В твоих глазах я вижу цвета, которых не существует в природе, но это ничего не значит

***

      Бороться с самим собой сложнее всего — силы ведь равны. Но Юнги это не останавливает. Ему же не впервой, в конце концов. Сколько раз он пытался «ломать» себя? Десятки, сотни раз? И в этот раз он твердо решает, что пора браться за свою жизнь, так, чтобы хоть что-то сдвинулось с мертвой точки. В простонародье это называется «волшебный пинок под задницу» от самого себя. — Алло, — Мин поднимает трубку, не отрываясь от вождения. Ему как раз нужно было взбодриться, чтобы не отключиться в машине, прямо на ходу. Бессонная ночь и какое-то слишком стрессово-сумбурное утро, давали о себе знать, поэтому сознание Юнги было где-то на грани и одной ногой в царстве Морфея. — Домой вернешься? — Хосок спрашивал это уже третьи сутки подряд. Безусловно, это бесило альфу, если не сказать красочнее — он его заебал. Да. Вот так грубо, но зато слишком правдиво и прямо в цель. Однако, сегодня Юнги всё-таки перестаёт ему хамить. Не он тут виновник «торжества» и это нужно было признать сразу. — Наверное да, — тихо отвечает Мин, сворачивая на нужную улицу, где располагался его отель. Сон начинал постепенно забирать силы парня, от чего вся дорога превращалась в какую-то мешанину из хаотичных цветов, бликов и сигналящих машин вокруг. — Серьёзно? Неожиданно… , — в голосе Чона слышатся нотки радости, которую он вообще не особо скрывал когда-либо. Хосок был слишком эмоциональным, экспрессивным и чересчур надоедливым порой. Всё ровно противоположное тому, что нужно Юнги для счастливого существования. — Это не значит, что ты будешь меня доставать. Даже не мечтай, — заключает брюнет и сворачивает на подземный паркинг отеля, теряя последние силы. — Иначе я опять вернусь в отель. — Хватит пугать меня. Я ведь и родителям твоим могу рассказать всю правду. Они же наверняка не знают, где ты ночуешь. Я думаю им стоит узнать и про твои бессонные ночи, кстати. — Кому от этого будет легче? — фырчит альфа в ответ, но понимает головой, что этого всё-таки стоит опасаться. Хосока он толком не знал, а лишние проблемы с родственниками лишь подольют масла в и без того пылающий огонь. — Мы с тобой в одной упряжке вообще-то. — Не знаю кому легче будет, но ты хотя бы перестанешь быть таким упертым бараном, — Хосок что-то параллельно ест, а Юнги вдруг понимает, что сам забыл позавтракать. Он вообще забыл, когда последний раз принимал пищу в своё тело. — Закончу дела и приеду, — бросает на последок Мин и кладёт трубку, убирая телефон в карман неудобного пиджака, который приходилось носить, за неимением альтернативы. Юнги паркуется на пустом месте, коих в это время суток здесь было великое множество, и поспешно выходит из авто, будто там начался внезапный пожар. — Как же я устал, — брюнет ставит на сигнализацию машину и почему-то просто стоит на месте, мерно вздымая грудную клетку, стараясь нахвататься побольше кислорода. Тело пронизывает не только физическая боль, вызванная недосыпами, стрессами и плохим питанием, но и душевная. Юнги чувствует кое-что ещё. Кое-что, что сильнее его вечных недосыпов, ноющего желудка и вообще всех бед на свете. В мыслях, как рой назойливых мух, витают слова Чимина, которые слишком сильно задели что-то глубинное в нём. То, чего он опасался больше всего. — Юнги… У нас ничего не получится. Это очевидно. Причина осталась прежней — твои родители и обязательства всегда будут душить тебя. А я не хочу жить на пороховой бочке и снова ввязываться в то, что было ранее. Мне хватило. Правда. Я не смогу пережить это вновь. С твоей стороны это слишком эгоистично по отношению ко мне. Мне тоже было нелегко.       Комок невыплаканных слез подступает к горлу и Юнги хочется рассыпаться на тысячи осколков прямо здесь, на парковке. Сил бороться не остается. Да и было ли ради чего? — Я — идиот, — заключает Мин, всё ещё оставаясь на парковке один. — Какой же я конченный идиот, — брюнет со всей дури пинает какой-то небольшой камушек, который попался ему под ноги. Тот улетает в сторону выхода из паркинга, оставляя после себя гулкий шум, который разносится по периметру эхом. — Как я мог подумать, что буду нужен ему после этого?! Ну как?! — альфа садится на корточки и накрывает голову холодными ладонями, впиваясь в чёрные пряди волос пальцами. — Нет шансов. И не было их. — Молодой человек? — мужчина позади, подкрадывается к парню так незаметно, что Юнги сначала вздрагивает, а потом предполагает, что у него начались галлюцинации от недосыпа. — Вам помочь? — А? — Мин резко встает и оглядывается по сторонам, пока не находит виновника его испуга. — А… Нет. Спасибо. Всё в порядке… Всё нормально… — Выглядите, честно говоря, паршиво. Может быть вам врача вызвать? — мужчина в деловом костюме, со связкой ключей в руке, смотрел на Юнги с сочувствием. Большим сочувствием. Неужели, всё так плохо со стороны? — Я… , — брюнет хмурится и смотрит в пол, пытаясь собрать мысли в кучу, — просто у меня тяжелый период. — Что ж. Понимаю, — мужчина вздыхает и нажимает кнопку на брелоке, от чего где-то вдали слышен гул заведенного мотора авто. — Проходил подобное. — И как справились? — вдруг спрашивает Юнги, поднимая взгляд на нового знакомого. — Время. Упорная работа над собой и делами — и вот я здесь, — улыбается тот в ответ. — Время лечит, юноша. И вас вылечит. Всего доброго, — незнакомец ещё раз широко улыбается и хлопает альфу по плечу, в знак солидарности. — И вам… , — отрешенно отвечает Мин, провожая взглядом удаляющуюся фигуру, которая, кажется, ни черта не смыслила в этой жизни. — Только меня оно не лечит, к сожалению…

