Дедовские зарисовки

      Ревность.       Барбатос, казалось, всегда был близок к человеческим чувствам, но данного понять никак не мог. Не одну сотню лет он скитался в размышлениях: как можно ограничивать того, кого любишь? В его идеалы свободы никак не укладывались встреченные на улицах и площадях парочки, бурно спорящие и агрессивно выясняющие отношения. Возлюбленные, что устраивали целые скандалы из-за одного брошенного не туда взгляда. Мужчины, что запирали своих женщин дома, не отпуская к подругам в таверны. Эти люди просто жили недоверием к своим любимым, чем вызывали у Анемо Архонта раздражение и... печаль.       «Их любовь притворна. За её маской лишь собственный эгоизм.»       Так думал Барбатос, пока сам не полюбил.       Начиналось с малого. Он просто почувствовал, что-то незнакомое, чего никогда не испытывал. Странное, горькое чувство, которое появилось во время очередного визита в Гавань.       Его взору открылась до безумия милая картина. Для посторонних. Ведь сам Венти никак не мог оценить, виснущую на шее Гео Архонта задорную девчушку. Проглотив странный комок в горле, Венти уверенно пошёл навстречу давнему другу, который с отеческой улыбкой представил ему собственную начальницу и хозяйку Ритуального бюро.       Венти закрыл глаза на собственное дикое поведение первый раз.       Следующим звоночком стали их посиделки с Мораксом в Трёх чашках в порту. Официантка была чересчур навязчивой и перебивала Венти, словно его вообще не существовало. И бард уже было подумал, что подобное неуважение вызвано тем, что он иностранец, но тут заметил кое-что... Откровенно сальные взгляды и более чем формально-вежливые касания, которыми девушка осыпала сидящего напротив Венти мужчину.       «Да она же слюни пускает на Чжунли. Ещё и так в открытую! И ему нормально?!» – Венти ошарашенно наблюдал, как вежливо его спутник отказывает во встрече этой наглой девице.       То был второй раз его священного негодования.       И надо было видеть в этот момент лицо Венти. Хмуро сведённые бровки, чуть надутые губы и щёки. Осталось только руки недовольно скрестить. Чжунли отметил забавную реакцию Барбатоса, но не стал никак комментировать. Мало ли, может Анемо Архонт сам хотел внимания от жительниц Лиюэ, а Моракс тут надумывает.       Последней каплей стал случай на Бисерном пароме. Барбатос ни в какую не хотел туда идти, наслышанный о репутации данного места. Люди свободны и пускай делают всё, что в голову взбредёт, но сам Венти впутываться в разврат и интриги светского общества никогда не желал.       Но Чжунли настоял, ведь только в один день в году на сцене парома выступает лучшая оперная певица Тейвата. И подкупил жадного до выпивки и общества Чжунли барда, что уж там.       Но вот терпение Венти окончательно закончилось, стоило какой-то размалёванной мадам в едко-красном ципао утянуть Моракса в сторонку и там же неожиданно поцеловать. Вот так внаглую и шёпотом предлагая свои довольно очевидные услуги. Нить тетивы лопнула, и Венти, не сходя с корабля, в одной из гостевых кают устроил Чжунли разборки.       Мужчина спокойно выслушал невнятную, но безумно эмоциональную тираду Анемо Архонта и по завершении с лёгкой усмешкой спросил:       – Ты ревнуешь?       – Что?! – Барбатос задохнулся возмущением. Да как он, Бог Свободы, может кого-то ревновать? Ревность это же глупое, неуважительное чувство. Ревность это же о недоверии, о нелюбви...       Венти обречённо опустил голову. Уважал ли он Моракса? Определённо. И пускай их стили правления отличались, Венти всегда готов был обратиться к Гео Архонту за советом, как к старому наставнику или близкому другу. Доверял ли ему? Да Барбатос готов был не просто воевать плечом к плечу, а лично подставиться чужому копью, зная: не ударят, не убьют. Его доверие мерилось отсутствием условных границ между регионами. Чжунли был самым родным существом в его жизни, что казалось не тысячи лет, а вся вечность их связывает.       Так любил ли его Барбатос? Несомненно. Это было так естественно ощущать, словно любовь к Мораксу слилась с его элементальной энергией и физически заполнила Гнозис. И при этом всём та горечь, что сжирала Венти при взгляде на Моракса, была точно ревностью.       Венти был в ужасе от нового чувства, что познал спустя столько времени своих скитаний. Неужели эта чернота поглотит даже его самого и превратит в бесповоротного собственника... Что за парадокс. Тот, кто внушает людям идеалы свободы, не в состоянии дать эту свободу тому, кого любит. Детская борьба за внимание, смешанная со старческим маразмом – вот как Венти ощущал себя.       – Я боялся, что нечто подобное начнётся из-за наших недосказанностей. – Чжунли мягко, но уверенно сжал его ладони и заставил посмотреть в глаза. – Так вот, ты никогда не потеряешь меня, Барбатос. У тебя просто не должно быть причин ревновать, ведь я абсолютно уверен в своей любви к тебе и не хочу, чтобы ты сомневался в ней тоже.       Кому-то на осознание бессмысленности ревности необходимы сотни лет. Кто-то тратит на это всю смертную жизнь. А кому-то достаточно лишь одной неловкой ссоры с последующим облегчением от примирения.