Call me whatever you want

3 года назад...

— Уфх… Это было ахуенно. — Кэйа потрясающе изгибается в пояснице, запрокидывая голову назад и смахивая длинную, мокрую прядь с лица. Он выдыхает вверх горячий воздух, скопившийся в легких от долгожданного оргазма и кидает вниз взгляд на своего любовника, медленно встающего с кровати. — Нужно ещё закинуться завтра в обсерватории. И потрахаться. Точечный силуэт мужчины кажется таким красивым и эстетичным на фоне панорамного окна с видом на ночной Анджелес во всю стену немаленького номера, что Кэйа чувствует себя как в каком-то фильме. Его тихо любовник подходит к стеклу, беря с высокого столика из белого мрамора портсигар, щелкает простым механизмом и закуривает, получив никотиновую волшебную палочку. Его любовник Кэссиди — профессор по химии высокомолекулярных соединений в университете, куда Кэйа планирует поступить через 2 года, очень красивый мужчина сорока двух лет, два раза разведённый и с двумя детьми в третьем браке. Всё это было лишь прикрытием, он — латентный педик с весьма изощрённой попыткой спрятать свою ориентацию от общества. А ещё его любовник подкинул Кэйе косячок, которым тот с радостью затягивается, перекатываясь на кровати и размазывая следы спермы, вытекающей из его задницы по простыням. Одно из условий их романа был секс без обязательств и защиты, а от Кэйи — регулярные анализы на ЗППП, хотя тот, в отличии от сорокалетнего извращенца, всегда использовал защиту. — Ты хочешь поехать со мной в университет, котенок? — Наконец, реагирует он, повернувшись к Кэйе, стрельнувшему игривым взглядом. — Было бы неплохо. — Ты говорил, у тебя там друг работает? — Кэссиди подходит ближе, садясь на край кровати, не решаясь лечь после того, как Кэйа повертелся по ней. Брезгливый, черт. — М-м-м, интерн. Учится. Кэйа снова переворачивается, на этот раз оказываясь на боку. Упоминать имени Альбедо не хотелось. Между его пальцами толстый косяк темно-зеленого цвета, на конце горящий ярко-красным и испускающий весьма завлекающие наркотические пары́. На часах было четыре утра, и завтра в школе у него тест по биологии. Вернее, сегодня, через 4 часа. Очаровательные брови Кэйи совсем слегка хмурятся, когда он осознает, что на сон едва ли хватит. Привести себя в порядок и надлежащий вид, а также поездка от отеля до дома займет всё это время. В идеале бы ещё прочитать материал для теста, который завалить не очень-то хотелось, но кто его будет контролировать? Отец, работающий на чёрном рынке органов, и пустившийся в бега несколько лет назад, загубив прекрасную карьеру врача? Отец, который с ним даже связи не поддерживает, оставив лишь какие-то координаты, которые Кэйа даже не проверял? Да нахуй. Со вздохом он преодолевает невообразимую ломоту во всем теле, буквально каждым сантиметром кожи чувствуя, где профессор вдавливал в него пальцы, где бил, где сжимал и где щипал, выжимая из подростка все больше и больше оргазмов за эту длинную ночь, и встаёт с кровати, напрявляясь в душ. Сил говорить совсем нет, он просто хочет спать. Пожалуйста, поспать… Ни теста по биологии, ни лекции по литературе, ни физкультуры последним уроком, а между ними по одному профильному предмету, пожалуйста, он так устал. Худые длинные ноги трясутся от холода, покрывшего обнаженное смуглое тело, пока Кэйа ждёт уже несколько минут горячей воды. И за эти несколько минут с горячей кожи скулы успевает упасть совершенно холодная слеза, беззвучно ударяясь о белоснежный кафель и смешиваясь со звуком ещё миллиона таких же бездушных упавших капель из душа. Парень обнимает себя руками в надежде получить тепло. Широкая ладонь обнимает его за талию, и Кэйа вздрагивает, забыв, что оставил дверь открытой на случай, если любовник решит, что не закончил с ним. Звучит жестоко, но Кэссиди не был таким. — Котенок, все в порядке? Ничего не болит? — Ещё бы ничего не болело, пока ты засаживал мне по самые яйца. — Кэйа фыркает и аккуратно старается вывернуться из его объятий, аргументируя это тем, что вода уже нагрелась, а ему очень холодно. Кэссиди подаёт ему ладонь, помогает переступить через высокий бортик ванной. Кэйа всегда выбирал заботливых и обходительных любовников, даже если трахаться они любили долго и грубо. В любом случае, ему это даже нравилось. Хотелось почувствовать чужую заботу, а не как было с тем сопляком богатых родителей, с которым он провстречался пару месяцев: паренёк тоже покупал Кэйе всё, что он хотел. Одевались они в брендовых магазинах, пару раз в неделю ходили в элитные рестораны, а на выходных развлекали себя хотелками младшего — автогонки, покер или бои без правил по всем правилам жестокости и