Синтетика ll. Панацея

«Да, я правду обнажал, как по острию ножа Бежал к тебе, моя пантера, даже госпожа Да, возможно, обижал, сменил ярость на улыбку Мои тусклые глаза против теплоты в открытках Да откуда что берётся? Я понять не тороплюсь Этот чёртов крест и груз, я боюсь, тащить не в силах Дай мне выдохнуть, вдохнуть - отдохнуть тебя просил я Ссора, шум и гам - в отношениях бедлам Ты нащупала клыки - полетело всё к хуям» * * * Higgs - Frank Ocean Снег медленно сыпался с ночного неба крупными хлопьями, заставляя жмуриться и стирать со щёк мокрые следы. Тело невероятно трясло и я плотнее обхватывала себя руками в попытках согреться. Слишком громкие слова отдавались оглушающим звоном в ушах. Я стояла и ловила губами морозный воздух, стараясь выровнять дыхание. Складывалось ощущение, будто мне на грудь разом упал весь тот груз прожитых воспоминаний, который я старательно пыталась не замечать. Он сожалел. Всё это время он скучал и винил себя в том, что случилось. Постепенно я осознавала сколько времени мы потратили в пустую на ненужные скандалы и выяснения, когда могли просто поговорить. Проблема не такая серьёзная, если против неё двое. Не в этом ли смысл? Поддерживать друг друга, когда сам уже не справляешься. Но мы не стали. Оба слишком гордые. Слишком самолюбивы и эгоистичны. Он был занят своей карьерой, вечно пропадал на работе. Я же не замечала ничего кроме собственной трагедии. Считала, что мне все должны. Чувствовала себя использованной и жалкой. Мне хотелось бы испытывать меньше боли, но кажется, она уже стала частью меня, вытеснив изнутри всё хорошее, что когда-то там было. Не осталось вообще ничего. Пусто и холодно. Ты можешь думать что правда влюбился, когда на самом деле только страдал. А что если всё это была вовсе не любовь, а эмоциональная зависимость от внимания, которого раньше никто не уделял? Бред. Я по настоящему любила его, но произошло слишком много дерьма, чтобы с лёгкостью всё забыть. Такое не забывается. Такое будет постоянно напоминать о себе неприятным осадком, разъедающим сердце изнутри. — Ты бросил меня когда был нужен больше всего. Выдавливаю сквозь зубы. Во мне говорила обида за боль, которую пришлось пережить в одиночку. Слёз нет, лишь только злость и отчаяние. Хочется разреветься, но и это не получается. У меня больше нет на это сил. Паршиво. — Я думал, что не справлюсь. Рустам делает шаг вперёд, но я пячусь, выставляя руки перед собой. Только не смей трогать меня, будто ничего не случилось, ты не имеешь на это право. — Поздравляю, ты и не справился. — Я блять не прошу тебя падать к моим ногам, просто перестань меня ненавидеть хотя бы! Мы же можем всё решить спокойно. Я чувствовала себя загнанным зверьком в клетке. Рустам - дрессировщик. Но проблема была в том, что я не ненавидела его. Я любила своего дрессировщика всем сердцем, но просто не могла об этом сказать. Не знала как. Глупый зверёк, его слишком запугали. — Нет, Рус. Качаю головой, опуская глаза вниз на свои промокшие насквозь кроссовки, засыпанные снегом. — Что «нет»? — Я не хочу больше ничего решать. — Хочешь всё закончить? Он едко ухмыляется, нервозно покусывая щёки изнутри. Я не хотела ставить точку, но и продолжать это мучение дальше не было сил. Не знаю, сможем ли мы прекратить добивать друг друга или же в этом и есть вся суть? — Амин? — Я не знаю! Просто оставь меня! Срываюсь на крик. Его прожигающий взгляд с немым вопросом, застывшим в чёрных глазах, невыносимо