///мальчик с гитарой///

      Чуя просыпается посреди ночи. В комнате слишком жарко и это ужасно нервирует. Причина? Причина лежит рядом и крепко обнимает его, не отпуская ни на секунду. И сопит. Причём очень мило сопит. Накахара понимает, что вставать ему не особо-таки и надо, а главное — не особо-таки и хочется. Поэтому, принято оптимальное решение остаться лежать вот так, только немножечко перевернуться на другой бок, а то левый уже неприятно ноет.       Накахара максимально осторожно поворачивается, даже не скидывая чужую руку с себя — наоборот, прижимая крепче. Засыпать не получается, но юноша старательно пробует сделать это, перемещая ладонь себе на талию и неосознанно прижимаясь бёдрами ближе к Дазаю. Ему просто так удобнее. И не важно, что жарко. Просто удобно, и ничего более.       — Малыш Чуя проснулся?.. — Сонно спрашивает Осаму, ловко пробираясь пальцами под огромную футболку и проходясь ими же по животу. Его голос немного хриплый после сна, но действия чёткие, да и он сам ясно понимает, что делает.       Юноша дышит спокойно и ровно, пока его щёки стремительно алеют, а сердце так и норовит выпрыгнуть из груди. Значит, Дазай проснулся. В голове всплывает мысль о том, чем Чуя занимался днём. О Боже. Лишь бы Осаму ничего не слышал, пожалуйста… Лишь бы он ничего не понял, а то Накахара прямо здесь, на этой кровати от стыда сгорит! Хотя, от стыда он сгорит в любом случае. Рано или поздно.       — М?.. — Чуя старательно делает вид, что спал и что действия Дазая его ни капли не смущают. Не очень получается, но попытка не пытка… Хотя в этом случае как раз пытка. Сладкая. — Я спал, а ты меня разбудил, скумбрия недоделанная…       — Ну что ж, раз теперь мы оба не спим, то… Может, займёмся чем-нибудь поинтереснее? — Накахара спиной чувствует эту ухмылку, играющую на чужих губах. Это так… бесит. Хотя, с какой-то стороны, это даже мило — то, что Чуя может угадать чужие эмоции, даже не видя лица Дазая.       — Знаешь, чем обычно люди занимаются ночью, м? — Он провоцирует и прекрасно это знает. Прижимается бёдрами ещё ближе к Осаму, немного ёрзая.       — И чем же? — Итак, первый этап пройден. Дазай заинтересован.       Чуя осторожно поворачивается к Осаму лицом, снова переворачиваясь на левый бок. Тянется к губам парня и чувствует, как тот закрывает глаза, ожидая, что его сейчас поцелуют. Что ж, милый, прости пожалуйста, сейчас тебя немного так наебут. Накахара знает, чего Дазай ждёт, но ему хочется того же абсолютно наплевать на желания напарника. Да. Именно так. Когда между их губами остаётся миллиметра три, Чуя тихо шепчет:       — Обычно, ночью люди спят. Спокойной ночи.       И эпично уходит на свою кровать. Да, это было шикарно, можете аплодировать. Накахара доволен собой, Осаму разочарованно стонет и отворачивается, пока Чуя расправляет свою кровать и ложится, заворачиваясь в одеяло. Да, ему жарко. Но ещё ему хочется чувствовать, как его обнимают, а одеяло… Да, с объятиями Дазая, конечно, не сравнится, но тоже ничего так. Мягенько.       Накахара засыпает быстро и довольно спокойно. В его кровати Дазая нет (и это, определённо, минус), а значит, нет и смущения. Правда, перед тем, как провалиться в сон, в его голове пролетает мысль о том, что, наверное, стоило подойти к батарее и немножечко уменьшить её мощность, а то слишком уж жарко. Но… Осаму нет, а значит градус жары должен немножечко уменьшиться. Правда, остаются ещё мысли о нём, но с этим уже можно справиться.       