The innermost

      В этом году в школе появился новый учитель По Защите от Тёмных искусств — Ха Джинсон. Среди учеников ходит слух, что Профессор Ха Джинсон оборотень. Но это не доказано. Скорее всего, этот слух появился потому, что Ха Джинсонга многие побаиваются. Уж больно мрачный у него вид, поэтому и сторонятся.       — Вы видели нашего нового профессора По Защите от Тёмных Искусств?       — Ага…       — Я слышал, что в прошлом он в одиночку одолел Нунду.       — Что?!       — Но чтобы одолеть Нунду нужны десятки высококвалифицированных волшебников…!       — Точно тебе говорю. Мой дядя работал в Комиссии по обезвреживанию опасных существ, он лично рассматривал это дело.       — Обалдеть…       — Вау… Нас будет обучать такой могущественный маг.       — Интересно, он будет давать нам сложные задания?       — Ох, надеюсь, что нет. Волшебные существа такие страшные, а вдруг я не справлюсь?       — О! А представьте, если он на экзамене даст нам задание: уничтожить оборотня?       — Не неси чушь. Законом запрещено устраивать такие испытания. Да и Министерство Магии будет недовольно!       — А я слышал от пятикурсников, что Ха Джинсон — оборотень…       — …О, Господи!       — Ого. Ты уверен? Хотя знаешь, он на него чем-то похож…       — Прекратите нести бред!       — Ага, как же. А что ты скажешь на то, что Ха Джинсон…       — Профессор Ха Джинсон.       — Умолкни. Я сам лично видел, как профессор Ха Джинсон бродил поздно вечером по замку, и знаете что?       — Что?       — Он почему-то принюхивался. А когда я его окликнул и спросил: что он здесь делает, он резко дёрнулся, будто в испуге, а потом ни с того ни с сего накричал на меня…       — А ты что делал там в это время?       — Я шёл в Общую гостиную. Спать в свою комнату.       — Ну а чем докажешь, что он оборотень?       — А ты учебник-то читала? Там написано, что оборотни жестокие, агрессивные, с повышенной импульсивностью, имеют беспричинную ярость, бессонницу, беспокойство и иные признаки необычного поведения.       — И причём здесь профессор Ха Джинсон?       — Ты что, не понимаешь? Почему он выглядел тогда таким беспокойным ночью? А почему накричал на меня? Ясно же — беспричинная агрессия. А блуждал он потому, что у него была бессонница… И он принюхивался… Прямо как… зверь.       Вот такие слухи ходили о Ха Джинсоне первые два месяца учёбы. В основном разносчиками слухов были третьекурсники. Но постепенно они утихали, потому что Ха Джинсон был отличным учителем По Защите от Тёмных Искусств. Его уроки проходили интересно и даже весело. Домашки задавал немного, и было несложно с нею справиться.       Лишь только самые впечатлительные помалкивали при виде профессора, а некоторые «храбрецы» даже наблюдали за ним после учёбы. Уж больно сильно им нравилась идея об оборотне.

