Ноябрьский драбблопад

Сергей Горошко Тихон Жизневский
Слэш
Завершён
NC-17
Ноябрьский драбблопад
автор
бета
Описание
Драбблы написанные для #тихошкоябрь Надеюсь, этот месяц будет жарким...
Примечания
Мальчики всё ещё не мои. В работе использованы лишь их медийные образы. Никакого отношения к реальным людям они не имеют.
Содержание

Съёмки или Немного о той самой сцене

— Серый, — урчит Тиша Серёже в затылок и трётся о лопатки колючей бородкой, посылая по коже толпу мурашек. — Вставай, соня, опоздаем.       Серёжа мычит в подушку и тянет одеяло на голову.       Жизневский коварно улыбается и устраивает подлую диверсию – он подлезает руками снизу, поглаживает Серёжины бёдра несколько секунд и залезает под одеяло с головой. Устраиваясь между бёдер, мнёт голую задницу в ладонях, думает несколько секунд, наклоняется...       Горошко взвизгивает и взвивается вверх, лягает пяткой, чуть не скинув его с постели. Тиша предусмотрительно отшатывается, наблюдая, как растрёпанный и злой Серёжа возмущённо воет: — Ты чё кусаешься? — Не мог устоять, — мурчит, подползая к своей полусонной фурии, Тиша. — У тебя слишком аппетитная задница.       Выражение зелёных глаз сменяется с возмущённого на заинтересованное. — А перед чем ты ещё не можешь устоять? — довольно тянет Серёжа.       Тиша нависает над ним на локтях, приближая лицо для поцелуя, хитро прищуривается, будто что-то задумал. Серёжа не успевает отреагировать, как тот переворачивает его на живот, наваливается сверху и начинает щекотать. — Нет-нет-нет, — кряхтит и смеётся под Жизневским Серёжа, крутясь ужом, но толком не пытаясь вырваться. Он задорно хохочет и громко повизгивает. А Тихон вдруг останавливается и резко слезает с его бёдер.       Серый замирает и оборачивается в его сторону. Он, между прочим, ждал продолжения.       Жизневский легонько шлёпает Серёжу по заднице и весело произносит: — Зато проснулся, прям огурцом!       Горошко, недовольно сопя, переворачивается и смотрит исподлобья. Тиша наклоняется, целует его макушку и говорит: — Иди собирайся, через сорок пять минут выезжаем на съёмки. — Точно, съёмки, — выдыхает Серёжа и дёргает на затылке рыжие длинные пряди.

***

— Серёж, подожди, — Тиша останавливает уже начавшего обуваться Горошко. — Ты помнишь какой сегодня день? — Серёжа хмурится, кусает губы, наклоняет голову. Тихон смотрит на мучительный мыслительный процесс на его лице и качает головой. — Полгода, Серый, у нас сегодня полгода.       Серёжа раскрывает рот как рыба и изумлённо хлопает ресницами. — Тиш, я… Я вообще в числах потерялся… — Забыл, — изображает расстроенную моську Тихон и горько выдыхает. — А я тебе подарок приготовил. А сейчас наверное и смысла дарить нет. Ты-то, наверное, мне даже не подумал что-нибудь…       Он тянется к своему пальто с расстроенным видом, но Серёжа перехватывает его руки и начинает лепетать: — Тиш, ну что ты, ну это ж не круглая дата. Ну, не обижайся, Тиш. Ну, что ты хочешь, чтобы я сделал, чтобы не…       Тихон демонстративно отворачивается и уныло наклоняет голову. — Просто возьми подарок, Серёж, — произносит загробным голосом.       Он направляется в спальню за подарком, а Серёжа следует за ним. Тараторит: — Хорошо, конечно. Я вечером приготовлю что-нибудь… Давай может сходим… — Не надо, — разворачивается к нему, доставший что-то из шкафа Жизневский, и вручает перевязанную голубой лентой коробку. — Просто возьми и надень это на съёмки. И считай, что мы в расчёте.       Опешивший Серёжа смотрит на подарок, прищуривается, и наконец понимает. Поднимает внимательный взгляд на Тихона. — Здесь какая-то гадость, да, Жизневский? — Да ты что, как я могу? — Тиша прижимает руки к груди и делает как можно более честное выражение лица. — Ага-ага, ты, конечно же, не можешь, — ворчит Серёжа, разворачивая коробку, — да бля-я-я! Ты смерти моей хочешь, Тиш? — распаковав свой подарок, трясёт им перед Тихоном Горошко.       Жизневский неожиданно серьёзно произносит: — Ты обещал надеть это сейчас. — Ты же понимаешь, что ты не совсем тот глагол применил? — неверяще шепчет Серёжа и сглатывает. — А мне насрать, — хрипит, присаживаясь перед ним на колени, Тихон. — Я помогу.       Серёжа не сопротивляется. У него не хватает сил на какие-то мысли. Голову забивает вязкий розовый туман всепоглощающей похоти.

