
Пэйринг и персонажи
Описание
Сборник с разными мини-историями по разным персонажам.
Примечания
Пусть поставлен статус "завершен", новые истории будут постепенно добавляться.
Отдельная работа по Аказе/ОЖП (Доума там тоже затесался): https://ficbook.net/readfic/11351509
Моя группа, в которой собраны актуалочки и прочие вещи, связанные с данной работой и не только: https://vk.com/club183866530
Санеми Шинадзугава. Постканон
04 ноября 2021, 03:07
— Прошу прощения, Шинадзугава-сан, мы закрываемся. Шинадзугава-сан?
Парень поднял голову. Продолжительно посмотрел темноволосую невысокую девушку — она стояла подле него уже как минимум полчаса и в который раз проговаривала уже набившую им обоим оскомину фразу.
Шинадзугава не понимал, почему должен был уходить. Шинадзугава не понимал, куда он должен был уходить. Домой он сегодня точно не вернется. Не сможет. И не потому что пьян — с недавних пор это состояние стало его серой обыденностью.
Прошел ровно год с того, как у него отняли смысл жизни. Брат, отряд охотников — все это растворилось в далеком прошлом. Санеми остался один. Один со своими воспоминаниями и разъедающим чувством вины. Слабак. Какой же он гребаный слабак!.. Даже спустя время он не мог признать очевидное! Это не у него все отняли, это Он не сумел защитить то, что ему дорого. Это он не сумел спасти ни Генью, ни своих товарищей. А ведь именно он любил навешивать на других ярлыки и орать про слабаков и ничтожеств. Иронично. Он ведь единственный, кто не смог начать новую жизнь после Победы. Он единственный, кто продолжал изо дня в день упиваться собственными слабостями и жалостью к себе. Жалкий. Какой же Санеми Шинадзугава жалкий, черт возьми!
Он еще раз посмотрел на девушку, что обсуживала его в этой идзакае . На ее мягком лице не было и намека на раздражение. Стальные нервы, видимо. Или она уже привыкла видеть в своем заведении таких вот буйных пропоиц как Санеми. Шинадзугава знал, что после того, как он запил, его характер стал и вовсе невыносим для окружающих. Ему же было лучше — меньше докапывались.
— Отвали. Сегодня я останусь здесь. Не стой над душой и лучше принеси еще саке.
Девушка не шелохнулась с места. На губах снова появилась мягкая улыбка. До одури раздражающая.
— Вы меня не поняли, Шинадзугава-сан. Мы закрываемся.
— Это ты меня не поняла, малявка, — рявкнул Санеми, но тут же его тон снова стал враждебно-безразличным. — Я заплачу.
На секунду ему даже показалось, что губы этой низкорослой девчонки невольно дрогнули. Будто она едва сдерживалась. Едва сдерживалась, чтобы что?
— Мне не нужны ваши деньги, — непреклонным тоном пояснила она. — Но… Если вы и правда не собираетесь уходить, я могу вам постелить в нашей гостевой комнате. Пройдемте со мной, Шинадзугава-сан. Вам нужно поспать, а мне нужно еще убраться здесь.
Шинадзугава за всю их словесную перепалку впервые не нашелся, что ответить. Эта девчонка была будто блаженной. Любой другой бы уже давно все понял и отвалил. Оставил в покое.
— Ты… — Санеми уже поднялся было из-за стола, но его ноги тут же подкосились. Странно, что из-за дозы выпитого он повалился только сейчас. Парень вздрогнул и невольно напрягся, почувствовав, как его тело обхватили мягкие, но крепкие девичьи руки. Рефлекс, выработанный за годы охоты на демонов едва не сработал — эта девчонка уже должна была лежать на грязном полу с заломанными за спиной руками. Но Шинадзугава даже не дернулся. Только выдохнул, когда эта малявка прижала его к себе, тем самым удерживая на ногах.
Где-то под ребрами стало растекаться слабое тепло. От этой девушки, как ни странно, не пахло выпивкой, которую она обычно разносила посетителям и которой за последний год уже успела пропитаться каждая клетка его тела — от нее пахло цветами. Пахло самой нежностью.
— Вам нужно отдохнуть, Шинадзугава-сан.