***

      Наступили предрождественские деньки. Земля была покрыта белоснежным ковром. Верхушки деревьев Запретного леса покрылись инеем. Появились первые заморозки, и озеро покрылось льдом. Если смотреть из замка, то вид за окном напоминал рождественскую открытку.       До начала каникул осталось всего лишь пару дней. Поэтому ученики расслабились. Профессора уже составили списки тех, кто останется на каникулы в замке. В их число входили Баам и, соответственно, Кун. Последний как раз спешил на урок По Защите от Тёмных Искусств.       Сегодня он будет проходить совместно с учениками Пуффендуя. Чему Агеро был несказанно рад. Стремглав Кун мчался по лестнице, перепрыгивая через две, а то и три, ступеньки, постоянно поправляя лямку сумки на плече. Вот он достиг конца лестницы и перед ним раскинулся длиннющий коридор, освещаемый факелами. Где-то в самом конце Агеро заметил столпившихся учеников, прищурившись он увидел цвета их галстуков: жёлтый и чёрный — Пуффендуй. Также среди них можно было заметить парочку галстуков с факультета Слизерина. Ребята стояли возле закрытой двери класса, в ожидании начала урока.       Отдышавшись, Кун снова помчался вперёд. Приблизившись к толпе Агеро стал вытягивать шею, постоянно озираясь по сторонам в поисках знакомой каштановой макушки. Он искал Баама. Но его нигде не было видно.       «Неужели ещё не пришёл?» — думал Агеро, ещё раз оглядывая каждого присутствующего.       Через некоторое время к классу подтянулись Слизеринцы.       Время уже поджимало, и вот-вот должен раздаться звонок, а Баама всё не было и не было. Агеро охватила волна лёгкой паники. Баам всегда попадал в какие-нибудь неприятности, из которых Кун частенько его вытаскивал. Неужели в этот раз тоже что-то случилось?       Не выдержав, он решил осмотреть коридор. Юноша не стал возвращаться назад — туда, откуда прибежал, — а решил пройти дальше по коридору до поворота.       Чутье его не подвело. Пройдя дальше и свернув, Кун тут же увидел стоявших неподалёку Баама и Ха Джинсона. Те, кажется, о чём-то по-дружески беседовали. Ха Джинсон что-то говорил Бааму — мальчик в ответ улыбался и кивал. Вот Профессор похлопал Баама по плечу и оба двинулись навстречу Агеро. Приблизившись, до его ушей донеслись обрывки фраз их диалога.       — Спасибо тебе, Баам. Ты меня просто выручил, — говорил Профессор.       — Не за что, — улыбался мальчик. — Можете обращаться ко мне в любое время. У меня их ещё много и… О, Господин Кун!       Речь Баама прервалась, как только он повернул голову и заметил идущего к ним Агеро.       — Привет, Баам, — сдержанно поприветствовал его Кун. В присутствии Профессора ему было трудно говорить. Ведь Ха Джинсон был из тех людей, в присутствии которых ощущаешь их мощь, лишь взглянув на них. — Где ты был? Я везде тебя обыскался… Здравствуйте, Профессор.       — Здравствуй, Кун, — поздоровался с ним Ха Джинсон.       Прозвенел звонок.       — Думаю, пора на урок. Поторапливайтесь. — сказал Профессор, и, похлопав ещё раз Баама по плечу, ушёл вперёд к классу, оставляя друзей позади.       Из-за наступившей неловкости несколько секунд оба молчали, смотря Ха Джинсону в след. Первым в себя пришёл Кун и сразу начал засыпать Баама вопросами.       — Почему ты был с ним? О чём вы разговаривали?       — А-а-а, это… — протянул Баам замявшись. — Да так, ни о чём серьёзном.       Агеро прищурился.       — Ну ладно, — неуверенно произнёс Кун. — Пошли на урок.       И мальчики направились в сторону класса. Агеро слишком хорошо знает Баама. А также он знал, что тот совсем не умеет врать. Но поскольку выяснить правду напрямую не удалось — Кун добьётся её, начиная издалека. К тому же, он уверен, что Баам и сам не прочь рассказать об их с Профессором разговоре. Уж слишком безмятежная улыбка была у него на лице в тот миг.       — Поразительно, — начал Кун. — И как ты только можешь так спокойно с ним общаться?       — А что в этом такого? — Спросил друг, улыбаясь.       — Ну не знаю. Тебя нисколько не смущает, какая аура витает вокруг него? А его мрачный вид не пугает? К тому же… Странные слухи о нём ходят по школе…       Со стороны Баама послышался смешок.       — Что смешного? — Кун состроил наигранное недоумение.       В этот момент они свернули в коридор. Толпа учеников уже заходила в класс. Ребята ускорили шаг.       — Ты про те слухи, что Профессор Ха Джинсон оборотень?       — И про это тоже, — подтвердил Кун.       Тут златоглазый прыснул со смеху.       — И вовсе Профессор никакой не оборотень, — успокаиваясь, произнёс Баам.       — И почему же ты так решил? — задал наводящий вопрос Агеро.       — Сигареты.       — Что?       — Если ты про тот слух, где говорится, что Профессор Ха Джинсон поздно вечером бродит по замку, принюхиваясь и кричит на учеников, что натыкаются на него — то этому есть объяснение, — улыбнулся Баам так, будто только что выиграл в каком-то споре.       — Объяснение? — недоумевал Кун уже по-настоящему.       — Только пообещай, что никому не расскажешь. Это наш с учителем маленький секрет, раскрытие которого может привести Профессора в весьма затруднительное положение перед директором и Министерством Магии, — серьёзно сказал Баам, заглядывая другу в глаза.       — Обещаю.       Но прежде чем Баам начал что-то рассказывать, друзья уже подошли к классу. И разговор ненадолго прекратился. Мальчики зашли в аудиторию и заняли свободное место за партой — удачно, что та находилась в самом конце третьего ряда.       Профессор снова куда-то ушёл и в классе его не было. Баам посчитал это сигналом и продолжил говорить, но уже шёпотом, чтобы никто из посторонних не услышал.       — Так вот. У Профессора Ха Джинсона есть вредная привычка. Он курит сигареты. Ты же знаешь, что волшебникам запрещено пользоваться магловскими вещами, а эти сигареты были как раз именно теми, которые производят маглы.       Однажды, я возвращался поздно вечером из библиотеки и случайно наткнулся на него в коридоре, застав его как раз за тем моментом, когда он вынул пачку из кармана. Ну и чтобы как-то сгладить ситуацию я решил угостить его конфетами, что у меня были с собой. На удивление, он согласился принять их. Ну а дальше у нас сам собой завязался разговор.       Профессор рассказал, что его впервые просят занять должность учителя, а ведь он Мракоборец. Вот он и нервничает по поводу того: достоин ли он обучать детей? А когда он нервничает ему постоянно хочется курить. А ещё Профессор сказал, что это у него привычка, хотя он бы хотел бросить это дело…       — Понимаешь, Баам, здесь в замке тоже покурить спокойно не получается, — жаловался Ха Джинсон. — Ты постоянно сталкиваешься с кем-то в коридорах, а ещё от них остаётся запах. Приходится постоянно принюхиваться: пахнет ими всё ещё или нет. Да и к тому же школьники, — особенно те, что помладше, — любят совать свои любопытные носы туда, куда не просят. Э-эх… И вот оно как получается: куришь, чтобы успокоится, а в итоге только больше нервов тратишь.       — А почему бы Вам тогда просто не перестать курить? — спрашивал Баам.       — Я пробовал бросить. Да не выходит. Нет-нет, а хочется что-нибудь подержать во рту, прикусить, затянуться… Ну, ты понял…       Мальчик крепко задумался.       — …О! Я придумал! Давайте Вы вместо того, чтобы держать в зубах сигареты, будете есть эти конфеты? Они такие же длинные и тонкие… Или можно есть леденцы на палочках! У меня таких много! Я могу поделиться, мне не жалко! — Радостно восклицал Баам. Мысль о том, что он может помочь, сильно взбудораживала. (Вообще, Баам очень любил кому-то помогать).       — Не уверен, что это поможет… — Ха Джинсон недоверчиво покосился на мальчика.       — Но Вы просто попробуйте! — Продолжал настаивать на своём Баам. Профессор с сомнением посмотрел на мальчика, ожидая увидеть подвох, но увидел лишь блеск горящих глаз и улыбку, которая не сулила ничего, кроме доброжелательности. Помолчав минуту-другую, он всё же согласился:       — …Ладно. Ты меня уговорил.       Улыбка напротив стала ещё шире от счастья.       — …С тех пор я поставляю для Профессора конфеты, чтобы он не курил, — закончил свой маленький рассказ Баам, с довольной улыбкой глядя на то, как Кун потрясённо пялится на него во все глаза.       Мягко говоря, Агеро был в шоке.       — Я даже не знаю чему удивляться: абсурдности твоей идеи или твоей наивности и спокойствию… — Баам стушевался, не подавая виду. — Тебя совсем не напрягает его общество? — недоверчиво спросил Кун у друга.       — Что? Нет! — запротестовал тот. — Профессор Ха Джинсон на самом деле очень удивительный человек и волшебник! Каждую нашу встречу он рассказывает мне одну из своих историй, приключившихся с ним, рассказывает про разные заклятия и даже, некоторые из них, показывал мне! Видели бы Вы — это так интересно! И вообще, Профессор потрясающий, — с чувством закончил юноша.       — Я до сих пор поражаюсь твоему умению подружиться с каждым живым существом и найти с ним общий язык, — заключил Агеро. — Ну правда, я просто диву даюсь.       — Не думаю, что это настолько впечатляюще, — Баам смутился, но продолжал улыбаться.       — Отнюдь нет, Баам, — с напором проговорил Кун. — Не каждый человек владеет таким же даром эмпатии, чтобы суметь общаться со всеми подряд. Этот навык потрясающий. И факт того, что им владеешь именно ты — делает потрясающим и тебя, — заключил Агеро, лишь потом осознав, что он сейчас сказал.       — Спасибо, — с робкой улыбкой отозвался Баам.       Кун тоже слегка смутился от собственных слов, хоть на лице это никак не отразилось. Оно оставалось таким же невозмутимым. (Годы тренировок умения совладать с эмоциями приносили свои плоды). Однако кончики ушей ощутимо покраснели. Агеро повернул голову в другую сторону, стараясь скрыть это.       Положение спасло то, что с другого конца класса распахнулась дверь и в неё вошёл Ха Джинсон, волоча за собой потрёпанный временем, ржавый сундук.       — Добрый день, класс, — поприветствовал учеников Профессор, установив сундук на открытом пространстве посередине между партами и кафедрой.       Закончив возиться с сундуком, он продолжил.       — Пришло время познакомиться вам с ещё одним опасным существом. Открывайте учебники на странице 167. И записывайте: тема урока — Боггарт.       В классе тут же началась возня. Зашуршали страницы учебников и листы пергамента. Раздался скрип перьев и стук стеклянных баночек с чернилами. Пока ученики записывали тему, Ха Джинсон, тем временем, задал вопрос.       — Итак. Кто расскажет мне, что такое Боггарт?       В воздух взметнулось около десятка рук. Агеро находился в их числе. Ха Джинсон внимательно оглядел каждого с поднятой рукой.       — Кун, — обратился к тому Профессор, — тебе слово.       Агеро поднялся с места.       — Боггарт — это разновидность привидений. Никто не знает, как он выглядит на самом деле, потому что Боггарт меняет свою форму в зависимости от того, чего или кого боится стоящий перед ним человек, — ответил юноша.       — Всё верно. Превосходно, садись.       Кун сел на своё место. Губы расплылись в самодовольной усмешке — он знал, что его ответ был идеален.       Ха Джинсон продолжил рассказывать.       — Как сказал мистер Кун, Боггарт — это разновидность привидений. Они обычно обитают в закоулках дома, под кроватью, в ящике под умывальником, в шкафах, иногда даже в футляре от напольных часов, так как любят темноту.       В этот момент со стороны сундука послышался шум — тот дрожал. Ребята устремили свои взгляды на ржавую громадину, а затем перевели взгляд на учителя.       — Да, всё верно. Как вы уже, наверное, догадались, в этом сундуке находится Боггарт.       Ха Джинсон усмехнулся от того, как класс отреагировал на эту новость. Все начали шептаться. Кто-то взволнованно поглядывал на старый сундук. Ребята, сидевшие на первых партах, отодвинулись назад.       — Не бойтесь, — ободряющим голосом успокаивал класс Профессор, — Пока Боггарт находится в сундуке, он ещё ничего из себя не представляет, поскольку не знает, кого и чем будет пугать, — пояснил он.       Класс загудел, а Ха Джинсон всё продолжал говорить.       — Также у людей есть преимущество, когда их много, поскольку Боггарт не знает, чей страх выбрать. Самое лучшее оружие против Боггарта — это смех. Существует и специальное заклинание против Боггарта, — класс затих, навострив уши. — Надо представить какую-то деталь, которая сделает страшилище посмешищем, и твёрдо, внятно произнести: Риддикулус.       