Лёд со вкусом слез

      За пол часа Евгения добралась до гостиницы. Зайдя в номер, она бросила сумку у двери и плюхнулась на кровать, раскинув руки. В ее голове была огромная куча мыслей, начиная от прошедших выступлений, заканчивая предстоящим разговором с Этери. Хоть она этого и не показала, Женя сама хотела помириться с Тутберидзе. Все-таки 11 лет не прошли даром, но гордость, которую в ней воспитала женщина, не могла позволить признаться в этом. Гордость. Гордость и обида. Вот что двигало Медведевой при встрече с бывшим тренером. Она понимала, что пора бы уже отпустить, что времени прошло достаточно, что два с половиной года в Канаде должны были затянуть душевные раны. Но разве можно отпустить, если чувства продолжают жить? Разве можно отпустить, если все еще любишь, любишь, несмотря ни на что? Несмотря на предательство и ложь? От этих мыслей девушку отвлекла смска: Э: Через 15 минут буду. Сколько бутылок брать? Ж: Бери 3. Жду. Э: Не слишком много для действующей фигуристки?) Ж: Вы меня еще воспитывать будете? Я для Вас стараюсь, сами же за «догончиком» как обычно побежите) Э: И то верно.       Пока фигуристка смывала макияж и переодевалась в домашний костюм, Этери шла по осеннему Челябинску в сторону гостиницы. Она думала о том, что скажет Евгении. Просить прощения она смысла уже не видела, Женя ясно дала понять, что слова для нее мало что значат, для нее важны действия. Но что могла сделать Тутберидзе, чтобы вернуть доверие своей любимой девочки? Она видела — девушка сейчас всем видом пытается показать, что ей не больно, что она самая сильная, грозный медведь.       И только женщина видела, что за всей этой маской прячется милая девочка, ее маленький медвежонок с огромными кариями глазками, смотрящими глубоко в душу, проникающими в самое сердце. И целью сегодняшнего визита к фигуристке было сорвать эту маску и вернуть нстоящую Женю, ту, которая улыбается искренне, а не на камеру, ту, которая смеется так, что мир вокруг становится краше, ту, ради которой она готова отказаться от всех богатств Земли, лишь бы просыпаться по утрам в обнимку с любимой. С этими мыслями Этери дошла до гостиницы и поднялась на этаж, успев поругаться с администратором по поводу ковидных ограничений. Видители им не положено пускать посторонних, даже Заслуженного тренера России. Пришлось дать небольшую взятку в виде пары тысячных купюр и расписаться на фотографии. И вот Тутберидзе уже стоит напротив двери с номером 118. Ноги предательски дрожат, руки тоже, но либо сейчас, либо никогда. Женщина понимала, если она не поговорит девушкой, то потеряет ее навсегда.       Женька же стояла с противоположной стороны и улыбалась. Ей было очень смешно. Этери Георгиевна Тутберидзе, великий тренер, Снежная Королева и Железная Леди, та, которую уважают и боятся даже хоккеисты переминается с ноги на ногу, не решаясь постучаться в номер к своей бывшей ученице. Кому расскажешь — не поверят. Не поверят люди далекие от мира фигурного катания. В Хрустальном бы поверили, как минимум Дудаков с Глейхенгаузом уж точно, эти люди знали — Женечке Медведевой можно все. Перед ней трепетала даже главный тренер. Нет, не потому что боялась, потому что любила, да и чего уж скрывать, любит до сих пор. Она просто боялась и боится сделать больно своей любимой маленько девочке.       Именно поэтому, постучавшись в дверь, первая мысль, возникшая в голове у Этери была убежать, но вспомнив сколько ей лет и кто она, желание сразу пропало. Услышав приближающиеся шаги, Тутберидзе глубоко вдохнула и выдохнула.       Дверь открылась, на пороге ппоявилась Женя. Без макияжа, в домашнем костюме и с распущенными волосами. Женщина сразу захотелось ее обнять, прижать к себе и никогда не отпускать, но порыв пришлось сдержать, так как разговор еще только предстоял. — Опаздываете, Этери Георгиевна, — улыбаясь сказала Медведева. — Нисколько, — ответила тренер, проходя в номер и ставя пакет с вином на пол, — ровно 17:00. — Спорить не буду, — взяв пакеты, девушка ушла на кухню. — Надо же, сама Евгения Медведева отказлась спорить, сейчас снег пойдет, — усмехнулась Этери и села за стол. — Язвите, Этери Георгиевна? — наливая вино сказала фгуристка. — А что, только тебе можно?       