Олень – это судьба.

В камине потрескивали догорающие поленья; сидящий в кресле мужчина, укутанный в тонкий плед, зашевелился, высвобождая на свободу от тисков махровой ткани руку. Длинные изящные пальцы неспешно очертили в воздухе пас, отчего угли, повинуясь невербальному приказу волшебника, вспыхнули искрами, спешно переворачиваясь в очаге. Солнце давно уже село; света в комнате было мало: тяжелые шторы плотно скрывали за своим покровом окна уютной гостиной, выполненной в приглушенных зеленых тонах. О существовании этого небольшого коттеджа, места в котором для одного человека всё равно было непозволительно много, знали лишь единицы. Сон к владельцу дома отчего-то не шёл, а обременять себя чтением или же любым другим занятием в этот вечер было откровенно лениво. Неясная тревожность не опускала, дергая за невидимые нити. Северус Снейп не должен был пережить войну, он и не пережил, для широкой общественности во всяком случае. Для них тогдашний директор Хогвартса доблестно пал от клыков Нагайны, до последнего вздоха оберегая безрассудного Гриффиндорского мальчишку. Северус редко принимал гостей, иногда к нему заглядывала Минерва, не теряющая надежды однажды вернуть его в подземелья Слизерина; порой в двери стучался кое-кто из посвященных знакомцев из узких зельеварских кругов. Подобные встречи всегда заканчивались одинаково — головной болью для бывшего профессора. Оттого, когда в комнате раздался настойчивый звук от встречи острого птичьего клюва со стеклом, Снейп недовольно поморщился, заранее стараясь угадать, кому на этот раз его отшельнический образ жизни не давал покоя. Сова прибыла из Мунго. Со Сметвиком их связывали исключительно деловые отношения, заключавшиеся в далеко не бескорыстных поставках Снейпом редких зелий, уровень мастерства приготовления которых был недоступен штатным целителям больницы. А потому не ожидавший подвоха Снейп молча отворил створки окна и, приняв письмо из совиных лап, разломил знакомую печать. Вот только стоило глазам пройтись по тексту послания, как его угасшее раздражение загорелось с новой силой. Неслыханно! Будто опережая его возможное недовольство от неподобающего приказного тона письма, Сметвик приписал короткий постскриптум: «Знаю, как вы не любите прерывать своё уединение, мистер Снейп, но в этот раз ранение действительно серьезное, задето магическое ядро, и без прямого донора мне нашему общему знакомому, увы, не помочь. Посему жду вас в самые кратчайшие сроки. Шестая палата, как и всегда». Его личное бельмо на глазу, прямой поставщик досадных происшествий и истребитель уже не таких крепких снейповских нервов вновь куда-то влип своей любящей приключения аврорской задницей. Тяжело вздохнув, Северус скинул всё ещё покоящийся на плечах плед и поспешил призвать со второго этажа мантию. Чем быстрее он разберется с возникшей проблемой, тем скорее сможет вернуться домой, в свой укромный, тихий уголок. *** Шестая палата Больницы Святого Мунго встретила его привычным для чувствительного носа зельевара резким запахом трав и лекарств. На койке лежало бессознательное тело упрямого и вечно сующего свой нос в переделки Поттера. Уже не мальчишка, но и назвать мужчиной это недоразумение у Снейпа бы язык не повернулся. Жилистый и крепкий, каким и подобает быть аврору, вот только мудрости и расчетливости, видимо, так и не поднабрался. Северуса всегда поражал тот факт, что Поттер при своей дурной голове умудрился дожить до тридцати, жениться, развестись и дослужиться при этом до Главного Аврора. Пожалуй, стоило признать, что одной удачей подобного было бы не достичь, но даже в своей голове Снейп не позволял себе испытывать гордость за сомнительные достижения этого непутевого болвана. Помимо Снейпа и Поттера в палате также присутствовал суетящийся Сметвик — тот заканчивал приготовления и настройку аппарата по циркуляции магических потоков. Единственным минусом данного чуда медицины было то, что выступать донором магии могли лишь только два типа волшебников: близкие кровные родственники или же за неимением таковых родственная душа. Кивнув на соседнюю рядом с Гарри койку, лекарь выжидательно уставился на Снейпа и получил в ответ очередную недовольную гримасу и показательное нежелание зельевара участвовать в процессе лечения. Они оба знали, что Северус не откажется, а Сметвик по доброте душевной позволял Снейпу разыгрывать его маленький спектакль. — Северус, ты должен рассказать Гарри правду. Он имеет на неё столько же прав, сколько и ты. — Мы оба знаем, чем закончится этот разговор, не тратьте время, мистер Сметвик. Я спешу домой. — Проворчав что-то себе под нос на эту показательную вежливость, целитель продолжил свою работу, пообещав себе в скором времени вновь затронуть беспокоящую его тему. Это не первая их подобная беседа над бессознательным достоянием магической Британии и, к их