Симпатия

Ген у школы крутился уже битый час, ожидая появления Сенку. Купленная в ближайшем ларьке кола заканчивалась понемногу, а легкая, почти прозрачная, с коротким рукавом рубашка по погоде не особо подходила, ведь дождь лил как из ведра, и ветер, несмотря на время года, был просто ледяным. И бог свидетель — если чертов Ишигами не появится через пятнадцать минут, то парень забьет огромный жирный болт на все и побежит домой, сумкой от холодных капель прикрываясь. Кто ж знал, что отмена последнего урока — далеко не всегда хорошее событие, особенно тогда, когда у друга, с коим ты домой еще с незапамятных времен ходишь, этой самой отмены нет. Да и, в добавку, тест. Приперлось же учителю химии в голову проверить прошлогодние знания учеников в первый же день учебы. Хотя, это и за плюс посчитать можно было, ведь написавших быстрее конца урока и отпустят пораньше. Именно поэтому, к слову, Ген и выделил еще пятнадцать минут на ожидание, невзирая на то, что началось занятие всего десять как. Слишком хорошо он знал этого гребаного вундеркинда, и на все десять миллиардов уверен был, что половины урока на решение всех заданий ему вполне хватит. Так что, прячась от дождя под козырьком того самого ларька, где и запасся напитком, дабы скрасить ожидание, Ген терпеливо дожидался появления друга. И его расчеты как никогда точны оказались — спустя пятнадцать минут ровно из здания показалась знакомая фигура со светло-зеленой шевелюрой, остановилась, оглядываясь, а после, заметив Асагири, приветственно рукой помахала. — Явился — не запылился, — обхватив плечи руками, в попытке хоть немного согреться, Ген улыбнулся. Фраза сказана была скорее себе, чем кому-либо другому, ведь Ишигами до ларька еще дойти надо было, и он, скорее всего, слов не услышал. А Сенку, ни грамма внимания на ливень не обращая, подошел к другу, усмехаясь в своей привычной манере. — Идем домой? — спросил невозмутимо, словно на небе солнышко светит и прогулка обещает быть совершенно беззаботной, на что получил: — Ты погоду видел? Под козырек пиздуй, умник, переждем, — Ген поежился. Холодно, все-таки, было. Он и в летние дни мерз частенько, когда вечер наступал и солнце за горизонтом скрывалось, тут же ситуация еще хуже. — Да не сахарный, не растаешь, — хмыкнул на это Ишигами. По сути — прав был, но парня это не устроило совершенно — он бросил на друга наигранно-хмурый взгляд. — Не растаю, но окоченею и умру, — отозвался, — смерти моей хочешь? Ишигами рассмеялся негромко. Вот и всегда же он так, а. Драматизировать Асагири любил, и делал это нередко, пусть и в шутку. Однако буквально минуту спустя Сенку совету все же последовал и под козырек шмыгнул, ибо когда мокрые пряди обычно стоящих дыбом волос начали на лицо падать, догнал, что плестись пару километров без соответствующего погоде обмундирования и правда не ахти идея. — Ладно уж, — выдал, опершись о тонкую стену зданьица и челку, теперь в глаза лезшую, назад отбросив, — переждем. Вот так они и стояли какое-то время — молча, наблюдая за лужами, в кои ежесекундно падали крупные капли. Изначально моросивший, дождь перерос, по итогу, в самый настоящий ливень. Парни нередко делали так. Не в том плане, что на лужи пялились, а в том, что просто рядышком в тишине стояли. Или сидели. Иногда и лежали. Не суть важно в данной ситуации. За годы дружбы пропала та неловкость, что зачастую возникает при развязке разговора. Да что там — за годы таких отношений, как у них, пропадает вообще любая неловкость. А дружба у них и правда интересная была. Не каждому понятная. Взглянувшему со стороны вряд ли в голову придет, что эти двое близки, ведь вели себя они прямо противоположно стереотипам о лучших друзьях. Парни знали друг друга с детства. Были соседями, окна чьих комнат находятся буквально