До скорой встречи

Вечернее солнце заливало золотым сиянием покои главы ордена Ланьлин Цзин, создавая уютную и теплую атмосферу. Устроившись среди мягких подушек, хозяин Башни Кои сосредоточенно внимал юному герою с воодушевлением вещавшему о своих потрясающих воображение свершениях. В этот момент мужчина, который обычно одним своим взглядом вселял священный трепет в сердца людей, сидел, приоткрыв рот от изумления, словно маленький ребенок. Он то и дело издавал восхищенные вздохи, чем еще больше раззадоривал рассказчика. Глядя на них, таких непосредственных и открытых, губы наблюдавшего за ними Цзян Чэна непроизвольно изогнулись в легкой улыбке, которую он тщетно пытался скрыть. Больше по привычке, чем действительно желая этого. Сегодня они, наконец-то, прибыли в Ланьлин, где молодых героев встретили с распростертыми объятиями и соответствующими случаю почестями. Ничто не говорило о том, что уже через пару дней состоится Ассамблея заклинателей, на которой одного из них негласно предадут суду. Он все еще думал, как сказать Цзян Вэйину об этом. Ему не хотелось скрывать от него столь важную информацию по целому ряду причин. Одной из них было то, что самой главной ошибкой своего отца в воспитании Вэй Усяня заклинатель считал, наличие у того слишком большой свободы, которую ему даровали, не научив при этом думать о последствиях принятых им решений. Цена этого упущения оказалась непомерно высока. Именно поэтому он должен был позволить юноше столкнуться с побочным результатом собственного героизма. Думая об этом, удрученный Цзян Чэн вышел на террасу, силясь подобрать нужные слова для предстоящего разговора. Увидев, что дядя вышел из-за стола и задумчиво смотрит куда-то вдаль, Цзинь Лин поманил к себе Цзян Вэйина. Тот доверчиво пополз в сторону мужчины, который резким движением схватил его за руку и, потянув на себя, уложил животом вниз на свои колени. От неожиданности юноша хотел вскрикнуть, но, почему-то, из его рта не вырвалось ни звука. Через мгновение он почувствовал, как на его ягодицы опустилась тяжелая длань главы ордена Цзинь. От боли из глаз Цзян Вэйина брызнули слезы, но он не сделал ни одной попытки вырваться из железной хватки мужчины, так как интуитивно понимал, что от этого будет только хуже. Цзинь Лин отпустил его лишь после того, как отвел душу. — Ты никогда прежде меня не бил, — пожаловался юноша, с досадой потирая ноющую пятую точку. — Но ты никогда прежде не ходил на Лазурного дракона, сбежав из дома через окно, — фыркнул Цзинь Лин, пригубив вина и искоса взглянув на пропустившего представление Цзян Чэна. — Я чуть богам душу не отдал, когда ты сиганул в оконный проем. Исходя из всего вышеперечисленного, почему это я все еще не слышу от тебя мольбы о прощении? — Достопочтенный глава Цзинь, примите мои самые искренние извинения, — сев в позу примерного ученика, отчеканил Цзян Вэйин. — Отныне сей недостойный будет предупреждать главу о своем намерении выйти во внешний мир через какое-либо оконное отверстие. — Принимаю, — усмехнулся мужчина, перейдя от шутливого тона к серьезному. — А теперь давай поговорим, как взрослые люди. — Глава Цзинь, все ведь закончилось хорошо, — легкомысленно пожал плечами молодой человек. — В этот раз да, — нахмурился заклинатель. — А теперь представь, что было бы, если бы тебя постигла неудача. Кто бы нес ответственность за разрушения, совершенные потревоженным чудовищем? А возможная гибель буквально похищенного тобой наследника Верховного заклинателя? Ты ведь даже не представляешь, насколько страшен глава ордена Цинхэ Не в гневе. — Я как-то не задумывался об этом, — погрустнел юноша, слегка поникнув головой. — Являясь частью Юньмэн Цзян, что бы ты не сделал — все это отразится на судьбе каждого его адепта. В твоих силах как привести орден к величию, так и погубить. — Но