Сейчас или никогда

Ничего не изменилось. Страшно было в коридоре перед дверью, страшно и за ней. Даже страшнее. Одна рука Энн все время лежала на изголовье меча, готовая в любой момент вытащить его и отрубить кому бы то ни было голову, а вторая судорожно искала в карманах шорт телефон, чтобы включить фонарик - идти на удачу и ощупь Энн не очень нравилось. Каждый новый шаг на следующую ступеньку отдавался хлюпами. Видно, здесь и вправду сыро, так как ещё и кеды Энн промокли насквозь. И воняет… Не пахнет, а конкретно воняет, как в общественном туалете, даже хуже. Бунчой поморщилась, пожалела, чтобы руки заняты и она не может сейчас с их помощью натянуть ворот футболки на нос, и наконец отыскала телефон. Включив его, нажала на кнопку фонаря, тут же освещая путь перед собой. Увиденное было…Весьма отвратительным. Девушку чуть не вырвало на месте. Она судорожно сделала шаг на ступеньку выше, но осознав, что сзади не лучше, чем спереди, лишь зажмурила глаза, стараясь унять порывы тошноты. Ком в горле не хотел так легко сдаваться. Энн открыла глаза, которые заслезились от увиденного и шумно сглотнула. - Черт.. - Пробормотала она тихо, отворачивая голову, смотря наверх, пользуясь тем, что там все равно ничего не видно. - Чёрт… - Она поджала губы и зажмурила глаза, наконец понимая, чем пахло все это время. Дышать расхотелось моментально. А желание блевать лишь усилилось. Где-то там, где обычно находится у людей желудок, недавняя пища танцевала польку, подпрыгивая чуть ли не до глотки девушки. Энн шумно вздохнула и выдохнула. Решила, что так будет легче, и нагнувшись вперёд себя, дала еде высвободиться, отмечая, что теперь её голова не так кружилась. Стояла она на месте минут десять, пока новые порывы тошноты не перестали её донимать, и пока желудок не остался пустым полностью. Девочка который раз вытерла губы рукой и облокотилась на кирпичную стену, слегка ослабшая, после вырастая во весь рост и запрокидывая голову назад, смотря вверх. Потом повернула голову и посмотрела вниз по лестнице, туда, где тусклый свет фонарика телефона подсвечивал лужи крови. В той же субстанции была вся поверхность, словно этой кровью помещение поливали специально. Лужи образовались на каждой ступеньке. Бунчой не знала, куда ступить и что сделать, только вновь опрокинула голову на стенку и прикрыла глаза. Пока они не распахнулись так широко, словно в её живот неожиданно вонзился кинжал. Боже, лишь бы мои догадки остались догадками, только бы она была в порядке, только бы это была не её кровь, пожалуйста… - Истерично прогоняла у себя в голове Энн. Она забила на все то месиво под ногами из пищи, желчи и крови, и помчалась вниз по ступенькам так быстро, будто опаздывала на урок. После десятого предположения, что могли сделать с её подругой, для Энн найти Марси стало не желанием, а целью всей её жизни. *** Почему Энн поверила Андреасу, она не знала. Вероятно, она настолько сильно желала найти свою подругу, что поверила даже такому лжецу, как он. Почему Энн доверилась Саше, она не то чтобы не знала, но… Хотя да. Этого она не знала тоже. Саша оказалась кукловодом, и Энн была её, по видимому, любимой куклой из всей её огромной коллекции, включающей того же Грайма, любую жабу, или ту же Марси. Марси… По видимому, поэтому Энн и доверилась Саше, ради Марси. Ну и к тому же, в последний раз, когда они видели друг друга, Саша наоборот помогла Бунчой. Да, сначала чуть не разлучила девушку с её лягушачьей семьёй, но зато показала себя потом. А вот почему Энн рискует жизнью ради Марси, тут причин слишком много, но главная состоит в том, что она любит её. - Марси? - Хрипло зовёт Бунчой, свеча фонариком. Дышать сейчас она хотела как можно реже, ведь металлический запах, похоже, не сильно давней крови, по прежнему присутствовал. И по прежнему не переставал фантазию девушки вырисовывать перед глазами мёртвое тело темноволосой подруги… Если я опоздала..? Для Энн эта фраза в переводе звучала бы как: я воткну в себя же меч. Она не могла позволить опоздать. Не могла. Не могла! Кто вообще сказал, что Марси там? - Мысленно задавала себе вопрос девушка. - А кто говорил, что её там