Ее голос внезапно перестал раздражать. Теперь он убаюкивал. Усыплял. Санеми и правда давно пора было отдохнуть. Он уже давно нормально не спал. Не мог. Перед глазами даже спустя год все еще стояло разрубленное напополам рассыпающееся тело младшего брата, просящее у него прощения — стоило ему только сомкнуть веки.
Шинадзугава был готов упиваться саке вусмерть, лишь бы хотя бы ненадолго избавиться от этого разъедавшего душу живого кошмара.
Шинадзугава давно позабыл о своей смелости и непрошибаемом бесстрашии. Бывший столп Ветра боялся просто уснуть. Закрыть глаза хоть на минуту.
— Все готово, Шинадзугава-сан. Доброй ночи.
Санеми не заметил, как оказался в темной комнате, в которую пробирался лишь тусклый свет луны. В темноте он мог разглядеть, что все небольшое помещение было будто заросше странными вьющимися цветами. От них исходил тот же запах, что и от Нее. Санеми рухнул на футон. Даже не думая закрывать глаза.
Он никогда не сможет выспаться. Потому что кошмары наяву его никогда не отпустят. Он должен был умереть еще тогда, в той битве, уже успевшей стать Легендой.
Год назад он должен был… Должен был… что?
Уже неважно.
Сейчас он должен был заснуть.
***
— Какого черта?! — Санеми резко открыл глаза и вскочил с футона. Уже знакомая малявка сидела перед ним, склонив голову. — С добрым утром, Шинадзугава-сан. Вам хорошо спалось? Шинадзугава поморщился. Этот голос и эта девчонка снова начали нещадно бить по его самообладанию, которое и так вечно беспардонно дремало. …дремало… Санеми в неверии протер глаза. Голова нещадно гудела после выпитого, но он совсем не чувствовал привычной тяжести. Он, что, и правда смог заснуть? — Ты что-то мне подсыпала в саке, дрянь?! — вены на висках парня неестественно вздулись. Лицо побелело, а сам он непозволительно близко придвинулся к замершей девушке. Неужели он совсем потерял бдительность, расслабившись в обществе этой блаженной? Нет, исключено. — Нет, Шинадзугава-сан, — словно читая его мысли, девушка качнула головой. Снова улыбнулась. — Я специально постелила вам здесь среди моих цветов. Их аромат обычно успокаивает. Вам ведь хорошо спалось? — невозмутимо повторила свой вопрос она. На мгновение Санеми показалось, что девушка вовсе не спрашивала его, а утверждала очевидное. Очевидное. — Как?.. — Шинадзугава схватился за голову. Он… и правда сегодня заснул? Просто закрыл глаза и… заснул? Бред. Быть не может. — Ты… «Гребаная ведьма». — Эми!.. Эми, куда ты провалилась?! Чертова девчонка, посетители скоро придут! Девушка вздрогнула. Впервые мягкая улыбка, которую Санеми уже окрестил блаженной, исчезла с ее лица. Она тут же поднялась на ноги. — Прошу прощения, Шинадзугава-сан, мне пора идти. Я рада, что вам… стало легче, — девушка тут же скрылась за седзи, оставив Санеми одного. Ему ведь правда стало легче?.. Санеми не понимал. Санеми ни черта не понимал. Идзакаю он покинул бесшумно. На секунду его даже посетила идиотская мысль, что он сбегал.***
Он снова появился на пороге идзакаи только вечером. Не до конца понимая, зачем. Пить больше не хотелось. В его голове впервые за долгое время поселилась приятная, холодящая нутро пустота. Его ничего не тяготило, он ни о чем не думал. Нет, все-таки она точно что-то ему подсыпала. Видимо, Шинадзугава пришел за новой дозой. Ему было физически необходимо снова увидеть эту блаженную. Вдохнуть ее запах. Втянуть это щекочущее ноздри чувство покоя. Санеми прошел внутрь. Было поздно, за столами уже не было посетителей. Только один немолодой мужчина с желтым лицом нерасторопно ходил собирал пиалы себе на поднос. Шинадзугава нахмурился. То ли от того, что пытался вспомнить имя той малявки, то ли от того, что в нем просыпалось паршивое чувство. — Эй, мужик, — Санеми скрестил руки на груди. Мужчина повернулся. — Тут работает одна девка — Эми. Где она? Лицо мужчины резко