давил на меня. — А кому от этого лучше станет? — Брюнет тоже начинает злиться, переступая с ноги на ногу и размахивая руками. — Я же вижу, что ты не это хотела сказать, только почему-то строишь из себя хуй знает кого. Пока не разобрался для кого этот театр одного актёра, но браво, — Рустам показательно аплодирует перед моим лицом, — Разъёб, внатуре! — О-о-о… — Задираю голову, истерически посмеиваясь, — Не делай вид, будто ты меня вдоль и поперёк знаешь, ладно? Много чего поменялось за то время, пока ты проёбывался, поэтому ты понятия не имеешь, что я блять хотела сказать! Тычу указательным пальцем в грудь Рустама, наплевав на все рамки дозволенного. Саидахмедов растерян. Впервые вижу, что ему нечего ответить и от этого зрелища волнами накатывает гордость, разливаясь внутри приятным теплом. Гордость за то, что я перестала молчать. Раньше я никогда не позволяла себе разговаривать с ним подобным образом. Да вообще ни с кем, если быть честной. Не потому, что боялась, а банально потому, что не могла двух слов связать. В голове всё смешивалось в одну кучу и единственное, что у меня получалось хорошо - это плакать. Теперь во мне был высокий градус алкоголя вперемешку со злостью и язык достаточно развязался для того, чтобы говорить первое, что приходит в голову. Да, жёстко, может быть, обидно, но как есть. Надоело подбирать слова. И я совру, если скажу, что мне не нравятся эти изменения. — Мин, в чём дело? Я не хочу опять сраться, я поговорить нормально пришёл. — А как «нормально»? Я уже не знаю, что для тебя «нормально», Рустам. Я пыталась тогда поговорить, если помнишь, но ты вот что-то не очень хотел. Ты просто сказал, чтобы я съёбывала! Вот и всё твоё решение проблем! — Я не так сказал. — Да какая нахуй разница уже? Мы имеем то, что имеем. Минус четыре месяца из жизни. И смысл сейчас это ворошить? Думаешь, получится что-то изменить? Мне вот слабо верится. В порыве злости я уже не замечаю как начинаю откровенно кричать на всю улицу, привлекая своими воплями ребят, стоящих у входа в офис и мирно покуривая. Мне жаль, что они стали свидетелями этого шоу. — Так, блять, — В один шаг Рустам сокращает расстояние между нами и обхватывает моё запястье своими ледяными пальцами. Вздрагиваю и пытаюсь вырваться, но он вцепился в руку мёртвой хваткой и, кажется, не намерен её отпускать. — Я уже понял, ты крутая, окей, больше не надо ничего доказывать. Угомонись, пожалуйста, и перестань вести себя как ребёнок. Он прижал меня к себе слишком тесно. Незаконно близко. Чувствую макушкой его тёплое дыхание и по спине невольно пробегают мурашки. Принципиально не поднимаю голову, уставившись куда-то себе под ноги, будто вправду была непослушным ребёнком, которого отчитывали за двойки. Кожу покалывало в том месте, где он касался меня. Странное забытое чувство. — Успокоилась? Теперь меня слушай. Да, я не прав, я гандон, я всё понимаю и мне искренне, сука, жаль, Амин! Но чувство собственного достоинства у меня есть, ты знаешь. Теперь, глядя мне в глаза, — Рустам хватает мой подбородок и задирает голову, заставляя посмотреть на него. — Скажи, что я тебе не нужен и я уйду, клянусь Тамби, блять. Я реально пропаду из твоей жизни и ты меня хуй найдёшь, поверь. Если ты реально этого хочешь - скажи. Запрещённый приём. Я смотрела на Рустама, не отводя глаз, и нагло пользовалась возможностью рассмотреть его лицо поближе. Всё такой же красивый, мудак. Уверена, он блефовал, пытался сыграть на