Cupid Carries A Gun

Месяцы летели не заметно, слишком быстро проносился один за другим. Первый, второй, третий. И уследить не успели, как выписка о здоровье была в руках у Робин. Ей не нравилась эта больница, не нравилась её профилактика и долгое заживление. Ей не нравилось то, что швы расходились, несколько раз подряд. Ей это всё настолько сильно осточертело, что поскорее хотелось выбежать на улицу, сесть в знакомую машину и больше никогда, не появлятся на пороге этого здания. Она собирала вещи быстро, очень быстро. Не складывала их, не сортировала, а просто гамузом кидала всё в чемоданы. Ни на одну секунду, ей больше не хотелось оставаться здесь, встать и нахрен выйти отсюда. Всё, единственное её желание. Она яростно кидает, зарядку и щётку в сумку, кое-как закрывает её и смотрит на довольное лицо девушки, лежащей на её кровати. Она вздыхает, тяжело так вздыхает. Ведь та просто ковыряется вилкой в салате и переключает бессмысленные каналы. Если бы не Айлиш, Долорес бы загнулась от скуки в этой чёртовой больнице. А так у неё было хоть что-то, что-то или кто-то ради кого она тут оставалась. За эти три месяца Робин практически не общалась со своим братом. С их последнего разговора прошло слишком много времени, но как тогда она сказала, он изменился. Он теперь другой. Теперь нет знаменитых близнецов Долорес, теперь есть Джоан и Азраель Долорес, которые больше не общаются. — Айлиш, мать твою, собирайся, а не салат жуй. Психует, ей не нравится мысли о брате. Она злится на него, злится на себя. Но всё никак не может смирится с мыслью о том, что они уже не такие. У каждого своя любовь, новая, непонятная, но до жути приятная. Они погружены в неё с головой. Каждую клеточку своего организма они отдают именно ей, именно той сладкой, приятной дроже, которая в определённые моменты пронизывала и сотрясала практически одинаковые тела. Айлиш тихо подходит, кладёт свой подбородок на плечё другой и обнимает, обнимает мягко так, целует нежную кожу на шее, где давно не находились пятна, оставленные именно её губами. — Ты что творишь, О'Коннел? Зло воскликивает, но другая не обращает на это внимает, лишь зубами хватается в том же месте, заставляя ту голову запрокинуть наверх. Брюнетка шумно выпускает воздух из лёгких, которые больше не болят, так свободно и хорошо сейчас. А Билли пользуется моментом, пользуется и поворачивает ту к себе, поворачивает и к стене прижимает. Синяков больше нет на её бледном теле и певицу это не устраивает. Она хочет, что бы все видели она её. Что бы больше ни кто не вздумал, дотронуться или присвоить, Долорес себе. — Билли, Билли, тише... Блондинка отстраняется, улыбается так хитро, что её улыбка обезоруживает. Так что на душе хорошо становится. Так что на ней шрамов не остаётся. — Не здесь, не хочу тут задерживаться. И они выходят, выходят спокойно и в машину садятся, перед этим в багажник всё загрузив. Без слов, хотя тут и говорить нечего, всё понятно. Ещё тогда, три месяца назад, они выяснили всё что между ними происходит. Просили прощения друг у друга и целовали, целовали так много и долго, что казалось губы в два раза больше стали, распухли на столько, что дотронутся было не возможно. Но их это не останавливало, и они продолжали. Машина скользит по дороге, так плавно, но не быстро, что кажется они объезжают каждый камушек. Билли переживает за то как Робин будет себя чувствовать на скорости. Поэтому и ведёт так медленно. А та смотрит, смотрит на неё, облакотившися на стекло. Достаёт сигореты и подкуривает одну. Боже как давно она этого не делала, как давно она не гоняла горький воздух по лёгким. И сейчас она обмякает в широком кресле, потому-что так хорошо было давно. А Пайрет поглядывает на неё, поглядывает