бесчеловечности. Кэйа ещё тогда думал, что пойдет в медицинскую сферу, и вид крови его едва ли смущал, в отличии от мальчика, который все их походы и спонсировал, а сам брезгливо отворачивался, когда кому-то выбивали зубы или ломали конечности. На выходе из подобных клубов его мальчик собирал деньги со ставок, а Кэйа украдкой смотрел, как поверженного бойца реанимируют и запоминал. Денег ходить на подготовительные курсы в медицинскую школу не было. Да, ему покупали любые его хотелки, но раскрывать что-то о своей личной жизни Кэйа категорически не желал. Ни настоящей фамилии, ни настоящего возраста, ни настоящего места учебы. Ни целей, ни стремлений, ни желаний. Одна лишь фальш и показуха на радость глаз богатенького любовника, сына богатеньких родителей, которому хотелось, чтобы парень с экзотичной внешностью трахал его пару раз в неделю и целовал. Кэйа тоже хотелось, чтобы его целовали. Но когда этот поцелуй приходится на его влажную щеку, а рука аккуратно убирает выбившийся локон и закрывает шторку ванной, он понимает — не то. Это совершенно не то, чего он хотел. Ладно, ещё пару месяцев, нужно заплатить за квартиру и найти новую работу, а потом можно рвать с этими отношениями. Хотя, если он все же поступит в этот университет, придется пересекаться с этим профессором… Кэйа расслабляется в теплой ванной. Благовония и душистые палочки хорошо действуют на нервную систему и знатно пошатанную психику, притупляют, как сигареты. Или это недавний косяк. Голова становится лёгкой и тяжёлой одновременно, в ней остаётся лишь ненавчивое, едва гудящее НАПРЯЖЕНИЕ, которое никогда не исчезает. Хотелось чай. Или виски. Что-то из этого. Учитель по биологии не поймет, если лучший ученик его класса придет на первый урок с перегаром. Кэйа настолько расслабляется, что едва сжимает бортик ванны пальцами, и вода медленно достигает его подбородка, губ, носа… Он чертыхается, когда чувствует, что вода попала через нос и осела тяжёлыми каплями в лёгких, громко всплескивая водой и садится почти горизонтально, больно проехавшись копчиком по дну ванной. Ещё немного и он уснул бы. — Где. — Бессильно шепчет он, шаря рукой по полу с противоположной стороны, и вскоре находит надувную подушку, которую со вздохом кладет себе под голову. Теперь точно не утонет. — Ещё немного, потерпи… Ещё немного. Ещё немного побыть идеальным. Дверь ванной снова открывается, но Кэйа даже не предпринимает попыток пошевелить ни единой мышцой или повернуть голову. Кэссиди немного топчится, мнётся — видимо, думает, стоит ли беспокоить парня, уставшего от долгого удовольствия. Только Кэйа подумал, что тот зашёл по своим делам, как шторка ванной приоткрывается. — Будешь чай? Облегченный смешок слетает с его губ, сопровождаясь медленным кивков. Кэйа даже глаз не открывает, потому что помнит, что повязки на нем сейчас нет, а правый никому видеть нельзя. Врятли в его жизни найдется такой человек, которому он сможет раскрыть свою страшную тайну, которую скрывает даже от Венти и Тартальи. — Пожалуй. — Соглашается он. Кружка на фарфоровом блюдце стукается о керамику ванной и остаётся на небольшой выемке. Подумав, что его, наконец, могут оставить в покое, как мужчина ещё спрашивает: — Тебе нужно куда-то с утра? — До Старбакса. — Неохотно отвечает он. Сейчас хотелось просто отключиться от всех мыслей, а не думать наперед, как обычно. — Отвезу тебя. Кэйа тихо мычит в знак благодарности и абстрагируется от всего и вся через пару секунд. Ещё пятнадцать минут, пока вода не остыла от его вечно холодного тела. Он раздвигает бедра, насколько хватает места, и с пустым взглядом наблюдает, как на поверхность воды поднимаются остатки спермы. Поверхностный вздох покидает его губы. Одна единственная слеза усталости падает с щеки. *** — Спасибо, Кэс. — Кэйа перекидывает рюкзак через плечо, выходя из черной, полностью тонированной Феррари, дверь которой автоматически опускается за ним. Он смахивает упавшую из-за порыва весеннего ветра челку с лица лёгким движением руки и наклоняется к опущенному окну, целуя мужчину в щеку. — Тебя до дома подвезти? У меня есть ещё время до лекции, могу подождать тебя. — Я задержусь здесь по работе, так что нет. — Тогда до встречи. Кэйа легко улыбается, провожая взглядом уезжающий автомобиль и ловит на себе чужие, завистливые взгляды прохожих. Не каждый может позволить себе такую машину, — думает он, — и уж точно такого мужика, но разве было что-то, чего Кэйа не мог добиться, стоило ему захотеть? Проблема в том, что Кэйа почти ничего не хотел. Вернее, хотел всего и сразу, но понимал, что в жизни так не бывает, поэтому отказывался от всего. Кэйа заходит в кафе