шутка

Джихун в такое не верит. Совершенно. А потом кашляет кровью и какими-то ошметками цветов и громко матерится. Для Джихуна любовь — какой-то бред, в который он никогда не собирается падать. Что уж про ханахаки говорить, которую когда-то кто-то вписал в список редких болезней, которые не известно как лечить. Болеть из-за неразделенной любви? Звучит, как шутка. Ли в недоумении смотрит на свои руки, ничего не понимает, глубоко вздыхает и идет в туалет, чтобы смыть все эти сгустки крови. «Какая-то ошибка» — говорит он сам себе. Да, Джихун песни о любви и чувствах пишет, но испытывать он их в реальности не планировал. Все это только дурная выдумка для книг, песен и продавцов подарков. Любви не существует. И ханахаки тоже. И, соответственно, человека, который мог бы украсть его, Джихуна, сердце. Не существует ведь, верно? — Джихун, ты в порядке? — Взволнованно спрашивает басист, укладывая руку тому на плечо. — С чего бы чему-то быть не в порядке, Сунён, — злится Джихун, скидывая чужую ладонь. — Всего лишь какая-то херь с кашлем. — Ты стал бледным. Ты, конечно, и обычно бледный, но сейчас это болезненное. Сходи к врачу. — Никуда я не пойду. Сдохну так сдохну, — бубнит Ли, убирая барабанные палочки в коробку. — Если ты не пойдешь сам, я тебя свяжу и понесу туда на руках. И Джихун знает, что Сунён и не на такое способен, поэтому звонит в поликлинику, чтобы записаться на осмотр чего-то, чего сам не знает. И уже на следующий день он идет в больницу, чтобы после было, что предъявить чертову Квон Сунёну, показывая справку. –Очень интересно, — немного не то, что хотел бы услышать Джихун. — У вас, так называемая, болезнь ханахаки. Вообще не то, что он хотел бы услышать. Джихун спорит. Спорит долго и упорно, потому что такое объяснение скорее, как шутка звучит, нежели настоящее объяснение его бледности и кашля с кровью. А после он начинает задыхаться и снимает с языка совсем крошечный бутон. — У вас не так много времени, Ли Джихун. Сейчас мы ничего с этим сделать не можем, потому что эта болезнь настолько редкая, что мы даже понятия не имеем как её лечить, и до сих не уверены чем она вызвана. Я могу вам сказать, что есть мнение, что цветы как-то связаны с вашей возлюбленной. Если бы вы только были готовы сотрудничать с лабораторией, мы могли бы больше разузнать об этой болезни, чтобы в будущем… — В каком будущем? На сколько я знаю, все, кто умудрился заболеть этой дрянью, умирали спустя сколько? Полгода? Так для какого будущего? Даже если я действительно болен этой ханахаки, то мне осталось немного, и вы хотите, чтобы я отдал это время лаборатории? — Ли… — Нет. Если вы говорите, что я умру, то я предпочту эти полгода играть в группе с моими идиотами, а не лежать где-то та, как подопытная крыса. Я буду делать то, что захочу. И плевать вообще на вашу ханахаки. Если я и умру, то только рядом с ними. А теперь прошу дать мне чертову справку, что я тут был. *** Джихун срывается на барабанах, пока ждет парней в репетиционной. Он выбивает из них все с такой яростью, что руки начинают болеть, а ведь после ещё три часа играть. Сунён приходит первым, удивленно смотрит на согруппника, который вообще-то обычно приходит с опозданием, и проходит в глубь зала, чтобы сменить футболку. Барабаны неожиданно замолкают, что заставляет Сунёна в страхе обернуться. Джихун стоит прямо напротив, сжимая в руке какой-то листочек. — Вот справка, — Ли зло кидает этот самый листочек Квону в лицо, и уже разворачивается, чтобы пойти обратно, как его хватают за руку. — Что это? — В глазах Сунёна паника, — что это, мать его, Джихун! — Справка. От врача. Как видишь, больницы бесполезны. Сказал, что у меня ханахаки, и они будут рады, если я помогу исследованию. — Ты же сказал им нет, правда? — Естественно я их послал. Что за хрень? Почему ты так нервничаешь и злишься вообще? Это я тут единственный кто может… — Я не говорил никому, но… Так уже забрали моего брата, Джихун. Ему давали чуть больше полугода. Он тогда согласился, и его забрали сразу, мы даже не смогли попрощаться, они отправили только чертово письмо, Джихун. Мы с родителями без понятия, что с ним было все это время. Мы даже не смогли увидеть его тело после того, как он умер. Мы даже не