Психо

      Беседа между хорошими друзьями закончилась неожиданно для всех — настолько, что Психо впервые за долгое время удивился, впав в состоянии непонимания. Неподвижно провожая глазами идущего в никуда Хорса, он искренне не понимал этого одновременно бессмысленно и глупого протеста, ведь невооружённым взглядом было видно, что подобным способом решить проблему не выйдет.       — Вокруг меня одни идиоты, — подытоживает Мин, и ещё раз бросив зрачки на медленно плетущегося друга, запрыгнул в салон Форда.       Единственный и самый покладистый товарищ «Зверя», посадив в себя хозяина, тотчас загудел, монотонным шумом мотора успокаивая и Борзого, и Юнги. Ему не требуется ни пояснений, ни приказов — кусок железа чувствуя немую просьбу из вне, самостоятельно выворачивает широкие шины для разворота, стараясь, чтобы водитель не прилагал лишних усилий.       — Уехал? — решается спросить Раян, когда пикап вырулил на обратный путь.       — Нет, — ставя руль в ровное положение, ответил Юн.       Нить принципов с треском рвётся, и пироман не сумев себя сдержать поворачивается назад, видя где-то вдали худой силуэт петляющего Хосока. В глазах вновь сверкает мощная вспышка — это сверкнул страх, который застыв в груди не позволял пареньку сделать даже небольшой вдох. Хочется дёрнуть ручник и выбежать из автомобиля в сторону одинокой фигуры, но в канате принципов оборвалась лишь одна нить, когда множество остальных крепко сжимали внутренний мир юноши, проговаривая правила монотонным текстом. Покорно вслушиваясь в свои же вбитые строчки и заметки, Раян постепенно подавляет в себе тягу к неизведанному — под рычание техники разворачивая голову обратно к лобовому стеклу. На лице Психо расцветает издевательская улыбка — поведение товарища, веселит его нездоровую натуру, напоминая ему прошлые беззаботные времена. Свечи прошлого, которые он так сильно не хотел поджигать, неожиданно загораются, правда не все — из сотни восковых чёрных палочек памяти, начинает танцевать пламенем только одна, только та, что была выкрашена одновременно и в белый, и в чёрный оттенок. Парень в тихую смеясь над Борзым, неосознанно вспоминает момент, когда он впервые познакомился с ним и принял решение связаться именно с этим человеком. Отменная память до мельчайших подробностей помнит эти часы — помнит, и без разрешения начинает рисовать их перед глазами хозяина, перед показом обрезая все кадры «до», чтобы ненароком не коснуться предыдущей самой чёрной свечи…       «Громкий шум старенького Доджа, врезаясь в уши помогал Мину хоть немного забыться, его руки невыносимо сильно дрожали, от чего машина шла не ровно, а покачиваясь то вправо, то влево. Пальцы пытаясь покрепче ухватиться за руль, словно нарочно скользили — им мешала ещё свежая кровь, что толстым слоем обмазала белоснежные от природы конечности и теперь дополнительно раздражала и пугала мутные глаза юноши. Неприспособленный к такому стрессу и нагрузке мозг бессмысленно перекидывает свои функции на другие части тела, но того, кто мог бы справиться с этим не находится, из-за чего внутренняя боль не утихает. Стрелка спидометра касается последнего деления на полукруглой шкале — Додж достигает скорость равную цифре 220, целенаправленно мчась в сторону моста с обрывом. Иного выхода мозг найти не может — никто не в силах убить или подавить скрежет души, а потому забыться навсегда, является единственным выходом из сложившейся несчастной жизни.       Остаётся проехать меньше одного километра, как в зеркала заднего вида врезается световой удар двух ярких фар. Морально убитому юноше игра с дальним светом не заходит, и он проигнорировав её по-новой начинает тонуть в страшных событиях своей памяти. Раз, два, … , пятнадцать — бегут секунды на приборной панели Доджа, замирая ровно с тем, когда неожиданно появившийся из ниоткуда силуэт с фарами, ровняется с автомобилем Юна.       — Да кто ты такой? Отстаньте все от меня! — ударяя об руль окровавленным кулаком, истерически кричит Юнги, но кроме собственной машины его никто не слышит.       