Прошу тебя, Шицзунь!!!

— Император!!! Эти… Эти наглецы! Сюэ Цзымин и Мо Цзунши!.. Лёгким движением руки восклицания вельмож были остановлены. — Ваше Величество! Мятежникам удалось окружить дворец со всех сторон… — И эти двое неблагодарных ещё смеют угрожать Вашей Светлости! Сидевший на величественном троне, который возвышался над просторной залой, наконец обратил своё внимание на разбушевавшуюся толпу, но в глазах человека в белоснежных одеяниях отразилось лишь безразличие. Император отрешённо осмотрел никому не нужный дворец и проговорил спокойным тоном. — Если бунтовщики так вас пугают, то бегите отсюда. — Но… Ваше Величество, как же Вы?.. Чу Ваньнину пришлось свести брови. — Вы что вздумали сомневаться в моей мощи? — НИКАК НЕТ, ВАШЕ ВЕЛИЧЕСТВО!!! — хором ответили испуганные придворные, которые в данный момент столь сильно напоминали крыс, что это вынудило уголки губ правителя незаметно приподняться. — Ну, так бегите скорее, — снисходительно и мягко отдал приказание император. О, это была настоящая картина! Кто-то заплакал навзрыд, не стыдясь своих седин, как малое дитя, кто-то стал до красноты и раздражения биться лбом о холодный пол, кто-то просто откланялся и поспешил удалиться, чтобы успеть утащить с собой в дорогу как можно больше богатств. Всё это действо длилось с одну палочку благовоний. — В конце концов каждый думает только о себе… Из-за полога выплыла с особой грацией стройная фигура и приблизилась к императорскому трону. Юноша, что был очень хорош собою, подошёл к своему господину, судьбу которого он решил разделить. — И лишь те, кто имел несчастье полюбить, мыслят иначе… — Хуа Бинань склонился к погрузившемуся в раздумья правителю и, протянул руку, чтобы поправить выбившуюся прядь волос, но был остановлен Старейшиной Юйхэн. — Почему твои руки пусты, Ши Минцзин? Разве я не распорядился приготовить яд? — Шицзунь! — гневно глянув на подошедшего, Чу Ваньнин вновь встретил неизмеримую печаль и одиночество во взгляде ученика, — Даже если Вы будете умолять меня, я никогда не смогу Вам с этим помочь! — как только Хуа Бинань осмелился озвучить это, ответом ему стал тяжёлый удар натруженной руки, от которого бедолага потерял равновесие и пересчитал собственными костями мраморные ступени. Пока юноша пытался встать и привести себя в порядок, император уже спустился с высоты в один прыжок, придавив беспомощно трепыхающегося к полу ногой. — С… Спаситель моего народа… Кха! Спаситель моей души… — пострадавший кашлял кровью, но не смел ни жаловаться ни отступать от своего ответа, — Не может умереть от моей руки… — Ши Мэй, — выдохнул Чу Ваньнин, убрав ногу с лопатки ученика и присев к тому на пол, — Мы оба отлично знаем, что ты уже погубил меня. Теперь Старейшина Юйхэн сам потянулся к измазанному в собственной же крови подопечному и заботливо вытер тому лицо. — Так Вы… Вы всё знали?! — С самого начала. Заклятие такой силы может не заметить разве что такой балбес как Мо Жань, — при упоминании этого почти забытого имени выражение лица правителя оттаяло, а поджилки именитого врачевателя напряглись. — Шицзунь!!! Я… Это всё моя вина! — на распахнутых глазах формы лепестков персика навернулись слёзы, — М… Мне так жаль! — Хуа Бинань отчаянно вцепился в руку своего наставника, — Н… Но… Это всё из-за того, что я люблю Вас!!! — Глупое дитя, — император нежно провёл по голове подчинённого, а затем внезапно схватил того за волосы, вынудив непрестанно смотреть себе в лицо, — Если бы ты меня действительно любил, то мы бы не оказались здесь и сейчас в ожидании ужасного