эмоциях, но у него не получится. Я эти трюки давно знаю. Конечно, я не хотела терять Руса, но и проигрывать тоже не собиралась. Надоело быть тряпкой в глазах окружающих. — Запугать решил? — Да или нет, Амин? Рептилоид был на пределе. Это было заметно по вене, пульсирующей на его лбу. — Давай честно, даже если я захочу, ты не отстанешь. Ты же так любишь всё контролировать. Из меня сочилась ирония вперемешку с горечью. Хотелось задеть как можно больнее, увидеть слабость. Хотелось сделать его уязвимым. — Ну давай проверим. — Саркастично отвечает, доставая из кармана джинс пачку сигарет и закуривая.— На вопрос ответь, раз так уверена. Я максимально оттягивала этот момент, но Рустам был чересчур напорист в своих порывах добиться от меня правды. Где-то с минуту глупо глазею на его недовольную физиономию, а затем подхожу непозволительно близко и нагло вырываю из его рук наполовину выкуренную сигарету. — Я нихуя тебе больше не скажу. Показательно затянувшись, выбрасываю сигарету Рустаму под ноги и, пользуясь его ступором, ухожу. Снег засыпается в обувь, но я продолжаю идти, спотыкаясь об собственные ноги. — Стоять. Слышу за спиной мужской голос и закатываю глаза. Я прошла уже большую половину пути, поэтому глупо было бы разворачиваться обратно. Да и желания продолжать этот диалог не было. — Иди нахуй… Ворчу себе под нос и открываю двери офиса, ощущая долгожданное тепло. * * * Алкоголь дал в голову. Не сильно, но достаточно для того, чтобы ни о чём не думать. Рустам больше не подходил, хотя часто мелькал перед глазами, хихикая с незнакомыми девушками. Не знаю специально ли, но я старательно игнорировала его присутствие, общаясь с ребятами, и вела себя так, будто нихрена не случилось. Я не хотела уезжать только потому, что он остался. С какого это хера? Меня хотя бы приглашали сюда в отличие от него. — Разобрались? Интересуется Эмир, ловко опрокидывая стопку текилы и жмурясь. — Пошёл он! Я отмахиваюсь и повторяю за парнем, заливая текилу в горло. Мерзость какая, как это можно пить? — Ты же знаешь, он хер отстанет. — Блять, это он тебя подослал? Меня раздражает, что все, сука, здесь присутствующие лучше знают как мне жить мою сраную жизнь. — Нет, я просто частично слышал ваш разговор. Да чё уж блять, все его слышали. Не хочу лезть, но он реально сожалеет. И я сейчас так говорю не потому, что он мой друг. Сама знаешь, если Рус будет хуйлом, я скажу, что он - хуйло. Я всё это понимала, но не могла принять. В голове до сих пор не укладывалось, что он так внезапно объявился, подорвав моё спокойное существование, и решил раскаяться. Я почти смирилась с его уходом, но он вновь напомнил о себе. Как там говорится? Сильный тот, кто сдастся первым? Да нихуя подобного. В наших реалиях такая брехня собачья не работает. Сильный тот, кто не сломается. Вот это я знала точно. Вздрагиваю от того, что кто-то со всей дури плюхнулся на диван, прижав меня к Эмиру. Я уже было хотела пошутить, что у кого-то слишком широкая задница, но повернувшись, увидела румяного подвыпившего Рустама. Громко недовольно цокаю и продолжаю разговаривать с Эмиром, не замечая идиота слева от себя. — Ладно, я пойду покурю наверно… Кашоков хочет тактично удалиться, но Рус тормозит его. — Да сиди, брат, не мешаешь, только бутылку мне передай. Рептилоид тянется за алкоголем через весь стол и будто бы совершенно случайно задевает меня локтем. — Блять. — Ого, ты ещё тут? Не заметил. Рус усмехается и отпивает из горла