Профессор замолк, прокашлялся и продолжил.       — Давайте попробуем, — предложил он. — Отложите палочки в сторону, — класс вновь зашуршал, ребята отложили палочки, как и просил Ха Джинсон, — и произнесите чётко и внятно: Риддикулус!       — Риддикулус! — прокричали ученики хором.       — Молодцы, — похвалил класс Профессор, едва заметно улыбнувшись. — А теперь… Перейдём к практике. Всем взять палочки!       Ребята поспешно схватили волшебные палочки в руки. Ха Джинсон, тем временем, покрепче сжал свою палочку и направил её в сторону парт.       Класс от неожиданности замер.       — Ах, да, — начал он, — для начала уберите всё с парт и встаньте.       Ученики недовольно загудели. «И для чего мы их вообще доставали?», — послышалось недовольное ворчание со стороны Слизеринцев. После недолгой возни, парты опустели, а ребята стояли с палочками в руках.       — Отлично, — сказал Профессор, взмахнул палочкой в сторону парт, произнося заклинание.       Парты взметнулись в воздух и замерли над головами учеников. Те с изумлением пялились наверх. Ха Джинсон ещё раз взмахнул палочкой, и парты, разделившись, отлетели в стороны, по разным концам класса; плотно прислонившись к друг другу, благодаря чему пространство в классе стало больше.       Ученики зашевелились и все разбрелись по компаниям, возбужденно перешёптываясь.       — А теперь начнём, — подал голос Профессор, призывая остальных замолкнуть. — Сейчас я буду вызывать каждого из вас по одному. Как только я назову ваше имя, подойдите к кафедре и встаньте напротив сундука. Итак…       Ха Джинсон, с помощью Манящих чар, подозвал к себе кусок пергамента. Тот взлетел и, шурша, опустился к Профессору прямо в руки.       Ребята замерли. В классе стояла гробовая тишина.       — Первым пойдёт… — мужчина внимательно пробежался взглядом по списку. — Джон Арвен.       Из толпы ребят вышел голубоглазый мальчик с тёмными, как смоль, волосами, на щеке красовалась маленькая родинка. Галстук был чёрно-жёлтым, на нашивке изображён Барсук — герб Пуффендуя.       Джон прошёл вперёд и встал напротив сундука, вытянув руку вперёд с палочкой наготове. Волнение выдавало его с головой: руки и ноги дрожали, по виску пробежалась капелька пота, но глаза были полны решимости.       — Готов? — спросил Профессор ученика.       Мальчик кивнул.       — Хорошо, — произнёс Ха Джинсон чуть кивая головой в знак поддержки. — Сосредоточься. Хорошенько представь, чего ты боишься больше всего…       Профессор взмахнул палочкой в сторону сундука и тот открылся. Все замерли, затаив дыхание.       Из сундука вылетело нечто, оно крутилось, извивалось, свистя и издавая громкие, непонятные звуки. Раздался хлопок, и нечто превратилось в гигантского Василиска. (Ученики, стоявшие поодаль, в ужасе ахнули).       — Неплохо… — прокомментировал еле слышно Ха Джинсон. — Отлично, Джон. Теперь представь что-нибудь смешное! — обратился Профессор к мальчику повысив голос.       Джон по-прежнему стоял неподвижно с палочкой наготове. Мальчик от испуга зажмурился, боясь взглянуть в глаза Василиску.       — Джон! Преврати его в шнурок! — кричал кто-то из его друзей.       — Или представь его в полосочку! — подхватил другой голос.       А Василиск, тем временем, приближался к Джону. Не выдержав напряжения мальчик открыл глаза, резко взмахнул палочкой и прокричал:       — Риддикулус!       Сноп искр устремился в сторону Василиска и… Хоп! Боггарт превратился в шнурок в разноцветную полосочку, на конце которого торчала голова змеи с выпученными глазами.       Ребята, стоящие в первых рядах, расхохотались. Джон, смотрящий на жалкие попытки змеи шевельнуться, заметно повеселел. На лице появилась торжествующая улыбка.       — Молодец, Джон! Отлично, — похлопал Ха Джинсон в ладоши. — Можешь идти.       И мальчик рванул к компании друзей, что с ободряющими криками приветствовали его.       — Следующий… — громко говорил Профессор, чтобы его все услышали. — Молли Геллер.       Из толпы вышла кареглазая девочка с короткими, светлыми волосами. Нашивка на мантии изображала змею — герб Слизерина.       — Готова? — спросил Ха Джинсон также, как спрашивал до этого другого ученика.       — Да, — послышался ответ.       — Хорошо. Начинай.       Молли подошла ближе к Боггарту. Тот снова с шумом и свистом завертелся, закрутился и превратился в… слизь. Тягучая, зеленоватая и омерзительно пахнущая, («Фу-у-у!», — раздалось от толпы), жидкость тянулась к ногам Молли. Девочка, вскрикнув, отскочила назад, вскинула руки вперёд, взмахнула палочкой, пропищав тонким голосом:       — Риддикулус!       Как и в первый раз, сноп искр вылетел из волшебной палочки, устремившись в слизь. Та сделалась розового цвета, собралась в шар и зависла в воздухе.       Раздались аплодисменты.       — Хорошо, Молли, — похвалил её Профессор. — Следующий… — и вновь глаза устремились в список.       И всё началось сначала. Ха Джинсон по очереди, выборочно вызывал учеников. Те выходили на освобождённую площадку, встав напротив Боггарта, тот превращался во всё, что угодно, начиная с предметов, заканчивая существами и людьми. Ребята, выходившие к Боггарту, хорошо справлялись. После каждого удачного выхода, класс взрывался аплодисментами и хохотом.       Вот уже большая часть списка была пройдена. Оставалось совсем чуть-чуть и Боггарт исчезнет! Все были в прекрасном настроении. Кроме одного ученика, который за всё это время так ни разу и не улыбнулся. Это был Кун. Голубоглазый оставался серьёзным.       Не то чтобы он зануда, что не любит веселиться — нет, совсем наоборот. Просто на протяжении всего урока его тревожила одна мысль связанная с одним человеком. Им, конечно же, был Баам. Кун стоял рядом с ним, периодически наблюдая за другом.       Поначалу Бааму было весело как и всем. Но, когда уже большая половина списка опустела, в мальчике появилось напряжение. Златоглазый начал нервничать. Он периодически сжимал и разжимал руками края мантии. Движения стали нервными, резкими и неаккуратными.       И Агеро беспокоился о нём, потому что знал что последует за тем, когда Баам подойдёт к Боггарту. Знал, что произойдёт и знал как отреагирует друг.       И вот наступил момент, которого Кун хотел бы избежать.       — Двадцать пятый Баам, — прозвучал голос Ха Джинсона. — Твоя очередь. Иди…       Шатен встрепенулся, словно вышел из оцепенения. И только он хотел сделать шаг вперёд, как рука Агеро вцепилась в его запястье.       — Баам… Ты не обязан идти, — прошептал Кун, заглядывая другу в глаза.       — Придётся, — выдохнул он.       Кун сочувственно посмотрел на него.       — Я буду рядом, — едва слышно произнёс он, нехотя отпуская чужую руку.       Баам кивнул и направился в сторону Боггарта.       Крепко сжимая палочку юноша встал напротив существа и, затаив дыхание, ждал свою участь. Боггарт тут же завертелся волчком.       Сердце замерло. Лоб покрылся мелкими капельками пота. Во рту пересохло. Баам попытался сглотнуть накопившийся в горле ком, но безуспешно. Он знал что его ждёт. От этого должно было стать легче, но на самом деле становилось только хуже. Вот Боггарт перестал крутиться и, с громким хлопком, начал превращение.       Наступила тишина.       Вдруг, резкий порыв ветра задул все факела и свечи. Окна задребезжали. У Баама засосало под ложечкой. А Боггарт постепенно — очень медленно — принимал новые черты. У него появились ноги, руки. Вот показались полы красного платья…       Баам с шумом втянул воздух в ноздри, а вместе с ним запах чего-то отвратительного. Это было, как будто что-то гнилое, как тухлое мясо или… человеческая плоть. Вонь разнеслась по всему классу. И только через мгновение Агеро понял что это за запах. Это был запах гнилого трупа.       А Баам всё стоял перед Боггартом и наблюдал, как тот мучительно медленно превращается, принимая очертания юной девушки. Тело онемело и дрожало. От запаха начало мутить. Ещё немного и он свалиться в обморок…       Вот к телу добавилась голова. Золотые пряди, собранные в высокий хвост. Лица пока ещё не было. Но не успело оно появиться, как вдруг…       — Риддикулус!       Струя серебряных искр нацелилась в Боггарта, тот превратился в пляшущего клоуна, а затем, громко хлопнув, исчез. А вместе с ним исчезла вонь. Загорелись огни. И всё вернулось в норму.       Класс, находящийся всё это время в оцепенении, очнулся. Все начали осматриваться по сторонам, пытаясь отыскать того, кто уничтожил Боггарта. И нашли.       В первых рядах стоял Агеро с поднятой палочкой. Он не позволил Боггарту доделать лицо той девушки — не хотел чтобы Баам снова видел это. Кун бросился к другу. Тот всё ещё неподвижно стоял, сжимая палочку.       — Баам? — обеспокоено спросил Агеро, дотрагиваясь до чужого плеча.       Шатен не двигался. Кун заглянул ему в глаза.       «О, черт…», — подумал парень, ругая себя за то, что не выхватил свою палочку раньше, ещё тогда, когда Боггарт только начал своё превращение.       Золотые глаза были наполнены ужасом.       — Баам! — позвал друга Агеро громче, тряхнув обеими руками за плечи.       Юноша моргнул — Кун выдохнул с облегчением — и направил свой взор на Агеро. Взгляд совершенно потерянный. Казалось, он вот-вот заплачет.       — Баам, с тобой всё хорошо? — К ним подошёл Ха Джинсон и с беспокойством взглянул на мальчиков.       — А?.. — отозвался тот сиплым голосом, — да… Я… В порядке.       В этот момент прозвенел звонок.       — Ну раз так… — неуверенно произнёс Профессор. — Вот, держи.       Мужчина протянул ему шоколадную лягушку. Баам, стараясь скрыть дрожь в руках — но это, честно говоря, у него плохо получалось — принял угощение.       — Так, класс, — обратился Ха Джинсон к остальным ученикам, — на этом урок закончен. Все молодцы! Хорошо постарались. Домашним заданием будет прочитать параграф. Все свободны!       И всё вернулось на круги своя. Парты на месте, ребята весёлые и в классе снова стало шумно.       Воспользовавшись моментом Агеро увёл Баама — тот всё ещё стоял на месте молча — в самую гущу толпы, забрал с помощью заклинания «Акцио» сумки и вместе с общим потоком учеников ушли из класса прочь.       Шли молча. Кун впереди, держа друга под локоть, а Баам плелся позади него. Поднялись на другой этаж, прошлись по коридорам, в одном из которых Агеро свернул, потащив Баама за собой.       Коридор был слабо освещён, но это, наверное, к лучшему, поскольку он был узким и в нём, кроме них никого больше не было.       — Господин Кун? — позвал его Баам потерянным голосом. — Куда мы…       Агеро развернулся к нему лицом, не дав ему договорить. Обхватил обеими руками его лицо, и заглянул в глаза.       — Всё хорошо, — говорил Кун успокаивающе, мягким голосом. — Её больше нет. Ты не виноват в случившемся, ясно? В этом нет твоей вины. Ты меня понял?       Баам растерянно смотрел Агеро в глаза, но кивнул. Кун выдохнул с облегчением.       — Тогда хорошо, — он сделал паузу. — Прости… Мне надо было прекратить его трансформацию раньше… — Агнис опустил голову, — а я ведь сказал, что буду рядом…       — Господин Кун… — мягко позвал Баам, касаясь его щеки, призывая поднять голову. — К чему Вы вините себя? Вы остановили то, с чем я не хотел сталкиваться. Затем привели сюда и привели меня в чувство… Вы сделали даже больше, чем нужно… Спасибо.       — Ну что мне с тобой делать? — Агеро вздохнул, обречённо улыбаясь.       Кун убрал руки от лица Баама, а затем обнял его, прижимая каштановую голову к груди, слегка поглаживая по волосам.       Оба молчали. Каждый думал о своём.       — …Я был слаб, — еле слышно произнёс Баам, спустя какое-то время. — Я до сих пор не могу забыть тот день… — признался он, прижимаясь ближе.       — Прошлое, останется в прошлом. Не думай об этом. Всё хорошо. И ты не слаб, — успокаивал Агеро.       — Но я не смог справиться с Боггартом. Не смог совладать со страхом и…       — У каждого из нас есть свои страхи, — перебил друга Кун. — И это нормально, тут нечего стыдиться.       — И у Вас тоже? — спросил Баам.       — Эм… — замялся Агеро. — Не могу сказать… Точно не знаю… Наверное, нет.       Честно говоря, он правда не знал чего боится. Поэтому этот вопрос застал его врасплох.       А ведь и правда… Чего боится Агеро?       — Но Вы же говорили, что страхи есть у каждого, — упрямо заявил златоглазый, как обиженный ребёнок.       — Ну, просто я исключение.       Баам хмыкнул.       Объятия разомкнулись.       — Ну что? Пошли? — спросил Кун указывая в сторону светлого коридора.       — Угу…