при университете, свое недавно облюбленное, и замечает высокого красноволосого мужчину за барной стойкой, что только-только завязывает фартук за спиной, а волосы — в высокий кудрявый хвост. Официанты, администраторы и другой персонал звали его мастер Крепус, и почему-то от его присутствия в кафе всегда становилось теплее на душе. Хоть Кэйа и был знаком с этим человеком на уровне случайных взглядов и вежливых улыбок за несколько месяцев его посещения, он казался ему ответственным и надежным. Хотя если быть честным, то в последнее время — весьма напряжённым. Должно быть, длительный стресс и усталость так сказались на нем. Не сказать, что Кэйю это не заводидо. Почему-то мужчины в возрасте, такие серьезные от сильной рабочей нагрузки, раздраженный любой глупостью или медлительностью своих коллег и, возможно, с только-только появляющимися проблесками серебра на висках заставляли его хотеть увести таких мужчин из семей. Но на руке Мастера Рагнвидра не было кольца, а у Кэйи уже был его профессор. Он находил это чем-то уж чересчур шлюханским: спать сразу с несколькими людьми. Возможно, в будущем он и будет так делать, потому что Кэйю порядком достали отношения с обязательствами и мнимая любовь ради денег, но с этими людьми он встречаться не будет. В университете есть грант и повышенная стипендия для отличников, и через несколько месяцев он перестанет подставлять кому-либо свою задницу. Опять же, ради денег. Неужели деньги породили в нем такую лживость и мелочность? Вернее, их отсутствие. Кэйа начинал подозревать, что да. Но он в принципе вырос в такой стране, где деньги, обман и связи были на первом месте, а вырваться из Колумбии в Штаты уже было крупным достижением, так что, что это он тут жалуется? Вон, некоторые в контейнерах на кораблях пытаются переправиться через границу, а их поручики их не находят, и те задыхаются от недостатка воздуха. Порою Кэйа чувствовал именно таким человеком. Его бросил поручик и оставил задыхаться. Взяв свой кофе, Кэйа расплатился кредиткой и бросил короткий взгляд ниже поясницы мастера Крепуса, так вовремя повернувшегося к нему спиной. Белые подвязки фартука красиво подчеркивали его весьма изысканную талию для такого возраста и комплекции. Наверняка ходит в зал. Просто посмотрите на эти руки… — Вам повторить, Кэйа? — Нет, всего доброго. — Быстро отстреливается он, не ожидая, что его поймают на разглядывании. Захлопнув дверь кафе за собой и идя по пешеходной дорожке с сотнями таких же спешащих куда-то людей со стаканчиком кофе в руке, Кэйа вдруг осознает — стыд-то какой. Но в кафе это он будет заходить почаще, хоть оно и вообще не по пути в школу. *** — Что за внешний вид, Альберих?! — Только с клуба, извините, мэм! — Смеётся Кэйа, поднимая ладонь в знак того, что услышал, и прокручивается на сто восемьдесят градусов, через несколько метров ловя под талию стоящего у шкафчиков Венти, и в своем бешенной водовороте говорит Синь Цю и Чунь Юню, у которых его украл. — Я одолжу его у вас, ребятки. — Парень лучезарно улыбается, подмигивая — что, удивительно, было довольно легко и изящно сделать с его единственным глазом. — Привет, Кэй. — Усмехается Венти, махнув на прощание рукой двум парням, что продолжили общаться, но уже между собой. У этих двоих всегда были темы для разговора, хоть и по большей части в компании кого-то говорил именно Синь Цю, когда Чунь Юнь молчал. И, что самое интересное, они были единственными открытыми геями во всей старшей школе, начав встречаться аж с шестого класса и до двенадцатого. Шесть лет! — Ты под чем сегодня? — Ах, ты меня обижаешь, мой дражайший друг! — Кэйа строит искреннюю обиду. Окей, он был действительно хорошим актером, но Венти ему уже давно не верил, поэтому и сейчас неверяще выгибает тонкую темную бровь. — На биологию только под кофеином и никотином, так что мы идём на накурку в нашу кальянную. — Кэйа специально постарался так, чтобы составить свой маршрут и пройти мимо всех открытых учительских кабинетов и младшеклассников, которые услышав хоть слово про сигареты могли побежать жаловаться. Венти тяжело вздыхает: — Значит, в туалет на третьем этаже? — Именно. — Кйэа звонко чмокает его в щеку. И не только потому, что в нем проснулась внезапная любовь к своему лучшему другу, а потому, что мимо них прошла компания с одной девчушкой, которой Кэйа недавно не дал, и она начала трепаться, что он гей. Кэйа был геем ровно на пятьдесят процентов. Ну, может, на семьдесят, но это ничего не меняло, просто конкретно на нее у него не встал. Был слушок, что она заразила хламидиозом своего бывшего, и поэтому Кэйа решил предложить Венти делать вид, что они