Слышится протяжный гудок — этот шум исходил от названного и надоедливого гостя, бросив взгляд на который, Мин понял, что наравне с ним мчится Мустанг. Интерес и накал страстей ломают в голове парня какое-то важное соединение, и тот на мгновение почуяв облегчение, ударяет о педаль тормоза. Задыхающийся Додж рывком замирает, а следом за ним скорость сбавляет и Мустанг, владелец которого не дожидаясь реакции от Юна, самостоятельно подбегает к водительской двери, с силой растворяя её. Теперь вместо темноты перед собой Юн видел серьёзного юношу, что с виду был не старше его самого. Без приглашения ворвавшись в чужую машину, гость тоже неожиданно для себя видит то, чего видеть совершенно не хотелось. Окровавленные пальцы незнакомца за рулём дрожали настолько, что они никак не могли сжаться в кулак для защиты или же наоборот просто ухватиться за ободок руля, а мёртвые, полностью потерянные эмоции на испачканном лице, замерев в непривычно ярких зрачках владельца Мустанга, заставляют его сердце сделать на несколько ударов больше обычного.       — Там в конце обрыв… — тихо выдаёт стоявший напротив Мина парень, словно искренне веря, что тот не знает об этом.       Однако взявшийся из ниоткуда юноша специально выдал именно это глупое предложение, в голове на автомате оценивая степень чужого отчаянья по немым ответным действиям. Сейчас уже невозможно вспомнить, какое именно заключение дал парень, но этого и не нужно, ведь за него всё рассказали поступки, которые он умело спрятал за помощью, что буквально щипцами вытащила Мина из омута смертника.       — Хочешь избавится от внутренней боли? — попадая прямо в точку, уточняет незнакомец.       — Да кто ты, вообще такой?! Чего хочешь от меня?! Просто отпусти! Я не хочу, слышишь, не хочу больше находится в этом ёбаном мире! Не-хо-чу! — одновременно и просит, и кричит Юн, панически растирая кровь с рук по лицу.       — Я тебя услышал, но и ты услышь меня, — спокойной говорит собеседник, выжидая определённый момент. — Жить говоришь надоело? Ладно. Тогда поехали со мной, и я устрою тебе по-настоящему грандиозный уход отсюда. Рискнёшь? Тебе же нечего терять. — предлагает он, издевательски расплываясь в улыбке. — Выбирай, либо сдохнуть в канаве, либо же напоследок оставить незабываемые эмоции о себе.       — Я тебе что, цирковой зверёк?       — Ты мне никто, а это куда интереснее, чем цирковой зверёк. — отвечает юноша, с силой захлопывая дверцу Доджа.       Несколько секунд, и Мустанг запустив хозяина обратно в салон, с визгом закручивается в воронку, спустя пару кругов срываясь в противоположную сторону от обрыва. Кажется, будто лихач за рулём этого авто просто-напросто бросил «живого мертвеца» на произвол судьбы, но это не так — вцепившись в зеркала заднего вида парень ожидал увидеть в них яркие фары, и не проходит минуты, как это желание сбывается. Юнги поверив совершенно незнакомому человеку, временно отказался от покидания этого мира, рванув за обещанным «грандиозным уходом».       Немолодые машины петляя по волнистой трассе, разогревали стёртые шины до пределы, пока тёмная местность вокруг давно перестала казаться Юнги знакомой — играя с Мустангом в виляния между полосами, Мин и сам не заметил, как самозванец доставил его на закрытую бетонным забором территорию.       В незнакомой Юну местности был день — десятки ярких прожекторов устремив свои лампы вниз, превосходно заменяли солнце, заливая всю площадь белым светом. Только вот испачканного кровью юношу заинтересовало не это — в метрах шести от их остановки, идеально прямой вереницей стояли спортивные машины, что так и пестрили своими цветными окрасами. Проходит ещё минута, и уставший от всего мозг, вновь находит для себя интересный кадр — этим кадром была толпа парней, которые поймав ушами знакомый рёв Мустанга, огромной кучкой вырвались из неподалёку стоявшего одноэтажного здания, с вопросительными лицами посматривая на незнакомый автомобиль Юнги. Удар дверью, и на улице появляется тот самый паренёк, что уговорил Мина поехать за ним, однако почему-то сейчас его глаза были спрятаны под темными солнцезащитными очками. Повторять за ним Юн не собирался, чётко решив для себя, что выйдя за пределы салона, он вновь окажется вне безопасности. Однако подобная мысль заседает в нём ненадолго — пацан в очках что-то бросив толпе и заставив её в рассыпную броситься к стоящим автомобилям, всем корпусом развернулся в сторону Мина, плавным движением руки приглашая на воздух. Следует сомнительная пауза, после который Юн всё-таки выползает наружу, мимолётно ловя на себе испуганные глаза ребят, что ровной стрункой стояли перед своими машинами.       — Прокатимся? — бросает юноша, высокомерно направляясь к пассажирскому месту Доджа. — Только чур за рулём ты.       Наглый паренёк не удостоившись спросить дополнительного разрешения, скрывается в салоне чужого авто, легонько хлопая дверцей о железный каркас. Следом за этим хлопком, слышится и оглушительный гул множества заведённых прокаченных автомобилей, что словно копируя вызывающие действия своего главаря, самовольно сорвались с места, наперебой вылетая за пределы закрытой территории. Необъяснимое облегчения замирает где-то в углу души, от чего Юн впервые за долгое время смог без проблем дышать — в сжатые лёгкие врезается прохладный воздух, и тело неосознанно расслабляется. Разум чувствуя невидимую постороннюю энергию — слишком сильную и пугающую энергию, выключив мозг начинает понемногу рвать нити слабого «Я», завязывая на разорванных концах узелки. Незнакомое чувство освобождения срабатывает подобно наркотику — тело всего единожды впустив в себя энергию постороннего человека в тёмных очках, почему больше отказывалось существовать без его неоднозначной ауры. Раз, два, три — считает про себя Мин, заканчивая цепочку цифр ровно с тем, когда глаза неосознанно останавливаются на лобовом стекле, встречаясь с чёрными стёклами очков. Два непрозрачных кружка превосходно защищают глаза сидящего в салоне юноши, но почему-то Юну видится, как сквозь эту защиту порой сверкает пара ярко-оранжевых вспышек. Пока все положительные чувства находятся в сжатом состоянии, природные инстинкты, что достались нам либо о давних предков, либо же от через чур подготовленной генетики, толкают Мина ближе к источнику обезбола, и тот не смея пойти против них, поспешно прыгает в салон.       — Давай к железной дороге. — безэмоционально бросил юноша на пассажирском сиденье, расслаблено сползая по креслу.       Уточняющего вопроса Юнги не задаёт, сразу же за строчкой посторонних слов вжимая ногу в выступающую педаль газа. Додж, что так и не успел перевести дух, завертев дисками колёс, сорвал корпус с места ближе к выходу. Отныне техника шла ровно — скользкая, вязкая кровь на руках наконец-то засохла и теперь выступала дополнительным фиксатором хватки на ободке руля.       — Не страшно помогать такому как Я? — неожиданно выдал Мин, смотря на своё измазанное красной субстанцией отражение.       — Страшно не помочь. — отвечает юноша, снимая очки. — Да и так то не мне стоит думать о страхе, а скорее тебе. — предупреждает он, стрельнув до жути выраженными огненными глазами.       Пыльный корпус Доджа миновав расстояние чуть больше километра в полном одиночестве, вдруг оказывается на дороге в сопровождении. С двух сторон и без того узкой полосы его начали прижимать пятеро пёстрых спорткаров. Резкие метания шин в совокупности с непредсказуемыми движениями рук самих водителей этих машин, визуально рисовали картинку загнанной овечки и стаи голодных волков.       — Почему твои друзья едут за нами? — теряясь в управлении хрипит Юн, на что пассажир лишь довольно улыбается, вновь закрывая глаза очками. — Отвечай! Что ты задумал вообще?       — Я веду тебя к грандиозному концу. — спокойно напоминает тот.       Выжав из человека рядом с собой букет определённых эмоций, парнишка демонстративно тянется рукой к бардачку, ловко подлезая пальчиками куда-то выше внутреннего места хранения. Точный рывок, и между покоцанными конечностями появляется комок вырванных проводков. Автомобиль лишившись полноценного питания от аккумулятора, поначалу послушно пытался держать всё в относительном контроле, но самостоятельной энергии хватает не надолго — вся внутренняя электроника потухает. На салон опускается кромешная тьма, Мин не ожидавший подобного трюка от нового знакомого, в панике бросает руль в правую сторону. Удар, а за ним визг тормозных дисков — обесточенный Додж, у которого не работали даже фары, по неосторожности хозяина въехал в соседний автомобиль, что пас его рядом.       — Что ты творишь ублюдок? — кричит Юн, но пассажир его словно не слышит, продолжая неподвижно смотреть в темноту бокового окна.       — Это же куда интереснее, чем просто упасть с обрыва, да? — тянет собеседник, и на мгновение подняв голову к потолку авто, добавляет. — Господи, пожалуйста, пусть я сегодня останусь в живых.       