общему сожалению, вряд ли последняя. Скорее единорог заговорит, чем Поттер перестанет лезть в самое пекло или Снейп изменит свою точку зрения. Когда бледной, нетронутой солнцем кожи коснулась игла с подсоединенной к ней трубкой, ведущей в преобразовательную колбу и выходящей к другой такой же абсолютно идентичной трубке, предназначенной для пострадавшего, Сметвик сверился со своими часами, дал последние рекомендации и тихо удалился до конца процедуры, оставляя двух мужчин наедине. Забыв, впрочем, упомянуть, что в этот раз из-за специфики действия и чуткости аппарата к любому магическому воздействию не дал Гарри усыпляющих зелий и не использовал на нём никаких сонных чар. Стоило раздаться хлопку двери, как Снейп, тихо вздохнув, повернул голову, переведя свой цепкий взгляд на соседа по палате. Во сне главная гроза темных магов казался беззащитным ребенком, таким похожим на себя прежнего, того, кто когда-то прибыл в Хогвартс, а если задуматься, с тех пор прошло почти два десятка лет. Взъерошенный одиннадцатилетний затравленный звереныш, удивленно таращившийся на всё вокруг, ещё не осознающий, какую роль для него отвел добрейший и сильнейший волшебник, которому мальчик разве что в рот не заглядывал. Дела минувших дней. Снейп и не заметил, как задремал, погружаясь в ворох воспоминаний. *** Когда от твоего умения призывать Патронуса зависело, встретишь ли ты свою родственную душу, вполне логичным становился тот факт, что избежать интереса юных магов к данному заклинанию было просто-напросто невозможно. Вот только менее трудоемким, несмотря на весь энтузиазм подростков, процесс его изучения не становился. Как было известно каждому, даже мало-мальски образованному волшебнику, двух одинаковых пар Патронусов в один временной период существовать не могло. Заставлять мага призывать телесного Патронуса прилюдно, без его на то желания, было признаком дурного тона, а потому обучение этому заклинанию всегда проходило без практической части. Северус во времена школьных дней редко задавался вопросом поиска своей пары, это казалось ему чуждой глупостью и напрасной тратой времени. Вот только стоило Лили впервые призвать сотканную из белых, сияющих, вечно движущихся меж собой линий лань, как мнение Снейпа резко изменилось. Он был не по годам способным волшебником, поэтому, освоив теорию и вспомнив день знакомства со своей единственной подругой, с присущей ему осмотрительностью оставшись в одиночестве в надежно закрытой на магический засов астрономической башне, Северус перешёл к практике. Когда с его палочки впервые сорвалась прытко скачущая и сияющая своей кристальной белизной лань, его сердце резко сжалось от приступа небывалой ранее радости, напоминая о своем существовании. Теперь все его мысли о непозволительной теплоте по отношению к Эванс обрели совсем иной смысл. За секунду в голове пронеслось множество образов и воспоминаний, приобретая новый окрас. Вот только всё рухнуло, разом осыпаясь осколками к ногам: поспешивший к Лили, через раз переходящий от нетерпения на бег под неодобрительное бормотание портретов Снейп нашел её в компании Джеймса Поттера, а их патронусы, сливаясь в ярком переливе белого света, ластились к друг другу... Олень и лань. Двух одинаковых пар не бывает, да? Это можно было бы даже назвать забавным. Северус Снейп обставил всезнающих высокопоставленных господ магических исследований. Можно было бы посмеяться, вот только смех отчего-то вышел только истерический, а когда и он закончился, осталась только пустота внутри и осознание неизбежности собственного одиночества. Странное дело, пока он не задумывался над этим и не стремился к обретению пары, все эти восторги окружающих не вызвали в нем и грамма эмоций, а стоило позволить себе всего на секунду обрести надежду, как осознание собственной исключительной «избранности» больно резануло по сердцу. Наглядно показывая ему его место в этой жизни. После произошедшего круг общения Снейпа претерпел кардинальные изменения, не понимающая внезапной холодности друга Лили на первых порах пыталась докопаться до истины, но получала в ответ лишь грубость и пренебрежение. Так девушка в один день обрела пару и потеряла лучшего друга, ещё не зная, к чему приведет её выбор всех участников тех событий. Это была изжившая себя история, с которой по прошествии лет Снейп смог смирится или же, по крайней мере, убедить себя в этом. Судьба была щедра к нему, открывая все мыслимые и немыслимые границы отчаяния. Вступление в ряды пожирателей, смерть Поттеров, его дорогой Лили, которая была единственной, кто смог коснуться его сердца, и последовавшие за этим бесконечные попытки искупления. Видимо, всего этого было недостаточно, чтобы сломить несгибаемого Северуса Снейпа, и госпожа Фортуна решила повысить ставки, позволив ему во время одного из уроков окклюменции с юным Гарри Поттером