***

      Серёже не сказать чтобы слишком неудобно. Терпимо. Немного давит в определенном месте, но от этого внутреннего напряжения он чувствует себя слегка на взводе, будто его накачали лёгким наркотиком для активности. Сцена с последователями Чумного Доктора, ворвавшимися в казино, выходит даже более органично и выразительно, чем он сам от себя мог ожидать. Его Разумовский выглядит нервным, дёрганным и испуганным в должной мере. Но и достаточно храбрым. Каждый шаг даётся не то что с трудом, скажем так — с последствиями. Но Серёжа умеет переключить своё внимание на работу.       Поэтому большая часть съёмочной смены проходит неплохо. И он практически уже полностью расслабляется, когда на перекуре Тихон подходит к нему сзади. Тот пытается его обойти, чтобы протиснуться вглубь узкой курилки для персонала, и будто невзначай притирается пахом к Серёжиной заднице.       Горошко выдыхает дым через зубы, переживая волну истомы, расходящуюся от «подарка», и косится на Жизневского, который уже стоит напротив и улыбается как хитрый лис. — Тебе нравится мой подарок, Серёж? — наклоняется Тиша, шепчет тихо, проглатывая гласные, чтобы пришедший за ним в курилку оператор не услышал. — Я в восторге, — громко произносит Горошко. Он приподнимает подбородок, показывая, что легко справляется, и Тиша из предвкушающего лиса превращается в сытого, будто сожравшего полкурятника. Улыбкой его можно осветить всю съёмочную площадку. И это выглядело бы очень мило, если бы не черти, пляшущие на дне широкого зрачка. Тиша затягивается остатками сигареты, тушит бычок в переполненной пепельнице, и пятится назад, продолжая вызывающе скалиться. Серёжа выдыхает неверяще: — Ты ща серьёзно? Нет! — кричит он и делает несколько шагов к Тихону, пытаясь что-то предпринять. Но тот ловко проскальзывает мимо Максима, который хлопает непонимающе глазами и отзывается уже откуда-то из коридора: — Я обещаю, тебе ещё больше понравится.       Серёжа сжимает зубы, ожидая этой жуткой подлости прямо сейчас. Но ничего не происходит. Всё по прежнему — внутри давит и возбуждающе двигается резиновая пробка, которую Тиша любовно установил в него перед самым выходом, назвав её подарком.       Серёжа оседает на подоконник, тут же невольно подскакивает и снова садится. Стонет сквозь зубы. Как же хорошо, что сцену с Бехтиевым они отсняли вчера. Серёжа не представляет, как бы ему пришлось сидеть и ёрзать несколько часов на стуле, когда пробка так болезненно сладко давила бы ему на простату.       Он зажимает сигарету между зубами, поджигает её, откидывается спиной на стеклину окна и протяжно выдыхает. В курилку входит Трофим, подходит к Серёже и тоже закуривает. Серый сидит скрестив ноги, несколько раз сменив позу, пытаясь пристроиться так, чтобы пробка давила как можно меньше. Стоять он больше не может — слишком устал, и сил, чтобы подняться, совершенно не находит. Олег хмурится, смотря на него, и участливо спрашивает: — Серёж, с тобой всё хорошо?       Горошко снова затягивается, томно прикрывает веки, прислушиваясь к себе, — тугой узел возбуждения начинает медленно закручиваться внизу живота, — и выдыхает: — Мне заебись.       Трофим хмыкает, хлопает его по плечу и произносит: — Значит, со своим заебись приходи через пятнадцать минут к барной стойке. Доснимем разговор Грома и Разумовского и сегодня можете быть свободны. Дальше только каскадёры.