рядом. Благодаря ним, к слову, и познакомились — имел Сенку привычку садиться на подоконник, ножки свешивать да раздумывать о чем-то лишь ему известном, на двор внизу поглядывая. И имел её даже в таком раннем возрасте, как семь лет. А Ген был пареньком простым — выглянул на улицу, дабы погоду узнать, и ненароком в сторону Ишигами взгляд бросил. Глазенками захлопал удивленно и спросил, что мальчик там делает, на что был послан в весьма грубой для семилетнего ребенка форме, ибо «отвлекает его от размышлений». Так и познакомился Асагири с недавно переехавшим в квартиру по соседству мужчиной. Так и сдружился с его сыном, коим и был послан. Дружба, странно начавшаяся, как правило, странной и остается. И эта парочка тоже подчинялась данному правилу. Ген, что лишь рядом с другом позволял себе быть собой, проявлять эмоции открыто, ничего не скрывая, да сам Сенку, не привыкший ни привязанность каким-либо образом проявлять, ни к внезапным приступам любви Асагири. А ведь к последнему мог бы уже — девять лет с момента их знакомства прошло, как-никак. Если точнее — девять лет и три месяца. Молчание затягивалось, и могли бы они еще долго вот так вот пялиться, словно загипнотизированные, на все увеличивающиеся лужи, если бы Ген не нарушил тишину. — Как тебе новый класс? — спросил внезапно. Стоит пояснить — всю жизнь, даже будучи лучшими друзьями, парни учились в разных школах. Неподалеку места их учебы находились, конечно, так что домой все равно вместе всегда ходили, но все же. Однако, в один момент, неудовлетворенный слишком скучной подачей материала в своем учебном заведении, Сенку без всяких сожалений покинул его, благополучно свалив туда, где учился Ген. И теперь друзья обитали в параллельных классах, чьи помещения друг напротив друга находились. Полжизни прожили бок о бок, бок о бок и учились теперь. Ишигами весело хмыкнул: — Нормально. С одноклассниками, что правда, не особо-то и общался пока что. — Ты с ними или они с тобой? — хихикнул Ген, на что получил: — Да и то, и другое. Их больше грядущий тест волновал, чем новый ученик. Забыли все за лето, оболтусы. Асагири снисходительно качнул головой — вот знает же, падлюка, что и он забыл. Да что там — любой, кого не Сенку зовут, забыл бы. Это он здесь заинтересованное лицо, ему тут все эти таблицы Менделеева и свойства элементов занимательными кажутся, остальным же химия, с огромнейшей вероятностью, и даром не всралась. — И, дай-ка угадаю, — сделал очевиднейшее предположение, — перед тестом ты резко всем нужен стал? — Ага, — кивнул парень. — Это и был единственный раз, когда мы разговаривали. — И я их понимаю, — захихикал Ген. — С твоим-то стилем общения… Тот, кто с тобой добровольно заговорит, стопроцентно либо мазохист, либо конченый. Да уж, временами неуместная честность Ишигами и его пренебрежительный говор частенько не были на руку ему же самому, особенно в том обществе, в коем он находился на данный момент. Стрелу забьют быстро. Хотя, он все равно не придет. Красные глаза блеснули, бросая взгляд веселый в сторону друга. — А ты кто? — осведомился ехидно. — Мазохист или конченый? Асагири усмехнулся, тепло так. — Конченый мазохист, — последовал ответ. — И еще с малых лет, походу. Иначе никак объяснить не могу, почему ты мне понравился сразу. И до сих пор, к слову, нравишься, — голубые глаза встретились с красными, игриво прищурились. Словно передразнивая, парень добавил. — А еще я на десять миллиардов процентов уверен — сейчас ты скажешь, что я уже задрал со своими ненужными нежностями. Сенку лишь тихо хмыкнул на это: — И ты на десять миллиардов процентов прав. А дождь все стучал по козырьку, и не думая прекращаться, пока парни, тихо посмеиваясь, вернулись к молчаливому наблюдению за каплями, что по прежнему падали в лужи с тихим плеском…