***

      Дом встречает Юнги обилием запахов, которые смешались в такую непонятную кашу, что Мин даже на секунду закашливается, стараясь выбить из легких ненужные ароматы, как выбивают ковры от пыли. — Я приготовил пирог, — омега трещит, совершенно не смолкая, с того момента, как Юнги пересек порог дома, который он уже ненавидел всею душою. Тут он чувствовал себя по-настоящему чужим. — А ещё, я накачал фильмов разных. На самом деле, я скачал всю медиатеку сразу. Вдруг тебе какие-то не понравятся, — Хосок порхал и благоухал и кажется даже был счастлив во всем этом мракобесии, под названием «фиктивный брак». Брюнет подмечает, что омега как-то преобразился с момента его отъезда в отель. То ли он сменил стиль, то ли перестал уливаться тонной парфюма, от чего было слышно его собственный запах, то ли он просто давно его не видел и забыл, как он выглядел вообще. — Пирог? Ты же вроде готовить не умеешь, — сквозь зубы улыбается Мин, который ещё не отошел от дневного сна. Его вырубило аж на четыре часа. Благо он успел доплестись до номера, а не рухнул прямо на парковке. — Ладно. Заказал, — Чон закатывает глаза и садится за барную стойку, где стояли всякие вкусности, будто тут рог изобилия и еда респаунится прямо на столешнице. — Так ты на совсем возвращаешься или как? — Не знаю, — честно отвечает Мин. — Если не будешь на меня прыгать и пытаться изнасиловать, то останусь. — А что ты предлагаешь мне делать? На кого мне прыгать по-твоему? На охрану? — Найди себе кого-нибудь, — отрешённо отвечает альфа и тоже присаживается на стул, рядом с барной стойкой, попутно впихивая в рот еду, которая первая попадается ему под руку. — М-м-м. Вкусно. Особенно, когда не ел пару дней, — брюнет окончательно погружается в трапезу и не смотрит на омегу, который уже что-то изобразил на своём лице в ответ. — Юнги, ты блять серьезно? — Чон пялится на голодного парня, как-будто и сам его сейчас сожрет. — Кого я блин найду? Со мной охрана постоянно и… мы вообще-то с тобой в браке! Ты забыл? — Как-будто этот брак что-то значит, — с набитым ртом отвечает Мин, впихивая в себя всё, что видит. — Ты же прекрасно знаешь, что это простой контракт. — Ты что, серьезно веришь, что нас разведут через полгода, тупица? Они не дадут нам этого сделать. Очнись. Как-будто вчера родился. Боже… , — Хосок снова закатывает глаза и пытается показать всем своим видом, что Мину пора бы повзрослеть, несмотря на то, что сам Чон был младше. Сильно младше. — Ничего не знаю. Я не собираюсь с тобой жить всю жизнь. — Придется! — от злости омега стучит по столешнице рукой и тут же ойкает. — Ай! Моя рученька, — Хосок дует на палец, но Юнги всё ещё не обращает на него никакого внимания. — Да что ты, — рычит Мин, наконец-то расправляясь с первой тарелкой, которая хоть немного утоляет его животный голод. — Плевать я хотел на этот бизнес. Он не мой и моим не будет, пока родители живы. — Ты не выживешь без них, — ухмыляется Хосок, наплевав на ушиб. — И дня не проживешь. Тачка, дом, деньги на картах — это всё не твоё. Так что будь добр отрабатывать хоть где-то. От тебя требуется самая малость, а ты ноешь ещё. — Что ты сказал? — Мин сжимает в руке вилку и будто