бутылки большой глоток. Какой же засранец. Эмир прав - он не успокоится. Я молча поднимаюсь с дивана, так же не специально пнув коленом ногу Рустама, и ухожу в туалет, чтобы привести себя в порядок и не видеть эту самодовольную рожу хотя бы ближайшие десять минут. * * * Meg Meyers - Desire (Hucci remix) Отражение в зеркале двоилось, но я упорно продолжала стирать салфетками отпечатки туши под глазами. — Чё ушла? Дверь резко открывается, впуская в душное помещение прохладный воздух с коридора, и я снова вижу знакомую чёрную макушку в дурацкой панаме на завязках. — Чё пришёл? Парирую с невозмутимым видом, не поднимая глаз на Рустама, и продолжаю заниматься своими делами - подкрашиваю губы и пудрю лицо. — Я уже не имею права зайти в туалет? — Рустам, блять, это женский туалет. Выгибаю бровь. — Пиздец, дискриминация хачей даже в туалетах… Клоун. — Что тебе надо? — Мин, давай реально заканчивай вот это. — Что «это»? Разворачиваюсь, упираясь бёдрами в столешницу раковины. — Всё это, — Он указал на всю меня. — Я так не могу блять. Ты там сидишь пиздишь с моими друзьями, а меня как будто не существует. План сработал - Рустам бесился. Правда легче мне от этого не стало, да и ситуация никак не улучшилась, но некое появившееся чувство превосходства определённо радовало. — Значит уезжай. Никто не держит. Жму плечами. — Я не хочу уезжать, не понимаешь? Брюнет подходит в плотную ко мне и нежно кладёт холодные ладони на мою талию, сжимая. Я не отвечаю ему объятиями, только молча смотрю в глубокие чёрные глаза и чувствую как тело пробивает крупная дрожь. Внутри медленно что-то ломалось. Как забавно всё повторяется. Мы снова вдвоём, пьяные, в том же туалете офиса Лейбла, где больше года назад он впервые поцеловал меня. Только тогда всё было иначе - я хотела этот поцелуй, сама провоцировала Рустама. Мне не хватало его внимания, не хватало человеческого тепла. А сейчас я хочу только одного - чтобы он ушёл. Не потому, что мне мерзко находиться рядом с ним, а потому, что я боюсь, если он не уйдёт и продолжит так смотреть, я прощу ему всё. Наваждение какое-то… — Выйди пожалуйста. Кое-как выговариваю, сдерживая подступающие слёзы. — Амин. — Я тебя прошу, выйди. Шиплю сквозь зубы. Рептилоид опускает руки. Нервозно ухмыляется и несколько секунд прожигает меня опустошённым растерянным взглядом. Он хотел, чтобы я передумала. — Уверена? В ответ я молча разворачиваюсь спиной к нему и бездумно рассматриваю собственное мутное отражение в зеркале. Красные от недосыпа глаза налились слезами, губы поджаты и раскусаны в кровь, лицо бледное и пустое. Во что я превратилась? Во что мы превратили друг друга? — Ну и нахуй это всё! Рус кричит и пулей вылетает из туалета, со злостью хлопнув дверью так, что чуть не сносит её с петель. Больно. К таким ощущениям я не была готова. Слёзы тут же брызнули из глаз, заливая щёки и пачкая одежду. Они слишком долго копились внутри, чтобы сейчас вылиться наружу нескончаемым водопадом. Я продолжала пялиться в зеркало, наблюдая за солёным потоком и трясущимися губами, сжимая кафель столешницы до скрипа костяшек. Делаю пару глубоких вдохов, пытаясь успокоиться. Вытираю слёзы и натянуто широко улыбаюсь в отражение. Жалкая. Почему так плохо, когда поступаешь правильно? Колени трясутся и подкашиваются. Я облокачиваюсь на стену и медленно съезжаю на холодный бетонный пол, зарывая лицо в ладонях. Мы были нужны друг другу. Каждый из нас это понимал, но каждый промолчал.