Психо

      Поднимаясь по пустой лестнице общежития, и в полной тишине рассматривая собственные тапочки, юноша уже который час прокручивал в своей голове одну и туже ситуацию. За время его блуждания по городу, мысли успели заполниться тысячами миниатюр одного и того же человека, а если точнее, то Чимином, который застыл в памяти Чона с бешеными глазами. Из внутреннего мира парня вытащило тихое шуршание аптечного пакета, который он сжимал у себя в руке, стоя прямо напротив входной двери в свою комнату. Нерешительный рывок, и замок с щелчком распахнул проход, тотчас показывая Гуку пустые стены помещения, где остались только мебель и парочка вещей нового соседа.       — Это всё твоя вина! — бросая лекарства на пол, кричит юноша, сползая спиной вниз по холодной стене.       От резкого срыва, руки тянуться к лицу, но не успевают они коснуться щёк, как места ушибов вспыхивают точечной болью, медленно охватывая всю голову. Больше не хочется не трогать себя, не жалеть, не искать виновников случившегося — Чонгук смог придти к конечной цели — к цели, что толкнула его на шаг. Опираясь об ту же стену, парень встав на ноги, целенаправленно двинулся к кровати, рядом с которой стояла маленькая сумка с личными вещами Тэхёна. Стадия «сомнения» длится не больше минуты, после чего парень тянется к молнии с замочной ушкой, тут же дёргая за неё по невидимой траектории. От давления запиханных предметов, всё содержимое валится на пыльный пол, практически сразу начиная заманивать Чонгука всё дальше в неправильный мир — мир обмана и недоверия. Кажется, что ничего плохо от «проверки» чужих вещей не будет, что сосед даже и не заметит этого — но это вновь отрасль обмана, которая лишь создаёт иллюзии. Чон, поверив собственным отговоркам, запускает ладонь в вещи проживающего с ним парня и внимательно рассматривая каждую безделушку, ищет хоть какое-то отклонение. На удивление, поиски быстро приводят юношу к желаемому результату — в одной из невзрачных футболок была завёрнута тонкая папка, вмещающая в себя всего несколько листочков. На идеально чистых страничках аккуратно выведены дрожащие слова, которые, по мнению Гука, явно написаны вручную, потому невольно начинает мерещится, как автор этих строк в беспамятстве или страхе пишет, пишет боясь за жизнь. Разборчивые, можно сказать строчные буквы со стороны напоминают мольбу или чистосердечное признание, от чего Чонгук невольно проводит глазами по первому предложению. «Ви, мальчик, содержание этого письма, скорее всего, ты примешь не сразу, но это и понятно — ведь ты воспитанник моего мужа» — проговаривая текст губами, читает Чон, тотчас переводя зрачки на стену.       — О чём говорит автор сочинения? И почему Ви не сразу примет этот текст? Да и вообще, кто такой Ви? — с замиранием сердца, шепчет парень, вновь опуская глаза на листок. «Я знаю это не потому, что хочу обидеть тебя или напомнить о том, что ты выбрал не совсем правильный путь, а потому, что я вижу, как ты сам не рад принятому решению. Изнурительные тренировки и грубые приказы Убийцы сделали из тебя волевого, сильного и бесстрашного юношу, но они не смогли вытравить из тебя добро и человечность. Сейчас, читая мои бредовые строчки, ты прекрасно знаешь, что меня уже нет в живых, ведь иначе бы письмо не оказалось в твоих руках. Но время поджимает, да и Любимый скоро приедет с собачьих боёв, потому я скажу не томя — после моего исчезновения, помоги моему сыну. Спаси его от Убийцы и позволь ему найти своё…»       Текст неожиданно обрывается не на логичном завершении, а на непонятном прочерке от ручки, который говорит от том, что пророчество о быстротечности времени сбылось и автор в спешке отбросил своё написание. Теперь, когда тайна