встречаются. Венти тогда был под коксом, и затея эта ему показалась очень веселой. — Она смотрела? — Смотрела. — Отвечает ему Венти. Затея казалась веселой до сих пор. Они знакомы всего два года, а чувствуется так, словно всю жизнь. Венти не так давно стал сиротой, а Кэйю бросил отец на произвол судьбы и, возможно, они искали поддержку друг в друге. За кого-то нужно было зацепиться, и Кэйа был счастлив, что вышло это не как с Тартальей, с которым они разделяют общее убийство. Миловидный рыжий мальчик из России, член какой-то банды с чудным названием, которому срочно нужно было пройти через таможню без паспорта, иначе бы его депортировали. А Кэйе срочно должен был попасть в Америку и найти отца, чтобы… Чтобы что? Набить ему лицо в университете, где он тогда, по слухам, работал? Что же, отца он там не нашел, а вместе с этим оборвался и след. Возможно, через несколько лет Кэйа продолжит своё расследование, когда появится больше связей и информации. Он находил себе богатых и взрослых мужчин не только для того, чтобы были средства на жизнь. Они давали ему чувство защищённости и стабильности, давали чувствовать себя беззаботным и немного более счастливым, но был ли он счастлив на самом деле? Нужно ли ему было все это? Может, подсознательно, сам того не осознавая, он хотел найти того, кто у него все это забрал и сделать ему больно? Сделать вид, что он действительно любит своего очередного любовника, а потом бросить его? Раскрыть его жене и детям, с кем он действительно был все эти «ночные смены»? У этих людей действительно были проблемы, раз они предпочли своим семьям его, загадочного смуглокожего мальчика, курящего по пачке в день и не рассказывающего больше своего имени. Ну, в любом случае, это их проблемы, раз они не осознали своей гомосексуальности раньше и довели все до десяти лет брака. — Как ночь прошла? — Венти небрежно запрыгивает на высокий подоконник, свесив ножки, и из-за своего маленького роста не дотягиваясь ими до батареи, чтобы опереться. — Выпили, потрахались, покурили траву. Всё как обычно. — Кэйа с сигаретой между губами подходит к зеркалу и ополаскивает лицо ледяной водой. Как всегда, не чувствуя холода. Пожалуй, зимой стоит нырнуть в прорубь. — Всем бы старшеклассникам твое «обычно». — Венти тихо смеётся. — Мне бы родителей и дом как у всех обычных старшеклассников. — Он тяжело вздыхает, вытирает руки о джинсы и выпрямляется, уперевшись взглядом в свое уставшее отражение. — А не вот это все. Конечно, есть и хорошие моменты, но я бы предпочел фантазировать о такой жизни лёжа в кровати дома, а не со взрослыми мужиками. Это знаешь, из серии «ах а вот если бы у меня был папик, который мне бы все покупал, а ему сосал по три раза на дню, было бы отпад», но когда реально оказываешься пленником такой жизни, понимаешь, что… — Кэйа разворачивается и медленно, словно акула, невидимая под гладью воды, подходит к Венти и заключает его в ловушку между своих рук, склонившись вниз. — …не отпад. — А ты чувствуешь себя пленником? — Возможно. — Это ужасно. Америка — страна свободы. — Мне кажется древние индейцы так не думали, когда американцы брали их в рабство, убивали, и насиловали их женщин. Они смотрят друг на друга. Венти — по-детски невинно хлопая длинными накрашенными ресницами, с каждым взмахом которых блёстки словно прокладывают путь к его ярким стрелкам цвета молодой травы, что уходят вдаль гладкой, нежной кожи, бесконечный простор которой хотелось расцеловать и так же бесконечно восхищаться. Идеальная, светлая, ни единого раздражения или прыщика, хотя курил Венти не меньше Кэйи. Удивительно, как он сохранил такой здоровый цвет лица. Кэйа — изучающе. — Хочу поцеловать тебя. — После твоих слов об отсосе? — Венти неловко смеётся, прикрывая глаза, и кладет одну руку на плечо друга. — Нет уж, спасибо. — Могу и отсос сделать. — Пять минут до урока, Кэй. — Да я быстро. — Бормочет себе под нос Кэйа, уже съехав вниз на колени между бедер Венти. — Кэ-э-э-эйа, аха-ха-хха! Венти упирается руками в его голову, вплетаясь пальцами в волосы и не переставая смеяться пытается его отпихнуть. — Дурак! — Хочу своему псевдо-парню сделать минет, и это я ещё дурак? — Вы действительно дурак, Альберих. — Звучит жёсткий голос. — Ох ты ж ёпт-. — Кэйа от резкого голоса учителя за спиной теряет равновесие и чуть не падает на бок, вовремя успев подставить руку под себя и провернуться на ней, вскочив на ноги. Он отряхивает свою одежду и натягивает улыбку. — То есть, сэр. — Венти, слезте с подоконника и к директору за курение в туалете. Кэйа… — учитель биологии делает короткую паузу, одаряя своего лучшего ученика разочарованным взглядом, когда