***

— Вы мне жизнь спасли, — произносит реплику Разумовского Серёжа.       Он готовится продолжить, тихо всхлипывает и замирает, прислушиваясь к ощущениям — пробка начинает вибрировать. Медленно, с совсем небольшой амплитудой. Но заведённому с утра Серёже даже это кажется через край. Натёртый уже до гиперчувствительности вход пульсирует, а член — наливаться кровью. Перед глазами всё плывёт. Он прикусывает нижнюю губу, глуша стон, и выпучивает глаза, возмущённо глядя на сидящего за барной стойкой Жизневского. Тот, загримированный под Игоря Грома, разместился к камере спиной и хитро косится на Серёжу. В одной руке у него бутылка с шампанским, которую он прикладывает к затылку, другая спрятана в кармане брюк.       Он как-то странно поворачивает запястье, и вибрация усиливается. Гулкое «бз-з-з-з» раздается, кажется, даже в барабанных перепонках, и посылает от простаты сладкую истому по всему телу. Горошко кидает в жар, щеки опаляет от стыда и возмущения. Он думает только о том, что вся команда фильма находится позади стойки, и его вовсю стоящий член с такого ракурса не виден. — Так, стоп! — раздаётся голос режиссёра. Вибрация мгновенно прекращается. — Серёж, ну что такое, реплику забыл? Чего замер-то? — возмущается Олег.       Серёжа поднимает возмущённый взгляд на Жизневского. Тот прячет улыбку в кулаке. Горошко глазами обещает ему все кары мира и поворачивается в сторону съёмочной команды. — Я, — хрипит он, — устал немного. Сейчас всё будет. — Так, Серёж, сосредоточься, — говорит Трофим. — Мотор! — Вы мне жизнь спасли, — мямлит Серёжа, замирает и ожидаемо ощущает вибрацию в заднице. Он сжимает зубы и продолжает: — Хотел вас поблагодарить, — вибрация усиливается. Серёжа облизывает губы и опирается рукой о спинку стула перед собой. Его всего трясёт и мандражирует, даже изображать не надо. Руки дрожат так, что стул под его рукой тоже вибрирует, вторя его телу. Весь мир вокруг вибрирует и трясётся. Весь мир — сосредоточение желания и дикого стыда. Перед глазами золотая дымка возбуждения и улыбающееся лицо Жизневского. От потемневших глаз которого, жадно пожирающих Серёжу, член Горошко дёргается, будто змея, рвущаяся к своему заклинателю. — Да ладно, — хрипит Тихон свою реплику. Он встаёт из-за стойки, поворачивается к Серёже, произносит: — Ты тоже красавчик. По-мужски выступил, — и протягивает руку.       Вибрация ещё больше усиливается, теперь пробка пульсирует волнами, то затихая, то вновь набирая максимальные обороты. Серёжа смотрит на протянутую руку, вновь облизывается и подаёт свою. Хватка Тихона кажется слишком долгая, слишком личная, пальцы его касаются запястья, и Серёжа совсем зависает. Одно лишь это прикосновение становится ярче любой вибрирующей пробки.       «Игорь Гром» уже не жмёт «Сергею Разумовскому» руку, а Серёжа всё ещё в растерянности рассматривает свою дрожащую ладонь.       Тихон поворачивается на каблуках и медленно удаляется. Он делает шаг, ещё один, а Серёжа готов уже просить у Олега перерыв. Он не сможет доиграть эту сцену, больше нет! Потому что всё! Потому что ещё чуть-чуть, и он позорно спустит в штаны прямо тут, на съёмочной площадке! Оргазм уже маячит где-то на горизонте, Серёжа жмурится, выдыхает, чтобы выкрикнуть просьбу о перерыве…       И вибрация прекращается.       Горошко облегчённо выдыхает, собирается с силами, и резко поворачивается в сторону уходящего «Грома».       Окликает: — Игорь. — Тихон поворачивается, и в глазах его такое пламя, такое обещание, такое желание, что Серёжа прощает ему глупый демарш. Он договаривает реплику. — Если будет нужна какая-то помощь, обращайтесь.       Тихон кивает, а Серёжа поворачивается обратно, опирается о стойку локтями и выдыхает сквозь зубы. Возбуждения больше нет, только зудящее болезненное ощущение в заднице и состояние полного опустошения. — Стоп, снято! — кричит Трофим. Серёжа ложится грудью на стойку и громко стонет. — Молодец, Серёж, с одного дубля! Гениально!       Сзади кто-то подходит и аккуратно, но настойчиво берёт его за плечи. Знакомый голос произносит: — Пойдём-ка.       Серёжа поднимает голову, а Тиша тянет его на себя и ведёт в сторону раздевалок. Серёжа идёт, еле переступая ногами, совершенно не сопротивляясь.

