самая идеальная одержимость

      Когда Дин заправляет френч-пресс, Кас, сидящий на стойке, говорит:       — Сегодня мы будем играть в «Саймон говорит», — он наклоняет голову и исправляется. — Кас говорит. Ты должен спросить разрешения перед тем, как сделать что угодно.       Внезапно Дин особо остро ощущает ошейник на своём горле, и у него перехватывает дыхание.       — Что угодно?       — Что угодно.       — Можно мне, эм… дозаварить кофе?       — Да, пожалуйста.       Дин бросает взгляд на Каса, заканчивая с кофе, но Кас просто занят своим телефоном. Дин тянется к шкафчику с кружками, но прежде чем он успевает открыть дверцу, Кас хватает его за запястье, притягивает ближе и даёт ему пощёчину.       Дин прерывисто выдыхает и говорит:       — Чёрт, прости… прости… эм, можно мне достать для тебя кружку?       — Да.       — А, эм… для себя? А то я умру от нехватки кофеина.       — От тебя не будет пользы, если ты умрёшь, — смеётся Кас, — так что да.       Дин осторожно разливает кофе по чашкам и передаёт одну Касу. Кас делает глоток, а потом говорит:       — Иди сюда, — он раздвигает колени, чтобы Дин мог устроиться между ними, нежно поднимает его подбородок и целует. Яркий и сладкий утренний поцелуй, заставляющий Дина улыбнуться.       Порой всё ещё случаются моменты, когда он не может поверить, что Кас с ним.       После секундного сомнения Дин крадёт ещё один поцелуй. Кас целует его в ответ, долгое, прекрасное мгновение, прежде чем дёрнуть Дина за волосы и снова шлёпнуть по лицу.       — Ты не спросил разрешения.       — Прости, — говорит Дин, понимая, что его улыбка говорит о том, что ему совсем не жаль.       — Ты напрашиваешься на неприятности?       — Может быть.       — Хм, — говорит Кас, беря кружку и делая ещё один глоток. — Если ты продолжишь дерзить, то полагаю, я могу просто запереться в своём кабинете и писать весь день.       — Меня заводят такие громкие угрозы, — ухмыляется Дин.       — Я знаю, — Кас чмокает Дина в пылающую щёку. — Возьми кофе и иди на диван.       С губ Дина чуть не слетает «Есть, сэр», и в этом не было бы ни капли сарказма, но потом в его голове вспыхивает воспоминание о другом сэре — никогда не папа — который был в его жизни, и он старается не морщиться.       — Вас понял.       Как только они устраиваются на диване, Кас включает «Сообщество» и открывает ноутбук. Он стучит пальцами по клавишам, прикусив губу, как делает всегда, когда не уверен, какое слово будет следующим. Дин пытается смотреть сериал, но продолжает украдкой поглядывать на Каса.       В спальне звонит телефон Дина.       — Можно мне ответить?       — Да. Кажется, мой бонг тоже там… захвати его, пожалуйста.       Дин находит Гиту, свернувшейся калачиком на подушке Каса. Она зевает и потягивается, когда Дин чешет её за ушком, а потом бежит вслед за ним по лестнице, когда он берёт телефон и бонг с «Хеллоу Китти», который Чарли подарила Касу на день рождения.       — Можно сесть? — спрашивает Дин. — И я забью его для тебя.       Кас кивает, и Дин приступает к делу, наслаждаясь привычным ритуалом.       — О, Гита, — с большим разочарованием в голосе говорит Кас, и Дин оглядывается, чтобы увидеть Гиту, стоящую на клавиатуре, выгнув хвост в форме вопросительного знака. — Кошки не пишут книги, дорогая.       Гита говорит: «Мяу?»       — Вы оба просто ужасны, — вздыхает Кас, глупо улыбаясь.       — Я люблю тебя, — говорит Дин, слова неосознанно срываются с его губ.       — Te amo más, — отвечает Кас, сажая Гиту рядом с собой, чтобы дотянуться до бонга. Дин закатывает глаза, на что Кас ворчит. — Если бы мои руки не были заняты, я бы дал тебе пощёчину.       — Мне бы скорее всего это понравилось, — говорит Дин, толкая Каса плечом.       Кас делает затяжку, а потом наклоняется, чтобы подарить Дину почти невесомый поцелуй.       — Кто пишет?       — О, совсем забыл, — Дин проводит пальцем по экрану, видя сообщение от Сэма.       Сэм: Как жизнь семейная?       Дин: Как сказка. Игнорирует меня, пока пишет, как обычно.       Телефон Дина пищит, оповещая о новом сообщении, и Кас оглядывается.       — Прошу прощения?       — Ну, это… чёрт, — Дин всем телом поворачивается к Касу, предлагая себя. Кас просто смотрит на него долгое мгновение, а затем бьёт Дина, шлепок достаточно громкий, чтобы спугнуть Гиту со спинки дивана.       Дин тихо всхлипывает и шепчет:       — Пожалуйста?       — Пожалуйста, что?       Дин облизывает губы.       — Ударь меня снова?       Кас даёт ему ещё одну пощёчину, и Дин закрывает глаза, прерывисто дыша.       — Хороший мальчик, — говорит Кас, откладывает ноутбук в сторону и указывает на пол. — Вниз.       Дин падает на колени с резким стуком, который эхом отдаётся в его бёдрах, устраиваясь между коленями Каса. После Кас бьёт его три раза подряд, а потом ещё два, когда Дин начинает дрожать. Отстранённо он понимает, что возбуждён, только по тому, как горят его щёки, как Кас смотрит на него.       Кас медленно приспускает штаны, ровно настолько, чтобы высвободить наполовину твёрдый член.       — Заведи руки за спину и соси.       