зависает. Альфа смотрит на пустую тарелку и играет скулами, сильно сжимая челюсть. — Что слышал, говнюк! — Чон снова пылит, совершенно не заботясь о собственной безопасности. Впрочем, он никогда не выбирал выражений. Этот юный парнишка был слишком избалованным ребенком, который рос в чрезмерно вакуумных условиях, с гиперопекой и нехилым достатком в семье. Юнги знает какого это. Однако, по какой-то причине, он таковым не стал. Мин всматривается в лицо омеги и просто молчит, продолжая сжимать вилку в руке ещё сильнее. Та начинает гнуться, но даже это не волнует Чона. Он так и сидит с каким-то ехидным выражением лица, как-будто они тут в кошки-мышки играют. — Чего смотришь? Сказать нечего? — Хосок окончательно наглеет и откидывается на спинку стула, расслабляясь так, словно у них тут рядовой разговор и он сейчас не получит за сказанное ранее по губам. Мин спокойно встает со своего места и подходит вплотную к Чону, слегка наклоняясь к нему, прямиком к его милому личику, которое не обременено интеллектом в данную секунду. — Поосторожнее в выражениях, — Юнги шепчет это на ухо так, что Хосока пробирает дрожь по всему телу. И совершенно непонятно от чего: от такого томного шепота альфы или от угрожающего вида Мина, который почему-то лишь драконил молодого парня. — Я поехал, — брюнет снова принимает прежнее положение тела и разворачивается в сторону выхода из столовой. — Куда? Ты только что приехал! А как же фильмы? — Чон тоже встает с места и пытается догнать альфу, который перемещался как-то уж слишком уверенно и быстро. — Мы не договаривались ни о чем, — холодно бросает Мин через плечо и продолжает идти в сторону коридора. — По делам. — Какие у тебя в жопу дела?! Время видел? — Восемь вечера всего лишь, — Юнги забирает ключи от машины с полки, которая висела у входа в дом и служила неким складом для всякой мелочёвки. — Думаешь я тебе буду отчитываться теперь? — Я скажу твоим родителям, — Чон скрещивает руки на груди и хмурится, что есть силы. Выходит у него конечно плоховато. Хосок редко мог изобразить серьезную мину на лице. — И? Думаешь это что-то изменит? — Твой отец быстренько приедет и настучит тебе по тыкве! И вообще… закроет тебя дома! Да! — от парня буквально отлетают искры, из-за напряжения и ярости. Чону явно не нравилось, что всё шло не по его плану. — Пока, — Мин открывает дверь, но тут же чувствует мертвую хватку на своем плече. — Юнги, стой! — Чон впивается в кожу альфы и смотрит на него с каким-то сочувствием и надеждой в глазах. — Ну не уезжай ты! Я же готовился! — Хосок, ты ещё не понял? — хмурится Мин, разворачиваясь к младшему лицом. — Мы — не пара и никогда ею не будем. Ясно? Я тебе не кукла бесчувственная. Я люблю другого. — Да пошел ты! — Хосок пихает парня в плечо и разворачивается в противоположную сторону, громко цокая каблуками своих новых лоферов. — Ты ещё пожалеешь. Вот увидишь! — омега убегает в сторону кухни, но это нисколько не волнует Мина. — Уже пожалел, — ухмыляется Юнги в след и выходит из дома. — Черт бы побрал этот контракт… И зачем я ляпнул, что кого-то люблю? — Мин хмурится, но решает подумать об этом позже. Сейчас его голова и так пухла от обилия событий.