скривилось. — Эта шлюха здесь больше не работает, — выплюнул он, и тут же почувствовал, как цепкие крепкие пальцы сомкнулись на его шее. Послышался глухой хрип. — Ты не понял, мужик, — черты лица Санеми обострились. Внутри все заклокотало от холодящего гнева. — Я спросил, где она. Если не ответишь, я снесу твою хибару к чертовой матери! Хватка на шее ослабла, мужчина прокашлялся. — Там, в подвале… — пролепетал мужчина и тут же упал в ноги. — Только не убивайте, не трогайте меня. Забирайте ее, забирайте все, только не надо… Санеми больше не слушал чужие жалкие стенания. Он подорвался вниз — на сладкий запах этих чертовых цветов, который так и витал в воздухе. Душил, выворачивая легкие. — Эй, малявка. Девушка сидела в самом дальнем углу погреба среди еще непочатых бутылок с выпивкой, опустив голову на колени. Длинные темные волосы растрепались и теперь будто укрывали ее, прядями растекаясь по юкате и доходя до пола. Рядом стояла чаша с водой и уже засохшие нетронутые рисовые шарики. — Что вы здесь делаете, Шинадзугава-сан? — в голосе девушки уже не было и толики мягкости. Только леденящая пустота и безразличие. — Искал тебя, — как ни в чем ни бывало отозвался Санеми и подошел ближе. Грубо взял девушку за подбородок. — Мне нужны твои цветочки. Грубые мозолистые пальцы мечника будто обожгло, стоило ему взглянуть в глаза этой блаженной. Голубые, чистые, но как будто не живые — кукольные. Санеми не сразу заметил, что нижняя губа ее была разбита, правая щека неестественно припухла, а левая бровь рассечена до крови. Шинадзугава резко отдернул руку. Девушка снова опустила голову. — Простите, вы не должны были видеть Эми-чан в таком виде. Наверное, теперь даже мои цветы не вернут вам сегодня хороший сон. Простите меня, Шинадзугава-сан. — Что ты несешь?.. — прорычал Санеми, схватив девушку за руку, и с силой потянул на себя. Та поддалась не сопротивляясь, поднялась на ноги. Только сейчас Шинадзугава заметил, что ростом она едва доставала ему до плеч. Только сейчас Шинадзугава заметил, что рука, которую он крепко сжимал в своей, тоже была в синяках и ссадинах. В груди у парня что-то надломилось, вспыхнуло жгучей злостью, пропитанной необъяснимым бессилием — глядя на эту малявку сейчас, он вспомнил то, что старался не вспоминать еще будучи столпом — свою старую жизнь при ублюдке-отце, любившем не оставлять на матери живого места. — Посмотри на себя, дура! Какие к черту цветы! С этими словами Шинадзугава подхватил девушку на руки, всего за мгновение они оказались на улице. Пусть на дворе уже стоял глубокий вечер, воздух все еще был по-летнему теплым. Девушка осторожно похлопала Санеми по груди, чтобы он отпустил ее. Ее просьба была молча исполнена. — За что тебя?.. — Вам ни к чему это знать, Шинадзугава-сан, — отрезала девушка, повернувшись к нему спиной — видимо, не желая, чтобы он видел ее разбитое лицо. — Вы ведь пришли за моими цветами, верно? Я высушиваю их и делаю отвары. Это вам тоже подойдет. — Ты глухая, нет? — Санеми, не сдержавшись, тряхнул ее за плечи, отчего она невольно пошатнулась. Повернулась, взглянув на Шинадзугаву отстраненным взглядом. В голубых глазах вспыхнул слабый огонек. И тут же погас. Девушка шумно выдохнула, неуверенно посмотрев на взвинченного парня. — Мой дядя был очень зол, что я оставила переночевать в нашем доме незнакомого мужчину, — честно ответила она не опуская глаз. — Он обвинил меня во всяких гнусностях и запер в нашем погребе. Я сама виновата, Шинадзугава-сан. Скажите… почему вы сейчас злитесь? Санеми отступил на шаг назад. На губах появилась жуткая усмешка. — Ты и правда дура, — с раздражением выплюнул он. — Зачем тогда ты вообще возилась со мной? Знала же, что прилетит. Девушка склонила голову. — Потому что это долг семьи Сато. На лице Санеми проскользнуло непонимание. На лице девушки снова промелькнула мягкая