Юньмэн Цзян вся моя жизнь! — горячо воскликнул юноша, расстроенный открытой ему другой стороной его поступка. — Если будет надо, я умру за орден и главу Цзян! — Не сомневаюсь, но вот только давай без крайностей, — недовольно поморщился Цзинь Лин. — Глава Цзинь, ты ведь не ради нотаций начал этот разговор? — обдумав услышанное, чуть погодя произнес юноша. — Зная тебя, вряд ли бы ты сказал мне все это в случае отсутствия проблем. Они все-таки возникли? — Ты прав, — откликнулся тот, решив, что если Цзян Вэйин сам задает вопрос, то лучше ввести его в курс текущих событий. — Основная цель грядущей Ассамблеи заклинателей проверить, являешься ли ты новым воплощением Старейшины Илина. — Зачем? — удивился Цзян Вэйин. — Как я могу им быть? Да даже если и являюсь, что тогда? В чем суть обвинений? Насколько мне известно, после возрождения он спокойно прожил свою жизнь в ордене Гусу Лань и преследованиям не подвергался. — Вэй Усянь обладал одной из величайших и ужасающих сил на свете. Ты думаешь, что после возрождения ему так легко простили события в Безночном городе и многое другое? — горько усмехнулся мужчина, невольно вспомнив о собственных потерях. — Но почему его тогда оставили в покое? — Дядя и Цзэу Цзюнь приложили много усилий, чтобы убедить заклинателей, что в теле Мо Сюаньюя возрожденный Вэй Усянь не так опасен из-за несформированного золотого ядра. Помимо этого, он не мог покидать Гусу Лань без сопровождения Хань Гуан Цзюня. Иными словами, негласно Облачные Глубины стали его тюрьмой, а Лань Ванцзы — личным надсмотрщиком. А вот ты совсем другое дело — молод, свободен и полон духовных сил. Если такое воплощение Старейшины Илина поглотит тьма, то что будет ждать этот мир? — Но я не Вэй Усянь, — раздраженно процедил сквозь зубы Цзян Вэйин. — Ты лучше меня знаешь, почему другие могут думать иначе, — тихо сказал Цзинь Лин, бросив на него нечитаемый взгляд. К сожалению, Цзян Вэйин это знал. Еще несколько лет назад, только начав проявлять интерес к загадочной личности могучего Старейшины Илина, он с удивлением заметил, как близки ему его взгляды на заклинательские практики. Он искренне восхищался его изобретениями, к своему вящему удовольствию обнаружив, что способен легко в них разобраться и даже может их улучшить. Он с гордостью носил Суйбянь, когда-то принадлежавший уважаемому им человеку, а также имя столь похожее на его собственное. Но чем больше он узнавал о Вэй Усяне, тем больше думал о том, кого же видят перед собой дядя и племянник, когда смотрят на него. Не стал ли он в их глазах всего лишь заменой давно умершего дорогого им человека. Это бы многое объяснило. В том числе и то особое отношение к нему со стороны этих людей, которое они проявили к нему с самой их первой встречи. Цзян Вэйин поднял потемневшие глаза на стоявшего на террасе Цзян Чэна и почувствовал, как его сердце сжимается от тоски. Кого же видит в нем этот обожаемый им мужчина? Цзян Вэйина или потерянного друга? — А что думает глава Цзинь? — решился спросить он собеседника. — Кто я в твоих глазах? — Главная головная боль нашей семьи, — ни на секунду не задумавшись, быстро ответил Цзинь Лин. — Это ответ? — проворчал Цзян Вэйин, неудовлетворенный услышанным. — Да, это ответ, — спокойно отозвался заклинатель. — Только тебе решать, кем ты являешься на самом деле. Цзян Вэйин почувствовал, как с души упал огромный груз сомнений и тревог. Действительно, какая разница, пока он просто может быть рядом с этими двумя. — Сильно болит? — поинтересовался Цзинь Лин, заметив, как юноша морщится, подкладывая побольше мягких подушек под избитые ягодицы. — Ага, — постанывая, откликнулся Цзян Вэйин. — Может «Великий ритуал избавления от боли»? — заботливо предложил мужчина. — Двойную порцию, пожалуйста, — охнул юноша, после чего оба закатились от смеха.