тот небрежно тушит свою сигарету об импровизированную пепельницу — дно от банки газировки на подоконнике. — Считайте, что у вас выговор после седьмого урока. — Мужчина заходит в туалетную кабинку, щелкает замок, а Кэйа опирается локтями на стену, дожидаясь его под звук льющейся мочи. — Пока, Ви. — Ага, увидимся на ланче. — Весело отвечает тот, совершенно не омраченный мыслью прогулять первую половину урока в кабинете директора. — Вы там скоро? Я поссать хочу. — Кэйа запрокидывает голову, касаясь затылком холодного стекла, что довольно неплохо расслабляет раскалывающуюся от похмелья и недосыпа голову. — Соседняя кабинка свободна, Альберих. — Там со вчерашнего дня презик в смыв забился. — Презерватив? — Недоверчиво переспрашивает учитель, нажав на смыв. — Если ещё одна малолетка залетит, мы может потерять статус одной из элитных школ Киббл-Хилз. — Вас только это волнует? А как же судьба несчастной девочки и отца-малолетки ее ребёнка? — С приторно-обеспокоенной интонацией спрашивает Кэйа, с нетерпением ожидая, когда же освободится туалет. — Меня волнует лишь то, что какой-то пацан затащил её в мужской туалет. Кэйа понимающе хмыкнул мужчине, когда тот вышел, застегивая ширинку, и занял его место, быстро захлопнув дверь с желанием продолжить разговор. — Ага. Обычно это происходит в женских. — Обычно? — Я этого не говорил. Они выходят, когда коридоры школы пронзает звонок, оповещающий о начале дня. Очередной утомительный день. На перемене после теста, который Кэйа надеется, что написал на четверку, начинает привычный шум и гам, поэтому он отделяется от класса и идёт в библиотеку через…хаос. Хаос в школе на переменах, хаос в его жизни, хаос в его мыслях, и самое неприятное то — что ничего из этого он не может контролировать. По пути его находит учитель обществознания и предлагает записаться на программу углубленного изучения. А Кэйа, как всегда, соглашается, потому что ему нужна хорошая, нет — отличная рекомендация в университет. Ничего не контролирует.

***

Сейчас...

Хаос в его жизни немного поутих, но те времена так напоминает Дилюк сейчас, носящийся по всему кафе в самый завал. Середина дня, обед, кафе полно посетителей, которые постоянно сменяются новыми, колокольчик на двери звенит как часовой механизм — без остановки. Он заходит прямо в тот момент, когда мимо него проносится ураганом Итер в сторону одного из забитых столиков. Остальные официанты с чуть ли не выпученными глазами бегают от окна раздачи до посетителей, с кухни раздаются звуки готовки, жарки и… крики. Какие-то злые, даже гневные, с матами, оскорблениями и прочим, даже как-то непривычно слышать такое в подобном месте. Как раз в этом небольшом окошке мелькают огненно-красные волосы Дилюка, которые Кэйа не мог спутать ни с кем. Вообще, в последнее время он стал заходить сюда не только для обеда или кофе после пар. Увидеться с Дилюком лишний раз, вырвать у него лишнюю минутку из плотного графика — вот, что было самым желаемым. Маленький огонек света среди загруженного дня для них обоих. И ведь Дилюк действительно отрывался от всех своих дел, показательно, со вздохом, откладывал бумаги в сторону, развязывал фартук, подходил к Кэйе за стол и они начинали говорить. Для любого человека важно, чтобы был тот, кто может его выслушать. И намного лучше, если с этим человеком ты хоть немного знаком, ведь всяко лучше, чем изливать душу кассиру в магазине. Кэйа всегда мог с лёгкостью находить общий язык с людьми. Он был общительным, эрудированным, харизматичным и привлекательным внешне — о чем ещё можно мечтать? Однако для такого лёгкого доступа к сознанию людей требовалось быть подкованным в множестве всяких разнообразных тем, читать много книг, смотреть какие-то программы, общаться с новыми людьми и постоянно, постоянно развиваться. За последние пять лет, на самом деле, Кэйа не помнит ни одного дня, когда бы он мог отдохнуть и просто протупить за сериалом или игрой весь день. Утром надо обязательно прочитать научную статью за чашкой кофе, по дороге в универ слушать подкаст, а вечером перед сном повторить учебный материал. Честно, временами настолько хотелось все это бросить и послать нахуй культ саморазвития, что тряслись руки. Но он знал, что день отдыха превратится в неделю, а неделя — в месяц. И он начал курить. Лучше найти эту хрупкую грань баланса и поддерживать ее, упиваясь своим интеллектуальным превосходством над другими. Заводя дружбу с Альбедо Кэйа заранее понимал, что обеспечивает себя хорошим мотиватором и здоровым конкурентом, который помогал бы ему идти вперёд. Ведь когда ты смотришь на человека, так стремящегося к знаниям, сам невольно