Свести нельзя разъединять

Prison for life — Olivia Rodrigo

      — Надеюсь, все соизволили выполнить домашнее задание и принесли рецепт болтушки для молчунов.       Все внимали словам Горация Слизнорта — мужчины ростом не больше пяти футов, с изогнутой спиной, постоянно сутулящийся над своими котлами и травами; у него мелкие и острые черты лица, острые глаза цвета бледного крыжовника, которые всегда смотрят на вас изучающе, будто желают распознать ваш глубоко зарытый и неведомый на первый взгляд талант. Его волосы седые, тонкие и немного растрепанные, словно он никогда не находит время уделить им должное внимание.       Одет он всегда в светлую изысканную, но слегка покрытую пятнами от различных ингредиентов одежду, и хотя его внешний вид может показаться неряшливым, Гораций Слизнорт обладает неподдельным чарам и обаянием, притягивающим к нему учеников, с которыми он всегда готов поделиться своими знаниями о зельеварении. Его уроки всегда полны энтузиазма, интересных фактов и захватывающих историй из его собственного опыта. Гораций Слизнорт — идеальный пример того, как страсть к знаниям может преобразить обычного человека в поистине великого учителя.       Может из-за этого и родилась в душе Лили Эванс любовь к его дисциплине, и она всегда слушала его речи с особым вниманием. Римусу даже не хотелось её отвлекать, иначе попадет под горячую руку, поэтому он просто спокойно сидел и изредка кидал взгляды на Сириуса, чья спина непринужденно то вздымалась, то опускалась. Наверняка уснул.       — Вижу, вам уже не терпится создать чудо отвар! В таком случае, не будем томить. Сейчас я разделю вас по парам, чтобы вы вместе сварили зелье и проверили его в действии.       Распределение пронеслось как-то слишком быстро, и Римус не сразу услышал, с кем его поставили в пару. Лишь толчок в бок, обладающий отрезвляющим эффектов, помог ему вернуться на занятие.       — Если упадешь в обморок, я тебя поймаю, — предупредила Эванс, сощурившись. Она кивнула в сторону Сириуса и встала из-за стола, чтобы занять место рядом со своим партнером.       Приплыли. Ноги отчего-то подкосились, когда к нему обернулся вовсю улыбающийся Блэк и как-то слишком обыденно, ничуть не стесняясь, уселся на соседнем стуле. Перед ними возникло множество ингредиентов, некоторые из которых Римус никогда этого не видел или же попросту не запомнил. Значит, придется выбирать только то, что нужно для болтушки, а все остальное — обманывающий маневр.       — Лунатик, ты же помнишь рецепт?       Римуса всегда поражало то, как Сириус, будучи полностью отрешенным от учебы, умудряется хорошо писать тесты и иногда получать наивысшую оценку. Уму непостижимо! Кажется, этот человек может свернуть горы и глазом не моргнув, но лень становится самой настоящей непреодолимой стеной, прямо как на уроке зельеварения.       — Ну, мы до занятий изучали его с Лили в библиотеке, — пояснил он, слегка пожав плечами. Тем временем остальные уже приступили к приготовлению.       — Отлично. Тогда начнем.       Спустя пару минут хитрых махинаций над баночками и скляночками, Римус, действовавший исключительно по рецепту, который прочно отпечатался в памяти, удовлетворительно вздохнул. В миниатюрном котле варилось что-то не совсем аппетитное, но как минимум не источающее гнилой запах, что не могло не радовать. Теперь следовало опробовать сие творение, чтобы убедиться в её работоспособности.       Сириус обратил взор на булькающую жидкость: именно ему досталась честь проверить насколько они успешно выполнили задание. Блэк сначала поморщился как от свежего лука, а потом причмокнул губами.       — Ничего не чувствую.       — Попробуй о чем-то рассказать. Например, чего я не знаю. Проверим уровень адекватности.       Римус нахмурился, и его лоб ничем не отличался от множества складок на мантии друга. Неужели он неправильно запомнил рецепт? Нет, стоило обождать, в любой момент зелье могло активироваться, поэтому нужно быть начеку. Сириус же в свою очередь слегка нагнулся к лицу Римуса, попутно окинув взглядом вовсю трудящихся учеником и с несвойственным казалось бы ему лицом прошептал что-то едва походившее на человеческую речь:       — Замечал, что иногда твои книги исчезают на вечер-два? Это я их тайком забираю. Интересно было, что ты там читаешь днем и ночью.       — Ладно, бери, мне не жалк…       — А еще, я тебе купил шоколад. Он в спальне в тумбочке, — грубый голос и ни намека на безрассудную речь.       — Спасибо, бродя…       — И да, ты мне нравишься.