нет? - Уже в голос подбадривала себя же Энни. Как ей казалось, проверять всегда надо. И почему-то, вспоминая все увиденные когда-то лично комнаты, для Энн подвал замка казался самым подходящим для скрытия такого сокровища, как для короля в качестве оружия и для Энн в качестве лучшей подруги. Про это место знают немногие, а вернее сказать, что помимо короля и какой-то части его гвардии, только Энн, Марси, Сприг и Полли. Наверное, да, только они. Когда Энн осознала, что свет её фонарика стал ярче и словно зелёного оттенка, она уже была в зоне видения. Когда осознала, что этот свет исходит вовсе и не от её фонарика, она была убеждена, что это Энн. Энн увидела ту колбу, огромную разбитую колбу с небольшим количеством зелёной подсвеченной жидкостью на дне, за остатками стекла, куски, валяющиеся на полу которого, сейчас были раздроблены так, что походили на снег, а через разбитые острые края той колбы внутрь вели трубки, словно обрубленные чем-то. Бунчой поняла, что на месте. И поняла за секунду до того, как ощутила на себе чей-то взгляд. Холодный взгляд, сверлящий ей спину. - Мар-Мар? - Позвала она, крутясь вокруг своей оси и пытаясь найти того, кто мог бы смотреть на неё. Фонарик отобразил на полу чьё-то тело, истёкшее кровью. Энн отвернула от него луч света. Ей уже было понятно, что это жаба. И что это охранник. Так смысл продолжать рассматривать, правильно? Энн посмотрела теперь туда, куда вновь устремился поток света. Перед глазами оказалось то же убитое существо. И как бы долго она не вертела затем телефоном, эта жаба вновь и вновь оказывалась в её зоне видения, словно принтер сломался, и вместо одной копии напечатал целую стопку одного и того же документа, просто в этом случае это была амфибия, причём всегда мёртвая и всегда в разных позах. Энн закрыла глаза, судорожно выдыхая. Вот до чего паника доводит людей, до галлюцинаций. Девушке казалось, что ещё хоть один раз она видит эту жабу, её желудок собственноручно выползет из девочки. Потому что внутри него не оставалось ничего, а чувство тошноты уходить не собиралось совсем. Энн открыла глаза, похоже, наконец догадавшись. Первый раз жабу она увидела слева от колбы, а прямо сейчас смотрит на неё, но колба за спиной. Это вовсе не одна жаба. Их много. Десяток. Или десятки. Энн не знает, не считала, но… Если это все жабы, и кровь тоже их, кто мог сотворить такие злодеяние? Марси? Предлагаю посмеяться потом над этим всей маршруткой, у Марси нет столько физической силы, да и вообще с её-то характером убить кого-то? Вопросов много, очень много… Энн вновь поворачивается к зелёному свету, всматриваясь в размеры стеклянного разбитого сосуда. Вопросов стало больше. Что это за колба? И почему… почему Энн чувствует чьё-то дыхание в свою шею…? Она сама ещё толком не понимает происходящего и плохо догоняет события, но зато руки девочки начинают дрожать. После осознания ситуации она по прежнему на все готова ради Марси, но такой страх, как сейчас, ей кажется, она испытывала впервые. Когда за спиной раздаётся шорох девочка наклоняет голову немного проскулив и зажмуривая глаза. Дыхание стало сбиваться. Ладонь, обхватившая рукоятку меча, стала потеть. Зачем я пришла сюда? Зачем, блять, я сюда пришла? И Марси не нашла, и себя погубила… Тишина начинает сводить с ума. Незнание, что будет дальше, тоже только огонь внутри распаляет. Или бурю, но в любом случае Энн почти теряет сознание. Голова ходуном, и похоже, танцует она сейчас вместе с мыслями, ведь что делать дальше Энн не понимает. Она же не умрёт на столько глупой смертью, верно?