А вот Дазай заснуть не может. Честное слово, как вообще можно заснуть, когда рядом тихо сопит такое вот произведение искусства?! Ну, как… рядом?.. Не совсем рядышком, довольно-таки далеко… На соседней кровати. Осаму смотрит на него, не отрываясь ни на секунду. И правда произведение искусства. Дазай готов наблюдать за этим весь день. Даже не так, сутки напролёт. Даже если это солнышко его не любит, Осаму готов отдать всю свою жизнь на то, чтобы любоваться Чуей. Правда, проблема в том, что Накахара любит. Это читается в каждом взгляде, в каждом слове, в каждом жесте. Просто Чуя — упёртый мальчишка, который ни за что не признает этого. Но Дазаю это и не нужно. Ему было достаточно самого осознания этого чувства со стороны напарника.       Ночь протекала медленно и спокойно. Где-то к трём часам ночи, Накахара странно завертелся во сне, что-то неразборчиво шепча. Осаму не знал, стоит его будить или нет, но в итоге усталость одолела его и глаза закрылись сами собой. Дазай проспал совсем недолго — где-то минут пятнадцать-двадцать. Разбудил его тихий (не совсем) шорох прямо рядом.       — Подвинься, — раздражённо просит Чуя, увидев, что его напарник проснулся. — Мне тоже место нужно, вообще-то…       — М? — Сонно спрашивает Осаму, подвигаясь к краю кровати. Слава Богу, места тут много, можно и вдвоём поместиться. От голоса Накахары, юноша мгновенно просыпается и широко распахивает глаза. — Эй, а почему ты не спишь? Сколько времени вообще?       — Четыре утра. Не хочу спать. Отстань, — он лёг на кровать рядом и смущённо прижался лицом к чужой груди. Разница в росте позволяла Чуе помещаться на отведённом ему месте и одновременно не встречаться взглядами с Осаму. Хоть какой-то плюс.       Дазай ничего не отвечает, просто прижимая Накахару ближе к себе и мягко поглаживая по голове. Наверное, говорить сейчас что-либо смысла нет. Осаму заснул и проворонил момент, когда Чуя проснулся, а значит, он сам виноват, что не уследил за напарником. Может, ему просто какой-нибудь сон нехороший приснился?.. Всё ведь может быть. Да и то, как он ворочался…       — Дазай, — внезапно шепчет Накахара, осторожно вырываясь из объятий и глядя прямо в его глаза.       — Не обнимать? Прости, — кивает Осаму, отстраняясь от Чуи и немного отодвигаясь в сторону. — Сразу бы сказал.       — Н-нет, — смущённо бормочет Накахара, сжимая губы и поднимаясь выше, к лицу Дазая. — Просто… просто… не важно, короче.       Осаму настороженно вглядывается в чужие глаза, стараясь прочитать в них хоть что-нибудь, но видит слишком много всего — быстрая смена эмоций, в диапазоне от гнева и отчаяния до детского смущения и желания. И как понять, чего этот недоребёнок от него хочет? Но Чуя делает то, чего хочет сам. Потому что в этом весь Чуя. Он кладёт руку на волосы Осаму и осторожно придвигается ближе, нежно целуя в губы. Дазай немного удивляется, но несильно. Это Накахара, от него можно ожидать всего, что угодно. И этого тоже. Поцелуй медленный, тягучий и спокойный. Губы мягкие, язык немного шершавый и горячий. Чуя довольно скоро отстраняется и, слегка нахмурившись, вдруг перекладывает руку на щёку Дазая и несильно щиплет.       — За что?! — Возмущённо спрашивает юноша, протирая щёку. — Больно вообще-то!       — За все эти идиотские шутки, направленные в мой адрес.       Молчание. Не неловкое, но достаточно странное. Может, даже немного приятное. Не смущающее, определённо нет! Чуя снова утыкается в чужую грудь, спокойно разрешая гладить себя по голове и даже подстраиваясь под приятные прикосновения. Ему не хочется говорить о том, чем вызвано столь странное поведение с его стороны, ему вообще не хочется говорить что-либо. Просто… просто лежать вот так вот, в объятиях этой противной скумбрии. Может, даже целоваться. Они с Дазаем друг для друга никто — даже друзьями их назвать сложно. Напарники. Не более. Но ощущение его губ на губах Чуи такое… маняще-неправильное, что хочется ещё и ещё. Без остановок.       — Чуя, — внезапно говорит Осаму, переманивая внимание напарника на себя. — Что-то случилось? Ты весь дрожишь…       — Я… — Он немного хмурится, прижимаясь ещё ближе и перекидывая ногу через Дазая. — Давай переспим?       Вопрос разрезает тишину комнаты столько внезапно, что Осаму на несколько секунд впадает в полнейший ступор с происходящего. Это… это так странно и глупо. Они не пара, они не признавались друг другу в любви. Они — всего лишь глупые подростки, случайно заработавшие мировую известность. Это судьба или насмешка дьявола? Дазай не понимает, что это за вопрос. Шутка ли, или Чуя говорит абсолютно серьёзно? Осаму хмурится. Ему хочется почувствовать тело Накахары, но не хочется, чтобы тот потом об этом жалел. К тому же, Чуя сейчас явно не в себе, а воспользоваться положением — будет крайне низко со стороны Осаму. И как поступать?       — Золотце, ты в своём уме? — Осторожно спрашивает Дазай, продолжая гладить парня по волосам. — Тебе ещё даже восемнадцати нет.       — И что? А ты слишком старый! Мог бы воспользоваться, пока дают… И вообще!.. В Японии возраст согласия тринадцать, — раздражённо, но в то же время немного смущённо отвечает юноша.       — Ага, а во всём остальном мире шестнадцать, — скептически возражает юноша. — Так что, извини уж, но придётся немного подождать.       — Немного?! Это полгода целых! Мне уже расхочется…       Накахара разочарованно стонет и падает на кровать, максимально недовольно отвернувшись. На самом деле, всё начиналось, как обычная шутка, но Чуя не знал, что Осаму решит ответить настолько серьёзно. Нет, ну правда. Просто шутка же!.. Хотя да, он и сам хорош. В голове созревает план. Самое неприятное и мерзкое Накахара уже прошёл сам, так что… может быть… и правда стоит попробовать уломать Дазая?.. В шутку. А потом тихонько свалить и отправить его в душ…       — А может… Сыграем в одну игру? — Внезапно спрашивает Чуя, осторожно поворачивая голову к Осаму.       — Плохая мысль, но… Ты же знаешь, что я согласен, да? — Он усмехается, заинтересованно поднимаясь и протирая глаза руками. Спать уже не хочется, но, если честно, юноша бы с удовольствием остался в мягкой постели подольше. С Чуей.       — Отлично. Правила простые, если мне удаётся возбудить тебя, мы переспим.       Чуя внимательно следит за реакцией напарника, склонив голову набок. Конечно, на самом деле, я сбегу до того, как ты реально согласишься спать со мной, но это уже неважно, — мысленно подмечает он и легко поднимается, садясь на кровати и складывая ноги по-турецки. Он видит, как быстро сменяются эмоции на лице Дазая — заинтересованность, удивление, какие-то хитрые искорки в глазах… Что ж, видимо… видимо, он тоже кое-что задумал. Только вот, интересно, что именно.       — Хм… Давай наоборот. Если мне удастся возбудить тебя, ты исполнишь моё желание, — задумчиво предлагает Осаму. — Будет нечестно, если удовольствие буду получать только я.       — Но… — Чуя замолкает, недовольно сжав губы. Что ж, Дазай хитёр. Можно ведь ещё попробовать отвертеться, или уже поздно?.. — Слушай, а как же ты, м?..       — Мне будет достаточно видеть тебя, чтобы получить удовольствие.       Накахара кивает, осторожно подползая на четвереньках ближе к парню. Что ж, он сам предложил, а значит… значит отказываться поздно, не так ли? Но эти демонические искорки в глазах Осаму… Они пугают. Кто вообще поймёт, что этот картавый Дьявол во плоти задумал? Да никто! Это ещё одна тайна человечества, которую никто не сможет отгадать.       — Мило, — кивает Чуя, легко падая на своё законное место рядом с Осаму. — Начинай, я весь в твоём распоряжении.       — Оу… Что ж, ты сам предложил, — с коварной улыбкой произносит Дазай. — Только правило с моей стороны: нельзя делать что-либо без моего разрешения или приказа.       — Постой… Приказа? — Переспрашивает Чуя, чувствуя, как с него стягивают футболку.       — Разве я разрешал тебе говорить? — Вопросом на вопрос медленно отвечает он, на пару секунд останавливаясь. В его глазах загораются подозрительно-садистские огоньки. — На первый раз прощу.       Накахара не отвечает ничего, пока ему кивком предлагают передвинуться на середину кровати. Пока что, парень даже не видел, что ему могут сделать за неподчинение, но узнавать об этом как-то желанием не горит, а потому чётко следует приказанию со стороны Осаму.       Дазай не отрывает внимательного взгляда от чужого тела, слегка поджав губы. Чуя прекрасен. Он прекрасен всегда и в любом виде, но на кровати Осаму без футболки — особенно. Накахара ещё не краснеет, да и не от чего, его напарник пока что не делает абсолютно ровным счётом ни-че-го. Но поторопить — означает сделать только хуже. Чуя помнит про правило. Пока что.       Осаму осторожно и тягуче целует парня в губы. Мягкие. Хочется прижаться ближе и никогда не отходить от этого солнышка дальше, чем на два метра. Но времени думать об этом нет. Дазай прекрасно знает, ради чего Накахара попытался устроить эту игру, но не удастся Чуе выполнить задумку. Всё же, Осаму тоже достаточно хитёр для того, чтобы понять, что происходит.       — Раздвинь-ка ноги пошире, золотце, — с наглой ухмылкой просит Дазай, рассматривая тонкие ножки в одних шортах. Что ж, это тельце в полном распоряжении Осаму. А значит, он может делать всё что угодно, верно?       Чуя выполняет приказ спокойно, настороженно наблюдая за каждый действием Дазая. Накахара подгибает ноги в коленях, отводя взгляд и облизывая губы. Жарко. Всё-таки, стоило подкрутить батарею. Чуя аккуратно сжимает в пальцах одной руки простынь, отодвигая второй одеяло куда подальше. Упс, оно, кажется, упало на пол… Ну и ладно, не его проблемы.       Осаму никак не может налюбоваться чужим телом. Ему нравится в Чуе всё. В голове происходит быстрый мыслительный процесс. Юноша не знает, как будет лучше сделать то, чего ему хочется, и как к этому подвести. Просто… просто это совсем не так легко, как кажется.       Юноша спускается мокрыми поцелуями по шее, краем глаз наблюдая за чужой реакцией. Накахара запрокидывает голову назад, открываясь ещё больше. Осаму целует плечи, пытается не обделить вниманием каждую деталь его тела. Это совсем не заметно из далека, но теперь Дазай может разглядеть веснушки. Их так много — целые россыпи по плечам, шее, лицу… Они бледные, и Осаму отмечает, что был бы не против переспать с Накахарой ещё летом, чтобы эти незаметные пятнышки стали поярче.       Дазай знает, что Чуя не выдержит совсем скоро, но совсем не торопится. Он медленно целует его грудь, обхватывает один сосок губами, мягко посасывая, и ласкает пальцами другой. Накахара не издаёт ни звука, только лишь иногда открывая рот, чтобы заглотить за один раз побольше воздуха. Его дыхание немного сбивается, но Чуя всё ещё готов терпеть эту пытку дальше. Несмотря на жуткий жар и возбуждение.       — У тебя такое чувствительное тело, — хмыкнув, говорит Осаму, нарушая тишину, пока Накахара мелко подрагивает под ним.       — Завались, — сквозь крепко сжатые зубы отвечает Чуя, абсолютно забыв про правило. Он стягивает с Дазая футболку, притягивая ближе к себе, поднимается на локтях и жадно целует его в губы.       Осаму отстраняется, несильно толкая напарника в грудь и заставляя улечься обратно на кровать. В его глазах пляшут бесы, а губы изгибаются в странной, немного садистской ухмылке. Накахара распахивает глаза, осознавая, что кое-что он сделал не так. Слишком опрометчиво с его стороны было проявлять инициативу.       — Что же, неужели ты так быстро забыл про наше правило?..       Чуя впадает в осадок. Он абсолютно не понимает ничего, когда с него стаскивают шорты, в его голове эхом звучат чужие слова. Раньше картавость казалась ему глупой и до ужаса несуразной, теперь — это возбуждает. По всему телу волнами прокатываются мурашки, пока Накахара заметно ёрзает, пытаясь прийти наконец в себя.       — Подождёшь немного? — Спрашивает Осаму, хоть и прекрасно знает, что Чуя никуда не денется. Он не в том состоянии, чтобы уходить куда-то. — У меня есть кое-что в сумке.       Юноша слезает с кровати и подходит к своей сумке, доставая оттуда… Постойте, это завязка для волос, что ли? Накахара абсолютно не понимает, что сейчас будет, поэтому сводит ноги вместе. От Дазая можно ожидать абсолютно всего, так что, кто знает, что он задумал?       — Руки над головой, — абсолютно беспечно приказывает Осаму, залезая обратно на кровать и хватая парня за запястья. Чуя не роняет ни слова, лишь удивлённо наблюдая за тем, как умелые пальцы связывают его кисти между собой. — Вот и умница.       — Зачем?..       — Чтобы ты ничего не мог сделать, — совершенно спокойно отвечает он, снова переключаясь на тело Накахары.       Дазай обращается с Чуей умело, профессионально. Как будто бы он делал нечто подобное тысячи раз. От мыслей об этом, в сердце Накахары зарождается абсолютно мерзкое чувство — ревность. Она пожирает его изнутри, пока он изнывает от сладкой пытки. Руки над головой, — он не может даже просто сжать что-нибудь в пальцах, — а язык Дазая умело исследует его тело. Поднимаясь поцелуями от груди до шеи, Осаму умудряется подцепить кончиками пальцев резинку боксёров Чуи. По комнате раздаётся неприятный звук шлепка ткани о кожу, а по телу Накахары бегут мурашки.       Дазай легко стягивает с парня нижнее бельё, переключаясь с шеи вниз, на бёдра. Он без футболки, Чуя — без одежды. Возможно, это даже немного нечестно, но какая разница? Главное, что ему приятно. Осаму поднимает одну тоненькую ножку и кладёт себе на плечо. Накахара смущённо отводит взгляд, пока Дазай наслаждается реакцией. Он знает, что большинство этого смущения — обыкновенная неопытность, и от этого ему ещё приятней.       На внутренней стороне бедра один за другим расцветают засосы. Чуя ужасно благодарен Осаму за то, что таких же пятен нет на его шее, и ужасно раздражён тем, что не может доставить ему такое же удовольствие. А точнее тем, что ему не позволяют сделать этого.       — Дазай, — тихо зовёт юноша, нервно сжимая и разжимая пальцы на руках. — Я…       — Что-то не так? — Вопросительно приподняв одну бровь, спрашивает Дазай, наконец открываясь от его ножки. — Если что, мы можем остановиться, только скажи. Правда, не думаю, что твоё тело хочет того же.       — Нет, даже не думай останавливаться, — твёрдо просит он, отводя взгляд. — Просто… Это нечестно, что удовольствие получаю только я. Ты же тоже хочешь, я прав?..       Накахара поднимает невинный взгляд на Осаму, свободной от чужой хватки ножкой проходясь по видному бугорку под чужой одеждой. Дазай вздрагивает. Кажется, кое-кто понял правила игры. Кажется, кое-кто хочет заполучить ведущую роль. Но Осаму совсем не против. Ему интересно, что будет дальше.       — Что ж… — якобы задумчиво начинает юноша, склонив голову набок. — Тогда… Попробуй сделать мне приятно. Посмотрим, сколько ты выдержишь.       — Я постараюсь…       Дазай осторожно развязывает руки Чуи, садясь на кровать и спуская ноги вниз. Его заметно потряхивает. Осаму кивает на место на полу, рядом с ним, указывая Накахаре, что делать. Юноша понимает, что то, чем они занимаются сейчас на игру уже не похоже. Скорее, это сладкая пытка. И непонятно, кто здесь кого пытает.       Чуя максимально медленно спускается вниз, садясь на колени. Он представляет, как его колени утром будут болеть, но совсем не против. Его губы влажные от слюны, взгляд затуманен странной дымкой, а перед глазами всё плывёт. Юноша пытается сфокусировать взгляд, и у него это, как ни странно, получается. Дазай осторожно зарывается рукой в рыжие кудри и поднимает его голову на себя.       — Постарайся уж, — с ухмылкой говорит Осаму, сам внутренне плавясь под пронзительным взглядом ярких синих глаз. — Ты же не хочешь меня расстроить, золотце?       — Конечно нет… папочка, — шёпотом добавляет Чуя, внезапно вспомнив ролевую. Он внутренне сгорает со стыда, но это совсем не мешает ему в то же время сгорать от собственных чувств. Они не встречаются, и осознание этого больно врезается в мозг Накахары. Где-то в подсознании маячит желание, чтобы Дазай попросил Чую стать его парнем, хоть юноша и понимает, что это, скорее всего, к сожалению, невозможно.       Тело Осаму прошибает ток, дыхание перехватывает. Его чёртов напарник осторожно стягивает с Дазая оставшуюся одежду и проходится языком по всей длине его члена, развратно закатывая глазки. Осаму знает, что Чуя делает это намеренно, но всё равно падает в бездну. Теперь он знает, что каждый раз, когда он будет заниматься собой, перед глазами будет всплывать этот развратный образ Накахары.       Юноша обводит языком головку, в следующий момент берёт член в ротик, заводя за щёку и посасывая. Он видит, как Осаму наслаждается происходящим, видит, как Дазаю нравится то, что происходит. Чуя пытается взять больше, и на глаза невольно наворачиваются слёзки, стекая вниз по щекам. Накахара чувствует, как на его затылок давит рука, сжимая волосы в пальцах и несильно оттягивая, как бы наматывая пряди на кулак. Чуя со стоном отстраняется, возмущённо смотря на Осаму. Больно.       — Прости-прости, не буду больше, — с неожиданно нежной улыбкой отвечает Дазай, смахивая слёзы с щёк Накахары.       Чуя дышит раз через раз, плавясь от прикосновений и взглядов, которыми его наказывает поощряет напарник. Его глаза карие, невероятно красивые и глубокие. Накахара снова берёт в рот, не прерывая зрительного контакта. То, как Осаму на него смотрит возбуждает. Чуя хочет верить в то, что его любовь симпатия взаимна, и он верит. Мягкая улыбка Дазая будоражит и вызывает табун мурашек по всему телу. Накахара отстраняется, облизывая губы, и кладёт ладони на острые колени, несильно сжимая. Он чувствует, как Осаму дрожит, видит, как его губы шевелятся, а тихие звуки еле-еле слетают с уст.       — Не медли, — шепчет Дазай, осторожно кладя свою ладонь поверх чужих тоненьких пальчиков.       — Вам так не терпится продолжить, папочка? — Снова пошло облизываясь, спрашивает Чуя, уже входя во вкус. Надежда получить немного взаимной любви или хотя бы секса двигает его вперёд.       — А ты как думаешь? — Его сердце бешено стучит, когда он чувствует прикосновение мокрых губ к своим бёдрам. Накахара умело дразнит, то легонько задевая член губами, то широко проходясь языком по всей длине.       