Совершенный, острый, красный

      Уруша знал, что прекрасен. И нёс это прекрасное в массы. Он позволял другим смотреть на себя, восхищаться. А что им ещё оставалось делать? Разве в их унылых жизнях могло появиться что-то ярче, чем он сам?       Его гармоничное тело, отменная крепкая задница, ровный член без отвисших яиц и идеальные нижние клыки во рту — Уруша тронул один, закончив чистить зубы и невольно вспомнил, что заявил ему первый менеджер:       — Урукшан, их нужно спилить. Твои клыки выглядят чересчур дико и агрессивно, постоянно торчат изо рта — это уменьшит поток предложений. Я выбрал адреса нескольких клиник, где процедуру проведут быстро и безболезненно, и внесу в твоё расписание на ближайшее время.       Уруша улыбнулся тогда — и уже на следующий день у него появился другой менеджер.       Его расписание на день обычно было простым: подъём в пять утра, литр воды, пробежка в парке в любую погоду, душ. Потом были варианты. Либо он уделял время себе: спа, чтение, поход в зал. Либо три раза в неделю устраивал сеансы. Заходил в свой аккаунт, включал камеру и несколько часов показывал себя тем, кто мог за это заплатить.       Сначала неторопливо делал растяжку или зарядку, надев джоки. Белые полоски убегали вбок, обхватывая подкачанный зад, широко обнимали сверху. Потом, если было настроение, благосклонно принимал комплименты в чате и переходил к горячему. Чаще всего Уруша не выставлял лоты на покупку — действия, которые он должен был делать по чужой прихоти. Он делал, что хотел — ему платили за время.       Безо всякого стеснения Уруша делился с другими своим удовольствием. Брал любимую смазку, неторопливо дрочил, по-звериному низко выстанывая. Иногда показывал новые игрушки и прямо после растяжки, не снимая джоки, усаживался на ребристое дилдо или включал вибрацию.       После такого бодрящего утра Уруша завтракал и к обеду уезжал на кастинги. Ходил на все, что скидывал ему менеджер, даже если они ему не нравились — просто потому, что организаторы должны были увидеть его и прочувствовать, что такой как Уруша им не по зубам. И потом уже Уруша раздавал отказы и возвращался домой небывало умиротворённым.       Сегодня одно прилетевшее предложение оказалось даже интересным. Менеджер писал, что организаторам понравились прошлогодние фото, и они просили сняться в рекламе белья в подобном же антураже, но на парной фотосессии.       О, Уруша хорошо запомнил те съёмки: ему принесли настоящие шкуры. Шкуры невинно убитых животных! И когда Уруша закатил скандал, то пытались уверить, что шерсть искусственная, и он всё не так понял. Но у него глаза были на месте, а ещё прекрасный нюх и внутреннее чутьё — славьтесь, предки-охотники — и на обман Уруша не повёлся. Он не собирался возвращаться к нецивилизованным истокам: охотиться, есть мясо, делать из животных одежду и кому бы то ни было вредить. Он нёс в этот мир исключительно прекрасное и не давал окружающим скатиться к негармоничному существованию.       На этот раз менеджер уверял, что ни одно животное в ходе подготовок ко съёмкам не пострадает. Уруша решил поверить. И проверить. А ещё намеревался доказать, что никакие парные съёмки не нужны — его блистательной натуры хватит сполна. Он и один справится.       И всё же Уруша собирался немного тщательней, чем обычно. Опирался на образ с фото, поэтому вдел в левое ухо два грубоватых кольца из золота — ох, как же цвету его кожи шло золото! — и вдел в мочки белоснежные серьги в виде звериных когтей. Конечно же, из камня, а не настоящих.       А потом пришло время сделать самый сложный выбор.       Уруша раздвинул дверцы и встал перед стеллажом во всю стену. Он застыл, мучительно вглядываясь в подставки, с которых вились всевозможные пряди. Цветные, яркие, кислотные, лёгкие, завитые, прямые, в дредах. Разумеется, ни одного натурального парика — как можно надеть на себя части другого существа? И ещё неизвестно, насколько добровольно то рассталось со своими волосами.       Уруша бережно гладил искусственные локоны, примерял, недовольно сверкал глазами в зеркало и так и не смог выбрать. Чаще всего этим всё и заканчивалось, но это не могло остановить от очередной покупки.       В итоге Уруша задвинул дверцы и просто собрал свои волосы в хвост, открывая выбритые виски. Постоял ещё немного и вплёл имитацию небольших костей — покорять, так покорять.       Перед уходом Уруша выпил литр миндального молока и захватил салат и контейнер оливок для перекуса. Кастинг кастингом, а приём пищи у него был по расписанию.       — Урукшан Бат-Эрдэнэ? — без запинки выдал мальчишка-ассистент, сверяясь с планшетом.       — Можно просто Уруша.       Уруша улыбнулся, к ним уже спешил его менеджер, которому он всучил шоппер, чтобы тот пристроил еду.       — Прошу за мной.       Мальчишка ловко вёл его по коридорам, а когда открыл дверь в приёмную… в кресле его уже ждал Эфрази. Эльф. Эльфятина. Чёртова эльфятина!       Если бы Уруша хоть на мгновение в себе усомнился, он мог бы назвать Эфрази конкурентом. Но он в своей неотразимости не сомневался и не переваривал эльфа лишь потому, что тот выбивал его из гармоничного состояния. Пробуждал что-то неправильное, ещё с тех времён, когда его предки охотились, трахались со всем, что было рядом, и не мылись.       Эф носил обувь на шпильке. Высоченные ботфорты, изящные туфли, вызывающе-красные ботильоны в сетку — эльф мог носить всё. В отличие от Уруши. Под ним шпилька сминалась, сплющивалась, корёжилась, гнулась. Его удел — тяжеловесная платформа с крепкой конструкцией. Когда он впервые это понял, то долго рычал у десятка разломанных пар туфель.       Поэтому Уруша сел в кресло напротив и прилип взглядом к эльфийским ножкам. Изучал, смотрел, пялился. На острый нос, изящную молнию и смертельную шпильку сантиметров в тридцать. Даже во рту почему-то пересохло, и клыки зачесались. Уруша рассеянно вылил в себя графин с водой, который заманчиво стоял под рукой. Норму на день почти восполнил. Вода оставила на языке приторный привкус, приглушённый лимоном. От графина пахло горечью и чем-то незнакомым, но Уруша под взглядом эльфа уже всё проглотил.       Эф заговорил первым.       — Значит, Стефан решил поставить нас в пару. Понимаю его выбор, — эльф закинул ногу на ногу, дразняще качнул носком. Уруша не сразу нашёл в себе силы перевести взгляд на тонкое бледное лицо, где тёмным алым пятном жгли губы.       — Я предпочёл бы работать один.       — Как и я.       Молчание липко тянулось, никакой Стефан к ним не выходил. Вообще никто не выходил. Они так и сидели вдвоём, когда Уруша ощутил, как у него плывёт голова. А ещё впервые в жизни он понял, что хочет отгрызть чью-то ногу. Прямо по кромке обуви. И забрать себе.       Уруша сжал кулаки, мотнул головой и застонал — в черепушке как будто всё взорвалось. Обеспокоенное лицо Эфа возникло прямо перед носом.       — Что с тобой? Воды? — эльф потянулся к графину и тут же скривился, подняв стеклянную крышку. — Что за дрянь и как ты это выпил?       Эф хотел отойти, кажется, к забытому на столике телефону, но Уруша не дал — зарычал низко и ухватил его за ногу, дёрнув к себе. Прижал трофей к груди — славьтесь, предки-охотники — провёл пальцами по шпильке, а щекой притёрся у колена.       — Обычно фанаты падают к моим ногам, а не я к ним.       Сочные губы дрогнули, бровь выгнулась элегантным крючком. Уруша попробовал объясниться. Почему-то стало стыдно.       — Хочу отгрызть тебе ногу, ты такой красивый на шпильках. Я вообще мяса не ем, но тебя хочется, — Уруша вздохнул обречённо, уткнулся клыками, с трудом разгребая в голове кисель. Мысли и тело совсем не слушались. Эф под его руками застыл. А потом расслабился, положил ладонь на голову и сгрёб хвостик в кулак, оттягивая, заставляя встретиться взглядом.       — Если не отгрызёшь сейчас, я для тебя перемерю всю обувь из моей коллекции. Хочешь, Уруша?       — Хочу.       — Тогда отпусти.       — Не могу.       — Тогда неси к моему креслу.       С этим Уруша спорить не стал. Перехватил эльфятину на руки, сделал пару неровных шагов и снова растёкся в кресле. Но теперь усадил Эфа к себе на колени, уложил голову на плечо и впал в какое-то сонное состояние. Только добычу из рук не выпускал. Эф кому-то звонил. После в приёмную прорвался его телохранитель-шкафчик и даже пищащий менеджер самого Уруши. Кто-то спорил под ухом. Бегали и суетились люди и нелюди. У него брали кровь. И ещё мазнули по клыкам, не решившись забраться в рот. Потом рядом что-то блеял тот самый Стефан:       — Мы просто хотели его уговорить, один стакан и всё! Урукшан часто отказывает безо всяких причин, а ваши съёмки вместе стали бы взрывом!       Эф отвечал ему спокойно и безжалостно, и Уруша жмурился, смакуя его голос и холодную строгость.       Кажется, Стефан хотел его расслабить и притупить внимание, поэтому подмешал в воду какую-то человеческую гадость. Чтобы Уруша подписал контракт и не воротил нос. Да какая разница, если у него теперь есть эльфятинка?       Он жадно втянул носом тонкий аромат Эфа, ненавязчиво подчёркнутый парфюмом. И тут на него снизошло озарение. Бинго, эврика и персональная нирвана, даже в ушах зазвенело — Эфа можно познакомить с его коллекцией париков. И выбрать самые-самые, подходящие к каждой паре обуви. Можно даже ничего больше на эльфа не надевать, оставить только парик и шпильки.       — Начнём с красного, — пробормотал Уруша, зарываясь носом в остренькое эльфийское ухо. — Красного, как твои губы.