итога. — Да-да, это так! Я не мог позволить своему народу и дальше страдать! — Это не оправдание. — Ха… Ахахахаха! — обезумевший смех разнёсся эхом по просторному помещению, — Шицзунь так проницателен! Да, я люблю Вас! По настоящему люблю! Но наши взгляды на любовь отличаются! Вы ради любви можете принести в жертву себя, а я… Нееееет! Я люблю для того, чтобы обладать! Чтобы возлюбленный был моим и только моим!.. — Шшш, — Старейшина Юйхэн положил палец поверх раскрасневшихся губ ученика, на что тот ответил несказанной дерзостью, сперва лизнув, а после и вобрав в рот пару фаланг, — Ши Минцзин, ты не знаешь, что такое любовь. Оторвавшись от своего занятия, Хуа Бинань воззрился вновь на своего господина, — Зато… — Неожиданно он подался вперёд и опрокинул Чу Ваньнина, — Вы рядом со мной! Старейшина Юйхэн, снова нахмурился, проведя руками вдоль гибкого тела ученика. — Твоя способность к регенерации как всегда поражает. — Всё для тебя, повелитель моего сердца! Казалось, что Чу Ваньнина никак не трогала исповедь его последователя, но неожиданно для младшего император нежно взял его за щёки и коснулся лба губами. Это был первый и последний поцелуй, который Хуа Бинань получил от своего учителя. Внезапно их прервал звук выбитой двери. Как ни странно, появилось всего два человека, но этого можно было ожидать, далеко не каждый в здравом уме готов был ринуться в атаке на самого могущественного заклинателя всех трёх миров. — Ши Минцзин, у нас гости. Только успев закончить фразу, как Хуа Бинань уже ринулся в битву. Он был искусен не только в лечении людей, но также и в их убийстве. Разумеется, Хуа Бинань выбрал противника по силам, вот почему Сюэ Мэн только и успевал уворачиваться от летящих отравленных дротиков. Император усмехнувшись, в мгновение увеличил расстояние между собой и нападавшим. Секунда и в его руках уже сияла Тяньвэнь и клинок. — Шицзу… — но Мо Вэйюю не дали договорить, он был атакован шквалом сокрушительных ударов, на которые ученик отвечал лишь отступлением. Дав бывшему приближённому фору во времени, Чу Ваньнин поймал Мо Вэйюя, скрестив с ним мечи. — Если надеешься выжить, то советую тебе начать нападать, — нравоучительно заметил Старейшина Юйхэн. — Шицзунь, неужели… Всё, что между нами было ничего для Вас не значит? — задушено пролепетал ученик. — А что между нами «такого» было, Мо Жань? — император продолжил наносить удары, — Подумаешь, я воспитывал вас троих практически с детства, подумаешь, я был снисходителен к вашим проступкам… — на этих словах Ши Минцзина передёрнуло, — подумаешь, я огородил вас от всех бедствий… — от особенно сильного выпада младший отлетел в сторону, — подумаешь, переспали Мы с тобой один раз… Что было?! — Шицзунь! — беспомощно окликнул Чу Ваньнина Мо Вэйюй, отбросив в сторону Цзяньгуй, на что Чу Ваньнин быстро отреагировал, вонзив в опрометчивого ученика Хуайша. — Как же ты наивен, Мо Жань. — Шицзунь, я люблю тебя! Я… — Мо Вэйюй взялся руками за острое лезвие, — Я правда… Люблю тебя! Заслышав такое, Чу Ваньнина будто ударило молнией, он аккуратно вынул меч, который продолжал наносить урон пронзённому, и подхватил падающего ученика. — Мо Жань… Мо Жань!!! — впервые за долгие годы Старейшина Юйхэн слышал своё заполошно бьющееся сердце. — НЕЕЕЕЕТ!!! — Хуа Бинань истошно заорал, метнувшись к своему господину, но открылся, от чего и поплатился жизнью: веер Сюэ Мэна не промахивается. Цветок и бабочка неразлучны. Погибает один — погибает и второй. Почувствовав, что что-то внутри оборвалось, император зашёлся кашлем с кровью. Нестерпимая