***

      На следующий день всё было мирно. Баам успокоился и больше не вспоминал про вчерашний день. Он всё также сидел за своим столом и улыбался всем подряд. И Кун остался этим доволен.       День проходил без сучка и задоринки. С утра мальчики встретились с друзьями, позавтракали и отправились на уроки, изредка встречаясь на переменах, пересекаясь в коридоре. Потом начался обед. А после него… всё пошло под откос.       Покинув Большой зал вместе с Баамом, Ванг-Наном, Хатсу и Ли Су, Кун столкнулся в Вестибюле со Слизеринцами.       Небольшая компания ребят стояла у каменных ступеней и о чём-то со смешками перешептывалась.       — Видали, что вчера на уроке было? — спрашивал парень со смуглой кожей, светлыми волосами и узкими, как щелочки, глазами.       — Ага, — отвечали ему остальные, ядовито улыбаясь.       — А видели, как тот стоял? — продолжал усмехаться Слизеринец. — И главное палочку поднял и стоит…       — Пха-ха! Ага. А какое у него лицо было! — один из ребят состроил лицо, искажённое от ужаса. Толпа взорвалась хохотом.       — …и ещё единственный, кто не смог победить Боггарта…       — А он исчез? — спрашивала светловласого, блондинка с короткой стрижкой и ярким макияжем.       — Ага. Выбежал один из толпы… Выкрикнул Риддикулус и куда-то потом с ним смылся…       На этой фразе компания Куна проходила мимо, которая отчётливо слышала последние пару фраз.       Светловласый юноша, что всё это время разглагольствовал заметил их и крикнул:       — О! Вон он! И этот с ним!       Баам, всё это время беззаботно болтающий с Ванг-Наном, только сейчас услышал Слизеринцев и повернул голову на выкрики.       — Эй! — продолжал с усмешкой орать парень. — Сын семьи Кун!       Агеро хотелось проигнорировать до дрожи омерзительно знакомый голос, но пройти мимо так и не удалось — тот самый светловласый юноша с глазами щелочками подошёл ближе. Губы кривили злобную усмешку.       Кун остановился и развернулся к юноше, посмотрев на него убийственным взглядом.       — Майкл, — мрачно произнёс его имя Кун, зло сверкая глазами. — Чего тебе надо?       — Ну, ну, что же ты так не дружелюбно относишься к товарищам из факультета? — лелейным голосом вопрошал Майкл, улыбаясь во все свои тридцать два зуба. Он подошёл к Агеро вплотную, приятельски закидывая тому руку на плечи.       — Не припомню, чтобы у меня были товарищи, — ядовито прошипел Кун, демонстративно показав палочку, как бы предупреждая, что, если тот не уберёт свою руку, он беззазорно воспользуется ею.       Но Майкл и не думал убирать руку.       — Да-а? А это тогда кто с тобой? — нарочито растягивая слова, он вопросительно посмотрел на ребят, стоящих за его спиной.       Те же в свою очередь держали руки на поясе, чтобы мгновенно достать палочки — на случай, если начнётся драка.       Майкл разглядывал одного за другим, пока его взгляд не остановился на Бааме.       — О, — улыбнулся он, — ты же тот самый вчерашний парниша, который застыл в ужасе перед Боггартом, — Майкл издал смешок.       Баам залился краской, втянув голову в плечи, опуская взгляд в пол.       Кун не выдержал, толкнул Майкла, схватил того за шиворот, посмотрел в его лисьи глаза, приставив свою палочку к его горлу, и зло прошипел:       — Катился бы ты от сюда, пока я не воспользовался ею, — и многозначительно надавил тому кончиком палочки на горло.       Быстрее всех среагировал Шип Ли Су.       — Кун, не надо, — подскочил он к Агеро, слегка дотрагиваясь до его плеча, призывая того остановиться.       Майкл же проигнорировал угрозу голубоглазого и продолжил, смотря тому в глаза.       — Слушай, Кун. Давно хотел спросить… Мы с тобой однокурсники, из одного факультета, ходим вместе на одни и те же уроки, — начал он издалека, издевательски скалясь, — и я постоянно наблюдаю этого паренька рядом с тобой, — он скосил нечитаемый взгляд на Баама, а затем вновь вернулся к Куну. — Кто он тебе? Приятель? Друг? А может… — Майкл наклонился к его лицу, игнорируя острую боль в горле, и прошептал так, чтобы его слышал только он, — нечто большее? — и с издевательским смешком отстранился.       Кун яростно сверкнул глазами.       — Я тебя предупреждаю, Майкл, — прорычал Агеро, сцепя зубы, — убирайся отсюда по добру по здорову.       — И всё же, — продолжал излагать свои мысли парень, игнорируя очередную угрозу, но уже так, чтобы все слышали, — зачем он тебе? Ты сильный и очень умный волшебник из древнего рода в чьих жилах течёт чистая кровь, так почему же ты возишься с этим жалким мальчишкой? К тому же с грязнокровкой. Если бы мы только могли объедини…       Резкий удар по лицу заставил Майкла заткнуться, и тот пошатнулся, сделав шаг назад.       — Господин Кун!.. — в испуге вскрикнул Баам, закрывая рот рукой.       Агеро было тошно слушать его речи, а услышать такое грязное оскорбление в сторону Баама послужило точкой кипения и Кун накинулся на однокурсника с кулаками, забыв про палочку.       Майкл же согнулся в пояснице, зажав нос рукой — сквозь пальцы были видны потеки крови.       Кун хотел было ударить ещё, но быстро среагировавшие Ли Су и Хатсу схватили его под локти с обеих сторон.       — Кун, успокойся, — призывал его одуматься Ли Су.       Агеро стоял смирно, лишь зло пускал глазами ледяные молнии в сторону Майкла. Последний выпрямился, стирая кулаком кровь под носом.       Прошло уже достаточное количество времени и на их потасовку начали обращать внимание другие ученики.       — Ха, — только и выдал светловласый, замолчал, а затем вновь заговорил, — жаль… Я думал мы могли бы поладить… Но видимо я ошибался.       Кун фыркнул.       — Я? С тобой? Да я лучше слизня проглочу.       — Тогда подавись слизняками! — прокричал Майкл, выставляя палочку вперёд, взмахнул и сноп зелёных искр направились в сторону Агеро.       Но у Куна очень хорошие рефлексы. Оттолкнув от себя Хатсу и Ли Су, махнул палочкой и произнёс:       — Протего.       Зелёные искры подлетели к Агеро почти вплотную, но что-то им помешало. Столкнувшись с невидимым щитом, что создал Кун, искры отрикошетили прямо в Майкла, но тот вовремя увернулся и искры пролетели мимо, врезавшись в стену.       — Ребята, прекратите! — вскрикнул Ванг-Нан, молчавший до этого.       Подать голос его побудило то, что вокруг них и вправду скопилось много народу, а использовав магию они создавали ещё больше шума, чем до этого, на который могли бы прийти профессора.       И Ванг-Нан беспокоился не напрасно.       — Что здесь происходит? — раздался знакомый всем голос, перекрывая остальные.       Это был Профессор Ю Хан Сон — декан Слизерина и преподаватель зельеварения.       Толпа учеников расступилась, образовав коридор, пропуская учителя. Ю Хан Сон вышел вперёд. Осмотрев присутствующих его взгляд задержался на Майкле и Агеро, что стояли напротив, нацелив друг на друга палочки.       — Ну? — выжидая спросил он у парней. — Я жду ответа на свой вопрос.       — П-профессор Ю Хан Сон, — осторожно начал Ли Су, дрожащим от волнения голосом. — Произошло недоразумение…       — Я вас не спрашивал, мистер Ли Су, — грубо прервал его Профессор. — Я жду объяснения от этих двоих, — указал он на, уже убравших палочки, Куна и Майкла.       — Профессор Ю Хан Сон! — выкрикнула блондинка с ярким макияжем. — Это Кун напал на Майкла! Вон, видите? У него кровь!       — Спасибо, Эппл, — сдержанно поблагодарил он девушку.       И Эппл с ядовитой улыбкой посмотрела в сторону Куна, подмигивая.       — Вот зараза… — прошипел Ванг-Нан.       Баам же стоял и не отрывал взгляда от спины Агеро, у которого вот-вот будут неприятности. Он очень хотел помочь, вмешаться, но не знал как. Ещё и тело, как назло, перестало двигаться. Поэтому ему оставалось лишь беспомощно наблюдать за ситуацией, мучительно выжидая того, что будет дальше.       Тем временем, после рассказа Эппл, Ю Хан Сон обратился к Агеро, который — к слову — оставался спокойным.       — Это правда, мистер Кун?       Профессор посмотрел ему в глаза, тот принял взгляд достойно, словно ему бросили вызов.       — Почти, — уклончиво ответил он. — Я ударил Майкла, потому что тот начал оскорблять моего… — Кун запнулся на полуслове.       Моего… Кого? Агеро всё ещё помнит, как в начале разговора с Майклом сказал, что у него нет товарищей. И от части он был прав. А кто же тогда для него Баам? Очередное исключение? Не слишком ли много исключений в его сторону? Можно ли назвать Баама близким другом? Или… Кун мысленно покачал головой, отгоняя мысли в сторону. Нет. Не сейчас. Это было около месяца назад. Пора уже забыть про зеркало Еиналеж.       — …друга, — закончил Кун через секунду, размышлений.       Компания Слизеринцев неприятно захихикала.       — Не правда! — завопил Майкл. — Профессор, я подошёл к нему, чтобы приятельски поболтать, предлагая стать товарищами, а он набросился на меня с кулаками! — строил из себя жертву юноша, как только мог. И у него это довольно убедительно получалось.       — Ты первым наставил на меня палочку, — упрямо заявил Агеро.       — Достаточно, — резко прервал начинающийся спор Ю Хан Сон. — Мистер Кун и мистер Майкл, за нарушение школьных правил, а точнее, за драку в коридоре с использованием волшебных палочек не по предназначению, в конце дня каждого из вас ожидает наказание.       — Что-о?! — возмущался Майкл такому заявлению. — А меня-то за что? На меня первым напали! Я здесь жертва!       — Минус пять очков Слизерину, мистер Майкл, — произнёс Профессор, давая понять, что слушать его истерики он не намерен и удалился, а вместе с ним и большинство зевак.       Компания Майкла ушла первой. Парень последовал за ними громко возмущаясь.        — Чёртов Кун, я тебе ещё отомщу! — грозно прорычал Майкл.       Друзья остались стоять посреди холла в некотором замешательстве. Все поглядывали на Агеро, который так и остался неподвижно стоять на месте, смотря Майклу в след.        — Ну и придурок, — прокомментировал ситуацию Хатсу, пытаясь разрядить обстановку. Парень тоже смотрел удаляющимся Слизеринцам в след.        — Да ладно, не обращайте внимание на идиотов, — махнул рукой Шип Ли Су, радуясь, что всё закончилось. — Пойдемте.        И ребята стали подниматься вверх по лестнице…       Со временем разошлись и друзья. Вдвоём остались, как ни странно, Кун и Баам. Расположение духа первого было крайне скверным. С мрачным выражением лица Агеро молча брёл по коридору, а Баам шёл рядом, обеспокоенно поглядывая на друга.       — Господин Кун… — попробовал позвать его юноша. — Вы в порядке?       Агеро резко остановился. Обернувшись он посмотрел на Баама ошеломлённым взглядом, как будто видит перед собой самого настоящего идиота. Или не будто…       — Поверить не могу, что ты беспокоишься обо мне сейчас, — пробормотал голубоглазый, отводя взгляд в сторону, хмурясь и вздыхая.       Баам вопросительно смотрел на друга, глупо моргая.       — О чем это Вы?       Агеро хотел было открыть рот и что-то сказать, но в итоге лишь что-то невнятно пробормотал себе под нос, махнул рукой и двинулся дальше.       Баам последовал за ним.       — …В любом случае это не так уж и важно, — донеслись обрывки фраз до его ушей. — Чёртов Майкл. Пусть только попадётся мне на глаза и — клянусь — я превращу его в хорька! — рычал сквозь зубы Кун.       — Я думаю, Вы зря тогда на него напали… Можно было бы просто пройти мимо и не обращать на них внимания, — неожиданно прокомментировал недавнюю ситуацию Баам.       — Баам! Он назвал тебя грязнокровкой! — не выдержав выпалил Кун, повышая голос.       Казалось, Агеро задыхался от возмущения. Как Баам может так спокойно вести себя, когда его обозвали самым гнусным прозвищем?! Неужели его совсем не заботит, что его честь была оскорблена? Если же Бааму на такие мелочи плевать, то Куну — нет. Никто. Никто не имеет права так отзываться о Бааме. А если посмеет — Агеро его в порошок сотрёт.       Было видно: Кун злился. И очень сильно. Эмоции завладели им. Лишь разум как-то пытался донести до него мысль: «а не слишком ли сильно ты злишься?».       — В любом случае, — осторожно начал Баам, — меня нисколечки не задели его слова по поводу моей крови, Господин Кун. Так что всё в порядке. Не важно, что обо мне говорят, — закончил свою речь шатен и дотронулся до чужого запястья, призывая успокоиться. «А мне важно. Все должны думать лишь о том какой ты замечательный. Хотя эта мысль мне тоже не нравится…», — думает про себя Агеро, но тактично придержал язык за зубами.       Это будет звучать странно. Надо успокоиться.       — Ты слишком добр к окружающим, Баам, — всё продолжая вздыхать, сказал Агеро.       «Ты безнадёжен».       — А разве Вам это не нравится? — поинтересовался Баам.       Агеро впал в ступор. Из уст Баама этот вопрос прозвучал слишком беззаботно, будто он не понимает всю важность сказанного. Или же здесь только Кун слишком остро на всё реагирует?       И как так вышло, что только при Бааме он теряет контроль над собой?..       — Нравится, — выпалил он почти на автомате, замедлившись лишь на долю секунды с ответом.       Баам смущённо улыбнулся, отводя взгляд в сторону, (но не смотря на это — вид у него был определённо довольный), а Агеро вновь почувствовал как покраснели кончики ушей.       Черт. Как же хочется провалиться сквозь землю…

