Новогодний переполох

      Этери морщится, водя рукой по тумбочке и пытаясь нащупать телефон, на котором так невыносимо трещит будильник. Огромными усилиями отдирает себя от кровати и плетётся в ванную. Холодная вода здорово бодрит и уже через несколько секунд женщина недовольно хмурится, глядя в зеркало и опираясь руками на раковину.        31 декабря. Опять.       Как же чертовски быстро летит время, постоянно возвращаясь к ненавистному зимнему дню. Не было никакой трагической истории, связанной с этим числом: никто не уходил, бросаясь пустыми обидами и оскорблениями, не приходил в кабинет со списком нон-гранта и предъявами по поводу малышей на катке, но и цветов никто не дарил. Нет, Этери как и все нормальные люди готовила салаты, смотрела поздравление президента и загадывала желание под бой курантов. Просто было в этом дне что-то такое, что заставляло стиснуть зубы и мысленно крыть матом всех окружающих.       Этери ненавидела новогоднюю суету. Все эти походы в магазин, головная боль с выбором подарков для близких, толкучка на кассе и пробки, жуткие пробки! Все это отнимало много времени, которое можно было потратить на хорошую тренировку и, следовательно, отнимало дальнейший результат её спортсменок, отодвигая его на более долгое время.       На скорую руку приведя себя в приличный вид, женщина схватила папку с отчётами, над которыми она корпела почти всю ночь, и поспешила в «Хрустальный».       Этери не любила холод, но любила снег. Когда он хлопьями падал вниз, путаясь в кудрявых локонах, оставаясь капельками влаги на длинных ресницах и кончике языка, когда хотелось подурачиться, словно маленький ребёнок, запрокинув голову вверх и высунув язык, ловя снежинки ртом.       Вот и сегодня погода радовала хлопьями снега и отсутствием сильного ветра. Выйдя из машины на парковке около катка, Тутберидзе позволила себе несколько минут насладиться приятным ощущением прохладных снежинок, кутавшихся в волосах. На входе в «Хрустальный» Этери взглянула на время и, порадовавшись тому, что в этот раз даже не опоздала, радостно толкнула дверь, после чего замерла на месте, услышав знакомые голоса в холле. — Даниил Маркович, держите лестницу крепче, она шатается! — верещала Трусова, вцепившись одной рукой в лестницу, а другой прижимая к груди ёлочную звезду. — Даниил Маркович! — Да держу я, держу! — хмыкнул мужчина, поднимая голову вверх. — Вешай уже её быстрее! — Мне страшно! Лестница шатается! Я сейчас упаду! — А четверные прыгать тебе не страшно? — усмехнулась Косторная, вальяжно растянувшаяся на диване и подпиливающая ногти. — Там тоже можно упасть, между прочим. — Я надеру тебе зад, когда спущусь отсюда! — фыркнула Саша, но тут же ойкнула, схватившись за угол стены. — Кто придумал вешать эти дурацкие звёзды? — Ты сама туда залезла, — улыбнулась Щербакова, развешивая игрушки внизу ёлки. — Никто не заставлял. — Не правда! — Мы играли в правду или действие вчера, — пояснила Алёна, глядя на озадаченные лица Глейхенгауза и Щербаковой, которые после этого приняли ещё более озадаченный вид. — Ну не мне же лезть туда, ей Богу! Мне прошлого года хватило! — Я больше никогда не буду играть с тобой! И вообще… — Так, Трусова, хватит вопить! — прервал её голос Тутберидзе. Она окинула всех взглядом и покачала головой. — Даня, ну ты-то куда? — Да ладно, праздник же! — улыбнулся мужчина, отрывая одну руку от лестницы, на что Саша недовольно втянула воздух в лёгкие. — Ага, праздник, — фыркнула Этери, вручая ему папку с отчётами. — Отнеси-ка, будь добр. — Эй, а как же я! — Была Саша Трусова — нет Саши Трусовой, — хихикнула Алёна. — Косторная! — рявкнула Этери, отчего та чуть не выронила пилку из рук. — Ты либо помогаешь, либо идёшь прямо сейчас тройные штамповать! Марафет будешь дома наводить! — Даниил Маркович, идите, я заменю вас на этом посту, — она подскочила к лестнице и пошатнула её. — Мы справимся! — Не оставляйте меня с этой дурой наедине! — взмолилась Саша, пытаясь принять более устойчивое положение. — Аня, держи лестницу! — Чтобы через полчаса были на хореографии! — Этери направилась к своему кабинету. — Дурдом…       Женщина не спеша приближалась к своему кабинету, уже предвкушая, как выпьет стаканчик любимого кофе и спокойно отправится в зал. Завернув в нужный коридор, она остановилась как вкопанная, наблюдая как из её кабинета кто-то вышел, громко хлопнув дверью. — Загитова? — удивлённо выдохнула Тутберидзе. — Какого чёрта ты делала в моём кабинете? — Я не… эээ, — замялась девушка, глазами рыская по коридору и пытаясь отыскать пятый угол, резко прикинув, какой нагоняй она сейчас получит. — Что ты «не»? — спросила женщина, приближаясь к двери. — Этери Георгиевна! — завопила Алина, заслоняя дверь спиной. — Не заходите туда! — Это ещё почему? — такой наглости женщина не ожидала. — Если ты украсила мой кабинет, клянусь, я… — Нет! То есть… В общем, не заходите! Прошу Вас! — Да отойди ты от двери! — отодвинув девушку в сторону, она потянулась к ручке. — Этери Георгиевна, не надо! — продолжала Алина, жалобно смотря на тренера. — Нам не нужны трупы!       Женщина распахнула дверь и от изумления открыла рот. — Приветик!       Она захлопнула её обратно. — Загитова, какого чёрта?! — Я тут ни при чём! — начала оправдываться девушка, делая шаг в сторону. — Я зашла в кабинет чуть раньше вас и тут же пулей вылетела оттуда. — Что ты делала в моём кабинете без моего разрешения, мы обсудим позже, а сейчас марш на хореографию! — Вас поняла! — пробубнила она и ретировалась из коридора. — Твою же ж… — вздохнула Этери, прежде чем снова открыть дверь.