Fuocofiore

Прошлое.

43-й этаж, срединная зона, ледяная пустыня.

На борту суспендолета семьи Бидоу.

— Скоро прибудем, — сообщает он, слыша сигнал открывшейся за спиной двери, и оборачивается ко входу прямо в кресле, наконец позволяя себе расслабиться. Всегда полуприкрытыми зелеными глазами с интересом оглядывает сестру, что на ходу безуспешно пытается поправить не по размеру огромную меховую шапку на своей маленькой голове. — Не так уж там и холодно, Дайя, — добродушно усмехается. Но сам уже тепло одет. — Ну, знаешь, Райя! — она забавно дует пухлые губы. — Я не хочу получить по своей прекрасной голове за срыв операции из-за того, что чихну не вовремя! — во всех своих многочисленных слоях одежды девушка теперь напоминает брату пингвина, пусть и медленно, но решительно шлепающего в его сторону, и парню с трудом удается сдержать смешок. — Он с тобой больше не связывался? — интересуется Дайя немного раздраженно, все-таки стягивая треклятую шапку, и темно-зеленые локоны рассыпаются по её плечам, едва заметно подпрыгивая в такт каждому её шагу. — Нет, — Райя отрицательно качает немного опущенной головой, и чувствует, как небольшая ладонь ерошит его короткие кудри точно того же цвета, что и у сестры. — Ну, это ничего. Он точно нас ждет, сам ведь позвал, — глядя сквозь огромный иллюминатор на раскинувшуюся под ними бесконечную бледно-голубую пустыню, заключает Дайя. И Райя разворачивается обратно, чтобы тоже взглянуть на место, которое вскоре, возможно, изменится до неузнаваемости. Вспоминает невольно, как они впервые прилетели в эти холодные выцветшие долины. — Двадцать лет уже прошло, да? — полушепотом спрашивает, даже не пытаясь сопротивляться той бездне воспоминаний, что жаждет его поглотить. — Двадцать один год, — голос сестры звучит откуда-то сверху, и Райе кажется, что он падает, как одна из снежинок в этой безумной метели. А взгляд все бежит вдоль высоких хребтов, укрытых снегом, и мелкая дрожь охватывает тело, словно забыло, что оно и есть сам холод. И только тёплые прикосновения сестры напоминают, что она рядом, и все ещё держат в кресле пилота. Но их краткое созерцание прерывает сигнал коммуникатора. Координаты отправил Дайе. Встретимся через двадцать минут. — Энрю Из Энрю всегда сложно вытянуть лишнее слово, и поэтому Райя очень хорошо помнит, как долго тот говорил вечером накануне их разлуки. Помнит, какой мрачной была обычно капризная и игривая Дайя. Помнит, каким растерянным был он сам. Впервые их троица оказалась на сорок третьем этаже двадцать один год назад, и цель этого путешествия была известна одному лишь Энрю. Однако брата и сестру эта цель не особо волновала, так же, как и молчаливость их товарища. С ней они свыклись давно, даже раньше, чем успели добраться до двадцатого этажа, будучи тогда еще простыми избранными. Память все ещё хранит серые осколки тех моментов. И стоит Райе коснуться хотя бы одного, они тут же окрашиваются в красный. Обосновавшись тогда прямо на посаженном непонятно где суспендолете, они терпеливо непонятно чего ждали. И это их абсолютно устраивало. Как и то, что Энрю был особенно немногословен и проявлял излишне пристальное внимание к окружению. Ранним утром покидая их импровизированное убежище, коим стал спрятанный в снегах маленький суспендолет, он уходил в ближайший город, и возвращался лишь к вечеру, когда едва можно было разглядеть дорогу. Иногда он брал с собой Дайю, и вместе они забирались многим дальше, чем Энрю позволял себе в одиночку. Но после каждой, даже самой короткой вылазки, он всегда приносил сведения о разных встреченных им людях. Задачей Райи была обработка этих сведений и формирование полных отчетов о данных этих личностей. Все, что только можно было найти посредством светочей, связей и даже слухов. Как на первый взгляд казалось адепту света, информация была не особо полезна. Люди просто пытаются выжить в этом Захардом забытом месте, и методы у всех разные. Кого вообще могут волновать они и их заботы? Но Энрю волновало. А Дайя часто чувствовала себя ущемленно и постоянно нервничала, потому что это вообще-то она среди них троих была единственным скаутом, но Энрю так нагло отбирал её работу, и та болталась без дела, поддерживая эмоциональную стабильность только благодаря редким разведкам в паре с ним и вкусным взяткам, что старший покупал ей в городе. И так они провели четыре года своей жизни. Райя не берется утверждать, что это был значительный срок, но колючий холод и монотонный гул ветра за тонкими стенами вгоняли в прострацию, и порой казалось, что прошла уже вечность. Особенно в моменты отсутствия сестры. Но стоило ему начать отчаиваться, решаясь на то, чтобы расспросить Энрю, зачем они прилетели и как долго ещё тут пробудут, как тот сам приоткрыл завесу тайны. — Обрати на них особое внимание, — сказал он тогда, отправив на коммуникатор Райи данные одной молодой пары. Это были мужчина и женщина, связанные с F.U.G. Он оказался беглым изменником, бывшим офицером, она — изгнанной дочерью великой семьи. И все, что у них было — это их любовь друг к другу и ненависть к Захарду. И четыре могильные плиты, утонувшие в сугробах среди голых деревьев в лесу за особняком. — Это она, — войдя в светоч Райи, заявил Энрю, когда тот позвал его, чтобы отчитаться о подробностях расследования. — Эта женщина? — потирая в задумчивости аккуратный подбородок тонкими пальцами, спросил Райя, не отрывая взгляда от единственного изображения счастливых супругов. — Их дочь, — невозмутимо ответил Энрю, и, получив сведения на коммуникатор, тут же ушел. — Но у них нет дочери, — оставшись в одиночестве, пробормотал парень, все еще недоумевая.