боль сжала его израненное сердце в тиски, но зато впервые за долгое время мысли и чувства несостоявшегося небожителя принадлежали ему. Беспристрастный и безразличный ко всему Старейшина Юйхэн проливал слёзы второй раз в своей жизни. Он попытался передать ученику энергии, но все его каналы оказались разрушены в один миг, поэтому Чу Ваньнину ничего не оставалось, кроме как плакать от сознания своей беспомощности. — Шицзунь, я всегда любил тебя! — к великому сожалению, удар, который принял на себя ученик, был смертельным, — Я бы никогда не причинил тебе вреда, Ваньнин, — Мо Вэйюй тоже не мог сдержать слёз, но ему хотелось отдать этому великому человеку всё самое лучшее, что мог сотворить, вот почему сквозь боль он улыбался ему, — Ваньнин, не трать на меня силы и… По… Позаботься о себе!.. — Это… Не возымело бы никакого смысла… Я умираю… — Шицзунь! — тут уже к ним подлетел Сюэ Мэн, — Не говорите такого! Вы не можете… Не можете оставить меня! Брат!!! Шицзунь!!! Старейшина Юйхэн протянул руку и потрепал старшего ученика по волосам. — Сюэ Мэн, ты должен уходить… — Нет, Шицзунь… — Ты должен идти! Миру заклинателей необходимы такие таланты, как ты. — НЕЕЕЕТ!!! — рыдал Сюэ Мэн, держась за рукав наставника, я не оставлю Вас снова! Брат, скажи Шицзуню… — Сюэ Цзымин! — одёрнул юношу хрепящий Мо Вэйюй, — Ты сам всегда говорил, что выполнишь всё, что попросит Шицзунь. Неужели ты не сдержишь слова? — Н… Но… Я… — Сюэ Мэн, иди, — тихо прошептал ему наставник, сумев выдавить из себя слабую улыбку. — Д… Да! — как ни хотелось, в прошлом любимец небес, поднялся и быстро пересёк длинные галереи, покинув роскошный дворец, он развернулся и отдал три земных поклона своему Шицзуню и брату; глотая рвущуюся наружу тоску, Сюэ Мэн быстро удалялся от последних самых близких ему людей. — Ваньнин, наконец-то мы остались одни… — Как и всегда оставались… — печальные глаза императора смотрели на единственную любовь всей своей жизни, — Мо Жань, моя смерть будет ужасной, меня буквально изнутри съедает проклятие, а та мощь, что была мне дана Небесами… Уничтожит всё в радиусе десятка ли, поэтому… — Бессмертный Бэйдоу не мог не заметить беспокойства в глазах ученика, — У меня осталось ещё немного энергии, я могу перенести тебя в любое место, какое захочешь… — Нет, Ваньнин! — Мо Вэйюй смертельной хваткой вцепился в своего Шицзуня, — Во что бы то ни стало, я не хочу расставаться с тобой!!! — Как пожелаешь, однако… Я сам не хотел бы оставаться в этом проклятом дворце, — ещё мгновение назад над ними возвышался резной потолок, как вдруг холодный пол обратился мягкой травой. — Здесь… Всё началось… Наша первая встреча… Без спроса сорванная ветвь… Вся наша жизнь связана с этим опустевшем и полуразрушенным местом… — Да. Но пик Сышэн всегда прекрасен… — Ваньнин, смотри! Цветы хайтань снова зацвели — Действительно… — хоть Чу Ваньнин и понимал, что упущенного времени не вернуть, что жизнь не отмотать назад, что его признание запоздало на много лет, он всё-таки выдохнул заветные слова, — Я… Люблю тебя, Мо Жань… Всегда… — обернувшись на притихшего ученика, он понял, что и в этот раз он непростительно опоздал. Бессмертный Бэйдоу, Старейшина Юйхэн, сильнейший заклинатель в трёх мирах, что постиг секреты Небес был сражён чем-то посильнее любого проклятия — любовью. Ослабевший Чу Ваньнин лёг Мо Вэйюю на грудь, в которой уже перестало биться сердце. — Мо Жань, в следующей жизни… — он нашёл в себе силы приподняться и дотянулся с поцелуем до губ возлюбленного, которые уже начали остывать, — Я обязательно признаюсь тебе!