все. — В нашей столовой ужасная еда, почему вы там едите? — жмурит лицо в гримасе отвращения, от чего Чанбин прыскает от смеха в свою ладонь, но почти сразу же успокаивается и задаёт свой вопрос: — Раз вам не нравится еда, почему продолжаете туда ходить? — Сынмин выпрямляется, пойманный с поличным, но Чанбин больше ничего не говорит, не ожидая ответа на вопрос, и отвечает сам на прошлый. — мне нравится тамошняя атмосфера. Ким кивает, задумываясь над следующим вопросом. У него ещё их целых четыре, нужно срочно что-то узнать. — Есть ли у вас интрижки с кем-нибудь из учеников? — выдает первое, что приходит в голову, но на самом деле, его правда тревожит этот вопрос. — Спроси у Хвана, — смеётся Чанбин, поправляя волосы. — Нет, меня дети не привлекают. — А из учителей? — Тоже нет. — Что вы думаете обо мне? — вылетает изо рта прежде, чем Сынмин успевает обдумать это. В кабинете наступает угрюмая тишина, в которой можно расслышать небольшое тиканье часов, висящих над доской. — Простите, давайте все же другой воп- — Вы нахальный, но при этом вежливый, умеете усадить детей на место, что, мне, к слову, нравится, но любите каждого из них, как родного дитя. Справедливый и честный, думаете о каждом, но не забываете и о себе. Отлично разбираетесь не только в биологии и совсем отвратительно подкатываете, — пожимает плечами Чанбин, ухмыляясь в лицо Сынмину, сидевшему с широко раскрытыми глазами после таких слов. Со не ждёт какой-нибудь реакции, просто щелкает парня по носу и улыбается. — У тебя есть ещё десятый вопрос. Сынмин закрывает открытый от удивления рот и, совсем не думая и прочистив горло, спрашивает: — Вы пойдете со мной на свидание? Чанбин соглашается.