***

      Как Профессор Ю Хан Сон и обещал, к концу дня к Агеро прилетела сова с письмом, в котором было сказано, что после ужина он должен отправиться в класс зельеварения, где его будут ждать дальнейшие инструкции наказания.       Кун противиться не стал и послушно отправился в подземелье. И всё бы ничего, но есть одно «но»…       — Баам. Тебе не обязательно идти со мной, — внушал ему Кун, спускаясь по лестнице. — А если точнее, тебе не нужно идти со мной.       — Но, Господин Кун, — тихо произнёс Баам, идя следом за другом. — Вы ведь вступили в драку, лишь потому, что Майкл плохо отзывался обо мне… Фактически то, что Вас наказали отчасти моя вина…       — Баам. — Агеро резко развернулся к нему, от чего златоглазый чуть не врезался в него. — Перестань винить себя в том, в чем ты не виноват. Мы уже обсуждали с тобой это раньше, помнишь?       — Угу… — тихо ответил юноша, кивая.       — Тогда возвращайся к себе и…       — Я всё равно пойду с Вами! — прервал его речь Баам. А чтобы его голос звучал убедительно, он посмотрел Агеро в глаза, в то время как его собственные горели решимостью.       — Зачем? — уже который раз за вечер спрашивает Кун у друга.       На данный момент ему кажется, что он разговаривает с очень упрямым ребёнком. (Хотя, возможно, так оно и есть).       — Потому что, — отвечает ему Баам тем же тоном, как бы передразнивая. А затем ворчливо добавляет, — я просто хочу пойти с Вами. Чтобы помочь.       Недолгое время парни стояли молча и сверлили друг друга взглядами.       Первым сдался Кун. Потому что он понял, что с Баамом спорить бесполезно — всё равно, что со стеной разговаривать. Да и та, быстрее заговорит, чем Баам отступит и пойдёт назад к себе в комнату.       «И почему он такой упрямый?», — думает Агеро, всё ещё не отводя взгляда от Баама.       Кун вздохнул, развернулся и пошёл дальше по коридору.       — Ладно. Пошли… — недовольно произносит он.       А Баам улыбается и идёт следом за ним, стараясь не отставать. Ведь ориентироваться в коридорах подземелья он так и не научился. Вскоре они дошли до класса зельеварения. Кун постучал в дверь, но в ответ лишь тишина. Тогда он дёрнул за ручку. Дверь отворилась. И мальчики вошли внутрь.       В классе творился полный бедлам. Котлы с зельями были опрокинуты, из-за чего их содержимое частично пролилось на пол. Столы были в грязи, как и стены, да и вся мебель, которая здесь находилась в общем-то. Книги были разбросаны по всему классу, где-то валялись осколки колбочек. А о разбросанных остатков ингредиентов и речи быть не может.       Одним словом — ужас.       Кун окинул помещение нечитаемым взглядом, а затем подошёл к учительскому столу, — который, к слову, тоже был заляпан грязью, — попутно перешагивая цветные лужицы на полу. На столе лежал кусочек пергамента. Агеро взял его в руки и прочитал содержимое. Это были те самые ''дальнейшие указания'' от Профессора Ю Хан Сона.       Записка гласила: «Уважаемый Кун Агеро Агнис. Сегодняшняя Ваша задача — убрать весь класс до полуночи. И вернуть ему прежний вид. Единственное, попрошу Вас не трогать колбы, что стоят на подоконнике. Швабры и тряпки Вы найдете в шкафу. Удачи и доброй ночи. Профессор Ю Хан Сон»       Закончив читать Агеро ещё несколько раз повертел кусок пергамента в руках. Странно, но про то, что магией пользоваться нельзя — в записке ничего об этом не сказано. Только он об этом подумал, как тут же на записке забегали буквы, словно маленькие змейки.       «Ой, чуть не забыл. Магией пользоваться запрещено)       И помните: у стен есть глаза и уши))»       Как только Кун прочитал эти строки, он незамедлительно смял пергамент в руке и выбросил куда-то в сторону. Он не знает, что взбесило его больше: то, что ему запрещено пользоваться магией или эти дурацкие скобочки в конце каждого предложения.       Он ещё раз окинул комнату взглядом, оценивая масштаб катастрофы, прикидывая в уме сколько времени займёт уборка, если рассчитывать на помощь Баама. Но, как ни крути, а выходило, что провозятся они здесь долго.       А тем временем, Баам молча собирал книги и возвращал их на полки. Удивительно, но работал он вручную. Без магии. Заметив на себе взгляд Агеро, он спокойно ответил:       — Почему-то магия в этой комнате не работает.       — Ю Хан Сон постарался — не иначе. Уверен, что бардак тоже он устроил.       — Интересно, — Баам продолжал собирать разбросанные вещи, переступая через лужи и осколки, — какое задание дали Майклу…?       — Заставили чистить совятник, — хмыкнул Кун, представляя, как Майкл соскабливает лопатой совиный помёт.       Агеро подошёл к шкафу, что стоял в углу комнаты, открыл его и вытащил оттуда всё необходимое: швабры, тряпки, вёдра, метлу, губки…       — Давай так. Чтобы увеличить наши шансы поскорее уйти отсюда, я займусь чисткой котлов, мебели и очищу пол от луж. А ты продолжай расставлять книги и предметы по местам, потом возьми метлу и сметай в совок всё, что посчитаешь ненужным, а потом протри тряпкой мебель. А я, как закончу, вытру пятна со стен и окон, — раздавал указания Кун, потихоньку начиная перетаскивать котлы один за другим к раковинам у стены.       — А Вам не кажется, что Вы взяли на себя работы больше, чем я?       — А тебе напомнить, что наказали только меня, а не тебя?       Баам промолчал, недовольно надулся, но продолжил делать свою работу. Поставив последнюю книгу на место он направился к шкафу, достал оттуда метлу с совком и принялся подметать пол.       Украдкой он поглядывал на Агеро, как тот перевязывает волосы синей банданой, закатывает рукава своей мантии, освобождая на свет бледные и тонкие руки, а затем включает воду, берёт губку и начинает чистить котёл с совершенно непроницаемым лицом.       Следующие часы каждый занимался своими делами молча, лишь изредка перебрасываясь парочкой фраз или комментируя происходящее. Как и предполагалось, Баам закончил раньше. Мальчик хотел помочь другу, но Кун пресекал все его попытки.       К одиннадцати часам ночи класс блестел от чистоты. Котлы сияли, окна блестели, отбрасывая блики света от факелов, парты стояли ровно, чистенькие, как пол, стены и потолок.       — Думаю, теперь мы можем, наконец-то, отдохнуть, — заключил для себя Агеро, окидывая взором — теперь уже — чистый класс. — Давай я тебя провожу в благодарность за твою помощь, — обратился он к скучающему Бааму, что стоял возле входной двери.       — Вы каждый день меня провожаете просто так, — хмыкнул он.       — Всё верно, — улыбнулся Агеро. — Но, если хочешь, в этот раз я могу обнять тебя на прощание. Баам вскинул брови, а затем засмеялся.       — Тогда ещё поцеловать на ночь не забудьте, — сказал он, смеясь.       И всё бы ничего, казалось, безобидная шутка, обоим весело — и Агеро смеётся, в то время, как в груди что-то вздрогнуло и сжалось.       Мальчики покинули класс и вышли в коридор, закрывая за собой дверь. Поскольку время было позднее, то свет в коридорах давно потух и было очень темно. Кун и Баам достали волшебные палочки, произнесли заклинание «Люмос» и отправились вперёд при тусклом свете на концах палочек. Как хорошо, что в подземельях на стенах почти нет картин, а то пришлось бы по пути слушать чьё-то недовольное бурчание наподобие: «Немедленно погасите свет!», «Молодые люди, потушите свет! На дворе ночь!», «Что вы себе позволяете?!» и тому подобное…       К сожалению, пока мальчики пытались найти выход из подземелья, при слабом освещении они перепутали коридоры и заблудились. Им пришлось потратить ещё час, чтобы найти нужный коридор и вернуться обратно. После нескольких часов уборки и лишнего часа блужданий парни окончательно выбились из сил; их клонило в сон.       Но вдруг их заставило что-то встрепенуться. Неясный шорох впереди заставил насторожиться.       — Вы слышали это? — еле слышно спросил Баам, но поскольку тишина была гробовая, то его слова звучали вполне громко и чётко.       — Да, — ответил Агеро, не сводя глаз с кромешной пустоты впереди. — Кажется… там кто-то есть, — заключил он, крепче сжимая палочку.       Кун нахмурился. Что-то подсказывало ему, что ничем хорошим это не кончится.       Они простояли так ещё долгие две минуты, за это время нервы накалились до предела, чувства обострились.       — Я пойду первым, — сказал Агеро, делая шаг вперёд.       — Нет…! — вскрикнул Баам и вцепился за рукав мантии Куна. — …Пойдём вместе, — неуверенно продолжил он, ослабляя хватку.       Кун чувствовал, как у того дрожали руки, хотя он и сам был, как на иголках.       Шорох повторился снова. На этот раз с характерным глухим стуком.       Агеро сделал вдох.       — Пошли.       И мальчики двинулись вперёд, медленным шагом, выставив руки вперёд, в которых находились волшебные палочки — их единственный источник света.       Вдруг, Кун что-то почувствовал и резко увеличил мощность света. Холодные лучи освещали всё вокруг в радиусе до пяти метров. И какого же было их удивление, когда они увидели невдалеке перед собой, одиноко стоявший сундук посреди коридора.       Сундук был ветхий, ржавый, того гляди вот-вот развалится. Толстый слой пыли покрывал дрожащую поверхность.       Всё бы ничего, но подозрительный объект находился всего в двух-трёх метрах от них.       — Что это? — изумился Баам, разглядывая находку.       — Лучше не подходи к нему, — предостерёг его Кун. — Это может быть опас… М!       Звук ударяющийся палочки об пол. Баам вздрогнул, обернулся и увидел, как некто утащил Куна подальше в глубь кромешно-темного коридора. Парень хотел броситься к другу на помощь, но характерный, оглушающий звук заставил его обернуться снова.       Сундук развалился на части, те упали, ударяясь об пол, а по среди его остатков был…       Боггарт!       Не успел Агеро договорить фразу, как его рот плотно зажали рукой, сбили с ног, схватили за предплечья и поволокли назад, в зону где мало света. Через пару мгновений он оказался прижат головой к стене, а руки заломаны за спиной.       — Доброй ночи, Кун. Вижу вы уже закончили оттирать класс зельеварений, — прозвучал до боли омерзительный, знакомый голос.       — Майкл, — прорычал Агеро. — Какого чёрта ты здесь устроил?! — завопил Кун, брыкаясь, чтобы выбраться.       — Знаешь, мы тут решили подождать вас и даже успели приготовить сюрприз. Думаю, было бы честно, если бы у твоего дружка был второй шанс. М-м? Как думаешь? — беззаботно пролепетал парень, ещё сильнее вдавливая Куна в стену.       Агеро почувствовал резкую боль. Черт возьми, в таком положении ещё немного и руки сломать можно.       — Агрх! — Кун снова зарычал. В мыслях была куча вопросов, но он решил задать самые основные. — Мы? — непонимающе переспросил он.       — Да, мы. Эппл любезно согласилась составить мне компанию в создании нашего сегодняшнего сюрприза, — звучал противный, весёлый голос.       — Сюрприза? Какого ещё сюрприза?! Что вы собрались делать, черт вас подери?! Где Баам?!       — Эх, — печально вздохнул Майкл. — Снова ты про него. Всё Баам, да Баам. А ведь, между прочим, твоим собеседником сейчас являюсь я. Неужели тебе так сложно уделить мне хоть каплю своего внимания? — продолжал он лепетать глумливым голосом. — Неужели мы все — лишь жалкие создания в твоих глазах недостойные твоего внимания? Давай поговорим раз уж есть возможность, пока твой друг развлекается с нашим сюрпризом.       — Нам… Грх!.. Не о чем разговаривать! Что вы, блять, устроили?!       Только Кун закончил фразу, как ему снова зажали рот.       — Тц, — послышалось раздражённое цыкание за спиной. — Ай-яй-яй. Какие нехорошие слова ты произносишь, — Майкл покачал головой. — Хотя знаешь, таким ты мне нравишься даже больше. Помню, когда я впервые встретил тебя. Ты был таким же, как сейчас: грубым, холодным, агрессивным… Словно дикий зверь, которого хотелось приручить.       О Боги. Если бы кто-нибудь знал, как же Агеро было противно выслушивать всю эту болтовню…       Майкл, словно прочитал его мысли и надавил чуть сильнее.       — Гр-р-р-р-р-р… — Кун приглушённо зарычал от боли.       — Прекрасно, — восхищённо пролепетал Майкл. — Рычи. Рычи от злости, брыкайся! Таким ты был в день нашей первой встречи…! Если бы ты только присоединился ко мне… Но вместо этого появился этот мальчишка, славившийся своей неуклюжестью и убогими отметками по астрономии! Гх, Боже! И почему ты выбрал такого неудачника, как он?! Если бы ты только… Ай!       Майкл отдёрнул руку. Агеро укусил его, не в силах больше выслушивать этот бред душевнобольного. Но вскоре он поплатился за свои действия. Майкл схватил его за волосы, оттянул на себя, а затем резко ударил его головой об стену.       — Кха!       Кун почувствовал, как с виска стекает какая-то жидкость. Затем, она стекла к подборку — как оказалось, это была кровь.       — Что? Без волшебной палочки ты не такой крутой, да? — усмехался Майкл.       — Посмотрим насколько ты будешь силён, когда действие Усиляющих чар закончится, — хмыкнул Кун.       — А между прочим твой друг сейчас сражается с Боггартом.       «Что?!.. Баам!»       Агеро ударил его со всей силы ногой в голень. Как и ожидалось, от внезапной боли тот пошатнулся, ослабляя хватку. Это послужило поводом, чтобы Кун освободил руки. Затем он резко толкнул Майкла, отступая назад. Получилось. Тот отошёл на два шага назад, что дало Агеро чуть больше пространства для дальнейших действий. Развернувшись он замахнулся, нанося тому удар. Но Майкл успел поставить блок. Затем тот присел на корточки и сбил Агеро с ног. Кун пошатнулся, Майкл воспользовался моментом и уложил его на лопатки, наваливаясь сверху всем телом.       — Теряешь хватку, мой дорогой, — скалился парень.       Кун попытался оттолкнуть его ногами, но Майкл принял удар, чтобы перевернуть Агеро, заломать руки за спину, прижимая голову к полу. Он снова оказался в той же ситуации, что и в первый раз, только на этот раз он прижат к кафельной плитке.       Но отсюда было видно Баама, который всё это время был с Боггартом один на один. Кун прищурился… О нет! Боггарт полностью принял обличие! И Баам — как и ожидалось — стоит в оцепенении.       — Баам! — позвал того Кун, в надежде, что юноша очнётся.       — Э, нет. Прости уж, но на этот раз ты ему не поможешь, — на этих словах Майкл снова зажал ему рот рукой. — И даже не вздумай снова меня укусить. В этот раз не прокатит.       Действительно. Хватка стала сильнее. Челюсти не разомкнуть. Могут даже остаться следы… Черт.       А Майкл продолжил:       — Давай-ка посмотрим, как твой друг справится на этот раз. Как думаешь, Боггарт может нанести вред человеку? — последнюю фразу он произнёс с особым удовольствием.       Как же хотелось сейчас врезать Майклу, но сначала надо проанализировать ситуацию и понять, что там происходит между Боггартом и Баамом. Интуиция била в колокол и подсказывала что-то неладное.       Пока Кун наблюдал за происходящим, изнутри его гложило отвратительное чувство беспомощности. Он очень хотел помочь Бааму, спасти его, защитить… но не мог. Единственное, что ему оставалось — это ждать пока чары спадут и Майкл ослабнет.       А между тем, Баам и Боггарт о чём-то разговаривали (?), но до Агеро доносились лишь обрывки фраз.       — Пф-ха-ха… — прыснул со смеху Майкл. — Этот придурок че? Девчонки боится? Вот умора… Насколько же он жалок?       Где-то под ним раздалось рычание.       — Тише, Кун, — усмехнулся парень, — сорвешь всё шоу. Итак почти ничего не слышно…       Вдруг послышался крик. Это был Боггарт. Кажется, он в чём-то обвиняет Баама. Крик был похож на рыдания. А затем… случилось самое страшное. Боггарт схватил Баама и начал душить. Сердце Куна болезненно сжалось и застучало что есть мочи. «Баам! Нет!», — кричал про себя Агеро.       Нет… Нет, нет, нет! Он отказывается наблюдать за тем, как погибает дорогой ему человек!       Кун снова попытался высвободиться.       — Я же сказал: даже не пытайся, — злобно прорычал Майкл, сильнее сдавливая Агеро.       Кун стиснул зубы. Черт. Как же жалко, что рядом нет волшебной палочки.       Но что же это?.. Вдруг, он почувствовал, как чужая хватка слабеет. Отлично. Первым делом Агеро укусил Майкла с такой ненавистью, что у того потекла кровь. Парень болезненно вскрикнул. Кун снова бросил взгляд в сторону Баама и с ужасом осознал, что тот теряет сознание.       — БААМ! — закричал он что есть мочи. — Возьми палочку! Произнеси заклинание!       Ура. Подействовало. Баам очнулся! Нащупав палочку он кое-как произнёс заклинание и Боггарт ненадолго отступил.       Агеро почему-то почувствовал, что это Боггарт слегка отличается от того, что был в классе. Ему показалось, что он… агрессивнее? В любом случае, сейчас это не так важно. Нужно срочно освободиться и помочь Бааму.       Кун взбрыкнулся, вырывая руки из хватки. Сбросил Майкла с себя, перевернулся на спину и двинул ногой тому в челюсть. Лицо оппонента скорчилось от боли, что доставило ему большое удовольствие. Он поднялся, оглянулся назад и увидел, как Боггарт снова набросился на Баама. Но тот держался молодцом, стоял перед существом, выставив палочку вперёд.       — Вот сволочь… — негромко выругался Майкл, стирая кровь с подбородка. — Эппл! Держи его!       Откуда-то со стороны, из тени вышла девушка. Она наставила на Куна палочку.       — Остолбеней! — выкрикнула Эппл, произнося заклинание.       Вереница искр нацелилась прямо на Агеро. К счастью, у того были превосходные рефлексы и он успел увернуться от удара. Заклинание врезалось в стену.       Не думая дальше, Кун бросился к Бааму. Если подбежать ближе, то Боггарт должен запутаться, ведь, чем больше рядом людей, тем сложнее ему, выбрать чей-то страх.

***

Три с половиной года назад.

Детский приют.