***

      Когда дверь за ними захлопывается, отгораживая от всего мира, Серёжа приваливается Тихону на грудь и хрипит: — Вытащи её, пожалуйста, я не дотерплю до дома, ща подохну.       Жизневский поворачивает его к себе спиной, подталкивает в сторону стены, ловко спускает брюки, потом касается пальцами пробки и тянет на себя. Серёжа, опёршийся о стену локтями, стонет благодарно, прогибается в спине… Но Тихон замирает, накрывает его своим телом, как одеялом, и начинает шептать: — Ты такой красивый там был, такой сексуальный, я думал кончу. Так хотел тебя поцеловать. — Он хрипло выдыхает, касается губами чуть влажной кожи позади уха и добавляет почти неслышно: — Так хотел тебя трахнуть. — Стонет: — Су-у-ука…       И снова включает пробку. Серёжа воет сквозь зубы, отпуская себя, отдаваясь ощущениям полностью. Член, не сдерживаемый неудобными брюками, стоит и сочится смазкой, а простата, разбухшая от такой долгой стимуляции, отправляет электрические разряды по всему телу. Он стонет, подаётся бёдрами назад, и Тихон без предупреждения вынимает пробку.       Это одновременно больно и невъебенно хорошо. За моментным облегчением наступает сосущая пустота. Серёжа протестующе мычит, но Тихон слишком хорошо его знает, он заполняет пустоту своими пальцами, начинает двигать ими, методично и непреклонно массируя простату. Вторую руку кладёт Серёже на член и начинает дрочить в такт пальцам. Вновь шепчет: — Такой послушный был, не возмущался, такой стойкий, сильный мальчик. Сгорал от желания, да, Серёж? — Горошко лишь мычит в ответ, двигая задницей взад-вперёд, насаживаясь на пальцы и трахая кулак. Тиша всё не унимается, шепчет возбужденно: — Хотел ведь её достать? И ведь мог. В любой момент мог пойти в туалет и вынуть её. Но не стал.       По ощущениям внутри уже три пальца, Серёжа подаётся назад и вторит шёпоту Тихона стонами. Жизневский трахает его пальцами, судорожно продолжает: — А я проверил — включил специально, чтобы узнать, вынул ты или нет. — Тиша звучит так, будто это его сейчас трахают. Он двигает рукой на члене как-то совсем нервно и неровно. Но Серёже от этого только ещё кайфовее. — Самый лучший, — хрипит Тихон. — Самый. — И проворачивает пальцы внутри, надавливая на простату так точно и правильно.       Оргазм накрывает взрывной волной, загораясь перед глазами белым пламенем. Серёжа вздрагивает всем телом и начинает кончать в чужую руку. Удовольствие проходится по телу, забирая почти все силы — колени подгибаются, и Горошко начинает оседать на пол.       Ему не дают.       Тихон подхватывает его на руки и усаживает на маленький диванчик, стягивает реквизитные штаны и подаёт джинсы. Серёжа лениво натягивает их, наблюдая, как Тихон спешно переодевается. Член у него по прежнему полувозбуждённый, но Тиша не обращает на это внимания и методично снимает с себя рубашку и штаны, переодеваясь в свой спортивный костюм. И спешка не напрасна. Потому что, как только Серёжа застёгивает ширинку, в раздевалку стучат. — Народ, вы чё закрылись-то? — звучит смутно знакомый женский голос. — Мы чё, ваших задниц не видели? Открывайте, там костюмы для каскадёров нужны.       Тиша в пару шагов оказывается у двери, впуская костюмершу. И пока он заговаривает ей зубы разными шуточками и прибаутками, Серёжа выскакивает за дверь.

***

— Не было никакого полугодия, да? — уже в такси спрашивает Серёжа у Жизневского.       Тот удивлённо приподнимает брови: — Ты чё, думаешь я соврал тебе ради этого? — трясёт он синим маленьким пакетом, в который засунул пробку, предварительно замотав её в несколько слоёв салфеток (коробку-то они оставили дома), хмурится и произносит сквозь зубы: — Сам возьми и проверь даты.       Он отворачивается, впериваясь взглядом в окно. А Серёжа залезает в календарь, находит дату, когда они первый раз поцеловались, сразу после проб Тихона (он отметил поцелуй в календаре сердечком), отсчитывает шесть месяцев и виновато косится на Тишу. Ничего не говорит. Горошко ведь и в самом деле не приходило в голову, что можно праздновать полгода отношений. Он чувствует себя неловко и совсем капельку виноватым. Совсем-совсем чуточку.       Тихон вновь поворачивается к нему и берёт за руку. Говорит: — Я правда вечером хотел подарить, а потом мне в голову пришло, что ты будешь с ним на съёмке… — он замолкает, сглатывает, косится на водителя, наклоняется ближе и приглушает голос: — И я больше ни о чём думать не мог. А когда ты пыхтел и вздыхал там передо мной, весь такой красивый, раскрасневшийся, даже через слой грима, я чуть в штаны не спустил. Пересчитал в уме всех бабок мира, чтобы не сгореть к херам. И тебе же понравилось, — полувопросительно-полуутвердительно.       Серёжа молчит, сжимает его пальцы и заглядывает в искренние серые глаза. А про себя думает, что это было самое эротическое приключение в его жизни. И он счастлив, что оно произошло именно с Тихоном. Но просто так сдаваться и показывать, что он всем доволен, он не намерен. — Следующий раз сам будешь носить свой подарок. В… — он сжимает губы, перебирая в уме наиболее интересные сцены фильма, восторженно распахивает глаза и выкрикивает: — В сцене с дракой Чумного и Грома!!! — Договорились, — сладко улыбаясь, кивает Жизневский, про себя придумывая, как наиболее беспалевно сломать пульт управления его сегодняшним «подарком».