и губы кусается. Слишком хорошо это выглядит, на столько, что где-то там, внизу, тянуть начинает. И так приятно тянет, что голова кружится. Они сворачивают с дороги, заезжают в какую-то старую улицу, и Билли тормозит. Тянет резко на себя девушку и целует. Целует так будто дышать без этого не сможет. Так будто, вот-вот воздух закончится, и она погибнет. Перебирает грубо губы тёплые и кусает, каждую корочку с них срывая. А потом кровь слизывает, что бы по подбородку не текла. А Долорес нравится такое, она садится на колени певицы и волосы её перебирает. Ей сейчас плевать что жёсткий руль в поясницу упирается. Ей сейчас плевать, что неудобно и мало места. Она хочет этого, хочет давно и получает. А Билли руки пол футболку запускает, и смеётся в поцелуй, смеётся от такого напора и нетерпения. Хотя это же она начала. Но они не разбираются кто и почему, они сосредотачивают всё своё внимание на тёплых пальцах, которые бегают по телу. Бейрд аккуратно касается толстого шрама где-то на животе и улыбается, чувствует как чужие колени дрожат, а тело максимально напрягается, чувствует как вся кожа покрыта мурашками. Она наконец чувствует это. А Долорес льнёт к ней, прогибается в спине и пытается максимально близко быть. Ведь ощущение, она их не забыла, но давно не чувствовала. Слишком горячие руки касаются груди, водят по ней ногтями, и от этого та голову закидывает. И Пайрет наконец оставляет свои следы, оставляет укусы и пятна, которые теперь уже не сойдут. Пальцы скручивают соски, и глубоко царапают, да так что та шипит. Язык давит на толстую вену, что пульсирует под ним и зубы резко хватаются за неё. Дыхание перехватывает у обоих от всего происходящего. — Чёрт, Айлиш, не тяни... И она спускает вниз ладонь, спускается за край штанов и идёт ниже. Чувствует, что там слишком жарко и мокро, и от этого улыбается, одним уголком губ. О'Коннел тоже больше терпеть не может, и резко толкается внутырь. Голос Роб давно не брал таких нот, давно тело так не пульсировало изнутри, давно она хотела сделать это. А сейчас окна в машине потеют, потеют и капли на них собираются, ведь на улице уже не так тепло как было осенью. Билли двигается слишком быстро, так что Азраель вдохнуть даже не может, ну и пусть, пусть, за то ей сейчас слишком приятно. Блондинка чувствует как мышцы внутри её пальцы сжимают, и ей нравится это ощущение. Но она не хочет так быстро. Она никогда не сможет, насытится этим человеком, никогда в своей жизни. Она вытягивает пальцы и на клитор переключается, водит так плавно в разные стороны. Что у той голос уже срывается. Она чувствует, что слишком много смазки становится, и немного быстрее пальцами крутит. А Долорес выгибается в последний раз, ухо красное зубами тянет. И говорит еле слышно. — Я тоже люблю... А Билли взгляд свой поднимает и непониманимающе так смотрит. — Что? А ей на ухо опять отвечают. — Люблю тебя. Они улыбаются, искренне так. У Бейрд на душе, что-то странное творится, но точно что-то хорошее и приятное. А Робин в порядок себя приводит, садится на место и волосы поправляет. Берёт очередную сигорету и окно не открывая, дым выпускает. — Куда мы сейчас? Спрашивает и улыбается, она наконец-то счастлива, наконец-то это сказала и теперь так спокойно на душе стало. Окончательно спокойно. — На концерт. Они молчат остальную дорогу, переглядываются изредка и им так уютно. Пара подъезжает к огромному стадиону и выходит где-то за гримёрной, их там уже ждут, ждут с поздравлениями и радостными лицами. За Долорес все соскучился, Клау которая возила подруге что-то новенькое, Фин которые возил Клау с её сумками, и даже Зои, без своего парня конечно, но она тоже ездила к своей, уже подруге. — Чёрт, детка, может и мне под машину