спрятанной папки наполовину раскрыта, Чонгуку не по себе — его кидает в жар от понимания того, что хозяин прекрасного почерка действительно мёртв. Однако, предельный скачок адреналина с примесью ужаса приходит только тогда, когда Гук раскрывает второй конвертик бумажки. В сложенном кусочке листка лежала фотография — фотография маленького Чимина, что даже с картонного прямоугольника смотрит на тебя с ощущением живого присутствия. Чон, не ожидавший такого исхода событий, в приступите страха кинул снимок в сторону входной двери, тотчас слыша с той стороны недовольный возглас.       — Что ты делаешь с моими вещами? — раздаётся вопрос, который заставляет Гука невольно вздрогнуть и повернуть голову к двери.       На пороге стоят два силуэта — один из которых держится рукой за грудь, словно сдерживая себя от резких телодвижений, пока в это же время, второй в немом удивлении наклонился к выброшенной фотографии. Человеком подобравшим эксклюзивный снимок оказался Психо, который ещё с высока заметил линии знакомого лица.       — Эту картинку мне его мама передала, — разбивая тишину, признаётся Тэхён, видя как глаза его товарища начинают метаться.       Слышит ли это пояснение сам Юн — нет — его «демоны», его душа и его разум сейчас полностью отключены от внешнего мира. Единственное о чём думает «Зверь» — это о своём младшем, который предстал перед ним в невинном детском возрасте с маленькими глазками, наполненными печалью. Визуально заметить настоящие запечатлённые эмоции — невозможно, но Юнги готов даже драться за правдивость своих заключений, ведь он как никто, умеет читать глаза людей. На фото он видит не счастливого мальчика в жёлтом широком свитере и игрушкой в руках, а убитого изнутри ребёнка с огромным букетом боли за спиной — он видит частичку себя. Руки словно на автомате убирают снимок в карман толстовки, а глаза продолжая искать дополнительные сведения, замирают на неподвижном теле Чонгука, а если точнее, то на листке в его ладони. Короткий толчок, и псих уже рядом с испуганным юношей, что без лишних слов молча протянул старшему письмо. Дальше начинается томительный счёт — счёт в голове двух ребят, что наблюдали за медленно скользящими зрачками Юна, пока тот читал и параллельно запоминал все слова из текста. Спокойствия Психо хватает всего на несколько минут, после чего тот больше не намерен опускать глаза к тексту — он до кончиков пальцев успел пропитать «демонов» злобой и желанием к мести, чтобы в полной силе отомстить каждому, кто поспособствовал такой жизни Мини. Под раздачу в первую очередь попадает то самое письмо, что за секунду превращается в кучку разорванных клочков бумаги.       — Что ты творишь? Зачем порвал? Это последняя вещь, которая осталась от мамы Мини, — воскликнул Ким.       — Она не достойна даже того, чтобы просить о чём-то, — неожиданно заявляет Юнги, подкидывая обрывки к потолку. — Она никогда не была ему матерью, если молча наблюдала за мучениями родного сына.       — Ты не прав, — уже совсем тихо высказался Тэ. — Госпожа Пак всеми силами оберегала Чимина от его отца.       — Значит она окончательно упала в моих глазах. Она — для меня ничтожество, — хрипит псих, жёсткой и непробиваемой мимикой показывая, что спорить с ним бесполезно.       