Дин тяжело сглатывает, обхватывает одной рукой запястье другой руки на пояснице и наклоняется, чтобы поцеловать головку члена Каса, прежде чем взять его в рот. Кас проводит пальцами по волосам Дина, но не тянет, позволяет ему просто сосать, пока не становится горячим и твёрдым во рту Дина.       Затем, без предупреждения, он давит на затылок Дина до тех пор, пока тот не начинает давиться и задыхаться, и ему приходится изо всех сил сжимать пальцы на запястье, чтобы не начать сопротивляться.       — Ммм, — стонет Кас. — Какая хорошая маленькая шлюшка.       Дин стонет вокруг него, тяжело наваливается, пока не принимает Каса целиком, член ощущается просто огромным в его горле. Дыхание Каса сбивается, он дёргает бёдрами, как будто думает, что может войти ещё глубже. Дин чувствует, как в уголках его губ собирается слюна, а в уголках глаз — слёзы.       — Поплачь для меня, — говорит Кас, затем слегка оттягивает Дина за волосы, чтобы снова и снова толкаться в его рот, душа с каждым движением. Дин чувствует на себе жар его взгляда, а затем влагу слёз, стекающих по щекам.       Дин дрейфует в ощущениях, крадя вдохи, как только появляется такая возможность, скуля, когда Кас хвалит его, отстранённо желая, чтобы Кас просто использовал его вечно, хотя и знает, что означает эта секундная заминка в его дыхании.       — Вот так, детка, — говорит Кас и толкается глубже, кончая, удерживая Дина до тех пор, пока его член не обмякает.       Кас отпускает Дина и позволяет ему вытереть рот рукавом.       Охрипшим голосом Дин говорит:       — Спасибо.       — Тебе спасибо. Пожалуй, ты заслужил награду. Что бы ты выбрал?       После секундного раздумья Дин отвечает:       — Паддл?       — Который? — спрашивает Кас, наклоняя голову.       — Эм, тот деревянный.       — Иди наверх.       Ноги Дина слегка затекли, поэтому он спотыкается, поднимаясь по лестнице, но Кас поддерживает его, направляя, пока Дин не падает на так и не заправленную с утра кровать.       — Я всегда говорил, что ты невероятно грациозен, — смеётся Кас.       — Ты уморителен, — бормочет Дин, уткнувшись лицом в подушку.       — Хорошо, что ты выбрал паддл, потому что ты не попросил разрешения лечь на кровать, так что в конце концов это будет наказанием.       — Ненавижу эту игру, — говорит Дин, зарабатывая шлепок по заднице, смягчённый тканью трусов.       — Подозреваю, что к концу дня ты в ней преуспеешь, — отвечает Кас, направляясь к шкафу.       — Можно мне снять трусы?       — Да, — говорит Кас, уже возвращаясь к Дину с деревянным паддлом в руке. В нём просверлены дырки, поэтому иногда при ударах можно услышать что-то похожее на свист.       Дин возится с боксерами, а затем Кас мягко толкает его обратно, опуская руку на поясницу. Дин старается медленно дышать, заставляя себя расслабиться, хотя его нервы зудят от нетерпения.       Он всё равно вскрикивает, когда Кас бьёт первый раз. Даже не сильно, просто разогревая кожу, но первые удары всегда самые яркие. Кас не даёт ему времени, чтобы привыкнуть к силе ударов, ударяя снова и снова без какого-либо темпа и порядка.       Дин уже входит в транс, и нет ничего, кроме глухих шлепков паддла, глубокой боли, шёпота Каса: «Хороший мальчик» между каждой серией ударов. Он задыхается, вцепляется руками в простыни и забывает обо всём.       Даже когда всё прекращается, он всё ещё может чувствовать эхо пульсации по всей своей задницей. На ней останутся синяки, которые будут болеть всю неделю.       — Дин? — тихо говорит Кас, проводя рукой по его волосам. — Как ты?       Дину требуется несколько секунд, чтобы вспомнить слова, а затем ещё пара, чтобы ответить.       — Я… хорошо. Очень хорошо.       Кас наклоняется и целует его в висок.       — Я принесу тебе воды. Сейчас вернусь.       Дин вяло кивает, всё ещё опьянённый болью. Кас быстро возвращается, помогая ему присесть, чтобы выпить воды. Дин даже не заметил, что во рту у него пересохло.       Кас нежно целует его.       — Ты восхитителен.       Дин краснеет и говорит:       — Мы можем полежать минутку?       — Конечно.       Они укладываются, и Кас натягивает на них одеяло, божественно прохладная простыня касается его пульсирующей кожи.       — Я вспомнил одно стихотворение, — говорит Кас, так тихо, так близко, как продолжение поцелуя. — Когда я с тобой, мы не спим всю ночь. Когда тебя нет, я не могу заснуть…              Спустя долгое время, когда он снова может нормально дышать, Дин говорит:       — Ты когда-нибудь думал… что мы всегда будем вместе. У нас есть кольца и всё такое.       — Ты… — Кас сглатывает, — …жалеешь?       — Ты серьёзно? Конечно, нет. Просто я всё думаю… не знаю, что в конце концов ты пожалеешь об этом. Что вообще связался со мной. Я был куском говна.       Тихо Кас отвечает:       — Ты лучшее, что когда-либо случалось со мной. Жениться на тебе — лучшее решение, которое я когда-либо принимал.       — Да, — говорит Дин, — и я. Но иногда я просто не могу поверить, как хорошо просто… ну… быть с тобой.       — Ты сегодня особенно красноречив, — отвечает Кас.       — А ты разрушаешь момент, ведя себя как мудак.       — У тебя научился.       Они улыбаются друг другу, нежно, немного глупо, с любовью, и Дин думает, что он, должно быть, самый счастливый мужчина на свете, раз принадлежит Касу.