прыгнуть, что бы так светится потом. Клау обнимает подругу, отрывает её от Билли и к себе притягивает. А та и не против, наконец-то нормальная жизнь. — Я конечно могу для тебя ещё аварию устроить, — девушки смеются, — но это Билли слишком умелая. Клау обводит контур губ языком. Щурится хитро и на Айлиш поглядывает. — Билли, значит? А та кивает. Они идут все вместе в зал, становятся перед ограждением, им можно тут находится. Охрана учтительно кивает каждому и спрашивают стоит ли принести что-то. Те отнекивается и стоят с яркими улыбками, смотрят на сцену. Сзади огромное поле радостных фанатов, скандируют имя певицы. Да так громко, что кажется массивные колонки не перекричат их. Они оборачиваются, смотрят на толпы людей, которые находятся в эйфории. Есть те кто ведут трансляции, есть и те кто плачут от счастья, но все они безусловно любят человека, на концерт которого, сегодня пришли. И какае-то, маленькая часть сердца Долорес, подскакивает. Ведь из всех этих тысяч людей, Айлиш с ней. Её целует, и ей утром на ухо поёт, тихо, песни. Её обнимает и водит пальцами по её коже. Она ликует, ведь, они вместе. И именно она слышит, и говорит в ответ, что любит! Толпа взрывается, когда видит певицу. И только она стоит, скрестив руки, но в этот раз улыбается. И Билли смотрит на неё, смотрит и начинает петь. Песня за песней, пролитают так не заметно, но громко, слишком громко, так что уши начинает закладывать. На сцену иногда поднимается, то Клау, то Зои, поют вместе с Айлиш, веселятся. Но ей и тут спокойно. В голове проносится мысль, а что если бы все знали, об отношениях между О'Коннел и Долорес. Но она только подумала об этом. А Пайрет будто мысли её читает, как буто бы в голове у последней сидит и всё знает. Каждое слово непроизнесённое Робин наперёд уже произнесла. Музыка обрывается, и лицо звёзды серьёзным становится. — Хей, ребят, — она запыхалась, — Вы ведь знаете, я каждый ваш пост читаю, — грудь тяжело вздымает, — И знаете я хочу спеть одну песню, для человека, которого люблю. Она опустила взгляд, ведь стесняется сейчас. А у Азраель глаза в несколько раз больше становятся. Толпа фанатов начинает перешёптываться, они гадают о личности этого человека. — Эта песня, была написана моему бывшему, вы ведь все это знаете. Но сейчас, дорогой мне человек, как заноза в заднице, если честно. Все смеются, смеются таким заливистым смехом. — Я сейчас на самом деле, счастливее, чем когда либо. И эта песня из старого альбома, давайте начнём. Финнеас наигрывает мелодию и все повторят за ним. Толпа непонимающе смотрит, но под разливистые биты прыгает. Crying isn't like you, ooh Смотрит в глаза, только ей. Она опять поёт для неё. Опять тянет те слова, которые являются правдой. The smile that you gave me Even when you felt like dying Ей страшно от этих слов. Ведь Бейрд помнит, помнит как Робин улыбалась ей, когда у той кости внутри переломаны были. I can't escape the way I love you И Долорес шепчет одними губами эту фразу. Но Айлиш уже смотрит в зал. Опять пытается отдышаться что бы сказать. Там, за кулисами её родители, они мало что знают, но скорее всего догадываются. Они потом проведут с ней беседу, но сейчас она не думает об этом. — И так, Долорес, мать твою, ты поднимешься ко мне? — она спрашивает, а её голос звучит так мягко, но отказа получить он не хочет. И та идёт к ней, охрана помогает ей залезть на сцену, а улыбки на их лицах просто больше некуда. Фанаты кричат, хлопают, снимают. Они удивленны тем, что певица призналась, но они рады. — И так, Робин Азраель Долорес, я люблю тебя, и хотела тебе это сказать, прямо сейчас. Она повторяет слова, тихо, на ухо повторяет. Так, что бы слышала только Айлиш. Так, что бы это был их общий секрет.