Он чётко выделил для себя два объекта — два объекта, что всего за считанные минуты умудрились попасть на первые строчки его списка «Самоубийц». Теперь Юну достаточно лишь боковым зрением увидеть свою цель, чтобы уже через мгновение наброситься на неё и стереть с лица земли. В его голове пропал самый главный защитник самосохранения — пропала вторая личность, которая держивала контроль над мыслями и светлым разумом. Больше не требовалось переключать режимы, ведь внутри парня осталась только маска Психо — маска не спокойного и безэмоционального Психо, а того, что не умеет контролировать свои эмоции и действия. Ему не нужно скрывать свои мысли, не нужно держать мучительную тягу — Юнги, заполняя свободную грудь воздухом, всем нутром окунулся во вселенную своего наслаждения — во вселенную беззаботности. Задумчивый взгляд проскользив по неопределенному количеству остатков от письма, резко перебросился на окно, застывая на яркой вспышке холодного солнца.       — Я приеду сюда завтра к пяти утра, — словно не своим голосом, предупредил Юн. — Пора бы уже показать недоматери, какого это по-настоящему защищать близкого человека.       — Психо, вдвоём мы даже на территорию не войдём, если ты про сестру Пака, — подметил Тэхён.       — Кто сказал, что мы с тобой будем работать дуэтом? — рисуя довольную улыбку, переспросил тот. — Лично я ни слова не проронил, — съязвил он, разворачиваясь лицом к двери. — Даже не думайте сдёрнуть — сдохните.       Комната опустела ровно на одного человека, а вот лестницы, что пропускали через себя спешивших подростков, ощутили ступеньками более грубое и тяжёлое постукивание ног чем обычно. Сбегая на первый этаж, Юнги не удержал на себе не единого взгляда, ведь ещё около порога на его голову упал широкий капюшон, который смог не только скрыть волосы, но и суровые, горящие ненавистью карие зрачки. Люди задевая плечи и запястья незнакомого парня, даже не подозревали, что играют с огнём — огнём, что в любой момент может снести голову или сделать инвалидом. Однако Психо настолько сильно забрался в свои мысли, что совершенно не обращал внимания на лёгкие касания чужих тел, продолжая молча двигаться к машине. Считанные секунды и «Зверь» уже сидит в салоне, с давлением пуская в двигатель электрический разряд, который запускает пикап и позволяет ему развеять громкий рёв. Кажется ещё один импульс газа и автомобиль взлетит на воздух от перегрузки напряжения, но это лишь паническая иллюзия, которая исчезает, когда «Форд» срывается с места. Водитель оставив на парковке облако белого дыма, довольно ухмыляется, параллельно с этим рыская в забитом хламом бардачке. Только вот документы или солнцезащитные очки юношу мало интересуют — его пальцы пытаются нащупать знакомые очертания баночки, баночки с психотропными.       — Я брошу, обещаю — брошу, но не сейчас, — успокаивая самого себя, бормочет Юн, закидывая в рот несколько капсул.

***

      На другой территории, где нет лишних глаз, где в воздухе не витает пыль, где не встретишь даже кучку людей — хозяин этих необъятных владений с восхищением рассказывал гостям о своём доме. Оглядываясь на нескончаемые линии бетонного забора, казалось, что если говорить и показывать все объекты, то подобное растянется на целый день. Правда в реальности всё было иначе — главных построек было всего три, это двухэтажный гараж с комнатой Раяна, спортзал, и около тридцати маленьких въездов с крышами под личный автопарк паренька. Остальные сотни метров занимали всевозможные трассы и трапы, на которых по мнению Чимина можно было без напряга свернуть себе шею или позвоночник. Схожие догадки были и у Намджуна, что медленно следуя за болтливым экскурсоводом, дополнительно изучал незнакомые территории с редким расположением объектов.       — И что, гонщики так много зарабатывают? — не отрывая взгляда от сверкающей модели «Шевроле», съязвил Джун.       — По твоему я гонщик? — расплываясь в довольной улыбке, уточняя Борзой.       — Ну знаешь, к примеру бухгалтера на своём участке авто-трассы не строят, — бросает старший, слыша в ответ громкий, заливистый смех.       