улыбка. — Меня зовут Эми Сато. Дом, в котором я родилась, всегда привечал охотников на демонов. Мой отец был знаком со многими вашими товарищами, Шинадзугава-сан. С вами — тоже. Отец умер через три месяца после того, как вашу организацию расформировали. Делами идзакаи, которая досталась от отца, стал заправлять его брат. Мой дядя — Рюноске Сато. А я… отец не успел выдать меня замуж, так что я осталась работать при дяде. Он всегда был строг, я знала, что ему не понравится, если оставлю вас переночевать. Но… я не могла поступить иначе. Папа бы мне этого не простил. Вам травы завернуть с собой, да? Пока она говорила, улыбка все не сползала с ее лица. Она больше не казалась Санеми мягкой и светлой. Она была такой же, как и у него — жуткой и обезображенной. Может, они оба были не от мира сего? — Черт, малявка… Санеми тряхнул головой, будто очнулся. Он вспомнил ее. Вспомнил ее отца, Рюу-сана. Они часто приходили к нему с товарищами — после миссий, до. Им всегда были рады. Санеми вспомнил миниатюрную девчонку в цветочной юкате, снующую у них под носом и беспокойно выспрашивающую, нужно ли еще что-то принести. Она и тогда его раздражала. — Я младше вас всего на два года, Шинадзугава-сан, — между тем как бы невзначай подметила она. — Хватит называть меня малявкой. Санеми скривился. Покраснел — и явно не от смущения. — Это прозвище тебе подходит, мелочь, — в напускном безразличии ответил Шинадзугава и подошел ближе. — Только глупая мелочь сама на ровном месте создаст себе проблемы. Зачем ты вообще меня оставила, а? Могла бы еще пару раз принести саке и я бы ушел. Эми покачала головой. — Вам некуда было идти, Шинадзугава-сан. Вы приходите и остаетесь у нас уже год. И я не имею права вам отказать. Охотники за демонами спасли множество жизней. Теперь мы, те, кого вы защищали и за кого вы сражались, должны отплатить вам хотя бы малым — едой и ночлегом. — Я давно уже не охотник, дура. И я давно уже никого не защищаю. Я — обычный алкаш, которых только за сегодня через вашу вонючую забегаловку прошло десятки. Что, не прав? — Не правы, — ровным тоном возразила Эми, снова подняв глаза на Санеми — Вы… защитили меня. Вы ведь пришли не за цветами, верно? Санеми промолчал. Он не знал, что ответить, как поставить эту зарвавшуюся блаженную на место. — Я не спал уже год. До вчерашней ночи. Я пришел не ради тебя, я пришел… — голос Санеми внезапно дрогнул, а крупные плечи затряслись. — Я хочу еще!.. Я… устал, малявка. Эми не переменилась в лице. Только голубые глаза блеснули едва заметной влагой. Девушка протянула исполосованные ссадинами руки — к нему, к вышедшей наконец из-за облаков полной луне. Она снова притянула к себе этого ужасного, грубого, невыносимого, но такого уставшего охотника. Эми знала, что Санеми потерял брата в том последнем бою. Эми знала, что время нисколько не залечивало его раны — они только продолжали гноиться, обжигая смрадной горечью. Но Эми также знала, что ее долгом было хотя бы попытаться избавить Санеми Шинадзугаву от бесконечной боли — живых кошмаров. Хотя бы ненадолго. На пару ночей. Эми запустила руку в жесткие белые волосы, прижала голову парня к себе. Шинадзугава не шелохнулся. Только крепче прижал к себе девичье тело в ответ. — Я заварю вам две чашки, Шинадзугава-сан. Оставайтесь столько, сколько хотите. И Шинадзугава останется. Кто еще защитит эту малявку от ее же ублюдочного дядьки? У них обоих свой долг. У Эми — заботиться о таких потерянных, как Санеми. У Санеми — защищать таких беспомощных, как Эми. У Шинадзугавы уже как год вместе с братом развеялись по ветру последние заростки семьи, смысла жить. Но кто сказал, что нельзя впустить в сердце новые ростки? Вдруг… прорастут. Эми Сато теперь цвела для него. И пахла все так же — умиротворением. Новой жизнью. И Санеми Шинадзугава не спешил вырывать эти нежные цветы с корнем.