Мольба кажется бредом, но только до тех пор, пока по салону не пробегает пугающая вибрация от сильнейшего удара — Додж сжали с двух сторон другие, более крупные машины, полностью беря его управляя в свои руки. Юнги окончательно потерявшись в мелькающих событиях, безнадёжно выпустил руль из своей хватки, словно смирившись с тем, что посторонние люди теперь решают всё за него. Однако покладистое поведение просидело в парне не больше трёх минут, после которых уставшие зрачки Мина ловят яркую вспышку внушительного по размеру фонаря, а может и не фонаря вовсе. Объектом, что излучал мощное освещение, оказался идущий на всех парах поезд, навстречу которому Юнги сопровождали обезумевшие водители и их средства передвижения. Парню хочется кричать, ведь даже если мысли о завершении жизни и посетили его голову, то они хотя бы были не в таком извращённом варианте, что сейчас предложил неизвестный юноша рядом — только исходящий из души возглас прерывается спокойным голосом того самого чокнутого пассажира.       — Внутренняя боль всегда больнее физической, а потому избавиться от неё практически невозможно. — будто бы не видя приближающийся состав, говорит юноша. — Но есть же такое понятие, как клин клином вышибает, и оно работает. — дополняет он, тотчас бросая ещё одну строчку, что становится в этом монологе последней. — Работает, если одна боль становится невыносимей другой.       Слова сказанные без малейшего намёка на страх, играют свою особенную роль в эмоциях Мина — сделав небольшой анализ услышанного, он продолжая неотрывно смотреть на приближающийся световой круг перед собой, неожиданно почувствовал спокойствие. Скопившийся ком разнообразных чувств, что уже долгое время мешали Юнги, сейчас под давлением смеси из адреналина, страха и неизвестности с треском лопается, растекаясь по груди приятной вязкой жидкостью. Внутренний треск помогает Мину новыми глазами ещё раз взглянуть на мчавшийся груженый железнодорожный состав и окончательно понять, что надеяться на кого-то, кроме себя, больше нельзя. Пассажир же на переднем сидении натянув на лицо темные очки, вообще кажется уснул — самовольно притащив запуганного парня к поезду, он полностью отдал ему свою жизнь, своим молчанием заявив: «Либо что-то сделаешь и спасаешь нас, либо сдохнем вместе». Повышенная шкала ответственности и страх скорейшего столкновения убивают Мина — он не зная за что схватиться и, как себе помочь, неосознанно начинает рвать нити своей стабильности, которые были соединены с центром психики, даже не представляя к чему может привести это отключение.       Избавление от большинства человеческих привычек и готовых повадок, помогает Юну рассмотреть окружающую картинку вокруг себя намного шире, нежели раньше. Теперь он ясно видит, что за рулём прижавших его машин никого нет — автомобили находились в режиме автопилота, а потому менять направление по собственному желанию они не станут, что означало только одно — главный в этой игре с самого начала был непосредственно сам Юнги. Голова приняв порцию информации, в ответку заполняет разум чувством превосходства — чувством, что в конец развязывает Юну руки, и тот больше не смея играть со смертью, всего одним рывком кидает Додж на одну из ближних машин. Вновь раздаётся визг колес — спорткар, что пас Мина с левой стороны, приняв удар, на скорости улетел куда-то в темноту. Освободившись от лишнего груза, автомобиль резко перебрасывает все силы на спидометр скорости, под напором своего хозяина поднимая его стрелку вверх. Уставшие от повышенной нагрузки шины кружась в бешеном ритме, словно пытались повторить стойкий настрой Юна, который вжавшись в руль двумя руками с опустошением смотрел вперёд. Неизменным по-прежнему был пассажир — спрятав свой взгляд под тёмные стекла, он подобно психопату наслаждался моментом, лишь изредка приоткрывая веки, что бы посмотреть на меняющиеся эмоции водителя. Сам же Мин вычеркнув из головы один из пунктов, что мог бы привести его к спасению, впечатывается зрачками в правое боковое стекло, где всё ещё находился мешающий «железный враг». Кажется мозг пойдёт по проверенному пути и вновь подскажет Юнги вывернуть руль для тарана — так и было бы, если бы подобную помощью не перебили, заставив тело юноши сделать иначе. Неприятно выворачивая всё нутро наизнанку, откуда то из самой глубины души выбрался чёрный вязкий шарик, что не просидев и минуты на груди