***

Примерно в это же время

      За более дальним столом намечалась драка. Причем если не в физическом, так в моральном плане точно, чего-то только стоили намерения Лили Эванс, которую потревожил Джеймс Поттер, занимавший за ней находящийся стол. Он, решивший, что раз они оба закончили с готовкой зелья (а их партнеры вели беседу с профессором Слизнортом на тему того, почему болтушка подобного цвета), то необходимо обсудить насущные темы.       — Лили, есть дело, — Джеймс шел по очень тонкому льду, но благо, в кармане он припрятал рычаг давления. — Это касается Римуса.       — Что случилось? — девушка обернулась к нему, поглаживая свои волосы.       — Говоря по правде, меня беспокоит Сириус. Он последние несколько недель трындит о Римусе без остановки.       — Не могу не признать, у меня похожая проблема.       Джеймс заметно воодушевился и по-змеиному, словно издалека выслеживал потенциальную жертву, уставился на трудящихся Римуса и Сириуса, отмечая их пурпурные щеки.       — Тогда почему бы нам не объединить усилия? — говорил он медленно, смакуя слова на языке и зорко следил за ее реакцией, точно боялся спугнуть клюнувшую на крючок добычу.       Лили давать ответ не спешила, уж слишком многое лежало по обе стороны весов. С одной стороны, исходя из поведения Джеймса, не исключено, что чувства Римуса взаимны, просто требуют достаточного пинка для сдвига с мертвой точки, но с другой стороны, будет ли он рад ее вмешательству без, так сказать, личной просьбы? Взвесив все за и против, Эванс пришла к выводу, что необычайно фантастический шанс, каким бы зыбким он не был, не стоило упускать.       — Допустим, я не против поработать вместе, партнер, — специально растянула, как сладкую тягучую жвачку.       — Тогда, мне огласить свой план, партнер? — Джеймс не Джеймс, если не спародирует. — Как насчет того, чтобы запереть их в спальне одних?       — Каких магловских романов ты начитался?       — Проблемы всегда объединяли людей, знаешь ли. Да и к тому же, если не нравится, ты можешь предложить свою идею, моя прелестная Лили.       Эванс смутилась, но виду не подала. Еще бы она позволила Поттеру, этому бладжером стукнотому, упиваться ее реакцией. Да ни в жизнь!       — Слушай, мы можем для начала, — фразу она так и не закончила, её перебил ярый возглас профессора, свалившийся как гром среди ясного неба.       — Мистер Люпин, занятие еще не закончилось!       Но мантия Римуса уже успела скрыться за дверьми кабинета, в котором повисло гробовое молчание. Казалось, что даже котлы перестали варить, инструменты более не стучали по столу, а ученики так вовсе не дышали. Впрочем, идиллия длилась недолго к большому сожалению Горация Слизнорта.       — Профессор Слизнорт, я его догоню, — моментально соориентрировалась Лили, собравшись пересекать кабинет за считанные секунды, лишь бы догнать друга.       — Мисс Эванс, оставайтесь на месте!       — Он прав, — Поттера аж передернуло от подобных откровений, но руку с плеча Лили он не убрал. — Мы им сейчас не нужны.