***

      Снова блики в расфокусе, мыльная картинка и шум дороги, который в очередной раз расслабляет, как колыбельная перед сном. Почему-то, ехать с открытым окном всегда нравилось больше. Наверное, это хоть как-то связывало Юнги с людьми за бортом. Он ощущал ритмы города, их суету и вообще жизнь, которая бьёт ключом и проходит мимо него самого. Это занятие было своего рода наркотиком для Мина. Альфа не мог представить и дня без езды по трассе под громкую музыку, которая пыталась заглушить мысли в его голове. — Свали! — Мин бьет по рулю, чтобы посигналить машине, которая без поворотника перестроилась в ряд парня и теперь пытается ехать, как ни в чем не бывало, снижая скорость всего потока за ней. — Пошел нахуй! — Юнги ровняется с машиной стеклами и показывает фак. Это окончательно срывает ему башню и он со всей дури нажимает на педаль газа, увеличивая цифры на спидометре. Брюнет ловко объезжает машину и отрывается вперед.       Музыка разрывает барабанные перепонки, но Юнги плевать. Он так устал чувствовать боль внутри себя, что какая-то там музыка не способна его отвлечь, да и в целом, ничто на свете не способно на это. Разве что Чимин, который только что прислал Мину сообщение. Вот так просто. Без предупреждения и какой-либо причины на это. «Привет из прошлого».

Мессенджер:

Любовь моя

— Почему ты не записался на приём? Юнги видит сообщение на автомониторе и его сердце тут же делает кульбит. — Разве тебе не плевать, Чимин? — спрашивает сам себя Юнги, но, на самом деле, адресовывает этот вопрос Паку, который и знать не знал, что с ним разговаривают сейчас.

Мессенджер:

Любовь моя

— Забыл.

Юнги быстро отправляет сообщение и снова углубляется в дорогу и движение вокруг. Почему-то, ему не хочется объяснять Чимину все причины и строчить какую-то поэму на тему — «мне очень больно, ты не поймёшь меня». Да и зачем? Он столько натворил, что все эти слова больше ничего не значат, как и приёмы. Да и что теперь вообще имеет смысл в его жизни?

Мессенджер:

Любовь моя

— Ты пьешь таблетки? Почему не спишь опять?

— А ты у всех своих клиентов это спрашиваешь?