Больше ничего — молчание, которое заставляет всех ребят задуматься над происходящим. Сейчас Раян чётко провёл между своей личной жизнью и реальным временем нить — нить, которая не позволит чужакам познать его. Такая закрытость и разделение дозволенного помогли Мини разыскать в противоположных личностях схожие, даже можно сказать одинаковые загоны. Между бывшим другом Юна и им самим, младший увидел похожие черты характера, что подтверждали слова Раян о дружбе с Психо. Правда к открытым пазлам из прошлого хёна, в голове Пака всплыли ещё и новые вопросы, касающиеся периода расставания столь близких людей. Всматриваясь в добрые, слегка лукавые зелёные глаза, запоминая широкую живую улыбку и пропуская через уши шутливые строчки, парень не мог понять, почему Юнги, с такими своеобразными эмоциями, подпустил к себе такого беззаботного юношу. Однако с виду незаметное исследование и размышление над новым знакомым, не смогло ускользнуть из виду самого Раяна. Он поймав на себе любопытный оценивающий взгляд, резко остановился напротив одного из навесов, выжидающе поглядывая на Чимина.       — Что? — замирая следом, выпалил Мини.       — Этот вопрос скорее к тебе относиться, — встрял Джун. — Ты с него уже минут пять, как глаза не сводишь.       — Я… Я, просто задумался… — начал оправдываться Пак, тотчас слыша знакомые слова.       — Если тебя что-то тревожит, то спроси меня прямо в лоб. Так будет куда лучше, чем сталкерство, — посоветовал Борзой.       — Тогда скажи… — произнёс Чимин, обрывая цепочку слов.       Вдалеке, практически у самых ворот, младший увидел небольшой гараж — гараж, ворота которого были перечеркнуты красным крестом, тем самым, что красовался на олимпийке Психо. Единственное, что узнать и вспомнить Мини не смог, это фиолетовый ромб, который был нарисован в середине креста. По итогу выходила интересная композиция — фиолетовый ромб, перечеркнутый красным крестом, что одним лишь видом действовал на нервное возбуждение, создавая отрицательную атмосферу.       — Скажи.., а дальше? — подтолкнул Раян, пытаясь перевести внимание на себя. — Чими?       — Тот гараж, почему он так далеко от остальных?       — Так решил Юн, когда строил его себе, — пояснил парнишка, пряча глаза полные недосказанности.       — Даже не верится, что Юнги и вправду общался с таким как ты, — съязвил Джун.       — С таким… это с каким? Ты тычешь в меня пальцем, ничего не зная обо мне. — неожиданно вспылил Борзой. — Не думаешь, что улыбаясь тебе снаружи, внутри я хочу разорвать тебя? А?       На столь вспыльчивое высказывание Намджун промолчал, мысленно решив, что слова, на вид доброго юноши, вполне могут обернуться в реальность. Чимин же, выделил для себя иную информацию — понял, что в приступе смешанных эмоций Раян неосознанно выдаёт своё Я.       — Фиолетовый ромб на воротах гаража, он что-то значит? — ожидая чёткого ответа, спросил Пак.       — Без красного прочерка, это просто фигура, — поправил Борзой. — Остальное выпытывай у Мина.       — А ты не знаешь?       — Знаю, но я обещал вычеркнуть все воспоминания о прошлом, потому слово я сдержу, — заверил юноша, обрывая последний слог, вместе с рвущимся звуком автомобиля.       Перерезав вид на разрисованный гараж, пикап вдарил по тормозным колодкам, завершая своё движение в сотни метрах от ангара. Секундная пауза, после чего водительская дверь открывается, позволяя Психо показать себя во всей красе. Визуально он совершенно спокоен и даже слишком, но именно это заставляет ребят задуматься и навостриться. Особенно сильно выдают странное поведение белые пакеты из магазина, что Юн держит в руках, ведь поход за покупками для него равносилен мучениям.       — Видать не в духе, — опуская ладонь на плечо Чимина, подметил Раян, моментально чувствуя по телу холодок.       