хочешь продолжать. К Дилюку же ему очень сложно было найти подход. Кэйа знал, что тот занимается тем же видом боевого спорта, что и он сам в подростковом возрасте, а следовательно и может дать по лицу или в живот, если приставания Альбериха ему поперек горла встанут, но пока Кэйа больше злых и возмущенных тычков в ребра не получал. Кэйа знал, что Дилюк невероятный трудоголик и не горит учебой, как он, и ему лишь бы сдать какую-то тему, над которой Кэйа корчился пол ночи, на четверку, а не на тройку, в то время, как Кэйа пахал на отлично и только на отлично. В приоритете у Дилюка стояло управление бизнесом и подработка в качестве помощника тренера, но и оттуда он скоро планирует уйти, поскольку бизнес развивается и на его расширение потребуется больше свободного времени. Ах, и ещё с превеликим разочарованием Кэйа осведомлен, что Дилюк не пьет, но у него есть огромная коллекция алкоголя дома, унаследованная от отца. Целый винный погреб. Казалось бы, такие разные, где найти точку соприкосновения? Кэйа долгие недели думал над этим и другими вытекающими вопросами, а потом в какой-то момент осознал: зачем он так заморачивается? Он не работату выбирает, чтобы подходить к ней с такой серьёзностью. Это будущие отношения, верно, и над ними нужно работать с немного другим подходом. С другой стороны, если бы у них было слишком много общих тем, им было бы скучно общаться друг с другом, а так они могут другу друга чему-то научить. — Ох, боже. Дилюк? — Кэйа замирает с приподнятыми руками, позволяя людям церкулировать в дверях, в то время как он стоит столбом, желая не попасть под колеса машины хаоса. — Дилюк! — Пошел ты нахуй, Рагнвидр! Ты и твое блятское кафе! Я не буду здесь работать! — Иди нахуй, Тревор! Если не можешь выполнять свои обязанности вместо того, чтобы ебаться с официантками в подсобке, то съёбывай блять на здоровье! Такое количество нецензурной брани для Кэйи было шоком. Нет, конечно, он и раньше слышал как Дилюк ругался, но не так сильно и не при таком количестве посетителей, половину внимания которых он и привлек. Вернее, он и какой-то парень, выбегающий с кухни и гневно развязывающий свой фартук, бросая его Дилюку в лицо. Рука Кэйи рефлекторно дёрнулась, сжавшись в кулак. — Дилюк? — Негромно окликает его Кэйа. Тон обеспокоенный, напряжённый, словно он готов по одной команде Дилюка или после ещё одной подобной выходки того парня заехать ему в челюсть. Он останавливается у барной стойки, положив одну руку на нее и пристально следит за развивающимся концертом. Венти весело хихикает на баре, подходя к нему. — О, так ты меня блять увольняешь?! Я засужу твою жалкую сральню за расизм! Посмотрим как отреагирует комиссия на нехватку черного персонала! — Съеби уже блять с глаз моих! — Дилюк громко ударяет кулаком по барной стойке, от чего Венти с писком подпрыгивает и отходит назад, не желая угодить под горячую руку мастера. Разъяренный бывший работник захлопывает дверь, а его фигура стремительно проходит мимо панорамного окна северной части зала и вскоре скрывается из виду. Наконец, шум стихает. Дилюк медленно втягивает воздух через нос и выдыхает, пытаясь успокоиться, напряжение натягивается в воздухе. Кэйа видит, как у него дёргается глаз и пульсируют вены на висках. Проходит какое-то время, прежде чем кафе восстановит свой привычный ритм работы — сумасшедший и абсолютно невыносимый, неуправляемый. — Кэйа?.. — Дилюк широко распахивает глаза, удивленный, словно только увидел его. — Сейчас не лучшее время для обеденного перерыва. — Знаю. Вернее, вижу. Что это только что было? Кэйа смотрит на него, уставшего и вымотаного, а ведь только середина дня, и Дилюку еще нужно как-то дорабатывать смену. Кэйе хочется его обнять и поддержать, но чувствует, что может сделать хуже. Обнимать человека, когда он настолько на нервах, по его мнению — не лучшая идея. Как подносить заженную спичку к запалу пороховой бочки. — У меня уволился повар. На кухне завал — они еле успевают, в зале завал — несколько официантов уволилось из-за учебной нагрузки под конец года. Касса сломалась, мы записываем все в ебанный блокнотик. — Дилюк пустым взглядом смотрит в пол, опираясь руками сзади на барную стойку. Внутри себя он чувствует, как его нервная система крошится, и её кусочки падают, ударяясь о стенки черепной коробки. — Я знал, что брать на работу студентов не лучшая идея, но какой нормальный взрослый человек пойдет работать в кафе? У меня даже менеджеры не везде есть, только на этой точке — и то, я один. Во всех остальных старшие официанты за главных, но они необучены. В таких местах постоянная текучка кадров, если я потрачу месяц, чтобы