      Трёхэтажное, обветшалое здание, состоящее из двух корпусов с соединяющим их проходом. Территория приюта ограждена высоким забором из металлических прутьев. Массивные железные ворота, за которыми начинается дорога из кирпича, ведущая к небольшой площади, что расположена у парадного входа в здание. Справа от здания находится детская площадка, слева — ''Зелёная зона'', как привыкли называть её приютовские дети. ''Зелёная зона'' подразумевала собой небольшой парк, где дети могли гулять в свободное время. За самим приютом находился огород. Летом туда отправляли на отработку непослушных детей.       Сейчас же было время прогулки перед обедом. Пока другие дети резвились на детской площадке, в парке в тени деревьев, в одиночестве сидела девочка. Она обхватила колени руками, поджимая их к себе, облокотившись спиной о ствол дерева. Несмотря на солнечный денёк и жаркую погоду её плечи подрагивали от холода.       Рахиль не помнит, как она попала в этот приют. Она здесь с самого младенчества. И за всю её прожитую жизнь это место было для неё отвратным. Рахиль ненавидела каждого ребёнка, являющегося членом этого приюта. Рахиль ненавидела всех здешних сотрудников. Девочка ненавидела приют, каждое его окошко, каждую стену, каждую дверь. Она ненавидела его территорию, огород, площадь, забор, ворота, детскую площадку и даже парк. Рахиль ненавидела это место и питала ненависть к каждому листику дерева и к каждой травинке на газоне. Но больше всего Рахиль ненавидела лишь одного человека — того, кто разрушил её жизнь лишь одним своим существованием. Который прямо сейчас крадётся к ней через кусты.       Шорох листвы и треск тонких веток постепенно приближался.       — Рахиль! — раздался отвратительно знакомый голос.       Вскоре из кустов показалась голова с копной каштановых волос. Мальчишеское лицо лучезарно улыбалось, а большие, золотистые глаза искрились радостью.       — Рахиль! — продолжал радостно говорить мальчик, вылезая из цепких лап кустарников. — Вот ты где! А я всюду тебя искал!       Блондинка в красном платье лишь сильнее поёжилась. Дрожь пробивала от кончиков пальцев на ногах и до самого кончика носа.       Мальчик вылез из кустов и приблизился к подруге.       — Рахиль, смотри что у меня есть! — восклицал он, протягивая девочке руку с шоколадной конфетой. — Это тебе!       Но Рахиль и бровью не повела, лишь продолжала буравить взглядом одну точку, крепче обхватывая себя руками. Только сейчас мальчик заметил что-то неладное.       — Рахиль? — позвал её шатен, присаживаясь рядом на корточки прямо перед ней, кладя руку ей на плечо, от чего у девочки пошли мурашки. — С тобой всё в порядке? Ты случайно не заболела? — обеспокоенно спрашивал её друг.       Наконец Рахиль перевела на него взгляд.       — Баам… — еле слышно произнесла она имя мальчика. — Нет. Я в порядке, — резко ответила та.       — Тогда почему ты такая грустная сидишь тут одна? — продолжал задавать вопросы Баам, чем сильнее раздражал девочку. — Что-то случилось? Тебя кто-то обидел?       — Я же сказала, что нет! — неожиданно Рахиль сорвалась на крик.       Опешив от резкой смены голоса, Баам качнулся в сторону и присел на траву. А блондинка резко встала, отряхнула платье от мусора и направилась в сторону жилого корпуса.       — Рахиль? Ты куда? Что с тобой?       Баам подался вперёд, собираясь пойти за подругой, но та резко остановилась и обернулась.       — Не ходи за мной, — бросила она сухо и ушла.       Баам так и остался сидеть на месте, в полном смятении от странного поведения подруги.       А Рахиль уже подошла к крыльцу, зашла в здание, преодолела холл, поднялась по лестнице и шла по коридору. Внутри неё бушевало яростное Нечто, желающее вырваться на свободу. Однако, девочка при всём желании не могла позволить этому Нечто вырваться на свободу. Иначе госпожа Изабелла снова её накажет. Рахиль поёжилась от одного только упоминания о директрисе приюта. У той всегда были разные изощрённые способы наказания. И Рахиль помнит каждый из них.       А всё началось именно тогда, когда в их приют попал Баам. Они были тогда очень маленькими — 4-5 годков. Баам тоже почти не помнит из-за чего он попал сюда. Но Рахиль точно помнит, как у того в первый день приезда на шее висел медальон, который он подарил ей в день их первого знакомства. И именно тогда начались её беды. Рахиль тогда была уверена, что медальон проклят и мальчик над ней просто жестоко подшутил, но, как позже выяснилось, когда его брала в руки госпожа Изабелла — медальон оказался самым обычным. В то время как из-за него у Рахиль были неприятности. Ей даже казалось, что она сходит с ума…       Когда Баам подарил ей медальон, после соприкосновения с ним с Рахиль начали случаться странные вещи. Первый раз был в библиотеке. Вокруг девочки начали летать книги. Рахиль тогда очень сильно испугалась и закричала, потом на шум прибежала госпожа Изабелла. И когда директриса увидела, как вокруг девочки летают книги, та схватилась за крест на груди и пялилась на девочку, словно громом поражённая.       В этот же вечер госпожа Изабелла отвела Рахиль в подвал и истязала девочке кнутом всю спину.       — Дьявольское отродье! Как ты посмела породиться на свет! Проклятое дитя! — приговаривала воспитательница, нанося после каждой реплики новый удар.       — Нет! Пожалуйста…! Прекратите! — умоляла Рахиль, срываясь на отчаянный крик. — Это не я! Это всё из-за медальона Баама!       — Молчать! — удар кнутом. — Как ты смеешь разговаривать со мной?! — снова удар. — Благодари Бога, что он послал тебя жить сюда! — удар. — Такое создание, как ты не заслуживает жизни! — раздался свист хлыста в воздухе, за которым последовал новый удар.       Спина Рахиль была полностью в алых полосах, из которых текла кровь. Из глаз струями текли горячие слезы. Тем временем, госпожа Изабелла сложила кнут. Она подошла к рыдающей девочке и схватила её за волосы, заставляя ту поднять голову и посмотреть ей в глаза.       — Запомни, Рахиль, — шептала воспитательница, — чтобы я больше никогда не видела подобного, что произошло сегодня. Ты поняла меня? — девочка кивнула, всхлипывая. — Запомни: в этом приюте магия строго запрещена. Ей не могут обладать люди, поскольку Господь Бог не наделял их таким даром. А твоя магия — это сила Дьявола. И пользоваться ей — значит отрекаться от Бога. Поэтому, чтобы больше я подобного не видела и не слышала, ясно тебе? И не смей кому-либо об этом рассказывать. Иначе, тебя будет ждать новое наказание.       Закончив говорить госпожа Изабелла покинула подвал, оставляя Рахиль валяться на холодном полу в агонии и полном одиночестве. После этого случая девочка каждую ночь, перед сном, молилась Богу, прося того избавить её от силы, которая в ней пробудилась. Но кажется Бог не слышал её молитвы.       В один день ребята готовились к празднику и наряжали зал, помогая воспитателям. И так вышло, что один из мальчиков, что стоял на стремянке, украшая стены, упал. Он бы сломал себе руки или ноги, а может что-нибудь похуже, но этого не произошло. Потому что Рахиль неосознанно вскинула руки вперёд, и падающий мальчик замер прямо у самой земли, а затем плавно опустился, таким образом ничего себе не повредив.       Это произошло на глазах у всех. Благо детишки ничего не поняли, а вот воспитатели смотрели на Рахиль с ужасом и презрением. Но больше всего девочка боялась взгляда госпожи Изабеллы. В её аквамариновых глазах плясало холодное пламя ярости, что было похоже на огонь из самой преисподнии.       В этот же день Рахиль поплатилась за свои неосознанные действия. Госпожа Изабелла приложила раскалённую кочергу к её руке, тогда Рахиль испытала неописуемую боль.       Вспоминая тот день, девочка вздрогнула, потирая место на руке, где у неё остался шрам от ожога.       После случая с тем мальчиком госпожа Изабелла велела остальным воспитателям наказывать девочку, если снова произойдёт что-то подобное и не только. С того дня Рахиль наказывали за любой малейший проступок. Виды наказаний были самыми разными от физического труда, до телесных наказаний. Кто таскал её за волосы, кто бил линейкой по рукам до крови…       Но чтобы у других детей не возникало вопросов, наказания не происходили прилюдно. Чаще всего девочку уводили как можно дальше от места нахождения детей, туда, где не будет слышно её криков. А если травмы были слишком заметными, то девочку отправляли в лазарет, под предлогом того, что та заболела и ей нужен покой. Естественно, к ней никого не пускали. Но поскольку Баам был добросердечным и самым милым мальчиком на земле (так считали остальные), то с помощью своего очаровательного личика ему легко было уговорить воспитателей, разрешить навестить Рахиль. Но перед этим они заходили к девочке и говорили, чтобы та молчала о том, что с ней произошло и на любые вопросы заставляли её врать.       А Рахиль всё продолжала по ночам слёзно умолять Бога, чтобы тот избавил её от страданий. Но Бог так и не выполнил ни одной из её просьб. И в какой-то момент, Рахиль осознала, что Там — никого нет.       Ненависть её росла с каждым днём всё сильней и сильней, вместе с её силой. Но девочке приходилось подавлять её и эмоции, чтобы никто ничего не заподозрил. Поэтому негативная энергия скапливалась у неё внутри, тем самым отравляя и разрушая её тело, душу и разум. Рахиль чувствовала, что это Нечто однажды убьёт её. С каждым днём эта мысль приходила всё чаще, от чего она сходила с ума. Девочка стала параноить. Ей часто снились кошмары.       Но то, что происходило с ней наяву — хуже любого кошмара, и по сравнению с этим, плохие сны казались утопией. Хуже всего было то, что со своими проблемами она была совершенно одна. Никто не мог ей ни помочь, ни поддержать, ни сказать что и почему с ней это происходит. Ответов на вопросы не было. Но худшим из худших, являлось то, что ей нужно было каждый день строить из себя дружелюбную девочку и терпеть общество Баама. Того, кто разрушил её жизнь…       Сегодня Рахиль, как никогда, чувствовала, что её на каждом углу подстерегает смерть. Целый день её пробивает дрожь и озноб. Несмотря на то, что на улице +30 градусов, ей было очень холодно. А Нечто бушевало сильнее обычного.       — Рахиль.       Вынырнув из своих воспоминаний девочка замерла от ужаса. Голос принадлежал госпоже Изабелле. Рахиль медленно развернулась. Воспитательница стояла прямо подле неё.       — Где ты была весь этот день? — строго спрашивали её.       — Я была в парке… Сидела под деревом, — робко отвечала блондинка. Женщина недоверчиво прищурилась. — Клянусь, я ничего не делала! Я просто сидела в тени деревьев, так как сегодня жарко!       — Идём со мной.       Пришлось повиноваться. Госпожа Изабелла отвела её к себе в кабинет. Он ничем не отличался от остальных, заурядных. Лишь на столе стояла горящая свеча. Изабелла взяла свечу в руки и подошла к Рахиль.       — Закатай рукава, — велела она.       Девочка повиновалась, закатав рукава по самый локоть. На левой руке с тыльной стороны посередине красовался шрам от ожога, на запястьях шрамы от ударов линейкой.       — Подставь руки, — сказала Изабелла будничным тоном, будто попросила девочку закрыть окно.       Рахиль же судорожно вздохнула, понимая, что сейчас будет. Стиснув зубы она выставила руки вперёд, ладонями вверх. Госпожа Изабелла наклонила свечу и горячий воск капал на израненные руки, попадая на совсем свежие раны. Рахиль прокусила губу до крови, но не издала ни звука. А директриса продолжала лить воск на руки.       — Помнишь, мы с тобой договаривались, что ты не будешь вести себя странно? — говорила она нежным голосом, от чего он казался только страшнее. Рахиль кивнула, хоть и знала, что это был не вопрос. — Видишь ли, то, что ты прячешься целыми днями — довольно странное поведение. К тому же я не могу быть на сто процентов уверена, что ты и правда ничего не делала.       — Я правда ничего не делала. Спросите Баама, он приходил ко мне…       — По-моему, я не разрешала тебе разговаривать, — грубо оборвала её речь Изабелла. — На сегодня хватит.       Когда последняя капля воска упала на руки, директриса перевернула свечу и затушила пламя прямо о то место, где у девочки был шрам от ожога. Рахиль не выдержала и зашипела.       — Теперь убери весь воск с пола и выметайся отсюда.       Израненными руками Рахиль принялась соскабливать воск с пола, убирая в подол своего платья. Закончив счищать его, она немедленно вышла из кабинета. Молча девочка подошла к мусорке, стоящей возле стены. Вытряхнув весь воск, она отправилась в туалет. Горячая вода лилась из-под крана, обжигая раны на коже. Рахиль избавлялась от воска, вытаскивая под струями воды застрявшие кусочки в ранах. Процесс был до боли мучительный, но шум воды успокаивал и на мгновение девочка даже закрыла глаза.

— Освободи…

      — Кто здесь?! — испуганно воскликнула блондинка, озираясь по сторонам.       Она слышала приглушённый голос, как будто кто-то говорил через толщу воды. Странно, но отчего-то он показался ей знакомым. Кажется, она его где-то уже слышала…

— Освободи.

      Теперь голос звучал чётче. Рахиль поняла, где она могла слышать этот голос ранее. Этот голос из её кошмаров.       — Кто ты? — всё также испуганно прошептала девочка.

— Освободи… — продолжал говорить голос. — Я могу помочь… Месть…

      Рахиль в панике выбежала из туалета, тут же врезавшись в кого-то в коридоре.       Это оказался Баам.       — Рахиль… С тобой точно всё хорошо?       — Ты…! Это был ты?! — взревела девочка.       — Что? — удивился Баам.       — Это ты притворялся тем голосом, да?! — Рахиль не слушала его, продолжая говорить, как одержимая. — Думаешь это смешно?!       — О чём ты, Рахиль? — спросил мальчик в растерянности.       — Не приближайся ко мне!!! — что есть мочи крикнула девочка и умчалась прочь.       Пока Рахиль бежала, сама того не подозревая куда, её не покидало чувство, что за ней гонится не иначе, как сама смерть. Через некоторое время девочка оказалась в холле на первом этаже.

— Освободи… — снова раздался голос.