размножился, заполнив всю площадь чувствительного участка тела. Мин, до этого спокойно ведущий машину, неожиданно хватается за шею — названный внутренний гость сковал его так сильно, что первое время не мог пройти даже воздух. Проходит ещё не больше пол минуты, и мозг окончательно становится пустым — чёрное «что-то» будто бы высосало из него все эмоции, все чувства, все повадки и прошлые воспоминания, оставив лишь чистый лист, на котором тут же побежали незнакомые парню правила. Пока в Юнги перестраивалось всё его внутреннее наполнение, неугомонное время бежало, приближая пугающие секунды до столкновения, но только кажется, что за временем никто не наблюдает — за ним пристально наблюдало то самое «чёрное», высокомерно дразнясь. Подобная самовлюбленность оказалась оправдана — перетерпев внутри себя неоднозначный дискомфорт, Юн слышит оглушающий щелчок, который не только развязывал узлы на порванных нитках психики, но ещё и дополнительно подрезал все составляющие части стабильности. Чик, и вся боль, как душевная, так и физическая пропадает, оставляя после себя до дрожи приятный осадок, от которого на лице Мина неосознанно появляется пугающая улыбка. Всё это время наблюдавший за парнем пассажир, поймав глазами столь неподходящую под ситуацию эмоцию, с опаской спускает очки к кончику носа, однако рассмотреть более чёткую картинку ему не позволяет сам водитель. Вслушиваясь в хриплые советы в голове и удерживая на губах весёлый оскал, Юн со всей дури ударил по газам, создавая таким действием раздражающий слух скрежет железа об железо. Прицепившийся автомобиль моментально оказывается позади, что не скажешь про поезд, который наоборот теперь находился в нескольких метрах от Доджа.       — Сворачивай! — кричит юноша на пассажирском сиденье, но новые хозяева Юнги не пропускают чужие слова в голову. — Мы не проскочим! Слышишь?! — вновь пытается достучаться парень, но реакция по другую сторону останется такой же.       Вспышка света от фонаря поезда, массивные железные колёса, характерный звук идущего состава и неизменная улыбка облегчения на лице Мина — всё, что навечно осталось в памяти пассажира, ведь дальнейшие кадры из жизни даже просто вспоминать страшно. Юнги не послушав своего знакомого, и приняв сторону чего-то неизведанного, словно в отключении выруливает автомобиль ровно в промежуток столкновения, разогревая старенький мотор до предела. Толчок — машина подлетает на несколько метров вверх, попутно избавляясь от переднего бампера, а после кадры мелькают вразнобой. Хорошо помнится лишь хруст сзади и нечеловеческий крик рядом — как и предупреждал юноша проскочить они не успели, поезд не замедляя хода смял всю заднюю часть Доджа в прямой лист металла на рельсах, отбросив перёд к ближайшим деревьям у обочины…»       Досмотрев фильм из своей собственной жизни до самого конца, «Зверь» с улыбкой переводит глаза на Борзого, вместо прежнего, бесстрашного и сильного духом парня, видя перед собой утопающего в эмоциях несчастного.       — Я терпеть не могу давать советы, а тем более подталкивать на правильный шаг, но я должен тебе, за тот раз, потому скажу, — вдруг начал Мин. — Нельзя прятать своего «Я» от людей, которые для тебя могут стать спасением.       — Я ничего не прячу, — установив зрительный контакт, ответил Раян.       — От меня — да, а вот от Хорса прячешь.       — Юн, я с самого детства свыкся с одиночеством, прекрасно понимая, что никому не захочется жить рядом с бомбой непредсказуемого действия, и менять свои устои я не собираюсь.       — Думаешь я думаю иначе? Думаешь я верю в то, что Чим сможет выдержать меня? Сможет контролировать меня хотя бы в некоторых случаях? Или может думаешь, что я сам смогу контролировать себя рядом с ним? Нет, — признается парень. — Избавиться от своих заскоков я не смогу никогда, и с этим я смирился, но надежда на то, что я смогу их хоть на немного заглушить и прожить ещё годок, не отпускает меня до сих пор, — иронично бросает Психо.       — Красиво говоришь, но ты же знаешь, что я не смогу… — выдавливая наигранную улыбку, говорит Борзой.       — Нет, не знаю, в моей голове из-за тебя вообще таких понятий не существует, — не со злостью, а скорее с шуткой напоминает тот. — Спасибо… спасибо, что не оставил меня… — с расстановкой шепчет себе под нос Раян, но до Мина эти слова всё равно долетают.