***

В полумраке Цзиньши раздавались успокаивающие звуки гуциня. Лань Сичень играл умиротворяющую мелодию и смотрел на брата, отрешенно взиравшего в пустоту. Лицо Лань Ванцзы было прекрасно в отблесках одинокой свечи, словно статуя нефритового божества в маленьком храме. Непостижимый и холодный, как звезда в ночном небе. — Лань Хуань, Вэй Ин и правда решил меня покинуть? — раздался его чистый голос, наполненный едва уловимой печалью. — Я не могу ответить на твой вопрос, — произнес Лань Сичень, давно ждавший, когда брат заговорит с ним. — Сейчас он Цзян Вэйин. Другой человек, не имеющий с тобой ничего общего. — Если бы Цзян Вэйин все вспомнил, стал бы он тогда снова моим Вэй Ином? — немного помолчав, снова спросил его Лань Ванцзы. — Жизнь Старейшины Илина была полна горечи и невзгод, — заметил Лань Сичень, продолжая играть ненавязчивую мелодию. — Стоит ли твоя страсть, той боли, что он получит, вернув воспоминания? Я наблюдал за ним. Он счастлив и окружен любовью множества людей. Разве тебе недостаточно этого? Лань Ванцзы не ответил, снова погрузившись в молчание и думая о том, что если он сам не мог быть счастлив без Вэй Ина, то и тот без него не может быть на это способен. Вероятно, он мог бы набраться терпения и постепенно сблизиться с Цзян Вэйином, став ему сначала другом, а потом, возможно, и вновь кем-то большим. Если бы только не эта проклятая связь между юношей и Цзян Чэном. Только дурак бы не понял, что Цзян Вэйин боготворит главу своего ордена. Лань Ванцзы с высоты своего опыта не придал бы этому значения, так как восхищаться очевидной силой естественно для молодого человека его лет, если бы неожиданно для него Цзян Чэн не ответил взаимностью на эти чувства. Когда тем утром Лань Ванцзы увидел, как счастливый Цзян Вэйин покидает покои Цзян Чэна, он почувствовал себя преданным. Опухшие от поцелуев улыбчивые губы на красивом лице, струящийся шелк черных волос, свободных от уз привычной красной ленты, распахнутый ворот ханьфу, бесстыдно открывающий вид на точеные ключицы и истерзанную шею… Он был так восхитительно хорош, что хотелось скрутить его за эти тонкие запястья и, воспользовавшись преимуществом в силе, заставить сравнить, чьи же поцелуи слаще. Если бы Цзян Вэйин и Цзян Чэн оставались бы просто учеником и наставником, Лань Ванцзы ждал бы столько, сколько потребуется, но в свете новых обстоятельств это не было теперь возможным. А значит ему придется принять срочные меры, иначе он рискует навсегда потерять смысл своей жизни.

***

После того, как Цзян Вэйин вернулся в свою комнату в Башне Кои, он долго лежал на кровати и смотрел в потолок. Грядущий обвинительный процесс стал для него полной неожиданностью. Он понимал, что Цзян Чэн и Цзинь Лин сделают все возможное, чтобы Ассамблея завершилась благополучно. Но он с трудом представлял свою роль во всем этом. Что он должен там сказать? Что он не Старейшина Илина? А он точно не Вэй Усянь? А то мало ли…. От размышлений его отвлек скрип открывшейся двери. Он не удивился, когда в комнату проскользнули Не Лонтао и Вэнь Цаомин. Юноши с любопытством разглядывали жилище друга, полное необычных вещей, словно они оказались в лавке безумного заклинателя. — Что-то я уже не уверен в беспочвенности подозрений относительно тебя, дружище, — пробормотал Вэнь Цаомин. — Так вы уже в курсе? — улыбнулся хозяин комнаты, приветствуя своих гостей. — Ну да, — деловито поглядывая по сторонам, ответил Не Лонтао. — И мы пришли сказать тебе кое-что важное. — Я весь внимание. — Знай, мы на твоей стороне, — торжественно произнес тот, прижав друга к своей груди. — Спасибо, конечно. Я ценю. Но ты в курсе, что перед твоего ханьфу абсолютно мокрый, — уведомил его Цзян Вэйин, пытаясь от него отстраниться. — Разумеется, — еще крепче прижал к себе товарища Не Лонтао. — Это слезы шести пар юных девственных глаз и пары очей одного безутешного отца, неделю не видевшего сына. — Шесть пар? — озадаченно пробормотал сбитый с толку Вэнь Цаомин. — У тебя же пять сестер! Откуда шестая вдруг взялась. Вы точно в вашем ордене естественным способом размножаетесь? — Просто в этом озере влаги, есть и моя скупая мужская слеза, — скромно вздохнул юноша, отпуская Цзян Вэйина. — Девственная? — не удержался от подколки Вэнь Цаомин. — Ну если бы прошлой ночью ты так активно не сопротивлялся, то сегодня все могло бы быть иначе, — резонно заметил тот. — На что может рассчитывать человек, которого так легко развести на слезы?! — Услышь ты, как пять половозрелых девственниц составляют рейтинг холостых глав орденов присутствующих на ассамблее, то сам бы заплакал, — меланхолично отозвался Не Лонтао. — И кто лидирует в рейтинге? — поинтересовался Цзян Вэйин, приглашая друзей сесть за столик возле окна. — Кто бы не лидировал, а главу ордена Цзян я бы твоим сестрам порекомендовал вычеркнуть из списка, — усмехнулся Вэнь Цаомин, наблюдая, как кряхтит Цзян Вэйин, хватаясь за пятую точку в попытке принять более или менее удобное положение. — Это не то, что ты подумал! — начал оправдываться юноша, как только проследил за взглядом Вэнь Цаомина. — Но вычеркнуть, на всякий случай, стоит. — Боюсь, что это их только раззадорит, — фыркнул Не Лонтао, готовясь к серьезному разговору с другом.