      — Думаешь это смешно, Баам?! — кричала Рахиль, принимаясь разбрасывать вещи, будто кого-то искала.       Через пару минут в холл прибежал Баам. Он затормозил у лестницы и молча наблюдал за тем, как Рахиль опрокидывает мебель, разбрасывает вещи, бегает из угла в угол и бормочет что-то себе под нос, периодически вскрикивая.       — Рахиль… Что ты…? — наконец мальчик осмелился произнести пару слов, в немом испуге наблюдая за происходящим. — Что ты делаешь?       А девочка продолжала носится по холлу из стороны в сторону. Ей было дико страшно, до тошноты. Голос в голове не утихал, он был жутким, ледяным. Рахиль казалось, что стены вот-вот сожмутся и раздавят её, что потолок обрушится, а пол провалится… Она чувствовала, как сходит с ума. Кажется, что прямо сейчас придёт её конец. Сердце колотилось, как сумасшедшее, в висках стучало. Страх перед смертью пронизывал до костей. Смерть… Но непонятно от чего…? Какая такая опасность может случиться в такой чудный день? Страшно… Рахиль носилась в поисках укрытия — точнее она сама не понимала, что делает.       А тем временем, на шум сбежались остальные. Дети с воспитателями вернулись с прогулки. Все замерли у самых дверей, не понимая, что происходит. Педагоги таращились на блондинку с ужасом, один из сотрудников достал телефон и стал куда-то звонить.       — Что здесь происходит?! — восклицал властный голос, который принадлежит только одному человеку в этом здании.       Рахиль обернулась в сторону лестницы, где стоял Баам и чуть дальше от него госпожа Изабелла. Поймав на себе безумный взгляд девочки директриса прижала руку к груди, где под тканью одежды таился крест. А Рахиль вдруг с ужасом поняла — всё. Это конец. Кровь застыла в жилах, под ложечкой болезненно засосало. Вдруг, её тело резко ослабло, будто из неё разом высосали все силы. И сразу после — пронзительная боль изнутри по всему телу, девочка начала дёргаться будто в судорогах, затем на весь холл раздался кашель — алые капли падали на пол.       Окружающие стояли в оцепенении и в ужасе, не зная что делать, боясь шелохнуться.       Рахиль рухнула на колени, пока последняя судорога не заставила её дернуться заставив задрать голову к верху. Перед тем, как тело девушки посинело, и из неё не вырвался огромный вихрь тёмной энергии, девочка повернула голову в сторону Баама.       — Это… Ты… Во всём виноват…       Это были последние слова Рахиль обращённые к Бааму, перед тем как она замертво рухнула на пол. А вихрь тёмной энергии со страшным воем взмыл вверх. Всё происходило так быстро — никто не успел даже сообразить, что произошло. Осознали они всё только тогда, когда начали рушиться стены и потолок…       Когда служба спасения прибыла к бывшему детскому дому, они обнаружили, что от того остались лишь руины. В тот день было много пострадавших. Под обломками здания нашли раненых и мёртвых детей и сотрудников.       Среди мёртвых была госпожа Изабелла, которая в последние секунды закрыла Баама собой. Мальчик остался жив, лишь слегка — что было чудом — ранен. Однако внутри Баама всё же кое-что сломалось — его лучший друг умер у него на глазах, самым страшным и необъяснимым способом, последними словами которого послужили обвинения в его сторону. Эта мысль въелась в его разум, как ядовитое жало, забиваясь под черепную подкорку, оставаясь там навсегда.       Дело об этом происшествии коснулось Министерства Магии. Когда к Бааму через год пришло письмо из Хогвартса, ему объяснили причину того события.       Причиной смерти Рахиль стал Обскурий.

