Звёздное сияние

      — Мой дорогой, будь хорошим мальчиком и подожди маму снаружи, договорились?       Миримэ склонилась к рыжему мальчонке, потянув за мягкую веснусчатую щёчку и заулыбалась, когда тот скорчил недовольную мордашку. Просто прелесть.       — Но матушка! Почему я не могу пойти с тобой? — Жалобно канючит Эстель, пытаясь заглянуть за мать, туда, где находилось мрачное покатое здание. Казалось, будто все тайны мира спрятаны внутри, а ему совсем нет туда хода! Он даже чуть подпрыгнул в нетерпении, будто думал, что суетливость поможет пробраться внутрь.       Однако Миримэ была к сыну пускай и ласкова, но непреклонна. Она задумчиво прижала указательный палец к щеке, думая, как же занять беспокойного ребёнка — лишь бы не брать его с собой, в это сосредоточие серости мира, где царствует преступность и прекрасно раскупают быструю, а порой долгую и мучительную, смерть в маленьких стеклянных склянках, заботливо приготовленных волшебницей по личным изысканиям. Маленьким детям не место в таких местах, по крайней мере пока, хоть и на улице семилетнего сына оставлять тоже не слишком хороший вариант, но, выбирая меньшее из зол…       — Знаешь, милый, сейчас такое время, — она заговорщически подмигнула, оглядывая улицу, на которой уже зажигали огни в предшествие вечерних сумерек, — магическое. Когда сезоны сменяют один другой, на их перипетии мир живых и мёртвых так близки, что можно увидеть призраков…       — Призраков?       Глаза Эстеля заинтересованно округляются, и он перестаёт пытаться пробраться в мрачное заведение. Наивный малыш.       — Да, мальчик мой. Они бродят по улицам, неупокоенные, жаждущие возвращения былой жизни, которую у них отняли, — Миримэ трагично шепчет, прикладывает ладонь ко лбу для большей театральности. Пусть актриса из неё никудышная, кажется, план продолжает работать.              Мальчик аж подпрыгивает, походя на маленького лисёнка на первой охоте.       — А как их можно узнать?       — Хм, даже не знаю, мой миленький, ты же так хочешь узнать, что в том доме, так зачем тебе высматривать призраков? Там, внутри, их точно нет, — она озадаченно качает головой, внутренне довольствуясь собственной выдумкой.       — Матушка, матушка, расскажи, пожалуйста! Я тогда не хочу туда, хочу найти призрака!       Миримэ довольно хмыкает, потрепав рыжие волосы сына в поощрение. Задумчиво оглядывает улицу ещё раз — район не беспокойный, близко к центру, потому что самые страшные места лучше прятать на виду. С Эстелем обычно не происходило неприятностей: вот что значит ребёнок, родившийся под счастливой звездой…       — Хорошо, давай-ка посмотрим на те часы.       Она показывает на башню с простым часовым механизмом; стрелки, казалось, не движутся.       — Помнишь, я учила тебя читать время, Эсти? — Дразняще спрашивает Миримэ и, дождавшись довольного кивка сына, продолжает. — Когда часы покажут девять минут десятого, гости из мира мёртвых появятся.       — А как я пойму, что это они?       Даже остренькие ушки Эстеля были взбудораженно вздёрнуты, будто призрака он намерен не увидеть, а услышать.       — О, дорогой, ты это почувствуешь. Они кажутся холоднее и будто выточены изо льда или теней, приковывают к себе взгляды тёмными чарами, но вестись на них нельзя. Нужно лишь очень внимательно следить со стороны, как будто ты на охоте.       Мальчик быстро закивал, и отрастающие рыжие волосы растрепались вновь, вызывая у Миримэ несколько усталый вздох. Впрочем, ладно, дети всегда выглядят как маленькие ураганчики, чего удивляться. Она последний раз оглядывается, накидывает сына защитные чары и машет ему рукой, когда отворяет дверь в темнеющий коридор.       — Потом расскажешь мне, каких призраков ты увидел.       — Хорошо, матушка!       Эстель правда старался остаться на месте! Ну, почти… Он побродил вокруг цветочных композиций около магазинчика неподалёку, попрыгал по мощёной дороге, стараясь не наступать на места стыков плит, постарался подружиться с кошкой, хотя та была не то, чтобы ему рада. В общем, делал всё, чтобы дождаться побыстрее, когда придёт время призраков.       Когда часы пробили девять, оповещая об этом улицу громким перезвоном, оставалось подождать, когда длинная стрелка доберётся до единицы. Но даже тогда никого необычного не объявилось, и матушка пока не вернулась, и все цветы в горшках были посчитаны…       Скучно!              Тогда в Эстеле взыграла дилемма — послушаться матушку и остаться ждать её или же отправиться на поиски призрака самостоятельно. Когда тебе семь, конечно же, выбор очевиден.       …так Эстель заблудился в городе.       Сначала всё было довольно весело — ожившие вечерние улочки, ночное небо, говорящее о больших приключениях, и много-много разных людей! К сожалению, никто из них даже чуточку не походил на гостя из мира мёртвых, и мальчик продолжал идти, задирая голову высоко, чтобы разглядывать лица, но абсолютно не представлять, мимо каких мест он проходит. В определённый момент Эстель очень недоумённо взглянул на округу и понял, что не знает, как вернуться к матушке. Стало страшновато… Он резко развернулся назад и побежал в сторону, из которой, кажется, пришёл. И когда мальчик с размаху влетел в кого-то, он уже был готов с позором расплакаться.       — Вот только рыдающих детей мне не хватало, — раздался усталый и несколько раздражённый голос сверху, и Эстель снова задирает голову, поджимая дрожащую нижнюю губу. — Прекращай, ребёнок, ты даже не упал.       Глаза у мальчишки в момент округляются, будто он увидел Коррелона Ларетиана всуе, и он выдаёт абсолютно неожиданное:       — Ух ты, призрачный господин!       Мальчишка явно был хорошо воспитан, раз обращался к незнакомым людям так. Должно быть, сынишка какой-то зазевавшейся аристократки, слишком долго выбиравшей платье.       — Призрачный господин? С чего ты так подумал?       — Ну, у Вас бледная кожа, и глаза красные, и волосы белые, а ещё вы будто ледяной, вот! — Оттараторил Эстель, явно забывший о своих горестных побуждениях поплакать. — Матушка говорила, что к призракам притягивают тёмные чары, видимо, поэтому я в Вас и влетел…       Он смущённо хихикнул, а потом вновь расстроился — вспомнил, что совсем забыл, куда нужно вернуться.       — Так твоя мать послала тебя искать призраков в городе ночью?       По виноватой улыбке было понятно, что нет.       — И, дай угадаю, ты потерялся.       — Случайно…       На самом деле, благотворительность и помощь несчастным детям совсем не входила в планы, но…       — Ну и где тебя забыла твоя кукушка-мать?       — Она не кукушка!       — Не пищи, а то передумаю тебе помогать.       Эстель насупился, но послушно описал место, около которого должен был ждать             возвращения Миримэ.       — Прекрасно, значит, заодно загляну в таверну неподалёку…       — В загробном мире нет развлечений, господин призрак? — Невинно спросил мальчишка, теперь шагая рядом.       Загадочный незнакомец замер ненадолго и не ответил, что Эстель принял за согласие и сочувственно покивал.       — Матушка говорила, что научит меня разговаривать с мёртвыми… Может, тогда будет не так скучно.       — Да уж, ты болтун каких поискать, ребёнок.       — У меня есть имя! Я Эстель. Только Эстель, не Эсти, нет-нет, — он помотал головой, видимо, до крайности возмущённый идеей сокращения своего имени.       Вот уж точно, совсем дитё малое… Наверняка и десяти нет.       — А Вас как зовут, призрачный господин?       — Астарион.       Ну уж мальчишке вряд ли что-то даст его имя.       — Красиво. Как звезду. Меня тоже как звезду назвали.       Казалось, этот неугомонный ребёнок не умеет молчать ни минуты и готов рассказать первому встречному всю историю их семьи. Живёт он с матерью, волшебницей-зельеваркой, раньше они много путешествовали, но сейчас осели здесь, потому что мальчишке нужно хорошее образование, а постоянные странствия, видимо, не располагают к такому уровню, которого желает родительница. Типичные солнечные эльфы, правда, непонятно что вообще забывшие на континенте вне Эверески. И кошки его не любят – неудивительно, от такого-то количества хаоса…       Однако всё было веселее предстоящих планов на вечер, даже диалог с эльфёнком-потеряшкой…       — Ой, матушка!       Обеспокоенная женщина стояла на площади и спрашивала у прохожих, видимо, про своего неугомонного сына, который уже бежал к ней, оставляя Астариона замереть чуть поодаль, глядя на эту идиллическую картину воссоединения.       Что-то внутри болезненно кольнуло.       Сначала эльфийка отчитала Эстеля, затем — обняла, а после мальчик взял её за руку и повёл… к нему? Девять преисподней…       — Смотри, матушка, я нашёл! Нашёл! — Радостно восклицал Эстель, чуть подпрыгивая на месте. — Призрачный господин Астарион! Он мне помог.       Эльфийка замерла, глядя на него непроницаемыми ледяными голубыми глазами, никак не сочетающимися с её растянутыми в миролюбивой улыбке губами. Кажется, он видел её, на балах и, позже, в более мрачных местах — загадочная создательница жидкой смерти леди Миримэ, редкая солнечная эльфийка, не запирающаяся в закрытых городах среди своих сородичей.       — Спасибо, что помогли моему сыну. Он обычно не убегает, но, видимо, я недооценила детское любопытство, — она звучала немного виновато, но таковой не выглядела. Скользила по нему взглядом, будто анализировала, и Астариону это не больно нравилось. Обычно он был тем, кто так изучает людей.       И когда взгляд её чересчур зорких голубых глаз замер сначала на шее, а затем — на алых глазах, стало очевидно, что волшебница поняла. Она чуть приобняла сына, будто оберегая от опасности и предупреждая, но, бога ради, на кой чёрт ему этот болтливый мальчишка? Даже если бы он хотел им отужинать, вряд ли не поплатился бы за это от “хозяина”. Мадам Миримэ была из тех, кого относили к полезным и с кем не стоит ссориться попусту.       Поэтому Астарион просто пожимает плечами, разглядывая златоволосую эльфийку и её скандально рыжего ребёнка, похожего на мать только веснушками и одним, правым, светлым голубым глазом; другой был занятно контрастным, почти чёрным. Вырастет — будет использовать свою любопытную внешность, очевидно.       — Не теряйте мальчишку, мало ли, какая тварь встретится ему в следующий раз, — колко бросает он, разворачиваясь в сторону таверны неподалёку. Слышит фырканье Миримэ и оклик Эстеля: — Пока! Мы ещё встретимся и поболтаем, чтобы Вам не было скучно! Я же подрасту и научусь разговаривать с мёртвыми!       Астарион против воли усмехается — правда, мрачно.       «Ну нет, ребёнок, лучше бы нам больше не пересекаться, когда ты вырастешь».