Намеренно совершив ошибку, парень смог не только вывести друга на открытые чувства, но так же и сделать один шаг к пропасти — к пропасти проигрыша в игре со «Зверем». Сам же псих не сходя с места, незаметно махнул рукой, жестом подзывая Борзого поближе к себе, при этом не отрывая мутных глаз от младшего, который продолжал любоваться своим хёном на расстоянии.       — Дружище… — тянет Раян, выдавливая из себя улыбку. — Мы не ждали тебя.       — Не смотреть, не трогать, не говорить, — подобно роботу, выпалил Юн. — Ты нарушил из этого всё.       — А ты чего такой нервный то? Ревнуешь? — бросает юноша, замечая как карие глаза собеседника наливаются жёлтыми отводами.       — Смерти хочешь?       — Но если нет? Тогда у тебя нет права запрещать мне налаживать отношения с Чими. А? Как думаешь? — язвит тот, разжигая в Психо новые эмоции.       — Имя, — шипит «Зверь», будто собираясь наброситься. — Не смей склонять его.       — Океюшки, я вообще не буду использовать имя, — игриво соглашается Раян, резко поворачиваясь лицом к Паку. — Малыш, как насчёт того, чтобы устроить заезд против Юнги?       Слишком грубая ошибка, слишком наглые высказывания, слишком всё в целом — кричат с завыванием «демоны», невольно запуская в голове необратимые последствия. Сначала на асфальт падают пакеты, а после удар, второй, третий — Психо сорвал себя с цепи «Контроля», забывая обо всём. Он не слышит не просьбы младшего, не грубые приказы Намджуна — он разорвал связь с реальностью и впустил внутреннюю живность к себе в душу. Разбитые кулаки повисают в воздухе только тогда, когда глаза фокусируются на силуэте Мини, который перегородил Раяна собственным телом.       — Юнги, ты спятил! Что ты творишь?! — вопит младший, заполняя глаза слезами. — Остановись! — прижимая старшего в себе, просит Пак. — Пожалуйста хён, не надо.       Окровавленные руки обвив чужую талию, с силой вжались в вещи Мини, в надежде, что манящий импульс к ударам затихнет. Только вот, «необратимые последствия» уже начали свою работу и предотвратить их невозможно — «Зверь» не сможет оставить всё как есть, не сможет сдержать влечение, ведь контроля в нём нет. Нет в нём и понятия, что от его действий младший может заливаться слезами, потому решение приходит отталкиваясь от этого.       Разжав объятья и схватив Чимина за руку, Психо с напором тянет юношу к воротам разрисованного гаража, тотчас пропадая с ним внутри помещения. Первое, что врезается в глаза Мини — темнота и яркий запах Юнги, тот самый, что витает вокруг старшего, но постепенно привыкая к мраку, парень замечает ещё и груду обломков, лежащую в середине ангара. Глаза решают рассмотреть и остальные предметы тайной комнаты, однако изучению неожиданно помешало тяжёлое дыхание рядом.       — Юни? Почему мы тут? — развеивая панику, уточняет Чимин, попутно прижимаясь к стене, чтобы не упасть.       — В темноте я не вижу твоих слёз… — тянет старший, неожиданно проводя пальцами руки по щеке парня напротив. — Не смей плакать, это заставляет меня звереть.       — Всё хорошо хён, я просто испугался, — произносит Мини. — Испугался за тебя, — добавляет он.       Кажется, что реакции ждать не обязательно, что Юн просто-напросто проигнорировал слова младшего, но на самом деле это всего лишь пауза — пауза перед полной отдачей «демонам». Щелчок, который слышится только самому Психо, рисует на его лице улыбку, после которой следует удар — удар в считанных сантиметрах от мордашки Чимина, что проходит в стену.       — Ударишь меня? — испуганно спрашивает младший, вместо словесного ответа, чувствуя на своём лице ледяные ладони Юнги.       — Я подпишу договор о принадлежности Пак Чимина к собственности Психо, — тянет старший, завлекая пухлые губы в страстный поцелуй.       