Осаму закидывает голову назад, неразборчиво простанывая имя Чуи. Его колени дрожат, пока его парень легко проводит по ним кончиками пальцев, очерчивая ясно выделяющиеся косточки. Дазай не выдерживает и зарывается рукой в рыжие волосы. Он больше не может терпеть эти издевательства.       — Милый, либо ты наконец даёшь мне кончить, либо я кидаю тебя на кровать и трахаю до потери сознания, — юноша знает, что Накахара, наверное, даже не против этого, но всё равно говорит. Потому что сам хочет. Осаму ступнёй проводит по чужому бедру, дотрагиваясь до члена Чуи и несильно надавливая.       — Вперёд. Папочка, — ехидно протягивает парень, поднимаясь с колен и добровольно падая на кровать. Его тело уже изнывает, ему хочется ласки. За всю игру до него даже ни разу не дотронулись. А ему хочется этого.       Накахара окончательно входит во вкус, раздвигая ноги шире и сильнее сгибая их в коленях. Он прекрасно видит, как Дазая потряхивает, когда он устраивается между чужих ножек и несильно сжимает губы, внимательно наблюдая за Чуей. Тот же, в свою очередь, вопросительно приподнимает бровь, внезапно вспоминая. Кажется, сейчас вся правда о вчерашнем дне и раскроется.       — У меня нет смазки, — осторожно предупреждает Осаму, проводя пальцами по члену Накахары и собирая на них естественную смазку.       — Это проблема? — Спрашивает Чуя, перехватывая чужую руку и осторожно притягивая к себе.       — Нет, но мне бы не хотелось, чтобы тебе было больно, — скептически отвечает Дазай, беспрекословно подчиняясь парню. То, что происходит между ними больше не игра, нет. Это скорее похоже на первый раз влюблённых молодожёнов, но никак не на забаву двух подростков, которым вдруг стало скучно. — Правда, ты можешь… Оу, так ты и сам знаешь, что делать…       Чуя не даёт парню договорить, осторожно облизывая его пальцы и захватывая их в ротик, несильно посасывая и заводя за щёку, явно представляя вместо них кое-что другое. Накахара занимается этим старательно и довольно медленно, как будто растягивая и подразнивая этим Дазая. Осаму не может выдержать это сладкую пытку до конца и тихо приказывает парню остановиться. Чуя немного недоволен подобным исходом, но, впрочем, совсем-таки не против продолжить.       Дазай осторожно подносит мокрые и скользкие от слюны пальцы к сжатому колечку мышц, несильно надавливая и входя одной фалангой одного пальца внутрь. Он чувствует, как горячие стеночки обволакивают его, но не особо-таки крепко. В голове появляется одна интересная мысль, и юноша вводит палец глубже, на ещё одну фалангу. Да, его догадка оказывается верна — внутри слишком свободно, а тугие мышцы вокруг слишком расслаблены для того, чтобы быть девственными.       — Так вот чем ты так долго занимался вчера в душе, — растягивая гласные спокойно произносит Осаму, раздвигая пальцы внутри Чуи на манер ножниц. Он осторожно дотрагивается подушечками пальцев до стеночек, наконец находя нужную точку и несильно надавливая на неё.       Накахара несдержанно громко стонет, выгибаясь в спине и откидывая голову назад. Рыжие кудри спутались и все разбросались по подушке в разные стороны, но сейчас это мало кого волнует. Пальцы Дазая до невозможности длинные и умелые. Чуя даже немного завидует ему, когда второй раз тихо вскрикивает от стимуляции. Ему хочется кончить, но юноша знает, что ещё рано, и Осаму ни за что не позволит ему сделать это раньше времени.       Дазай накрывает чужой член рукой, несильно сжимая и Накахара понимает, что был прав. Да, кончить ему не дадут. Чуя готов поклясться, что его напарник делает это исключительно из соображения мести за поддразнивание со стороны Накахары. Что ж, один один.       — Дазай… Не надо, — неразборчиво просит юноша, извиваясь под прикосновениями умелых рук. Ему хорошо, ему до невозможности хорошо… Настолько, что не хочется больше чувствовать ничего на свете, лишь бы продлить это чувство. — П-пожалуйста… Я достаточно… достаточно растянут. Пожалуйста, прошу тебя…       Парень уже хнычет от стимуляции простаты, закатывая глазки и без остановки умоляя Осаму перестать изводить его. Сколько времени прошло? Час? Два, или все три?.. Это неважно, Чуя всего лишь хочет почувствовать Дазая внутри себя.       — Пожалуйста что? — Ехидно спрашивает Осаму, в очередной раз задевая нужную точку. — Скажи уж до конца, милый.       — Папочка… Войди в меня своим членом и… Папочка, трахни меня уже, наконец!— Вскрикивает Накахара, краснея ещё сильнее и отводя взгляд. Дазай слышит каждое слово, чувствует каждую запинку и едва заметную дрожь по всему телу. Он и сам уже не выдерживает. С губ срывается несдержанный стон, и юноша вытаскивает пальцы, медленно входя в Чую несильными толчками.       Накахара откидывает голову назад. Его тело расплывается желешкой по кровати, колени дрожат, еле-еле держась в согнутом состоянии. Чуя не помнит про правило и уже самостоятельно ласкает свои грудь пальцами, но Дазай, кажется, даже внимания на это не обращает. Осаму закидывает одну ногу Накахары на своё плечо, целует в бедро и резко толкается глубже, нечаянно попадая по простате. Чуя тихо вскрикивает, поднося руку к губам и закусывая. Ему не хочется издавать много звуков, ему не хочется, чтобы их спалили вот так вот. По его лбу скатилась капелька пота.       Осаму двигается внутри тягуче медленно, дразняще, но Накахара, как ни странно, совсем не против. Ему только нравится. Он собирается насладиться происходящим в полной мере. Может быть, он занимается сексом с любимым человеком в первый и последний раз. От этих мыслей на глаза наворачиваются слёзы.       — Тебе больно? — Спрашивает Дазай, замечая катящиеся вниз слезинки, оставляющие на красных щеках мокрые дорожки. Чуе кажется, что в его голосе проскользнула некая нежная забота. Такая… прекрасная.       — Нет, — Накахара сжимает губы, искренне наслаждаясь каждым движением Осаму. Он ведь даже не заметил, как заплакал… — Поцелуй меня.       Чуя просит настойчиво, и Дазай просьбу мгновенно выполняет. Губы Накахары немного солёные от естественной смазки и мокрые, а взгляд горит ярким огнём возбуждения, пока слёзы всё катятся и катятся вниз. Чуя целуется отчаянно, пошло; Осаму — медленно и тягуче, словно всё ещё не до конца распробовал чужие губы. Они — полные противоположности друг для друга, а противоположности притягиваются. С этой мыслью Накахара наконец кончает, обессилено падая на кровать. Его губы блестят от слюны, перед глазами стоит пелена, застилающая взгляд.       Когда Осаму выходит и кончает на живот Чуи, тот пытается сделать всё, только бы не смотреть на своего напарника. Накахара исследует взглядом стены, потолок… Его помутневший взгляд выхватывает в темноте комнаты яркий огонёк, ясно выделяющийся и горящий красным цветом. Когда звёздочки перед глазами наконец исчезают, юноша различает очертания маленькой чёрной… коробочки?.. Осознание врезается в него резко и без какого-либо предупреждения.       — Дазай?.. — Шёпотом спрашивает он, кивком головы указывая на камеру. — Мне кажется, нам конец…       — Что такое? — Парень поднимает с пола одеяло, кидая его на кровать и смотрит туда, куда ему указывают. Даже в темноте комнаты Чуя видит, как Осаму вмиг побледнел. — Блять.