ввести в курс дела одного, а он уволится, это будет бессмысленная трата времени. Поэтому я круглыми сутками мотаюсь по городу, решаю какие-то проблемы, которые постоянно появляются, а под конец месяца, как сейчас, просто пиздец со всем этим подведением итогов, выплатами арендадателям и зарплатами персоналу. Я еще молчу про собеседования по несколько раз в неделю. — И при всем при этом ты учишься. Дилюк бусшумно выдыхает и переводит взгляд на него, говоря едва слышно. — Именно… Ладно, извини, мне работать нужно. — Он отвлекается на очередь посетителей, часть из которых внимательно его слушала. Пока Дилюк принимает небольшие заказы и носится между витриной с пирожными, пирогами и мороженным, вторым глазом он следит за Венти, чтобы он не отставал от его ритма заказов. Тот, на удивление, очень ловко работает руками, только и успевая нарезать добавки для коктейлей и спаласкивать стаканы для миксера. Кэйа думает, чем может ему помочь, и примерно на третьем покупателе соображает. — Тебе нужен помощник менеджера, Дилюк? — Помощник менеджера? — Тот выгибает бровь, но через секунду отворачивается, отдавая заказ и записывая сумму на бумажке. — Извините, терминал временно не работает. — Ничего страшного, мастер Дилюк. Я слышал Ваш рассказ, Вы выглядите очень молодо для такой ответственности… — Говорит миловидная женщина лет пятидесяти. — Сколько Вам? — Это личная информация. — Как можно вежливее отвечает Дилюк, затылком чувствуя, как Кэйа сверлит в нем дыру, дожидаясь ответа. — Что-то еще? — Нет-нет, спасибо. Хорошего Вам дня, и… Кажется, этот молодой человек хочет Вам помочь? — Она переводит взгляд ему за спину на Кэйю. Дилюк нервно вздыхает и кивает. — Я обсужу с ним его предложение. Прошу, не задерживайте очередь. Покупательница отходит со своим заказом, и только приняв оплату следующего Дилюк замечает, что она оставила ему сорок долларов чаевых. Очередь не уменьшается, и он начинает нервничать еще сильнее. — Кэйа, ты говорил про помощника менеджера? Отлично, ты принят, только блять помоги мне разгребсти этот бардак. — Отчаянно шепчет он подошедшему ближе Альбериху. Не будь здесь сейчас так много людей, Кэйа бы поцеловал его. — Окей. Синеволосый юноша хмыкает, перекидывая через плечо длинную водянистую косу и подхватывает волосы, чтобы заплести их в очаровательный, по мнению Дилюка, пучок. — Окей, босс, позволь мне взять бразды правления в свои руки и постой пока на кассе. Кэйа высоко поднимает раскрытую ладонь, видимо с целью привлечения внимания, и говорит своим громким голосом: — Все официанты, которые хоть немного умеют работать, живо на кухню! От необычной смены обстановки на Кэйю оборачиваются не только все официанты в зале, но и посетители. Его это никак не смущает. Видимо, ему нравится находиться в центре внимания. Быстрее всех его запрос обрабатывают Барбара и Розария, которые быстрым шагом проносятся мимо него, захватывая шапочки для волос. — Оставшиеся, делите зал и берёте зоны ушедших! Нам важнее приготовить еду, чем разнести её! В темпе, в темпе! — Говорит он энергичным голосом, подбивая официантов работать быстрее — и ведь действительно, уставшие и замученные, они начинают кружить как пчёлы в улие, а не дохлые мухи. Дилюк следит за ним своим внимательным взглядом алых глаз, горящих восхищением. Кэйа оборачивается к нему. — С кухни ушел один повар? Окей, у тебя их было семь, эффективность снизилась на пятнадцать процентов, но мы повысим ее на сорок, потому что я иду на кухню с девочками иду я. Дилюк, следи за раздачей в зале, принимай заказы со столиков, когда касса свободна. Венти остаётся на баре. — Он переводит взгляд на Венти. Венти смотрит на него той самой гордой улыбкой с нотками восхищения. Кэйа умелец выбираться из дерьма. В следующие три часа Кэйа не видится с Дилюком, но он утешает себя мыслями о том, что смог немного отсрочить его нервный срыв. Когда бесконечный поток заказов снижается практически до нуля, Кэйа отправляет девочек на перерыв, а сам берет те немногочисленные, что остались. И отдав последнее блюдо он, наконец, без сил падает на стул и запрокидывает голову назад, ударяясь затылком об стену. Кажется, физическая боль больше никогда не сравнится с тем, насколько ему плохо после трех часов беспрерывной работы. — Добро пожаловать на кухню. — Усмехаясь, но уже не таким бодрым голосом, говорит ему Сян Лин. — Можно считать, что ты прошел обряд посвящения. Первый рабочий день в час-пик. От Кэйи исходит лишь глухое мычание. Он проводит ладонью по своим взмокшим волосам и зализывает их назад. Повязка на глазу тоже промокла. — Ладно, я пойду, у меня еще ночная смена в ресторане