Новая жизнь

Братишкин разваливается на диване моментально, едва они переступают порог квартиры, только одежду уличную успевает снять. Хесус наблюдает за ним с добродушной улыбкой и идёт мимо к холодильнику, обнаруживая, что немногочисленные продукты совсем кончились. — Бля, пора в магаз идти. — жалуется Хесус. — О нет, хуй там, я после этих всех хождений неделю с постели не встану. У меня ноги сейчас отвалятся! — возмущается Вова, заворачиваясь в одеяло. — Сиди уж, я и один схожу. — Супер. — Напишешь мне, что там тебе нужно. — Агась. — беззаботно отвечает Братишкин и намеревается провалиться в сладкий сон, как только за ним дверь закроется. Вова действительно засыпает, но его будит резкий звук, сначала он спросонья слабо понимает какой конкретно, но открыв глаза слышит, что это стук в дверь. Кто собственно может стучать в такое время и зачем неясно совершенно, и, подходя к двери и заглядывая в глазок, Вова очень надеется, что никакой бугай с пушкой наперевес к нему не вломится. Парень за дверью вламываться точно не собирается, с коробкой в руках он вовсе выглядит ну чисто как курьер какой-то, только не в форме и довольно опрятный, в светлой куртке с тёмными чуть вьющимися волосами, но красиво уложенными. Братишкин решается открыть дверь. — Хай! How can I help you? — Привет, а Лёша дома? — спрашивает на чисто русском парниша и проверяет свои часы, словно куда-то спешит. — О, блять, русский что ли? Он в магазин ушёл, скоро уже придёт, наверное, я в душе не ебу где здесь магазин. — воодушевляется сразу Вова и открывает дверь шире, напрочь забыв, что щеголяет в одних трусах. — Да ты может зайдёшь? Парень придирчиво оглядывает его, заглядывает неуверенно в квартиру и качает головой. — Не думаю, что это хорошая идея. Подожду снаружи. — А… — Братишкин не успевает ни возмутиться, ни спросить почему, как в коридоре, шурша пакетами, появляется сам Хесус. — Какого хуя ты здесь делаешь, блять? — возмущается сходу он и бросает на парня самые злобные взгляды, что Вова вообще у него видел. — Я хотел поговорить, это и минуты твоего времени не займёт. — спокойно отвечает незнакомец. — Или ты хочешь поругаться прямо в холле? — Сука… Ладно, но, если ты собираешься ебать мне мозги, иди нахуй, Михо. — фыркает Хес и протискивается мимо него и его коробки к двери и вручает пакеты Вове. — Распакуй их. Братишкин ещё находится в прострации, ему никогда не доводилось видеть, чтобы Хесус так в открытую выражал к кому-то агрессию, ещё и прямо в лицо, он в живую со всеми дружелюбный. Вова ставит пакеты на тумбу, мгновение, и он крадучись возвращается к уже закрытой входной двери, к счастью, она хоть и прочная, но голоса говорящих прямо перед ней людей не заглушает, особенно если прижаться ухом к замочной скважине. —… Поэтому я и пришёл. — долетает из-за двери голос загадочного Михо. — Мог бы отправить курьером, приходить вообще необязательно. — отвечает ему Хесус, уже не такой сердитый. — Не хочешь меня видеть? — Я… Блять, это ты меня выгнал, я вон даже вещи не все забрал. И как ты думаешь? Не я так решил. — Хес… Лёш, ты не понимаешь. — Всё я понимаю, ты, нахуй, всё решил и перед фактом меня поставил, вообще, блять, охуенно получилось. — Это ты был одержим этим парнем, а теперь он в твоей квартире растрёпанный и в одних трусах. — Михо повышает голос, отчего его ещё более отчётливо слышно. — Ты в себе сначала разберись. — Ты хуйню несёшь. Сука! — Хес за дверью вроде топает ногой или пинает ту самую коробку, точно не разобрать. — Не трогай! Братишкин секунду сомневается пора ли ему вмешаться, с одной стороны он ничего не понимает, а с другой там возможно Хеса бьют, этот парень определённо на пару сантиметров его выше и уж точно сильнее. Вова меняет своё положение с прослушки на подглядывание, благо слова всё ещё можно разобрать. — Давай не будем здесь ссориться? Я хотел просто вернуть твои вещи, убедиться, что ты в порядке и… Просто увидеться. Так что не будем снова, ладно? — Михо угрожающе не выглядит, но стоит довольно близко. — Я в норме. — хмуро отвечает Хесус и поднимает с пола коробку, казалось он сейчас же откроет дверь даже не взглянув на него, но всё-таки поднимает взгляд. — Увиделись? — Хес, я не хотел, чтобы всё выглядело так, и чтобы