***

      «Ты мне нравишься…»       Три слова, сопровождавшиеся мысленным обмороком и тихим недоумением. Римус сомневался, что это шутка: уж слишком убедительно Сириус это говорил, не отводя взгляда, будто боялся потерять в огромном кабинете две конкретные сияющие уютом глаза, в которые хотелось нырнуть полностью и задохнуться.       Бред. Точно. Это же болтушка для молчунов, она заставляет людей нести околесицу. Ведь так? Он же делал все по рецепту. Корень этого, слезы второго... хотя стойте! Как же он сразу не догадался. Никто, кроме него, не использовал перья выскакунчика. Тогда... о боже, он переписал не то зелье. Вместо болтушки для молчунов у него получилась сыворотка правды.       О Мерлин, это позор.       Внезапно Сириус разорвал зрительный контакт, сорвался с места и стремительной, слегка шаткой походкой двинулся к выходу, будто за ним гналась стая волков в поисках лакомого кусочка на ужин. Римус медлить не стал, и побежал за ним, впервые наплевав на устав школы и нормы морали, так как счел их на данный момент бесполезными и крайне сковывающими движение, словно медные оковы на шее.       Благо, Сириус мчался не настолько проворно и шустро, будто позволяя себя поймать, загнать в ловушку, дать отдышаться и выслушать. Сердце вознамеревалось прорвать грудь, пока они пересекали коридоры Хогвартса, нещадно глотали воздух, пытались удержать при себе руки ровно до появления на горизонте двери, за которой и скрылся Сириус.       Кладовая — то, что не многие замечали, проходясь по коридорам, потому что взгляд приковывали статуи, нагло крадущие все лучи славы себе. О кладовой знали немногие, в том числе «Мародеры» и Лили Эванс. Там и спрятался Сириус, и именно туда он зашел, чувствуя тягучую боль в ногах. И стоило ему пройти, как дверь за ним закрылась и он остался наедине с тем, кто минуту назад признался ему в любви, а сейчас прижимал всем телом к стене.       — Ты мне нравишься, Луни.       В небольшой кладовке звучали лишь шорохи старых изношенных вещей и далекий шум за стеной. Римус Люпин и Сириус Блэк были совсем одни, загораясь желанием, которое давно таили в своих сердцах. Взгляды их встретились, и воздух наполнился напряжением и похотью.       — И ты мне, Бродяга.       Их губы слились в поцелуе: неспешном и нежном, печальном и успокаивающем, полном любви и метании, невинности и вожделения. Римус чувствовал тепло Сириуса, вдыхал родной запах дождя и жаркого поцелуя летнего ветра. Сириус же обвил руки вокруг талии Римуса, будто боясь, что он ускользнет сквозь пальцы, растворится в воздухе и исчезнет в темноте кладовки как нелепый сон.       Их сердца бились в унисон, словно солдаты на поле битвы, готовые защищать друг друга любой ценой. В этот момент им не хотелось думать ни о чем другом, ни о войне, ни о предательствах, ни о школе или отдыхе. Были лишь двое друзей, которые нашли в друг друге то, что так или иначе подсознательно искали в других.       Их поцелуй был словно отражением их самих — страстным, сочным и сладким. Он был пропитан заботливостью и жаждой, долгожданным признанием в любви, которую они всегда таили.       В этой кладовке, в этот момент, они были единым целым и ощущали прилив счастья, словно ничего иного в мире не существовало, кроме них двоих.       — Неужели это не сон, — томно вздохнул Сириус, опрокидывая голову назад и подставляя шею для поцелуев.       Римус мягко водил носом по ключицам, едва касаясь белоснежной кожи губами, точно в его руках находилось произведение искусства не всем доступное. Сириус чувствовал как кожа в этом месте жжет, пылает огнем, но вместе с этим разливает по телу неописуемое блаженство. Стоило им полностью отдать себя моменту, как в дверь постучали.       — Лунатик, я слышу шорохи, ты там?       Джеймс-мать-его-роди-обратно-Поттер собственной персоной пришел лицезреть сцену не для детских глаз.       — Что-то случилось? — дверь приоткрылась, и высунулась голова взъерошенного и чуток помятого Римуса.       — Ты не видел Сириуса? Вы же вместе убежали.       — Нет, — ладонь Римуса, та самая, которая прижималась к губам Сириуса, притаившегося за дверью, уловила движение чужих губ. Блэк усмехался, и одновременно из-под опущенных век пялился на орлиный профиль Люпина. Красивый. Его. — Я пришел сюда почитать книгу, а Сириус, наверно, гуляет где-то по школе.       — Ну ладно, — с нескрываемым подозрением смирился Джеймс и скрылся за углом. Читать книгу? Во время занятия? В кладовой?       Весна творит чудеса! Джеймс и моргнуть не успел.       «О да, Лили, эти тормозы нажали на газ! Весеннее обострение — рабочая вещь.»