Кукольник

По прошествии нескольких утомительных часов мы решили сделать передых. Оказалось, что даже призраки могут уставать, хоть Нагито даже не шёл, а, больше для вида делая привычные при жизни шаги, летел, ведь ноги проходили сквозь поверхность. Мы сделали привал. Удивительно, как обжигающе горяч песок днём и как холоден ночью. Хоть на мне и было несколько слоёв одежды, зубы всё равно нещадно стучали. Ну, я уже привык к этому. Я кинул взгляд на белокурого парня, что всё это время внимательно и с неприкрытым интересом наблюдал за моими действиями. —Полагаю, призракам не холодно? Он подтверждающе кивнул головой с неким сочувствием в глазах. Из своего большого тяжёлого мешка я достал дрова и сухую траву, а также кремень и кресало – огниво. Я уложил весь материал для растопки на песок и начал ударять камень о камень до тех пор, пока не появилась искра, упавшая на растопку. Маленький огонёк начал медленно разрастаться, пока через довольно продолжительное время не превратился в большой костёр. —Чёрт, дрова уже кончаются... – Буркнул я. Нагито в это время сидел рядом, поджав колени к груди, и зачарованно глядел на танцующие языки пламени. К слову, в пустыне уже давно закурился густой туман, скзвозь который пробиралась луна, стелившая тени. —Эй, Хаджимэ... – Нарушил тишину мой спутник. —М? —Ты сказал, что ты странствующий музыкант... —А? Ну да. Я в основном этим на жизнь и зарабатываю. Ну и иногда что-то перепродаю – вещи, которые не имеют ценности в одном месте, но являются полезной диковинкой в другом. —Ого... Как интересно! – Распахнул в восхищении глаза паренёк, – Слушай, а это ведь ты тогда на чём-то струнном играл в деревне? —Ага. Ты слышал? —Да, это было прекрасно! Кстати, а что же это за инструмент? —О, это лира. Хочешь, я сыграю? —Ооооо! – Протянул с энтузиазмом Нагито, и его глаза загорелись в предвкушении похлеще костра, – Конечно! Достав из мешка лиру, мои пальцы принялись плавно и нежно перебирать её струны. Полилась мирная мелодия, и под её звук я начал напевать своему слушателю историю про отважного странствующего торговца. Любопытные звёзды из созвездия лиры неотрывно смотрели на нас, и среди них особенно ярко сияла интересом Вега. В груди раздавалось тёплое страстное чувство от такой приятной компании, и оно согревало меня больше разожжённого огня. Беловолосый парень широко улыбался, думаю, он тоже почувствовал это тепло, хоть и не мог теперь его физически чувствовать. Музыка смолкла, и на её место вновь пришла тишина, прерываемая лишь лёгким треском горящих дров. —Это было поистине чарующе, Хаджимэ! – Сказал Нагито всё так же сверкая своими прелестными глазками. —Спасибо за лестный комплимент моему творчеству. Знаешь, твои руки тоже умелы. Никогда не видел чего-то настолько красивого. —А-а... – Протянул он, почёсывая затылок и вновь возвращая на своё лицо минорное выражение. Наверно, я сказал что-то не то. – Ну, теперь мои руки бесполезны... И всех кукол сожгли. Всё, что осталось от меня – опозоренная гниющая голова, выставленная на всеобщее обозрение. Но, подозреваю, что и её скоро сожгут. —Не говори так... – Попытался утешить я его сердце, переполненное горестью, – Если от тебя ничего не осталось, то с кем же я сейчас разговариваю? Однако мои слова не особо взбодрили его, парень всё ещё был глубоко погружён в тоску. —К тому же... – Продолжил я, начав рыться в своём мешке, и достал оттуда куклу с волосами цвета молочного шоколада с причудливо торчащей вверх прядкой и глазами цвета болота. – Это разве не твоё? – Сказал я, улыбнувшись. —Ах, моя Надежда! Нагито сразу подскочил ближе и попытался схватить её, но у него ничего не получилось. —Надежда? Это её имя? —Угу. – Кивнул Комаэда, сдерживая слёзы, – Я так рад... Она цела. Хоть