мы стали врагами, я… Не знаю, что сказать. — Всё это неважно. Я виноват, что мне так сложно доверять… Или просто так вышло. Друзьями мы уже не будем, но хотя бы не срать друг друга можем? — Я и не собирался! Никогда! Хесус вдруг улыбается, делает полушаг вперёд и тянется вверх, на моменте, когда их губы соприкасаются, Братишкин отшатывается от двери и молнией возвращается к оставленным пакетам. Он чуть ли не бросает всё из них на тумбу в полнейшим шоке, всё кажется нереальным, сюрреалистичным и диким. — Твою мать! — шёпотом ругается Вова и в этот момент дверь открывается. Хесус с непроницаемым лицом, заходит с этой ебучей коробкой, закрывает дверь, прижавшись к ней спиной, и выглядит скорее расстроенным, чем — как бы он ни должен был себя чувствовать после того, что Вова увидел. Хес молча топает мимо к своей комнате. — Кто этот парень? Похоже вы не друзья. — выпаливает Братишкин и хлопает металлической банкой об столешницу слишком сильно, Хес даже вздрагивает. — Ну… Не хочу об этом. — нервно отвечает Хесус. — Вы поссорились? — Вов, прости, но это не твоё дело. — Моё, если это случилось из-за меня. Хесус вздрагивает, роняя коробку, та почти пустая, судя по звуку, и оборачивается с таким ужасом на лице, что Вова хотел бы проглотить свой язык. — Ты, блять, подслушивал? — возмущается Хесус. — Мне показалось, что ты не настроен на разговор с этим парнем, я хотел помочь если что. — оправдывается Братишкин, но взгляд его бегает, и губы он поджимает, отчего Хес бледнеет ещё сильнее. — Да ты, сука, издеваешься? Ты не только слушал, но и смотрел? — Могли бы и отойти, если ваш разговор такой секретный был. — А я, блять, не думал, что мой, нахуй, друг будет за мной следить! Пиздец! — теперь Хес по-настоящему пугается, делает шаг назад, а потом и вовсе уходит за стенку. Братишкин ещё больше злится на себя, что с какого-то хуя решил подойти к чёртовой двери, и что узнал всё вот так, Хес о себе такое точно не так хотел рассказать, если вообще собирался когда-нибудь. Вова запихивает замороженные продукты в морозилку, давая Хесу и себе время прийти немного в себя, и идёт к нему в комнату. Хесус сидит на краю кровати возле тумбочки и головы не поднимает, когда Вова тоже садится на кровать в ногах к нему спиной. — Так ты?.. — спрашивает смущённо Братишкин. — Ага. — у Хеса голос непривычно тихий и затравленный. — Расскажешь, что случилось? И почему ты никогда не говорил? — А как бы я сказал? Ты охуенно про это шутишь, но ты, Вов, всегда был ещё тем гомофобом. Я даже обсуждать это не хочу. И я собирался рассказать, просто не знал как. Ты так хотел жить со мной, когда приедешь, я думал, скажу уже по факту. Михо не был против, просто, в какой-то момент он не понял, почему я тебе ничего не рассказываю, а время шло, и он просто. — Эту квартиру ты снял перед моим приездом? — Мне нужно было что-то срочно найти. — Хес, я не понимаю, почему ты меня боишься, мы же друзья. — вздыхает Вова и оборачивается. — И что? Принимаешь меня таким какой я есть? — фыркает Хесус, поворачивая к нему голову. — Такой какой ты есть, таким я тебя всегда и видел. На секунду поднявшееся настроение Хеса снова рушится, и он хмурится, утыкаясь взглядом в свои коленки. — То, что он сказал о тебе… Я был одержим только тем, как рассказать тебе. Братишкин кивает и снова отворачивается, этой темы его разум даже не подумал коснуться. — А кто этот Михо вообще? Откуда он? — спрашивает Вова, разбавляя затянувшуюся паузу. — Родился и вырос в Нью-Йорке, его мать русская, а назвали Михаэль, что типа как Миша можно использовать, но никто этого не делает. — И долго вы? Вы же?.. — Трахались? — прямо спрашивает Хесус и самодовольство в его тоне хоть ложкой черпай, Братишкин булькает себе под нос что-то непонятное, отворачиваясь. — Ты, Вова, не стесняйся, мы же взрослые. Мы с ним полгода были вместе, съехались, все дела. — Но приехал я и всё испортил? — Не испортил. При чём тут вообще ты? Всё это странно, да? Просто не думай об этом. — Как будто это просто. — Блять! Мы общались столько лет с тобой и жили эти несколько дней вместе, разве что-то изменилось? Но я был готов, если ты хочешь съехать в отель, я сниму номер, или если хочешь уехать совсем, это твоё дело. — Я не настолько мелочный