отца. — Еще смена?.. Ты вообще спишь? — Конечно. Просто весь день на работе, но я люблю её. У Дилюка хорошее кафе и коллектив, а там моя семья. Справишься с уборкой кухни? — Да что тут справляться. — Кэйа закатывает глаз. — Заготовки в холодильник, выбросить мусор, посуду в посудомойку, протереть столы. — Откуда ты все знаешь? — Недоуменно спрашивает у него девушка, уже успевшая одеться и завязывающая яркий красный шарф. — Когда в школе учился — на кухне работал. — Он хмыкает. — Приняли без паспорта, образования повара и сан книжки в кафе в центре города. Сян Лин нецензурно комментирует себе под нос такое халатство руководства. Кэйа говорит, если бы не это халатство, его бы никуда не взяли. — В любом случае, то, что мастер Дилюк допустил тебя сегодня это единичный случай. Мы работаем с едой людей, Кэйа, и обязаны соблюдать все санитарные нормы, допуская тебя к кухне. Вообще, он проводит очень жесткие собеседования, прежде чем кого-то взять, так что тебе повезло. Не подведи его. — Подводить его я никогда не посмею. — Тихо, но серьезно проговаривает Кэйа, но поймав на себе серьёзный Сян Лин закатывает глаз. Он сидит в тишине какое-то время. На кухне — пустота и тишина, и Кэйа чувствует себя как под куполом, изолированным от всего мира. Голова раскалывается, тело болит, и он бы с удовольствием ещё понаслаждался бы этой тишиной, но к нему заходит Дилюк. Он останавливается на пороге, оглядываясь по сторонам в поисках других работников или любого, кто мог бы подслушать их разговор. Неудобно переминается с ноги на ногу, развязывая фартук, и подходит к нему, опустив взгляд. — Ты мне очень помог сегодня… — Неуверенно начинает он. Кэйа видит, что маску серьезного и жёсткого босса Дилюку держать становится все труднее, но перед ним он вовсе решил ее снять, позволил явной усталости проступить на лице. — Спасибо. И, если ты искал работу… Можешь приступать с завтрашнего дня. Считай, что несколько часов в час-пик это вся твоя стажировка. К тому же, удивительно, но ты умеешь готовить. — Ох, я могу приготовить особое блюдо ~ Кэйа тихо смеётся с резко нахмурившегося Дилюка, который быстрым движением скомкал фартук и гневно бросил его в него. — Ты меня сейчас выбесишь своими шуточками. — Эй, ну ладно тебе. — Мило улыбнувшись, извиняющимся тоном протягивает Кэйа, ловя комок ткани и бережно разворачивая его. Когда он встаёт, то вешает его на спинку стула, чтобы тот не помялся. У Дилюка был один из самых красивых фартуков — черный, с золотой окаймовкой и такими же золотыми вставками. Носили их только управляющие или бармены. — Подойди. Неохотно, но владелец кафе, в которое Кэйю только что приняли, подходит. И скрещивает руки на груди, смотря на него немного снизу вверх. — Давай встречаться? — Ч-что?.. — Дилюк опешил. Его глаза и рот распахнулись словно синхронно, не веря в то, что он только что услышал. — Ты мне нравишься. Рагнвидр все ещё чувствует, что его разыгрывают. Сейчас из-за угла выскочат надоедливые друзья Кэйи с громким смехом и камерами телефонов, направленных на него, когда он согласится, а сам Кэйа скажет что-то вроде «Ну ты и дурак, повелся. Я же просто пользовался тобой.» Но ничего такого не происходит ни через десять секунд, ни через тридцать. Кэйа все ещё молча ожидает ответа, но видно, как его надежды рассыпаются с каждой секундой ожидания в гробовой тишине. — Я-я это уже понял. — Выдавливает из себя Дилюк, пытаясь улыбнуться хоть немного, поскольку ситуация до жути смешная — Кэйа столько раз возбуждал и заявлял свои права на него на публике и в общественных местах, что складывалось неясное ощущение, что они уже встречаются. — По всем твоим, мг, поступкам и поведению… — Я прощупывал почву. Дилюк, ты мне на самом деле нравишься, но меня не устраивает тот факт, что наши взаимоотношения остались в каком-то статусе заморозки, и мы все ещё не решили этот вопрос. Я хочу всей этой романтической ерунды. Я хочу дарить тебе цветы и конфеты. Я хочу гулять с тобой по городу в красивых местах и давать покой после работы. Я хочу сделать тебя счастливым. — Почему?.. — Отчаянно шепчет Дилюк, не веря его словам. — Почему, Кэйа?.. — Я не знаю почему. Просто хочу. Может это любовь с первого взгляда, но я чувствую что… Ты мой человек. Дилюк сглатывает вязкую от нервов слюну и пытается удержать свой взгляд на лице Кэйи. На его серьезном, уверенном лице, выпадающем искренность его слов. И почему-то Дилюку хочется ему верить. — Ну так что ты думаешь? — Я думаю… — Красноволосый юноша выдыхает напряжение, успокаиваясь, чтобы его следующие слова звучали твердо, как решение взрослого, сознательного человека. — Я думаю, мы можем попробовать.