И павшему воину – меч

      Все оказалось несколько сложнее, чем предполагалось заранее.       Нет, стоя у стойки управляющего Ваншу, ожидая, когда нужные бумаги будут оформлены, ключи — выданы, а важные слова — сказаны, Тиа не думала, что все пройдет гладко и быстро. Учитывая все данные древним Архонтом советы, можно было бы догадаться, что ее ожидала не иначе чем кропотливая работа. Но что все пойдет именно этим путем? Может быть, лишь боги Селестии предполагали такой исход. Но об этом позже.       В первые пару дней своего пребывания Тиа, можно сказать, исследовала обстановку. Постоялый двор был открыт относительно недавно, но уже заработал отзывы удовлетворенных посетителей и репутацию многообещающего места: даже несмотря на то, что располагался он в глуши, виды здесь были красивые, атмосфера приятная, а еда вкусная. Чувство комфорта от уютной обстановки и обходительности персонала гармонично смешивалось с ощущением, будто бы здесь, за декорациями приличного и совершенно обычного заведения, творилась какая-то тайна, такая естественная, будто вшитая в стены здания во время его строительства.       За порядок и работу двора здесь отвечал управляющий Дэшэн. И, по виду, он знал немного больше, чем полагалось знать управляющему. Ходили также слухи, что хозяин заведения имел отношение к группировке Цисин и лично руководил строительством Ваншу, которое было задумано с определённой, особенной целью. Но иногда вся история о Цисин и Адептах выглядела как наносящая флер таинственности, а значит и популярности, легенда; эта история разносилась среди обывателей как величайший заговор, и она потом с их же помощью превращалась в туристический миф.       Тианьши все это было по душе, как и интерьер, и вид на далекий Заоблачный предел, и абсолютный покой этого места. Поэтому она не использовала свой Чайник, оставив его на полке, а обитала в одной из комнат на предпоследнем этаже, окнами выходящей на восток. До разгара сезона было еще далеко, Тиа была чуть ли ни единственным жителем этажа. Такой расклад был идеальным, и богиня надеялась, что все же один нужный ей человек проживал здесь по-настоящему.       Однажды вечером, когда Тиа спустилась вниз, Дэшэн пригласил ее на чашечку чая. В потоке возникшей естественным образом беседы он поведал ей о том, что на крыше вечерами часто можно заметить необычного молодого человека. Управляющий добавил, что за время работы он повидал многие странности, пускаясь в деликатный рассказ о разного рода особенностях здешних посетителей. Но конца нити было достаточно, чтобы угадать направление. Поэтому, закончив с чаем и светскими беседами, Тианьши все оставшееся до глубокой ночи время провела на крыше, наблюдая за увядающим светом солнца и за тем, как вспыхивают одна за другой звезды. И так повторялось много дней. Днем Тиа слонялась по окрестностям, наслаждаясь погодой и живописностью Тростниковых островов, иногда занимаясь своими мелкими делами, а вечером проводила время на крыше, иногда захватив книжки, тетради для записей и шерстяной плед. И все больше в ней зрело ощущение абсурда.       С истечением полуторанедельного срока богиня начала ясно осознавать, что происходит полная бессмыслица. Тот факт, что она не добралась даже до первого этапа плана, заставил ее остановиться и задуматься. Она искала человека, даже не зная, как тот выглядит, и не имея понятия о том, где сейчас может находиться; надеялась на чутье и удачу, а еще на расплывчатые слова старого доброго Моракса. Иной раз ей казалось, будто Адепт нарочно избегал ее, исчезая за секунду до ее появления, а окружающие играли одну и ту же роль непричастного. О, боги, ей нужно вспомнить всю прошлую жизнь, а она не может найти единственного на всю округу Адепта в единственной гостинице! Тианьши сетовала на нелепость положения, кусала губы и не знала, что предпринять. Пока один из дней милостиво не подкинул ей еще одну подсказку.       