уверены мертв ли он самом деле. И я не хочу, чтобы ещё хоть кто-нибудь исчезал так из моей жизни, тем более ты. Я изучал ранее все это, забросил около года назад, но нужно снова достать записи. там почти ничего, но. — Сунён! Успокойся, пожалуйста. Я не уйду никуда. Квон коротко кивает, пытаясь собрать себя после этого всплеска гнева, но в руке все ещё агрессивно сжимается листочек. В прошлый раз он обыскал весь интернет, теперь он пойдет в библиотеки и архивы. Сунён не даст Джихуну так просто умереть. *** Сунён уже дома достает свой ноутбук из сумки и открывает тот самый блокнот, куда ранее записывал что-то важное. Квона ситуация с Джихуном, если честно, ломает. Он просто не сможет вынести, если у него отберут ещё одного дорогого ему человека. Его брата забрали три года назад, и только год назад парень решил перестать что-то искать. И тут появляется Джихун с этой же проблемой. Он помнит как тогда его трясло в истерике от того, что брата забрали, как он пытался пробраться в лабораторию, чтобы хотя бы на секунду с ним увидеться. Он помнит все эти бессонные ночи за поиском чего-то важного в новостных порталах, на форумах, на темной стороне интернета. Он буквально не смог найти абсолютно ничего важного. Ничего, что могло бы спасти жизнь его брату. Он пытался, и сделал все, что мог. Но этого не хватило. — Нужно вновь все разложить по полочкам. Сунён упертый. Пусть по нему и нельзя сказать, что он всегда добирается до своей победы, но он всегда сражается до изнеможения своих сил. А для Джихуна он готов искать эти силы где угодно. «Ханахаки — С болезнь, при которой в легких прорастают цветы. Предположительно, человек вдыхает в какой-то этап жизни семена, а при неразделенной любви они начинают прорастать, заполняя легкие. У некоторых заболевших была установлена связь между цветами и возлюбленными больных. Лечения на данный момент не существует. Заболевших, с их согласия, забирают в лабораторию для исследований. Не известно, что происходит на стенами, и какие опыты ставятся. Есть вероятность, что больные могут умереть ещё до своего срока в этих лабораториях. Врачи утверждают, что при это болезни живут около полугода». Сунён злится, что у него нет никаких данных, буквально ничего из того, что могло бы помочь. Он старается найти что-то новое в интернете, хотя бы какие-то слухи. Но ничего. Абсолютно. Сунён опять чувствует себя разбитым. *** Джихун смотрит на маленький цветочек, кажется, анемона. Он читает про эти цветы, пытаясь найти хоть какие-то подсказки, но, единственное, что ему удается найти, это значение «искренность, надежда, радость, эмоциональность». Он тяжело вздыхает, откидываясь на спинку кресла. Ему все это не нужно. Ни болезнь, ни тем более чувства. Он просто хочет спокойно существовать, писать песни и играть на барабанах со своей группой. Джихун пытается уговорить себя, что все это только чертов сон, что он просто рехнулся, ему все это только кажется. Он не мог влюбиться, ведь любви не существует. Ли не понимает как это вообще могло произойти. Вся эта ситуация его так сильно раздражает, потому что она наполнена такой иронией, что плакать хочется. Ему не понятно как все это вообще работает. Как эта болезнь понимает, что человек влюблен (тем более, если сам человек этого не знает), как она понимает, что это не взаимно. И как теперь вообще узнать в кого он, черт возьми, влюбиться мог так неосторожно. Он злится. Скидывает все с рабочего стола, чуть ли не срывает голос в крике. Он не собирается умирать. Только не из-за этой тупой шутки с любовью. Он не даст себя так просто уничтожить. Даже если все его легкие будут забиты цветами, Джихун найдет способ, чтобы дышать. — Сунен, спаси меня, — первое, что слышит Сунен, поднимая трубку. У Джихуна голос дрожит, как будто вот-вот опять сорвется на истеричный крик. — Через 10 минут буду. Сунён приезжает, как и обещал, ровно через 10 минут, с двумя бутылками пива, мороженным и чипсами. Парни кутаются в плед, включают какой-то фильм для фона, и Квон утягивает Джихуна в свои мягкие объятья. Старший всегда был таким. Если Ли нужна была помощь, он всегда приходил в ту же секунду, лишь бы успокоить, не дать страдать одному. Джихун хотел бы посвятить Сунёну песни за это.