Мин резко тормозит и съезжает на обочину, чтобы выпустить пар. Ему хотелось орать и курить. Второе хотелось больше. Оно и понятно — Юнги не притрагивался к никотину почти год. — Блять! БЛЯТЬ! — Юнги быстро выходит из машины и начинает ходить из стороны в сторону, нагоняя клубы пыли на дороге. — ДА ПОЧЕМУ Я ТАКАЯ ТРЯПКА?! — брюнет усаживается на капот и задирает голову вверх, чтобы увидеть ночное небо над головой.       Там открывалась потрясающая картина: звездное небо, которое вдали от шумного города, пестрило звездами и созвездиями, будто кто-то намеренно рассыпал эти «мелкие стразы» в таком количестве и именно здесь. Такой вид кружил голову, но не отвлекал от мыслей. Скорее, он наоборот заставлял думать Юнги активнее. — Вот бы ты увидел это, — шепчет Мин в пустоту, не отрывая взгляда от прекрасного неба. — Только… , — парень опускает голову вниз и смотрит в одну точку перед собой, — ты не хочешь этого, Чимин. А я не могу разлюбить тебя, даже спустя десять лет. Брюнет шарит по карманам и находит открытую пачку сигарет, которая осталась ещё с прошлого года тут. Юнги бросал курить столько раз и столько же возвращался к этому занятию, не в силах справиться самостоятельно. Алкоголь и сигареты иногда глушили его чувства, как некая анестезия. Но, как правило, на утро, всё становилось куда хуже. — Что ж… , — альфа прикуривает сигарету и шумно вдыхает дым, впуская его в свои израненные легкие. — Ничего не поменялось за это время.       Во все эти годы, дни были похожи друг на друга, словно это бесконечная рекурсия в аду, где ты бегаешь от котла до котла. День изо дня, одни и те же поганые ощущения за грудной клеткой, одни и те же действия, одни и те же мысли о том, что он сможет скинуть этот груз с плеч, но нет. Это не работает. Юнги никогда не понимал людей, которые могут забыть любимых, найдя им замену. Как они это делают? Как вообще можно вычеркнуть из жизни человека, который вызывал у тебя столько эмоций? Может быть сам Мин не такой? Юнги видел миллионы примеров, которые доказывали ему , что любви не существует. Существует партнерство, выгода, симпатия, страсть, но не любовь. Никто в этом мире, уже давно, не верит в истинных и в то, что люди способны ощущать сердцем того, кто им предназначен судьбой. Мин ещё никогда не встречал человека, который чувствовал тоже, что и он — трепет сердца, который не стихает никогда, даже по ночам. Не было и дня, чтобы альфа не думал о Чимине и том, как сильно он привязан к нему. Но почему?       Однозначного ответа на этот вопрос Юнги так и не дал для себя за всё это время. Но, единственное предположение, которое родилось у него в голове ещё в школьные годы   объясняло их связь с Чимином, хотя бы теоретически. Истинные. Одно слово, но слишком много мыслей, чтобы пройти мимо. Так он называл Чимина, когда они были в отношениях. Ты — мой Истинный. Мы созданы друг для друга. Истинный равен единственному. Вот почему Юнги не может никого подпустить к себе. Вот почему его сердце до сих пор сжимается даже при малейшем упоминании Чимина в разговоре. Вот почему он до сих пор не может забыть его. — Чёрт, — так же шепотом говорит Мин и выкидывает окурок на землю. Тот ещё пару секунд тлеет, пока Юнги его рассматривает и пытается прийти в себя. Едкий никотин и свежий воздух — делают своё дело, объединяясь друг с другом, как настоящая команда. Альфа слегка расслабляется и затуманивает собственный разум, растворяя его в сигаретных клубах. — Нужно возвращаться, — бубнит себе под нос парень и плетется к водительской двери, закутываясь в кожаную куртку сильнее. Ещё пару минут на улице и можно слечь с температурой прямиком в кровать . Почему-то в этом сентябре холодать стало куда быстрее, чем в прошлые годы.       