Тиа планировала пообедать внизу, на солнцепеке, в бархатистости жаркого дня. Она спускалась по лестнице, когда из мыслей ее вывел звук звонкого детского плача, доносившийся из пустынного коридора. Девушка не смогла бы пройти мимо плачущего ребенка, потому свернула по направлению к нему. За поворотом действительно плакала девочка, вытирая маленькими кулачками слезы с покрасневших щек. Тиа аккуратно подошла ближе.       — Привет, малышка. Почему ты плачешь? Тебя кто-то обидел?       Та отвлеклась на голос и взглянула на подошедшую мокрыми глазами. Как оказалось, местные дети, собравшись в компанию для игр недалеко от Ваншу, не хотели брать с собой и ее, просто издевательски игнорируя. Она рассказала эту историю сдавленным голосом, а затем снова разразилась слезами обиды, вызвав у Тианьши волну теплого сочувствия, которое обычно испытывают к маленьким горестям маленьких детей. Поэтому богиня присела на корточки и принялась аккуратно вытирать мокрые пухлые щечки.       — Я уверена, эти ребята допустили ошибку и уже сильно пожалели о том, что ты с ними не играешь. Не расстраивайся. Лучше смотри-ка.       Она решила немного отвлечь ребенка и, выставив раскрытую ладонь, сформировала сгусток света. Это явление заставило девочку сразу же перестать плакать и забыть обо всех несправедливостях.       — Это капля солнечного света. Я подобрала ее, когда прогуливалась вдоль воды. Блик солнца упал в заросли конского хвоста, а я его выловила.       — Как здорово! Какой красивый! Вы солнечная волшебница? — ребенок широко распахнутыми глазами смотрел на маленький акт чуда, заставляя Архонта улыбаться.       — Скажем так, я его посланница. Зови меня Тиа. А как зовут тебя?       — Меня зовут Минчжу. Я здесь живу с мамой и папой. Сейчас они немного заняты, но я уже взрослая и сама хожу по Ваншу, где захочу.       — Очень приятно познакомиться, Минчжу. Я сейчас иду обедать. Хочешь, пойдем вместе и я угощу тебя?       Девочка активно помотала головой — слез как не бывало — и ответила:       — Я не могу. Я обещала маме поскорее вернуться. Может быть, если она согласится, она просто очень занятая, вы сможете потом показать еще раз каплю света? А то тот мальчик, другой, он как вы, тоже волшебник, но молчаливый и незнакомцев не любит.       — Другой мальчик?       — Да, он живет здесь и тоже умеет всякие такие штуки. Только у него Глаз Бога есть.       Тиа осеклась на секунду.       — Ты имеешь в виду Адепта?       Минчжу задумалась со всей своей детской непосредственностью:       — М, я не знаю точно. Знаю только то, что он любит бывать на крыше. Я тоже люблю туда ходить, а еще мама говорит, что когда я стану совсем взрослой, то тоже получу Глаз Бога.       Тиа наконец почувствовала, что что-то нащупала. Она нетерпеливо спросила, знает ли девочка, как его можно найти, на что получила неожиданный ответ:       — Сегодня приходите на закате на крышу, он будет там. А теперь мне пора, до свидания, волшебница Тиа! Меня мама ждет.       Минчжу помахала ручкой и рванула в противоположную от лестницы сторону, туда, где был выход на балкон. Тианьши, чувствуя нетерпеливое возбуждение, спустилась к обеду и поела, почти не заметив за размышлением ни сегодняшнего меню, ни пролетевшего часа. Вся ее голова была занята мыслями о последнем из рода Якс.       Ли Юэ полнился рассказами и легендами об Адептах, что исправно выполняют долг перед Богом контрактов и жителями Ли Юэ. Взамен люди почитают и уважают их, делая подношения, устраивая праздники; к ним идут с просьбой или за советом в трудный час. Но одного Адепта такая судьба обошла стороной: златокрылый Якса не несет благословения или подарки; он выполняет грязную работу под покровом ночи, вдали от чужих глаз и голосов, оставаясь невидимкой, предпочитая темноту свету. Кажется, охотник на демонов и сам не ищет признания, напротив, избегает его, но все-таки для Тианьши все равно остается великой загадкой то, почему люди отвечают ему тем же. Легко полюбить пусть и горделивого, но открытого, понятного Адепта; также легко быть напуганным божественной сутью. Но разве люди не знают о том, благодаря кому они по ночам могут спать спокойно? Видимо, у Тианьши появился прекрасный шанс за всех выразить эту благодарность.       