наблюдать за тем, как вечно ходящий по острию ножа подросток, закрывая своим телом крестного у берега озера в запретном лесу, отгонял дементоров таким знакомым из прошлого и ставшим роковым для Северуса сохатым Патронусом. Впервые увидев эту картину, Снейп приложил немало усилий, чтобы сохранить свое обычно безучастное ко всему происходящему выражение лица. И той же ночью Северус, наплевав на все свои убеждения, решил напиться и благополучно осушил бутылку огневиски в попытке забыться. Джеймс Поттер в гробу бы перевернулся и явился в Хогвартс ещё одним неупокоенным призраком, узнай он, кто выпал в пару его единственному ребенку, а вот что бы думала по этому поводу Лили, пожалуй, навсегда останется для Снейпа нерешенной загадкой. *** Долгие годы неугасающей паранойи и игры в салки между двух огней приучили Снейпа не терять бдительности даже во сне. Поэтому стоило ему почувствовать на себе внимательный взгляд, как зельевар сразу же поднял веки, вырывая себя из сонного марева, в считанные секунды, разоблачая своего наблюдателя. Увы, надежды на то, что им являлся решивший заглянуть в палату Сметвик, разбились о ставшую с годами ещё более насыщенной и выразительной зелень глаз, которые Северус не видел вживую вот уже больше десяти лет. Порой он натыкался на колдографии в Пророке, но всегда спешил быстрее перевернуть страницу, избегая любого упоминания «Золотого мальчика». Спокойно наблюдающий за ним Поттер явно не вписывался в привычный Снейпу образ импульсивного юноши. Поттер из его воспоминаний уже начал бы выяснять отношения, поднял бы много шума от факта находящегося рядом с ним сейчас «ожившего» зельевара. — Здравствуйте, профессор. Надеюсь, вы помните, что авроров ежедневно проверяют на наличие проклятий и обливиэйта после каждой миссии, — голос Поттера был сиплым, ото сна или же ранения — было неясно, да и анализировать это у Снейпа не было ни малейшего желания. Мальчишка жив, на этом участие Снейпа в его дальнейшей судьбе заканчивалось. Пора бы и честь знать, да вот только проигнорировать шпильку, пущенную Поттером, было бы унизительно для достоинства Северуса. Аппарат Сметвика уже был выключен; вынув иглу, Северус опустил закатанный ранее рукав мантии и поднялся с койки, сверху вниз посмотрев на Поттера. — Моя нога тринадцать лет не ступала на порог Хогвартса к глубочайшему сожалению директора Макгонагалл. Поэтому титул профессора, как и ваши подначки, крайне неуместны, мистер Поттер, — привычный с самого детства ледяной голос был несколько ниже, чем Гарри помнил. Открытая шея Снейпа притянула к себе взгляд белыми рубцами шрамов. Тот на очевидное разглядывание лишь недовольно поморщился, подняв воротник мантии. — А ваше явное нежелание дать новому поколению волшебников возможность оценить столь тонкую науку и такое точное искусство, как приготовление зелий, учитывая ваш титул мастера зельеварения, верх кощунства, не находите, профессор Снейп? — процитировав фразу, брошенную Снейпом в одно из их первых столкновений, Гарри самодовольно ухмыльнулся. Кажется, поставив своей целью вывести бывшего декана Слизерина из себя. — Да вы никак стали остры на язык. Неужели метод дубины и камня перестал быть действенным? — с притворно наигранной любезностью уточнил Снейп. — Распределительная шляпа предлагала мне Слизерин, вот, возвращаюсь к своим корням,— парировал Гарри. — Магической Британии стоит поблагодарить вас ещё и за то, что вы выбрали Гриффиндор, боюсь, в противном случае мои нервы не выдержали бы вашего постоянного шатания в подземельях. Всего доброго, Мистер Поттер. Искренне надеюсь, что это наша последняя с вами встреча. Снейп покинул палату, а Гарри, оставшись один, широко улыбаясь своему сегодняшнему неожиданному открытию, от нечего делать прописывал в голове возможные сценарии их последующего рандеву, в неизбежности которого даже не сомневался. В их прошлую встречу «умирающий» на руках Гарри Северус, передавая ему свои воспоминания, упустил из виду одну незначительную деталь. Та вспышка гнева в кабинете Дамблдора, когда Снейп уличал Альбуса в его планах по использованию своего «главного козыря» в качестве жертвенного ягненка, сопровождалась призывом Патронуса. Такой же прекрасной, каким был и есть в глубине души вечно колючий снаружи Снейп, утонченной, но при этом резкой, трепетной лани. Так идеально подходящей твердолобому и не знающему страха оленю самого Поттера. Для Гарри, успевшего оплакать и похоронить свою родственную душу, пытавшегося найти утешение в объятиях Джинни, отпустить Снейпа сейчас казалось чем-то невозможным. Гарри был готов дать ему пару дней форы, в этот раз желая побить все свои предыдущие рекорды по срокам выписки из Мунго. Северусу ещё только предстоит ближе познакомиться с главной отличительной чертой всех представителей семейства Поттеров – невообразимое парнокопытное упрямство.