Юнги был одной ногой в бездне, которая отчаянно тянула его вниз. Однако, после встречи с Чимином в клинике, парень всё же обрёл надежду на исцеление. Маленькую, но надежду. За неё он и держался. Он хотел попробовать взять на заметку рекомендации Чимина и начать заниматься хотя бы собой, а не спасением своей личной жизни. Может быть, это его отвлечет? Кто знает. — Пропущенный? — удивляется Мин, рассматривая экран телефона, который он оставил в машине перед выходом . — Но… не понимаю, — Юнги быстро перезванивает по номеру, чтобы выяснить, что к чему. — Алло. — Ты звонил. Что-то случилось? — Ты не ответил мне на сообщение и я решил, что у тебя что-то случилось, вот и позвонил. — То есть, ты беспокоишься обо мне? Не многовато ли беспокойства для простого психотерапевта? Не находишь? — Считай, что это бонус от меня. Раз уж у меня теперь есть твой номер телефона… — Хм… Бонус. Что ж, мне приятно… ,— Мин озадаченно смотрит на своё отражение в зеркале заднего вида и не понимает, куда делась недовольная физиономия, которая рисовалась на его лице пару минут назад. — Ничего не случилось. Не переживай. — Юнги, я… я правда обеспокоен твоим состоянием. И я бы хотел тебя поблагодарить… Я… я не опоздал на работу сегодня и даже успел кофе выпить нормального, благодаря тебе! Спасибо… , — Чимин без конца делает паузы и старается говорить «аккуратно». Видимо, он боялся ляпнуть лишнего. — Кажется, я не успел сказать тебе это утром, перед уходом. — Всё в порядке, Чимин. Мне не трудно. — Ну… ты как вообще? Как себя чувствуешь? — Я вроде говорил уже, что нормально, — Юнги намеренно старается сохранять спокойствие. Ему не хотелось тревожить Чимина и говорить ему всю правду о том, где он сейчас и что ощущает. — Просто мне кажется, что ты… — Что? — Холоден. Наверное так я это чувствую. И мне кажется, ты стал таким после разговора со мной утром. Тебе хуже? — Хочешь задам тебе тот же вопрос, что и ты мне? Что ты от меня хочешь, Чимин? — Я не желаю тебе плохого, Юнги! Ты не чужой мне человек и поэтому я хочу, чтобы хотя бы сейчас между нами не было недомолвок. — Недомолвок? Чимин, ты просишь меня не нарушать твои границы и тут же нарушаешь их сам. О каких недомолвках речь? Ты сказал мне, чтобы я перестал доставать тебя. Ты просил остаться для меня врачом. Вспомни свои слова утром. — Но… — Не предлагай мне забыть тебя. Я не смогу этого сделать, — Мин не выдерживает. Он знал, что разговор всё равно уйдет в это русло. — Где ты сейчас? — Какое это имеет значение? Если ты беспокоишься о моём состоянии — то всё в порядке. Я в безопасности и поспал днём. Даже поел ещё. — Я… , — Чимин снова молчит в трубку, пока Юнги почти задыхается от чувств и собственной беспомощности. — Запишись на приём, пожалуйста. — Я могу ходить к другому врачу, чтобы не травмировать тебя. Ты говорил о том, что тебе было тоже тяжело. Думаю, это будет логичным для нас обоих. — Мне и сейчас тяжело. Думаешь на мне это никак не отразилось? — Я ничего не думаю. Я знаю, — Мин не меняет тона, не меняет выражения лица. Кажется, что внутри него что-то сдохло и уже разлагается. — Но я же не брошу тебя. Тем более, другому врачу ты вряд-ли откроешься. Подумай сам. — Звучит так, будто ты боишься меня потерять вновь, Чимин. Это так? В ответ в трубке снова повисает тотальная тишина. Долгая и давящая. Мин буквально чувствует её на себе. По коже пробегают тысячи мурашек, а дыхание тут же спирает. Ему хочется услышать подтверждение своих слов. Хочется услышать это именно из уст Чимина. Хотя, Юнги и так знал, что он не ошибается. Только от этой правоты не было легче ни ему, ни Чимину ,уж тем более. — Я волнуюсь, — спустя почти пол минуты молчания, выдаёт Пак. — Тебе действительно нужна помощь. — Помощь… , — повторяет за Чимином брюнет и снова рассыпается, как карточный домик на ветру. — Мне не нужна помощь. Хочешь, я тебе скажу, в чем причина моего состояния? — Скажи. — Я не могу вернуть всё назад. Я не могу тебя забыть, Чимин. Я годами пытаюсь это сделать… , — брюнет отводит взгляд в темноту за окном и пытается собраться с мыслями. Ему хочется кричать Чимину о том, как сильно он любит его и как сильно жалеет, что тогда не сбежал из дома. Хотя, кто знает, чем бы это тогда кончилось? Может быть этот выбор самый правильный, из всех предоставленных вариантов в параллельных реальностях? — Я обессилен. А ещё, я беспомощен..., - брюнет снова замолкает, глотая слезы, которые рвались наружу. - Я никчёмный. Привязан цепями к деньгам родителей и к их бизнесу. Без них я никто. А с ними — я безгранично пуст, потому что не могу быть с тобой. Вот такая задачка, Чимин. Не думаю, что таблетки и терапия мне помогут. Не в обиду тебе. Ты прекрасный специалист и горишь своим делом, но моя ситуация это… Это вряд-ли