Тиа никогда не общалась с Адептами. Точнее говоря, учитывая беседы с Мораксом, редкие разговоры с приветливой Гань Юй и знакомство с Мадам Пинг, девушка не общалась с такими Адептами, напоминающими собой героев, сошедших из легенд и со страниц книг, которые она же, Тиа, читала вечерами. Пусть она и являлась Архонтом, все же божеством она не была. Поэтому задавалась вопросом о том, а что ей, собственно, говорить? Как себя вести? Весь сотворенный вручную образ неожиданно испарился, оставив после себя неловкую и кусающую губы богиню света.       Тем не менее, ведь Тиа поверила словам ребенка. Может быть, ей стоит поверить в себя и своему собственному чутью? Которое почему-то в последнее время ее подводило.       Девушка убила пару часов неспешной прогулкой, по пути наткнувшись на стайку водяных слаймов и разогнав их, как перепуганных голубей, ради кислой потехи. Вернулась тогда, когда солнце было еще достаточно высоко над горизонтом. Ее мысли проветрились, стали яснее, и она явно ждала того момента, когда воочию увидит того самого Яксу, история которого однажды тронула до глубины души. И который, возможно, поможет ей вспомнить ее собственную. Тианьши разморило от неожиданной эмоциональной встряски, от теплого солнца и от физической активности. И потому она, не найдя в себе ни сил, ни причин отказаться от дневного сна, улеглась на кровать в своем номере и задремала, планируя проснуться к вечеру, незадолго до заката.       Все в округе зеленое-зеленое, свежее, как весной, и пылает полнотой жизни и гармонии. Ветер легко поднимает волны среди высокой травы, игриво треплет волосы и скрывается среди крон шумящей листвы. Приятно заливает глаза солнце, и все утопает в его щедром свете. Один из великих дней. На все проливается свет.       Тиа несет в руках фолианты; она долго выбирала их, медленно проходя между рядами книг богатой библиотеки. Она чувствует к ним почти материнскую любовь. Она знает наизусть каждую строку, как знает наизусть и эту дорогу. Идет, не задумываясь, ведь Она, ранняя пташка, наверняка пришла раньше времени и уже дожидается. Они с ней в этом не похожи: Тиа всегда появляется минута в минуту, в отличие от Нее, бывающей очень рассеянной.       Издалека виднеется крона дерева, листья которого кажутся словно золотыми от солнечного блеска. Нет, это сияние исходит от него самого, и нельзя понять, где кончается солнце и начинается древо. Все становится единым, и Тиа чувствует такой же свет внутри, ощущение его тепла и прилив любви к дереву, и солнцу, и к ним обоим.       Тиа видит рядом со стволом девушку, ее золотые локоны, переливающиеся шелком. Она снова рисует на коре, но не видно, что именно. Девушка оборачивается, желая одарить гостью улыбкой, и Тиа видит перед собой себя.       Осознание реальности приходит не сразу; перед глазами все еще дрожат образы сна, как зыбкий туман, растворяются в воздухе. Тиа резко садится прямо, чтобы окончательно смахнуть с себя липкое ощущение грезы, и не может унять беспокойное сердце, чей ритм барабанит где-то в горле.       Ей уже снились подобные вещи. Довольно редко, но во снах проявлялись образы одних и тех же пейзажей, повторяющихся детально из раза в раз, и силуэт одного и того же дерева. Тиа предполагала, что все это может быть как-то связано с ее прошлым. Однако Моракс, к которому она пришла за советом, высказал свое мнение, словно повторив зеркально и ее собственные сомнения: слишком расплывчатый образ природы, которой в Тейвате в избытке, а явления солнца во снах Архонта света — это не что-то удивительное. Все это было сказано, чтобы не быть обнадежившейся простым совпадением, но сейчас, когда появились новые детали, когда появились эмоции — слишком конкретные и четкие… Тиа боялась надеяться.       Она взглянула в окно, за которым оранжевый диск грозился вот-вот свалиться за горизонт, и вскочила с кровати. Тиа боялась надеяться, но она не отступит.