Сердце Мини моментально заходится в бешеном ритме, постукивая о сдавленную «бабочками счастья» грудь. Трезвый разум напрочь отказывается принимать такой вариант развития событий, потому Чимин всеми силами пытается отнести сладкие поцелуи ближе к бредовому сну. Сам же зачинщик подобной игры тоже летает в пределах своих мечтаний — обсасывая каждый миллиметр желанных губ. Похоть, страсть и дикое желание туманят его разум, от чего руки сами по себе начинают нагло гулять по телу младшего, сжимая каждый сантиметр. А Паку хочется кричать — кричать от приятных касаний, кричать от боли на опухших губах, кричать от того, что с ним вытворяет Психо. Он, то нежно кусает ключицы, то с силой выцеловывает островки, оставляя бордовые пятна, то водит языком, рисуя мокрые дорожки, что заставляют Пака выгибаться от прохлады. Всё это ложится непросветной пеленой, которая выключает в младшем стеснение и тот медленно тянет Юна на себя. Теперь он ведущий в этой игре, теперь он может делать всё, что хочет, а «Зверь» и не против — он послушно следует за объектом желания и позволяет целовать любые участки собственного тела. Однако долго удержать первенство не получается, вскоре психу надоедает подчинение и он без лишних слов кидает Мини в пустоту. Так кажется только до тех пор, пока сам Чимин не падает на мягкий диван, тут же ощущая тяжесть чужого тела сверху.       — Я смогу отказаться от всего, но не от тебя, — заламывая чужие руки за спину хозяина, рычит Юн.       — Хорошо, тогда я не против быть твоим наркотиком, — подначивает младший, закидывая ноги на Психо.       Дальше события развиваются в ускоренном темпе, так как ждать больше невозможно — парни с ног до головы пропитаны манией друг к другу, разорвать которую не вправе никто. Все проблемы, недопонимания и срывы, летят вместе с одеждой на пол, так и оставаясь лежать в пыли. Сейчас между психом и беглецом нет ничего лишнего — нет вещей — потому-то Пак и тянется пальцами к шее, чтобы старший не смог опустить взгляд ниже. Юноша нежно очерчивает кадык, потом спускается к плечам и целует, целует с покусываниями, от которых остаётся красный круг в точечку.       — Ты замечательный хён… — шепчет парень, обжигая своим дыханием. — Ты самый лучший…       Жгучие, в прямом смысле, слова, провоцируют Психо на резкий скачок, из-за которого парень сцепив руки Чимы со своими, поцелуями спускается к впалому животу. По телу младшего пробегают миллионы мурашек, но «Зверь» их даже не замечает, продолжая спускаться всё ниже и ниже. Руки вроде бы и хотят вырваться, чтобы остановить похотливого старшего, но не могут — их крепко вжимают в ткань дивана. Следующие отрывки реальность проносятся как в лихорадочном бреду — сначала чётко видятся длинные пальцы, что тут же оказываются внутри Мини, а после стоны и нарастающая шкала удовольствия. Только вот, пик этой шкалы приходит только когда Юн заменяет пальцы на свой твёрдый прибор достоинства. Раздаётся всхлип, то ли боли, то ли наслаждения, что со звоном врезается в память Психо и занимает там самое важное место. Чимин чуть ли не захлёбывается от восторга ощущений — ощущений, которые не возможно объяснить, ведь с каждым толчком и с каждым тихим стоном старшего, Мини отключается, а возможно и вовсе умирает. И плевать на то, что за тонкой железной дверцей за ними подслушивают друзья — им слишком хорошо, слишком приятно, для того, чтобы думать и стараться быть потише. Неизвестно сколько длилось слияние двух душ, но по мнению Пака, этого хватило для того, чтобы выбить из него всю дурь и плохие мысли.       — Теперь ты только мой, — обессилено хрипит Психо, падая рядом с младшим.       — Я только твой.