***

      После того как Куна утащили, Баам обернулся на шум и застыл не в силах пошевелиться. Перед ним стоял Боггарт.       Сейчас Баам здесь один. Рядом нет ни Куна, ни Профессора Ха Джинсона, ни кого-либо кто мог бы ему помочь. От мысли, что сейчас ему предстоит столкнуться со своим самым главным страхом лицом к лицу, сердце бешено застучало.       И вот опять тот самый запах, что был вчера на уроке, от которого все внутренности сворачивались тугим узлом. А Боггарт начал превращение. Всё повторилось как и в первый раз. Сначала появились ноги, затем подол красного платья, которое Баам запомнит на всю жизнь. Затем само туловище, руки, шея, голова, жёлтые пряди волос… И лицо.       Перед Баамом стояла девочка в красном платье, с собранными в высокий хвост светлыми волосами и мёртвыми, блеклыми, как у дохлой рыбы, глазами. На её измученном лице была слабая улыбка. Если смотреть издалека, то покажется, что это самая обычная девочка десяти лет, но поскольку Баам стоял лишь в двух-трёх метрах от неё, он мог отчётливо разглядеть кусочки гниющей плоти, местами расположенных по всему её телу.       Желудок болезненно скрутился, но мальчик не мог пошевелиться. С широко распахнутыми глазами он смотрел на девочку перед собой. В его взгляде смешались ужас и отчаяние.       — Баам… — голос безжизненный, равнодушный.       Но его Баам узнает из тысячи. Он попятился назад, когда девочка сделала шаг вперёд.       — Баам… Скажи… — она смотрела на него пустым взглядом, из глаз текли слезы, а на устах всё та же слабая улыбка. — Почему я должна была умереть? Почему ты просто стоял и ничего не делал, пока я умирала?       Блондинка сделала ещё шаг вперёд. Баам пошатнулся назад и рухнул на пол, выронив из рук палочку.       — Р… Рахиль? — голос прозвучал сипло, сдавленным шёпотом.       А та всё продолжала говорить, не обращая внимания на его жалкий лепет.       — Посмотри на меня, Баам… Посмотри что сделала со мной смерть. Теперь я мертва, — голос стал более живым, жалобным. — Я больше не могу насладиться жизнью, ничего не чувствую… И мне так больно, Баам. Так больно от того, что ты ничего не сделал в тот момент, когда я умирала… Как ты мог?       Девочка подошла ближе. Теперь они с Баамом на расстоянии вытянутой руки.       — Р-рахиль я не…       Договорить ему не дали. Рахиль нависала над ним, схватила его за горло и принялась душить. Хватка была довольно сильной.       — Я мертва… Из-за тебя! Ты! Это ты во всём виноват! Ты виноват в моей смерти, Баам! — зашлась рыданиями девочка.       Баам попытался вырваться из её рук, но у него ничего не выходило. Руки его не слушались. Тело обмякло и он просто повис. Голова закружилась из-за недостатка кислорода, в глазах темнело. Дыхание участилось, но из-за крепкой хватки он лишь начал сильнее задыхаться.       — А ты всё такой же беспомощный, — вдруг произнесла девочка с отчётливым презрением в голосе. — Слабак.       Последние слова прозвучали, как гром среди ясного неба. Баам замер, перестав на мгновение дышать. Больше всего на свете он боялся услышать эти слова от неё. Он не хотел винить себя, не хотел сожалеть, ему бы просто избавиться от этого камня на душе, что преследовал его все эти годы. Тяжкий груз, бремя, которое он не мог выбросить из головы. Воспоминания, которые приходили к нему в кошмарах. И Баам был совершенно один…       До того момента, пока не встретил в Хогвартсе друзей. Пока однажды не встретил Куна, который всегда приходил на выручку, рядом с которым он забывал про всё, рядом с которым всегда так спокойно…       Баам стал терять сознание. Он молча принял свою участь. Если уж ему теперь суждено умереть, то пусть будет так. Он заслужил. Казалось, тьма обволакивает его со всех сторон, всё глубже погружая в бессознательное состояние, пока…       — БААМ! Возьми палочку! Произнеси заклинание! — кричал, что есть мочи знакомый — и уже такой родной — голос.       Это был Агеро.       Баам резко открыл глаза, выныривая из тёмных глубин своего сознания. Внешний мир стал обретать чёткие черты. Нащупав на полу палочку, он взял её в руки, крепко сжимая.       Баам предпринял ещё одну попытку вырваться и на этот раз она прошла успешно. Хоть и не намного, но хватка ослабла.       — Рид…ди…кулус… — прошептал мальчик, заходясь кашлем.       Маленький сноп искр вылетел из палочки и устремился в сторону Боггарта. Тот злобно зашипел, отступив назад, выпуская Баама из рук. Мальчик упал на четвереньки, рывками глотая воздух. На лбу выступила испарина. Только сейчас он почувствовал как сильно дрожали его руки и ноги.       — Баам! — кричал подбегающий к нему Агеро. — Баам, ты как?       Кун присел рядом с ним, проверяя его самочувствие. Попутно он лихорадочно метал взгляды на пол, в поисках палочки. Та валялась почти у самых ног Боггарта.       Отдышавшись, Баам ответил: — Я в порядке… Спасибо…       То ли Баам благодарил по привычке, мол, спасибо за беспокойство, то ли за то, что Кун помог ему в трудную минуту, когда он уже готов был сдаться…       — Молодец, что смог преодолеть себя и не поддаваться страху, — преободрил его Агеро, похлопав по плечу. — Хотя для тебя это и было довольно сложно… Ты хорошо постарался, — Кун улыбнулся.       Баам попытался улыбнуться в ответ, но улыбка вышла довольно слабой, и мальчик просто кивнул. Говорить сейчас просто не было сил — тело дрожало, как осиновый лист на ветру.       Кун продолжал:       — Пора заканчивать это безобразие. — Нахмурившись, он посмотрел на Боггарта, затем вновь обратился к Бааму. — Сможешь произнести заклинание ещё раз? Я должен забрать свою палочку…       Баам кивнул.       — Думаю, да. — Он поднял волшебную палочку и направил в сторону монстра. Руки дрожали и ему всё ещё было страшно, но присутствие Куна успокаивало и придавало уверенности.       Сосредоточившись, он произнёс:       — Риддикулус!       Струя искр устремилась в сторону Боггарта и через мгновение тот превратился в неваляшку. Баам с облегчением выдохнул, опуская палочку.       — Отличная работа, Баам, — похвалил его Агеро.       Он поднялся, делая шаг вперёд и, словно в оцепенении, застыл на месте, не сводя глаз с Боггарта. Тот медленно покачивался из стороны в сторону, улыбчивое лицо выглядело жутким. Кун тряхнул головой, отбрасывая наваждение и направился к Боггарту.       Шёл он, заставив дыхание. Боггарт всегда показывает то, чего человек боится больше всего, но Агеро не знал, чего он страшится. Поэтому он не смог скрыть своего любопытства, заложенного в нём от природы. Кун дошёл до места, где валялась его палочка. Подняв её, он снова посмотрел на Боггарта.       Некоторое время он просто стоял с палочкой в руках и наблюдал, как существо медленно покачивалось из стороны в сторону. Любопытство подтолкнуло сделать шаг вперёд. И в эту же секунду, на мгновение, Боггарт перестал двигаться. Он повернулся к Агеро лицом и наклонился к нему. Кун замер точно так же, как и существо перед ним. Какое-то время они просто стояли лицом к лицу. Но вот, монстр качнулся обратно и раздался хлопок. В этот момент Кун почувствовал, как у него засосало под ложечкой. Но он крайне недоумевал, почему Боггарт превратился в огромный чёрный вихрь.       Позади раздался сдавленный выкрик. Агеро обернулся и увидел, как Баам в ужасе смотрел в их сторону. Куну стало не по себе от этого взгляда золотых глаз, которых он привык видеть иначе. Баам подскочил на ноги, сделал шаг вперёд и…       И в этот самый миг чёрный вихрь взмыл вверх к потолку и оттуда же стремительно пикировал вниз прямо на Баама. И Агеро почувствовал, как внутри что-то резко оборвалось и рухнуло вниз. Для него всё происходило, как в замедленной съёмке. И как только вихрь почти коснулся Баама, прозвучало:       — Риддикулус!       Громкий хлопок и Боггарт исчез.       Резко наступила тишина.       Очнувшись, Агеро заметил, как рука держит его палочку в направлении, где только что был Боггарт. Он сам и не заметил, как произнёс заклинание. Переведя взгляд, он увидел Баама, который тоже держал палочку.       Оказалось, что они оба произнесли заклинание и атаковали Боггарта одновременно.       Баам, опустив палочку, пошатнулся, опираясь рукой о стену. Тело всё ещё пробивала лёгкая дрожь — он жутко устал за всё это время.       — Что это. только что. было? — нарушил первым тишину Агеро, подходя ближе.       Баам сделал глубокий вдох прежде, чем сказать:       — Обскурий.       — Да уж понятно, что не единорог, — вздохнул Кун, наблюдая, как Баам медленно съезжает спиной по стене, присаживаясь.       Он решил последовать его примеру и присел рядом. Агеро посмотрел в сторону, где, как предполагалось, должны были находиться Эппл и Майкл, но тех уже и след простыл. Так что никого кроме него с Баамом в коридоре больше не было.       Кун задумался. В голове вертелась одна назойливая мысль: избить Майкла, раскрасив его подлую физиономию.       — Господин Кун, — тихо позвал того Баам, прерывая его мысли. — Вы тоже боитесь Обскурия? — удивлённо добавил он.       — Что? Конечно же нет, — запротестовал Агеро. — Я видел подобное несколько раз в своей жизни.       И он начал пояснять:       — Понимаешь, семья у нас огромная, есть куча побочных линий, в которых иногда встречаются дети Обскуры или даже Сквибы. Я порой видел и тех и других. И не один Обскур не вызывал у меня ни малейшего ужаса. Так что моим Боггартом не может быть Обскурий.       Баам задумчиво нахмурил брови.       — Странно… Почему же Боггарт показал только мой страх? — задал вопрос Баам, смотря в пустоту перед собой.       — Я не знаю, — выдохнул Кун, устало потирая виски. Нащупав рану на одном из них он стиснул зубы — было больно.       Он закрыл глаза. В памяти всплывали последние события, которые он нарочно прокручивал в голове, вспоминая всё в мельчайших деталях. Вот, он подошёл к Боггарту ближе и поднял свою палочку; вот, появляется чёрный вихрь, затем взмывает вверх, а потом… Крик Баама, золотые глаза наполненные страхом и вихрь, что нёсся с огромной скоростью на него и…       «Будь это настоящий Обскурий — Баам бы погиб…», — думает про себя Кун.       И вдруг его голову прошибает следующая мысль. Он вздрагивает и резко открывает глаза, не веря своим догадкам. Неужели всё оказалось настолько просто?       Пока Кун думал, Баам продолжал строить свои догадки:       — Вы находились к Боггарту ближе, а значит он должен был показать ваш страх, но вместо этого он превратился в Обскурий и направился в мою сторону… — Баам нахмурился. — Почему же так? — спрашивал он в недоумении.       Кун слушал его краем уха и усердно молчал. Но, вдруг, выдал:       — Радуйся, что это был всего лишь Боггарт, а не настоящий Обскурий, — сказал он и мысленно чертыхнулся.       Зачем он вообще это сказал?       — Хах, да уж, — послышался нервный смешок. — Иначе, я бы непременно погиб.       Кун почувствовал, как по виску стекает капелька пота. Через минуту молчания Баам, вдруг, неожиданно восклицает.       — О-о! А что если… — И фраза резко обрывается, будто он сомневался в своих следующих словах. — Хотя нет… Навряд ли…       — О чем это ты? — поинтересовался Кун.       — Я просто подумал… Господин Кун, как думаете, неужели профессор Ха Джинсон ошибался, когда говорил, что Боггарт показывает страх тех, кто стоит к нему ближе всего?       — Ммм… Не уверен, — ответил Кун.       Смотреть на его лицо было больно — слишком уставшее и грустное. Баам грустно вздохнул.       Он не хотел казаться слабым. Баам обещал себе стать сильнее, но почему-то судьба строит ему козни и выставляет его перед другими не только слабаком, но и дураком. Он хотел быть как другие, хотел равняться на своих друзей…       Хотел равняться на Агеро, чтобы не выглядеть беспомощным в его глазах. Доказать, что он тоже может справляться с трудностями… Но пока он этого не может.       И Кун понимал, что Баам чувствует, какие мысли его гложат. Он всё это знал. Поэтому сейчас он понимает скрытое желание Баама тайком выяснить какую-нибудь слабость Куна, чтобы не чувствовать себя одиноко; чтобы знать, что Агеро такой же, как и он. Что они с Агеро могут быть на равных.       Как жаль, что Баам не в курсе, что Агеро уже считает его за равного. Хотя нет. Даже больше. Баам для Куна, как свет среди кромешной тьмы, за которым он последует куда угодно, даже если этот путь приведёт его к собственной погибели.       Сделав судорожный вдох и выдох, и собравшись с мыслями, Кун произнёс:       — Знаешь, Баам, мне кажется, Боггарт все-таки показал мне мой страх.       Он растянул губы в лёгкой улыбке и посмотрел ему в глаза. Хоть в коридоре и царил полумрак, но слабое мерцание золота разглядеть Кун всё ещё мог.       Баам распахнул глаза шире и глядел на Агеро с немым вопросом. Кун неспешно поднялся, развернулся к нему лицом, протягивая руку.       — Мой самый главный страх, — он сделал короткую паузу, — это потерять тебя.       Несколько секунд в полной тишине Баам в удивлении смотрел на Агеро прежде, чем принять его руку и подняться — делал он всё это не отрывая с него глаз.       Кун продолжил:       — Когда я приблизился к Боггарту, он превратился в Обскурий. И когда он направился в твою сторону, я понял, что на мгновение сильно испугался. Испугался, что он мог бы навредить тебе.       И опять тишина. Куна она начинает напрягать. Поэтому он решил воспользоваться моментом и сказать Бааму ещё кое-что.       — Я хочу, чтобы ты знал, что твои страхи и слабости не должны тормозить или задерживать тебя. Они не делают тебя слабее, наоборот, то, как ты живёшь с ними и противостоишь им, уже делает тебя сильным.       А-а-а, как же Куна напрягает эта тишина! А ещё он не видит полностью выражение лица Баама — а вдруг он подумает что-то не то? Как же Агеро становится стыдно от собственной неловкости… Если Баам сейчас чего-нибудь не скажет, то Кун сам его об этом попросит. А то он уже сомневается в правильности сказанного ранее.       И тут Баам резко притягивает Агеро к себе, крепко обнимая. От неожиданности у Куна даже дыхание сперло. Макушка каштановых волос утыкается куда-то в грудь, Кун ощущает, как мантию на спине сжимают чужие руки.       — Спасибо, Господин Кун… — шепчет Баам, стараясь обнять ещё крепче.       — Не за что, Баам, — на выдохе произносит Кун, обнимая юношу в ответ, позволяя одной рукой зарыться в чужие волосы.       Стоять вот так в темноте и ощущать, как тебя крепко обнимает родной человек — прекрасное чувство. Настолько, что сложно описать. Но каждый раз, когда Баам его обнимает, по телу проносится табун приятных мурашек.       Они простояли так ещё немножко, пока Кун снова не заговорил:       — Пора бы вернуться по комнатам, как считаешь?       — Точно, — согласился Баам, кивая. — Давно пора.       Объятия разомкнулись. Набравшись смелости, Кун взял его за руку.       — Надо держаться вместе… Тут темно, можно споткнуться… — Глупое, конечно, оправдание, но Баам не сопротивляется.       Лишь говорит невнятное «угу» и переплетает их пальцы. Агеро ощущает, как кровь прильнула к лицу и, черт, как же он сейчас благодарен, что в коридоре темно и его лицо плохо видно.       И, по какой-то причине, оба дружно забыли про волшебные палочки, с помощью которых можно было создать свет и не идти по кромешной темноте. Но, на самом деле, у обоих просто были очень красные лица и не один не захотел, чтобы его сейчас вот так увидели.       Так они шли молча некоторое время. Когда же мальчики вышли на свет, Баам неожиданно вскрикнул:       — Господин Кун, у вас кровь!       Он в панике смотрел на рану.       — А. Пустяки, — выдал Кун. — Просто приложили головой об стену.       Голос его звучал слегка отстранённо, будто Агеро безразлично, что он ранен.       — Что значит «пустяки»?! Вам срочно надо в больничное крыло!       — Схожу туда утром. Не хочу идти туда сейчас, посреди ночи… — ворчал Кун.       — Нет! — упрямо твердил Баам, нахмурившись. В знак протеста он дёрнул Куна за руку, чтобы тот ненадолго остановился. — Рану нужно лечить сейчас. — Он с вызовом смотрел ему в глаза.       Кун в раздражении вздохнул.       — И каким образом прямо сейчас я должен её вылечить?       Баам стушевался, из-за чего Агеро почувствовал укол совести.       Только он хотел согласиться и отправиться на ночь глядя в больничное крыло, как Баам выдал следующее:       — У меня, кажется, где-то был Экстракт Бадьяна… Я могу поискать… Это недолго…       — Хорошо, как скажешь, — согласился Кун.       Баам вмиг просиял и ускорил шаг. До входа в гостиную Пуффендуя они дошли быстро. Дойдя до конца, коридор сменил направление: он разветвлялся направо и на лево. С противоположной стороны на стене в полный рост висела картина. Это был старинный натюрморт, давно забытого художника, творение которого всё ещё находилось здесь.       Кун остался стоять возле картины, а Баам прошмыгнул в право от неё в проход и скрылся.       Агеро ждал.       Через несколько минут Баам вернулся. В руках он держал небольшой стеклянный бутылек.       — Хорошо, что решил перелить немного себе на зельеварении. — Он потряс бутыльком. — Тут осталось немного, но Вам должно хватить.       Он откупорил пробку и подошёл ближе.       — Эм… Господин Кун, Вы бы не могли чуть-чуть наклониться?       — Вот так? — Кун склонил голову.       — Да, спасибо.       Осторожными касаниями Баам убрал пряди с виска, чтобы те не мешались и не задели рану. На удивление она оказалась довольно приличной, от чего Баам почувствовал прилив негодования. Но его тут же сменило смущение — лицо Агеро сейчас настолько близко…       Он поднёс флакончик к виску.       — Будет немного больно, — предупредил Баам.       Кун кивнул.       Как только первая капля коснулась раны, он почувствовал острое жжение. Кун зашипел. Боль от удара об стену до этого и так была почти невыносимой, а теперь вообще просто ужасной. Но через пару минут, после второй капли, вся боль исчезла. Полностью. Будто сегодня его не приложили головой дважды.       — Вот и всё. — Баам закончил. Кун прикоснулся к виску. И правда — всё.       Рана затянулась быстро. Теперь в этом месте не останется даже шрама. Баам был доволен своей работой.       — Теперь осталось только смыть запекшуюся кровь.       — Ну, с этим я и сам могу справиться, — Агеро улыбнулся и развернулся к нему лицом.       От кончиков их носов друг до друга оставалось лишь каких-то пару сантиметров… Неловкость накрыла обоих.       Но тут Баам заметил ссадину возле нижней губы. Он резко закупорил бутылек и полез за чем-то в карман. Он достал маленькую, плоскую баночку круглой формы.       — Вам повезло, что я решил взять её с собой на всякий случай, — недовольно пробурчал Баам, откручивая крышечку.       Набрав на палец мазь он потянулся к лицу напротив, как вдруг его остановили:       — Б-баам, не стоит, правда. Это всего-лишь ссадина, я могу сделать это потом сам, — нервно тараторил Кун, бегая взглядом по потолку, полу и стенам помещения.       Он сейчас с ума сойдёт — их лица слишком близко. И, если Баам и дальше будет касаться его лица, он боится, что сейчас одним своим неуверенным движением сделает какую-нибудь глупость.       Но хмурый взгляд напротив говорит о том, что Баам не собирается останавливаться.       — Нет, — резко говорит он и прикасается к месту ссадины, аккуратно размазывая мазь тонким слоем. Выражение его лица было сосредоточенным.       Кун же испытывал несколько эмоций и чувств одновременно: во-первых, ужасную неловкость и смущение, во-вторых, странную лёгкость в теле. А ещё…       «Чувствовать на себе заботу — так приятно», — думал Агеро.       Для него это совсем новые ощущения. О нём никогда не заботились. Ему всегда всё приходилось делать самому.       Но, когда Баам закончил, он не выпускал Куна из своих цепких рук, до тех пор, пока тщательно не осмотрел каждый сантиметр лица на наличие других мелких повреждений. Так он заметил ещё пару царапин на щеке и на переносице, и тоже обработал их мазью.       Самому Куну же пришлось проделать неимоверные усилия, проявляя всю силу выдержки, потому что ему кажется, что он сейчас взорвётся. А вот Баам похоже увлёкся и даже вошёл во вкус. Лишь спустя какое-то время он осознал, что засмотрелся на чужие ресницы, подмечая какие они длинные, и бледные тонкие губы, к которым так хотелось прикоснуться…       «Хотя бы разок…»       — Я закончил, — произнёс Баам, отрывая взгляд и опуская его в пол.       — Спасибо… — поблагодарил его Кун и сделал то, чего не ожидали они оба.       Кун не сдержался и в порыве чувств поддался вперёд, обхватив рукой чужое запястье — крышечка, что держала чужая рука, со стуком упала на пол — и закрыв глаза, накрывая своими губами губы напротив. Поцелуй был мягкий, нежный и почти невесомый, но чувственный. Длился он тоже недолго, лишь какое-то мгновение — можно даже и не заметить, если бы Баам от удивления не распахнул бы широко глаза.       Кун отстранился.       — Что… — окончание вопроса Баам проглотил. Осознание само подкинуло ему ответ. Но продолжить говорить он посчитал необходимым — собственный голос хоть и казался чужим, но успокаивал и не давал чувствам полностью затуманить разум. — Это было…?       Если бы не собственный голос, Баам бы просто сошёл бы с ума, утонув в смущении. Однако для Агеро он, наоборот, прибавил уверенности. Кажется, от вида смущающегося Баама, что не может выдавить из себя ни слова, ему окончательно снесло крышу. На секунду показалось, что вертикальные зрачки в голубых глазах превратились в сердечки.       — Считай это поцелуем на ночь, — подмигнул Кун, скалясь.       Он переместил руку с чужого запястья на ладонь, сжимая пальцы. Агеро склонился и, закрыв глаза, поцеловал тыльную сторону ладони. Затем, не отрывая губ, приоткрыл один глаз и посмотрел на Баама снизу вверх. Реакция последнего на этот жест была просто чудесной — такого красного лица ещё надо поискать. Насладившись этим зрелищем, Кун в улыбке произнёс:       — Спокойной ночи, нэсаран.       И отпустил руку.       Баам, чувствуя, что прилив жара достиг своего предела, резко развернулся и убежал. Щёки горели так, что хоть яичницу жарь. Где-то на задворках сознания внутренний голос подсказывал, что он так и не подобрал с пола крышечку от мази, но… Потом. Потом! Если останется здесь секундой дольше, то точно сгорит.       Дальше он забежал в гостиную, потом пулей промчался в свою комнату и, когда он лёг в кровать, то обхватил подушку и закрыл ей своё лицо.       После того, как Баам поспешно ретировался с места событий, Кун остался стоять на месте. Он хихикнул — это было так мило. Чувства полностью завладели им. Кун был настолько счастлив, что ему хотелось прямо сейчас рассмеяться во весь голос. Но делать он этого не стал.       Чуть погодя он заметил ту самую несчастную крышечку, которую обронили. Кун фыркнул поднимая её.       В свою комнату он возвращался неприлично довольным.       Одно было известно точно — никто из них так и не смог уснуть этой ночью.