можно «вылечить». — Юнги, выход есть из любой ситуации. Нужно пытаться. Ты же понимаешь, что опускать руки — это не выход? В конце концов, ты должен жить полноценную жизнь! — Как ты пережил наше расставание? Как ты жил после этого? Как ты смог забыть меня? — Юнги игнорирует речь Чимина и пытается докопаться до истины. Он был уверен в том, что не безразличен омеге. Но он не знал, что именно чувствует Чимин сейчас. Может быть, любовь Юнги — это и вправду что-то больное, ненормальное и одностороннее? Тогда нет никакой речи об истинных. Значит он просто помешан на парне, вот и всё. Эдакий маньяк, который вынужден страдать. — Я… , Чимин снова задумывается на какое-то время и молчит. — Я не могу сказать, что я пережил это. Боль всё ещё теплится где-то внутри меня. Я заглушил все чувства учебой и работой… Это определенно плохой пример. Да ,очень плохой. Но так справлялся я. Как видишь, я до сих пор занимаюсь тем же. — То есть, меня будет лечить человек, который и сам не в силах справиться с этим? — Юнги, многие врачи страдают такими же душевными болячками, как и их пациенты. Это не значит, что они не квалифицированы. Просто представь, сколько через меня проходит людей и у каждого из них свои проблемы. Я безусловно переживаю это и на себе в том числе. — Тогда тебе тоже нужна помощь не меньше, чем мне, — ухмыляется Мин. — Как правило, всем людям нужна помощь. Я ещё не встречал человека с нетронутой психикой. Помнишь Сию, которая работает на ресепшене? — Та, которая позвонила мне в долбанные восемь утра, чтобы подтвердить запись? Конечно я её помню. — Знаешь, почему она такая приветливая? — Ну, очевидно же. Такая политика у клиники. Все сотрудники должны быть приятными и приветливыми. — Нет. Точнее, в твоих словах тоже есть доля правды, но только доля. Сия — пережила насилие в семье, где её регулярно избивали за то, что она не была слишком мила или приветлива с членами семьи или их знакомыми. Да. Вот такое может быть. Просто представь… Родители, таким образом, хотели вырастить из неё идеальную жену, которая будет удобна любому мужчине. Ну и естественно, это было сделано только ради того, чтобы поскорее сбагрить её под венец с каким-нибудь богатеньким папочкой. Практически классика жанра. — И получилось? — Не думаю, что она работала в этой клинике, если бы всё-таки вышла «удачно» замуж. У неё есть молодой человек, на сколько я знаю . Он не богач. Простой работяга, как и многие в этом городе . Но их всё вполне устраивает в друг друге и теперь она улыбается, потому что искренне желает этого, а не потому что её кто-то «дрессирует», чтобы продать подороже, как кусок мяса на рынке. — Да уж, — тянет Мин и ставит свободную руку на руль. — Мир прогнил. — Люди, — уточняет Пак. — Люди виноваты, а мир остался тем же. — Почему ты сам не спишь? Время позднее вообще-то, а ты не ложился. Ты же с работы вернулся пару часов назад. Иди спать. — Я… , — Чимин задумывается вновь. Он всегда имел привычку делать паузы, когда начинал нервничать. — Сон ушёл. Думаю перепил кофе днём. — Обо мне думал, — заключает Мин. Он уже не спрашивает. Почему-то, сердце подсказывало всегда ему правильный ответ. — Да. — Не думал, что ты так быстро с этим согласишься, — Юнги еле заметно улыбается и снова ловит в отражении зеркала свою довольную моську, которая расцветала всегда, когда он говорил с Чимином. Это было и десять лет назад , и в данным момент . — И что тебе говорит твой психотерапевтический опыт в этом вопросе? Почему ты думаешь обо мне? — Потому что ты мне не чужой человек, — так же быстро и коротко отвечает Пак. Кажется, он тоже устал врать. А ещё, кажется, что он заучил эти слова, чтобы отгородиться от фразы "ты мне не безразличен". — Мне не давал покоя наш утренний разговор. — Почему? — Та история… , — Чимин сильно закашливается и прерывает сам себя. — Ты что, заболел? — Нет. Всё в порядке, — Пак предательски хрипит, что не особо вяжется с его словами. — Правда, — ещё сиплее добавляет омега. — Да блин! — Температура есть? — Да не болею я! — Ты себя слышишь? Ты кашляешь так, как-будто курил тысячу лет без продыху. Я тебе говорю, как курильщик со стажем. Градусник есть? — Просто закашлялся неудачно, — Чимин продолжает сипеть, но это уже и вправду не похоже