… Минут пять девушка не двигается. Шея затекает, ноги болят, сердце колотится со временем только сильнее. Но в руке девушки есть меч. Разумеется, есть риск того, что из-за пота он выскользнет, но если нет, она с лёгкостью проткнёт им того, кто может сейчас стоять за её спиной. Да, забить на вариант событий с тем, что всё же мокрота рук и их тремор подведут, пожалуй, была самой безрассудной и самой многозначительной идеей за весь день. И поэтому она быстро поворачивается, ставя меч на изготовку, и… Никого нет, она одна. Совершенно одна. И темнота. А в темноте тоже есть, такая же, на первый взгляд, одинокая она. Но Бунчой её не замечает. И Энн кричит лишь в тот момент, когда руки второй, вцепляясь в шею девочки, поднимают её вверх, и почти кидают к стеклянной колбе, продолжая душить. Меч, как и предполагалось, выскальзывает из рук, и Энн только шипит и зажмуривается, когда чувствует, что его лезвие, перед тем, как с лязгом упасть на пол, проходится по её коленке, оставляя глубокую рану. Но физическая боль от удушения заставляет забыть боль ноги. Когда руки сжимаются только сильнее, запястье Энн, поворачивающее телефон в сторону пришельца расслабляется от неожиданности и телефон благополучно приземляется где-то слева от оружия. Перед глазами темнота, мягкий зелёный свет падает на обтягивающий костюм чёрного цвета. Это человек. Последние сомнения, что это Ву, остаются лишь из-за полностью и целиком огненно-оранжевых глаз. Энн в голове прогоняет моменты с семьёй.. семьями, вернее сказать, их же две. Прощается с Сашей и с потеряшкой-Марси. Но хоть вопрос и остаётся в стороне, он по прежнему открыт: Кто это? - Здравствуй, Энн, - Словно в ответ на него бормочет слишком знакомый голос, Бунчой только кряхтит, не в силах выговорить хотя бы что-то, а на распахнутые до неприличного глаза лезут слёзы по двум причинам: первая - нехватка кислорода, а вторая… Энн не успевает вновь прогнать в голове эту ужасную мысль, как руки второго существа расслабляются и два красных огонька перед лицом Энн стремительно погасают. Девочка падает на пол, начиная откашливаться, судорожно вдыхая кислород как в последний раз, и поднимает глаза. Кто-то над ней стоит пошатываясь, словно вот-вот упадёт. Энн вскакивает, слегка вскрикивая от острой боли в коленке. Она не видит ничего, перед глазами и мутно и темно, видит у неё сейчас, как бы банально это не звучало, только сердце и предчувствие. - Марси, это ты?! - Кричит она. Нервы. Все нервы и испуг. Она не может больше ничего с собой поделать, она вся дрожит, ей страшно настолько, что она готова застрелиться. И поэтому да, она будет кричать прямо в лицо тому, кто сейчас перед ней. Способность говорить спокойно она потеряла как минимум на последующие десять минут. - Энни? - звучит глухой шёпот. Он такой тихий, что сравнить можно лишь со сквозняком. В сравнительной таблице, будь такая, между громкостью Энни и этим голоском можно было бы нарисовать что-то очень высокое, как Эйфелева башня. Картинка прорисовывается, на глазах Энн новые слёзы, на губах на долю секунды замирает странная улыбка. Испуганная и счастливая в один промежуток времени. Она чётко видит черты лица девушки. - Марси! - Восклицает она, - Что с тобой? -Молчание. Энн подкашивает от недержания закричать, - Мар-Мар, ты слышишь? - Старается она спокойнее, но в ответ опять же молчание. - Ответь мне! - Кричит умоляюще она, хватая девушку перед собой за плечи. Она не понимает, почему та молчит, неужели ей сложно ответить? Марси должна понимать… - Марси, что, блять, с тобой?! - Истерично кричит на весь подвал Бунчой, сжимая плечи подруги и тряся её. Лимит «более менее спокойна» пересёк грань. - Энн… - Снова раздаётся во всё ещё стоящем от крика звоне тонкий тихий голосок. Энн замирает, чтобы не упустить ни слова. - Да? - Бунчой судорожно вдыхает и выдыхает, пытается разглядеть перед собой глаза Ву. Теперь она уверена, что это её подруга. - Энни, помоги мне… - Шепчет Марселин полуживым голосом. Её ладонь, нежная, но в то же время мозолистая и твёрдая, прикладывается к мокрому от слёз лицу Энн, и девушка проводит большим пальцем от губ по черте скул, пальцы дрожат, но не перестают излучать для Энн ласку. В следующую секунду Бунчой уже наклоняется вперёд себя, чтобы удержать в руках тело девушки без сознания. Вот теперь, крик её, жалобный и гневный в одно время, раздаётся на всю Ньютопию. Её слеза падает на щёку Марселин. Она будет мстить и разбираться во всём, что произошло. Но пока только бережно взяв на руки ослабшее тело, Энн медленными шагами движется в сторону выхода, позабыв об оружии и телефоне, фонарик которого слабо освещал путь под ногами до лестницы. Теперь вот её жизнь, в её руках, спящая без сознания.