Сhallenge time

– И покатилась, – хохотнул палач, взваливая топор на плечо. Голова, словно кочан капусты, покатилась по площади, забрызгивая первые ряды кровью, и заставляя задние дохнуть от зависти. Средневековье – то еще место: казни, болезни и прочие прелести. На двоечку из пяти. – Следующий, – толстый священник махнул рукой. – Поживей, я не собираюсь торчать тут целый день. – Куда-то торопитесь, падре? – по-свойски спросил палач. – Не твоего ума дела, смерд. – И твою б голову рубануть, – в сторону. На помост выходит лесной эльф. –Эльфидратинано… – читает падре и запинается. – Да плевать, руби. Обвинен в колдовстве, всем эльфийском, и уши не той формы. – А последние слова? – возмущается эльф. – Я сегодня спешу, так что обойдешься, – падре машет рукой. Эльфа пихают под колени. В ту же секунду топор со свистом рассекает воздух: снова визг и брызги крови, теперь зеленой. – Радуга, ей Богу, – вытирая топор об одежду казненного, произносит палач. – Не поминай Господа нашего вслух! – ворчит священник. – Следующий. На помост выводят низкорослого, крепкого гном. – Так, – падре листает свиток, – не этот… Нашел! Бо Ли, вот неужели нельзя, чтобы всех так звали? – Чтоб тебя сатиры драли, мудозвон обрезанный, – бросает гном и с радостью плюет на священника. Толпа хохочет, палач прячет улыбку. – Руби, – цедит сквозь зубы падре. – Отец, да тут шеи почти нет, может, как по-другому? – тянет палач. – На его место хочешь? – Ну рубить, так рубить, – палач примеривается, заносит топор раз, другой и на третий снова забрызгивает толпу кровью. – Уууу, – качающее заливаются жители. – Следующий, – достигая верха своей брезгливости выдавливает падре. В клетке на помост вносят крохотную фею, едва ли с палец размером. – А эту-то как? – почесывая скрытый маской затылок, спрашивает палач. – Твои проблемы, – злорадно произносит падре. – Только чтоб, раз, и голову отрубил. Ясно? – С превеликим удовольствием. Палач любовно заносит топор и угрожающе смотрит в сторону священника, тот невольно пятится. Пятится, запинается о корзину со вчерашними головами, и со смачным звуком раздавленной испорченной капусты падает в нее прямо жопой. Воздух заполняет зловоние, как будто у тухлого яйца и сгнившего мяса появился любимый ребенок. Народ заливается, даже феечка смеется тонюсеньким голоском. Священник злобно бормочет себе под нос и прямо из корзины командует: – Руби! Палач откладывает топор и, достав нож, ловко отсекает голову феечке. – Гляди, подручными инструментами получилось. – Было б чем гордиться, – презрительно тянет священник. Спустя пару секунд падре поднимается на ноги и, не обращая внимание на гогот, смотрит в список. – Последняя на сегодня, – бросает священник и тут же спускается с помоста. Дети улюлюкают ему вслед и показательно зажимают носы. – Уууу, – качает толпа, когда палач кланяется и тоже уходит. Палач отходит подальше и, оглядевшись, скрывается за поворотом. Спустя полчаса открывается и тут же закрывается дверь самой дальней хижины. – Уф, – палач стягивает маску с лица и… оказывается, что это девушка. Она садится на скамейку и снимает сапоги, внутри которых подставки, а потом и несколько толстых верхних одежд. – Еще пара дней и вы все у меня попляшите! – зловеще смеется она, достав из кармана флягу с кровью лесного эльфа. – Не стоило злить алхимика, ох как не стоило. Улыбаясь, девушка проходит в глубь хижины, к настольной лаборатории, и увлеченно стучит склянками. Средневековье – то еще место. На двоечку из пяти. Если ты, конечно, не алхимик…