на что-то нормальное и уж тем более здоровое. — Сейчас в аптеку заеду, — чеканит Мин. — Я просто привезу таблетки. Не переживай. — Да у меня есть! — Чимин пытается пересилить себя, но выходит очень бездарно. Голос становится всё тише и тише, а вот хрипы, наоборот — их слышно даже через сотовую связь. — У меня есть знакомый врач. Сейчас наберу ему и спрошу, что лучше пропить. Жди, — Мин сбрасывает звонок, чтобы не напрягать горло Пака ещё сильнее и сразу же набирает нужному контакту, под названием «Доктор Ким/Мистер заноза в заднице». — Алло, — сонно доносится из телефона. — Ты офигел меня будить после смены? Блять… Какой сейчас год вообще? — Не ворчи, — Мин перебирает в руке зажигалку, чтобы отвлечься. — Если болит горло, что нужно пить? — Я тебе что, справочная что-ли? Сколько вообще время? — альфа, на том конце связи, гремит чем-то и тут же восклицает так, что у Мина вянут уши. — Твою ж мать, Юнги! Почти одиннадцать часов ночи ! Мне ещё спать и спать! — Да я не знаю, когда ты там спишь. Ты то на работе спишь, то дома в обед. У тебя нет нормального графика, так что не ори на меня. — Ну вот именно! Графика нет, поэтому лучше заранее писать мне. И вообще… Нахрена тебе знать, что пить от боли в горле? Ты вроде не болеешь, судя по голосу. Что случилось-то? — Это не мне. — Ну-ка, — альфа тут же настораживается и уже звучит более жизнерадостнее и заинтересованнее. — У тебя кто-то появился, да? Хосоку что-ли таблетки нужны? Только не говори, что вы всё-таки спелись. Я не поверю. Или у него горло болит, потому что он опять орал на тебя, как потерпевший? В последнее я больше верю. — Да не ему. Боже. Что ты за сплетница такая? — Мин закатывает глаза и думает о том, на кой черт он вообще позвонил своему другу. Тот всегда любил потрепаться больше обычного. Почему альфа сразу не вспомнил об этом? — Ну так кому? Я тебе не скажу, что брать, пока ты не расколешься. Даже не думай. Ты меня разбудил - так что не отвертишься теперь. Говори уже, кто это? — Чимину, — коротко отвечает Мин и ждет, когда «бомба» рванёт. — Че-е-е-его?! ЧИМИНУ?! ДА Я БЛЯТЬ НЕ ВЕРЮ! ДА НУ НАХЕР! Ой блять, — альфа явно что-то роняет, судя по громкому звуку из трубки, и это спасает Мина от глухоты. Ибо, когда кричит Ким — можно сразу заказывать гроб для своих ушей. — Да во что ты вообще веришь, Джун? — ухмыляется Юнги, и трёт свободное от телефона уха. Кажется, его всё равно слегка "контузило". — Да. Ему. Мы увиделись с ним на днях. — Так блять. А какого черта я ничего не знаю?! Ты офонарел, да? Мин Юнги, ты говнюк! Два говнюка. Нет. Три! Одного, для твоего определения ,слишком мало. — Вот поэтому и не говорил. Ты реагируешь так, как-будто тебе премию дали за то, что ты на туалете пересидел. Хватит верещать уже . — Слушай, ну такое событие не грех отметить. Столько лет… Я даже думал, что ты с ума уже сошел. Но оказывается не всё потеряно! — Что отмечать-то? Ничего у нас не выйдет. — В смысле? А нахрена вы встретились тогда? И вообще, как это произошло? — Так. Ты просил сказать, кому нужны таблетки. На допрос я не подписывался. Так что давай рецепт. — Братан, я знаю тебя как облупленного. Расскажешь, как миленький. Колись. — Не сегодня, Нам. Давай встретимся на неделе. Когда у тебя там перерыв от сна начинается? — Завтра я работаю, как нормальный человек. До шести часов. Так что можем зависнуть где-нибудь после семи. Идёт? — Да. Гони рецепт таблеток или я тебя грохну сейчас. — Скину тебе сообщением. Напишу сразу для разных видов боли. Только не усердствуйте там. Лучше пусть спит и пьёт побольше тёплого. А ещё, пусть меньше разговаривает. Ну ты понимаешь, как ему можно рот заткнуть. Намёк понял? — последнюю фразу Джун произносит с таким ехидством, что у Юнги сводит скулы от смеха и неловкости. — Иди в пень, говнюк. И спасибо, — сквозь смех и слезы, отвечает Мин. — Пошёл в жопу. Всё. Пока. До завтра. — До завтра.       Юнги откладывает телефон в сторонку и шумно выдыхает. Челюсть явно устала от таких внеплановых разговоров. К слову говоря, брюнет вообще редко трепался по телефону. Он предпочитал просто молчать — самый экономный вариант, как для кошелька, так и для собственных моральных сил. — Пиздец, а не вечерок, — заключает Мин и заводит авто. — Но мне уже нравится.