кто-то остался... В мой дом постоянно приходили люди и забирали оттуда кукол. Из их разговора я понял, что они собираются избавиться ото всех. Я пытался их остановить, но, естественно, мои попытки были бесполезными. Это всё моя вина... Я всех подвёл... —"Всех подвёл"?... —Да... Этих кукол. —Твоё высказывание как-то относится к твоей способности? Ты говоришь так, будто они живые. —Ах, да! Это так. Не думай, что я просто сумасшедший и у меня воображаемые друзья. Просто моя способность заключается в том, что я могу вселять жизнь в неодушевлённые предметы. Однако, как только я умер, всё, что я оживил, вновь стало неживым. Мы будто разделяли одну жизнь. Можно сказать, что я вложил в предметы свою душу в самом прямом смысле. Эти куклы не были для меня бездушными манекенами. Они были моими друзьями. Но в один день, ночью, одна из моих девочек тихо ускользнула из дома. Это заметил случайный прохожий, и... Ну, ты видишь, во что это вылилось. – Вымученно улыбнулся парень. —Нагито... Можно тебя обнять? —Ха-ха-ха, забавно, Хаджимэ. Но ты ведь не можешь меня коснуться. —Объятия – это не только касание. Это и духовная близость тоже. Обоюдная передача чувств. Способ морально поддержать кого-то другого. —Ты хочешь меня поддержать? —Конечно хочу, дурень! —Ха-ха. Ты очень добрый, Хаджимэ. – Лучезарно блестнул своей улыбкой парень. —Не я добрый, просто ты очень милый. —Э?! Ну... Эм... Спасибо... Гм. – Застеснялся беловолосый, накручивая прядь волнистых волос на свой палец. —Нагито... А умерших ты можешь воскрешать? —М-м. – Отрицательно помахал он головой. – Это не будет иметь смысла. Во-первых, я не могу остановить естественный процесс разложения тела. Во-вторых, я не могу вернуть душу былого владельца обратно в тело. —Вот как... И всё-таки никому неподвластно воскресить умершего. – Заметил с печалью я. Нагито посмотрел на меня с точно такой же грустью в глазах. —Понимаю, что мне легко говорить об этом, но... Не грусти, Нагито. Знаешь, это только наш первый день вместе, но я безумно рад, что повстречал тебя. И пускай ты мёртв, в твоей компании мне намного приятнее, нежели в компании живых людей. Пускай я не могу прикоснуться к тебе по-настоящему, я чувствую, что нашел родственную душу. —Я тоже рад встрече с тобой, Хаджимэ. Благодаря тебе всё не так плохо, и я не одинок. —Когда-нибудь я присоединюсь к тебе, и станет ещё менее одиноко. —Я буду ждать этого. Но только не торопись на тот свет, Хаджимэ. Мне будет грустно, когда ты умрёшь. —Ха-ха. Не волнуйся, специально умирать я не собираюсь. У меня ещё слишком много дел. Я вытянул руки вперёд, и Комаэда понял мой жест. Он придвинулся ко мне ближе и обхватил руками мою спину, а я обхватил его. И хоть мы и не могли чувствовать друг друга, объятия от этого не стали менее приятны.

***

—А что потом стало со странником и призраком? Они полюбили друг друга? – Спросила маленькая девочка, слушая мой рассказ под игру лиры. Я взглянул на Нагито, сидевшего рядом с ней. Он густо покраснел до кончиков ушей и опустил голову вниз от смущения. —Конечно. – Ответил девочке я, – И хоть настоящий физический контакт был невозможен между ними, у них всё равно была традиция целоваться каждый день. И не только целоваться, но и... —Хаджимэ! – Закричал в ещё большем смущении беловолосый. —Кхм. Ну, не важно. Что ж, песенки на этом окончены. —Пока-пока, господин музыкант! – Крикнули мне вслед дети. —Можно было и без подробностей обойтись... – Надулся Нагито. Я невесомо чмокнул его в щёку, и он вздрогнул и потёр её, будто бы я и правда коснулся губами его кожи. —Не ворчи, Нагито, и приготовься к следующему путешествию. Теперь по плану у нас Север. Мы с тобой обязательно обойдём весь мир. Ещё много мест с нетерпением ждут нашего прибытия.