и не гомофоб, как ты почему-то думаешь. Мне похуй. Я и отбиться смогу, если ты захочешь ко мне в штаны залезть. — Не заставляй говорить хуйню типа: «Да кто вообще захочет залезть в твои?». — фыркает Хесус с ухмылкой. — Придурок ты, старый, всё равно же сказал. — Ты говорил, что я изменился дохуя, но я думаю, что я просто стал собой. — Это ведь хорошо? К этому все стремятся. — Вова пересаживается к нему ближе и сжимает его плечо. — Хес, я не хочу, чтобы ты скрывал такие вещи от меня… Может я долбаёб, но я постараюсь. Хес снимает с плеча его руку, чуть сжимает и отпускает, улыбнувшись. — Блять! Ты поцеловал того парня! — встрепенувшись, кричит Братишкин, хватаясь за голову. — С бывшим, ты совсем без мозгов? — Ой, иди нахуй. — Хесус толкает его в бок локтем, закатывая глаза. — Нет, серьёзно, на что ты рассчитывал? Он тебя бросил. — Да ты ничего не знаешь, подслушал кусок разговора и напридумывал что-то. — Ты его защищаешь, потому что всё ещё любишь? — спрашивает Вова и внимательно смотрит в глаза. — Что? Ты… — Хесус отодвигается и хмурит брови. — Я не собираюсь обсуждать это с тобой. Думаешь, мы резко скакнули на такую ступень, где обсуждаем моих парней? — А много их было? Ты встречался четыре года с… — С девушкой! Ты же знаешь. — А Зина? — Блять, в той чёртовой стране я с парнями никогда не встречался, понятно? Закончим на этом. — Хесус вскакивает и пытается свалить, но Вова хватает его за руку, вставая следом. — Ну что ещё? — Глупо говорить, что это ничего не меняет между нами, но я хочу извиниться за то, что тебе пришлось во мне сомневаться. Мне это неважно, хоть я и буду теперь постоянно об этом думать, но я привыкну. Не так, я хочу сказать, что… — Я знаю, я в тебе не сомневался, я… Всё ещё не могу перестать сомневаться в себе. — Хес, чёрт, я не мастер толкать речи. — Ты же стример, придурок. — Хесус начинает смеяться, и, кажется, это расслабляет обоих. — Если ты захочешь говорить о мужских попках, я попробую поддержать диалог, я серьёзно. — для большей серьёзности Братишкин хмурит брови и качает головой, будто уже оценивает что-то. — Пошёл ты, попки, блять. Ну, конечно. — Ну, а что тебе в парнях нравится? Хесус бросает на него удивлённый взгляд и краснеет, во всяком случае чувствует, как покалывает щёки. — Я и не думал, что самое кринжовое в этом будет не то, что ты узнаешь обо мне, а то что будешь спрашивать такую хуйню. — вздыхает Хес. — Вообще-то, я стараюсь не думать о том, что успел наговорить за эти дни, знаешь, в свете новых фактов, всё звучит немного… Хуёвенько. — Пиздос, то есть ты теперь будешь искать в моём поведении какие-то намёки? Их нет! — В твоём хуй знает, а вот в своём я, блять… Забудь нахуй обо всём. — Точно, в первую ночь ты залез ко мне в постель. — Сука! И что? У тебя что ли встал из-за этого? — возмущённо спрашивает Вова. — Фу! Нет, конечно, долбаёб. — отвечает Хес и пытается сбежать от этого разговора и от Братишкина. — Нет? В смысле нет? Такие как я тебя не привлекают? — возмущения в голосе Вовы становится только больше, и он идёт за ним до кухни. — Я не собираюсь отвечать на провокационные вопросы. — Эй! Я не настолько урод. — Да ты худший. — ворчит Хесус, вручая ему пачку печенья. — Ты врёшь… Куда это? — Себе в рот затолкай и перестань хуйню говорить. — Мне же интересно. — бурчит Братишкин, катая печенье как машинку по столу. — Что? Дрочу ли я на тебя? Я уже много раз отвечал на этот вопрос. — А?! Правда? Хесус тяжело смотрит на него и, уткнувшись взглядом в столешницу, переставляет бесцельно оставшиеся покупки, и ничего не отвечает. Вова тут же начинает нервничать, шаркает ногой и мнёт упаковку. — Хес? — Ну? Я уже сказал, что не буду отвечать. Так что иди, завернись в одеяло и скроль инсту. — Хесус запихивает пустые пакеты в ящик и громко им хлопает. — Разговор окончен. Братишкин обиженно дуется, но всё же отходит назад и садится на диван. Хес наблюдает, как он ёрзает, сопит и всё пытается удобно усесться. Смотреть невозможно, Хесус вздыхает, хватает только убранный в холодильник сок и садится рядом с Вовой. — Держи. — говорит он, вкладывая упаковку сока ему в руки. — Ты же пьёшь сок? — Спасибо. — нехотя отвечает Братишкин. — Посмотрим ещё какой-нибудь фильм? — В этот раз выбирай ты.