Евгения улыбнулась и проигнорировала вопрос. Все-таки, как бы она не обижалась на Тутберидзе, именно эта женщина всегда вызывала и вызывает у нее искренние эмоции. — За что пьем? — Женя подняла бокал. — За начало сезона? — блондинка поднесла бокал к бокалу Медведеаой.       Они выпили по глотку, и на кухне повисла тишина. — Ты неплохо сегодня откатала, — Этери покрутила бокал в руках, — Орсер поставил интересные программы, достаточно необычные. — Вы пришли ко мне обсудить мои программы? — девушка вскинула бровь. — Нет, конечно нет, — Тутберидзе вздохнула, — и перестань мне выкать, порядком надоело. — А ты перестань вести себя как тренер, я больше не твоя подопечная. — Да… Не моя, но это не отменят тот факт, что я за тебя переживаю. — женщина допила залпом вино. — Ты об этом пришла поговорить? — брюнетка повторила действие за блондинкой и встала, чтобы налить еще. — Именно. — Ну говори, я тебя внимательнейшим образом послушаю. Послушаю о том, как меня Алина тащила, давай, очень приятно было, — фигуристка всхлипнула, алкоголь подействовал и теперь Жене было сложнее сдерживать нахлынувшие эмоции. — Женька, прости. Прости, я правда не хотела делать тебе так больно. Просто… В тот момент, когда ты уехала, мне было так больно, что я хотела тебя уколоть, чтобы ты почувствовала то, что чувствовала тогда я, — первая бутылка была наисходе и Этери встала за второй. — Что сказать… У тебя получилось… У тебя очень хорошо получилось. Видимо если ты за что-то берешься, то доводишь дело доконца. — Евгения усмехнулась. — Прости, — Тутберидзе смотрела вниз, ей было очень стыдно, — я готова извиниться хоть сто, хоть тысячу раз. — Ну… Хорошо. Я тебя простила. Что дальше? Будем лучшими подружками? Ходить гулять за ручку? Пить на брудершафт? — на этих словах девушка подняла бокал и залпом его осушила. — Я люблю тебя! — выпалила женщина.       Евгения молчала. Она не смогла ничего выговорить. Все мысли мнгновенно испарились из головы. Любит. Она. Ее. Любит. Все еще можно вернуть. — Жень? Ты меня слышишь? — Слышу… Но… Но я не знаю, что тебе ответить… — Женя начала пить прямо из горла. — В каком смысле? — блондинка недоумевала. — Ну… Ты, наверное, ждешь, я скажу, что тоже люблю тебя, да?       Этери кивнула и, забрав вино из рук девушки, налила по бокалам. — Ну вот, а я не смогу тебе это сказать. Вернее могу, но… — брюнетка начала запинаться, количество алкоголя дало о себе знать, — вобщем, я все еще люблю тебя, но боюсь… — Чего? Чего ты боишься? — Тутберидзе взяла Евгению за руку. — Не знаю. Я боюсь повторения, боюсь неопределенности. Я очень хочу вернуть все назад, но не знаю… — Какой неопределенности ты боишься? Что тебя тревожит? — Ты помнишь, как мы расстались? — Женя вздохнула.       Женщина закрыла глаза и кивнула. — Ты же мне даже причины не назвала, — девушка заплакала, — ты просто сказала, что не любишь, а сейчас все вернулось? Или никуда не уходило? — Я всегда тебя любила, люблю и буду любить. Ты мой самый любимый человек, — блондинка положила ладонь на щеку брюнетки, — моя самая любимая девочка… — Тогда почему? Почему ты мне соврала 2 года назад? Почему? — Женя была на грани истерики. — Девочка моя, мое солнышко… Иногда в нашей жизни бывают обстоятельства… Обстоятельства, которые сильнее нас — Этери большим пальцем убирала слезы, с щек девушки. — Это не ответ, ты уходишь, — брюнетка смахнула руку Тутберидзе. — Я не смогу сказать тебе сейчас… — Вот! Вот опять! — Евгения начала кричать, — ты хочешь все вернуть назад, но уже лжешь! — Я расскажу тебе позже… — Нет! Позже будет поздно! Я хочу знать сейчас! — Женя вскочила. — Жень… — Что?! — Пожалуйста, успокойся. — Нет! — Сядь, давай поговорим спокойно, — женщина попыталась притянуть ее за руку. — Не трогай меня! — девушка вырвала руку. — Ты чего добиваешься? — блондинка встала напротив нее и скрестила руки на груди. — Это я чего добиваюсь?! Это ты чего добиваешься? — брюнетка уже орала. — Я так больше не могу! — нервы Этери дали сбой. — Ты?! Ты больльше так не можешь?! — Да! Именно так! — Тогда зачем ты вообще сюда приперлась? Сидела бы у себя в гостинице с Глейхом и недергалась! — Да потому что люблю я тебя! Дурочка ты маленькая! — Да я тоже тебя люблю!       Минута молчания. Они стояли друг напротив друга и не могли не проронить ни слова. Вдруг Тутберидзе сделала шаг вперед, притянула Женю за руку и поцеловала.